Кицунэ

Черный кабан справа внимательно следил за борьбой и нервно фыркал. Как только он увидел, что противник занят разборками с его глупыми друзьями, ринулся на белолицую самку, которая еле держалась на ногах. В два прыжка он настиг добычу и опустил морду, чтоб насадить человека на острый нижний клык. Вдруг нестерпимая боль пронзила голову и кровь застлала глаза. Он удивленно поднял морду, пошатнулся и повалился на бок. В черепе застряла костяная рукоять с узором в виде двуглавого волка.

Четвертый зверь, мельче и спокойней остальных, попятился назад и, как только понял, что находится на почтительном расстоянии, повернулся и побежал назад, громко топая копытами и разгоняя пыль вокруг.

Аля в полубессознательном состоянии сползла на пол. Она до сих пор слышала, как трещит череп животного, когда в него всаживают клинок, и чувствовала запах крови, опьяняющий и тошнотворный одновременно.

Гвин стоял на коленях перед трупом врага и что-то внимательно разглядывал. Услышав шорох за спиной, он повернулся и окинул взглядом женщину. На его лице заиграла улыбка, а изо рта все также торчала пара длинных окровавленных клыка.

7.

Воин с планеты Олимп сидел у костра и медленно поворачивал вертел с крупными кусками поджаренного мяса. Аромат одурманивал так, что не оставалось больше никаких желаний, кроме как вцепиться в упругое мясо зубами и почувствовать жир, растекающийся на языке.

Алисия вздохнула и присела к огню. Промокшая кожа, которой были обмотаны на ноги, постепенно нагрелась, отдавая блаженное тепло окоченевшим конечностям. Молодая женщина задремала.

– А ты сильная, даже слишком. Расколоть череп горного вепря не под силам человеку. Тут даже гном не справится.

Аля приоткрыла один глаз и посмотрела на Гвина. Сейчас совсем не хотелось тратить время на разговоры, после встречи с дикими свиньями до сих пор бегали мурашки, и замирало сердце. Однако замечание мужчины немного удивило.

– Наверное, страх помог.

– Ты раньше охотилась на кабанов?

Аля озадаченно заморгала. Взгляд внимательных голубых глаз остановился на ней. Прищур выдавал интерес и недоверие собеседника к попутчице.

– Конечно, нет, – отчеканила Лиса.

– Животные, дикие животные тебя кусали? – похоже, мужчина был намерен докопаться до истины.

Только вот зачем?

– Нет. Гвин, я в городе живу. Там дикие звери по улицам не ходят, если только кастрированные и в ошейнике.

Женщина немного задумалась, неожиданно стали всплывать картинки из детства, когда она еще была пятилетней любимой дочкой рыжеволосого грубоватого слесаря и улыбчивой домохозяйки, пахнущей пирожками и повидлом.

Однажды отец решил сводить ее в зоопарк, который приехал в город. Концу восторга малышки не было предела, она сразу вытащила из ящика самые красивые кружевные гольфы и объявила, что пойдет в них и никак иначе. Лисенок не могла пойти в повседневных колготках на встречу с царем леса – медведем. Это было бы слишком неуважительно.

В зоопарке оказалось всего семь зверей. Инар Сарматович, отец Лисенка, грубо выразил недовольство таким скудным составом парка и посетовал, что зря потратил четверть зарплаты на «облезлых козлов и их полудохлых зверюг». Жирный, бородатый кассир лишь буркнул что-то себе под нос, пробил билеты и открыл калитку на территорию импровизированного парка.

В ржавых клетках сидели медведь, горилла, две лисицы, павлин, а при входе мирно пасся флегматичный ослик с облысевшим брюхом.

Девочка сразу же подбежала к бурому гиганту и присела в реверансе. Косолапый даже не взглянул на посетительницу, уныло выковыривая остатки еды из ведра.

Со стороны вольера с лисицами послышался истошный вопль.

– Смотри- ка, Лисенок, твои сородичи тебя почуяли, – почесав макушку ребенка, сказал отец.

– Па, почему сородичи? Я же человек, – недоумевала девочка в кружевных гольфах и клетчатом платье.

Он кивнул, взял ее за руку и потянул к клетке с рыжими лесными хищниками. В центре прицепа автомобиля с решетками вместо стен стояло массивное бревно, на металлическом полу лежали стопки травы.

Рыжие хвосты так и мелькали по вольеру, звери метались, будто учуяли добычу или грозного соперника. Вдруг обе лисицы остановились и настороженно повернули мордочки в сторону людей. Глаза цвета меди буквально просверлили дыры в ребенке и Инаре. Гробовая тишина спустилась на зверинец.

Лисица на бревне повернула голову в сторону медведя, прошипела и прижала уши к узкому, грациозному черепу. Предупреждающий рев послышался со стороны великана. Вторая лисица пулей метнулась к ближайшей решетке и попыталась вылезти из заточения: она заскребла когтями решетку и пол, принялась пихать узкий нос между прутьев.

Алисия напугалась, что рыжая хочет освободиться и укусить ее, громко заревела и уткнулась носом в шорты отца. Инар вытер слезы платком, разочарованно назвал ее трусихой и повел домой.

– Женщина, ты спишь? Нам скоро собираться в путь, – громко и безапелляционно заявил Гвин, тряся Лису за плечо.

– Меня Аля зовут, идиот, – пробурчала попутчица. Легкий шлепок по затылку быстро привел ее в себя.

– Эй, ты чего?

– Думай, когда размыкаешь губы или вовсе этого не делай.

8.

Чем глубже спускались напарники, тем насыщенней становился свет от стен пещеры, из алого он превратился в фиолетовый, а затем в бирюзовый. Мелкие переливающиеся вкрапления больше походили на разноцветные звезды, чем на части каменистой породы. Дух захватывало от такого великолепия.

Клыки Гвина практически исчезли, или он просто тщательно их прятал за полными, неулыбчивыми губами. Когти стали в разы меньше, но полностью не исчезли. Звероподобный друг отмалчивался и не открывал Але тайн своей трансформации, зато вдоволь накормил мясом горного вепря и перевязал нити на самодельной обуви. Этого в данной ситуации оказалось достаточным, чтобы она помалкивала и шла рядом с двухметровым получеловеком.

– Расскажи о себе, – попросил мужчина.

Девушка хмыкнула.

– Клинья подбиваешь? – спросила она в ответ.

Судя по выражению лица, он не понял вопроса, поэтому только отрицательно покачал головой.

Молодая землянка без особо стеснения стала выкладывать Гвину свою историю. За годы, проведенные в пьяном угаре, у нее накопилось немало любопытных, смешных и грустных историй про то, как товарищ свалился в открытый люк, залитый лужей, и ей с Седым пришлось выдворять старика, про просроченные пирожки из Мака, которые они продавали прохожим, про жизнь дочери, родившейся с пороками внутренних органов. Казалось, трагическая история ничуть не задела Гвина, он даже не взглянул в ее сторону, услышав про мучительную смерть малышки. Бесчувственный оборотень, что еще сказать.

Каменные своды стали снижаться, теперь проход напоминал вытесанный руками древнего человека туннель. Сомнений не было: они вошли на территорию разумных существ.

Через сотню метров Гвин остановился и жестом показал, чтобы Аля помалкивала. Впереди померещился свет от пламени, желтые тени заплясали на ровной поверхности стен. Путешественники прижались к холодному камню стен, спрятали свое огниво и притихли.

Только сейчас Алисия разглядела, что тоннель, по которому они шли, был теперь не единственным, в него врезались пять или шесть искусственно созданных дорог, образуя лучи солнца, которые соединялись в одной точке. Как раз сейчас в центральную залу вышло трое мужчин с лампой, кирками и лопатами в руках.

В голове ожили фантазии детства о горняках прошлого века. Картинки явились перед ней во всей красе: замасленные рубахи небрежно заправлены в широкие штаны, неухоженные бороды густо покрыты пылью, на грязных лицам поблескивают белки глаз. Остальные детали внешности интриговали куда больше. Рост аборигенов не превышал полутора метров, хотя ширина плеч и бурная растительность на лице выдавала в них зрелых мужчин. В непропорционально крупных ушах было вставлено с десяток крупных золотых колец.

Один из чумазых пробурчал что-то непонятное, остальные остановились и стали оглядываться.

Аля затаила дыхание.

Самый пожилой мужчина из троицы, с седыми прядями в густой шевелюре, кивнул на вход рядом с тем, где прятались Лиса и Гвин. Первый выхватил нечто металлическое из-за пояса и метнул в проем. Скорее всего, это был боевой нож или паранг. Послышался звон металла о каменную поверхность. Седовласый толкнул в плечо метателя, прикрикнул на него, и воинственные горняки продолжили путь. Дорогу они выбрали ту, куда полетело их оружие. Видимо, они сначала проверили, не затаился ли враг в темном лабиринте, прежде чем ступить туда самим.

Боевые и рубящие ножи для молодой землянки были знакомы из воспоминаний об отчиме, который нередко привозил из-за границы экзотические клинки и хранил их под кроватью, чтобы в очередной раз похвастаться перед гостями. Продемонстрировать свою мужественность в узком кругу родных и товарищей оставалось главной забавой для закомплексованного интеллигента.

Великан поймал в темноте руку Алисии, которой она почесывала лоб, и двинулся через залу в туннель напротив. Стены и потолок этого прохода походили на хорошо обтесанные мраморные плиты. Звездные вкрапления больше не освещали путь, поэтому Гвин опять зажег самодельный фонарь. Перед ними из непроглядной темноты появились гладкие ступени, ведущие наверх.

«Впереди свобода. Слава Богу. Как же надоело таскаться по этому лабиринту», – подумала женщина и крепче сжала ладонь попутчика. Примерно через сотню ступенек она решилась заговорить.

– Кто эти люди? Кого мы встретили?

– Не люди. Живых людей на Олимпе нет, кроме тебя, конечно. Это гномы: хитрые, завистливые и сильные карлики. Сейчас мы на их территории и должны идти быстрее. Запах человечины очень привлекает недоростков.

– Окей, пусть гномы. Гвин, но почему ты не говоришь о себе. Если ты не человек, то кто?

Воин с тесаком и бурдюгом на бедре резко обернулся. Он только открыл рот, чтобы ответить, как тут же остановился. Мужчина перевел взгляд с худощавой коротышки, которая все время пыталась выбить из него секреты, на стену. Зрачки его расширились то ли от страха, то ли от удивления. Аля повернулась.

Серо-черные полосы на стенах и потолке шевелились, будто волны при шторме. Они сворачивались в дуги, расплывались пятнами, потом опять возвращались в первозданный вид.

– Аля, беги!

Гвин с силой толкнул Лису вверх по ступеням, выхватил нож. Черные тени стали подниматься со стен и окутывать смуглого странника. Девушка завороженно смотрела на мистические танцы света и тьмы.

– Пошла отсюда, быстро! – заорал он во всю глотку.

Напугавшись, Алисия метнулась по белому проходу.

9.

– Гари вчера проигрался в пух и прах. Придется ему пару суток питаться только крысами, кабанятину в долг никто не даст,–  подтвердил догадки брата Олом.

–Ха-ха,– захрюкал от удовольствия Олов.

Он всегда терпеть не мог умного и самолюбивого главу отряда плавильщиков.

– Теперь ни одна женка не даст залезть ему на свои горы удовольствия.

Братья-близнецы дружно разразились смехом.

Свет костра хорошо освещал храм Древних, которые вот уже сотню тысяч лет не показывались на маленькой холодной планете. Арки, спускающиеся от трех сводов, уютно примостились на двадцати семи граненых колоннах. В центре общей залы стояла самая крупная колонна, у подножия ее разместилась метровая малахитовая чаша. Грязные разводы по краям говорили о том, что некогда  каменное блюдо заполняли жидким веществом. Повсюду царила разруха, руины и многовековая пыль.

У одной из колонн, помешивая кашу в котелке, сидели два гнома и обсуждали неудачливого собрата.

Олом поскреб макушку толстыми, волосатыми пальцами и всмотрелся в тени от жаркого поамени, которые плясали на стенах. Вдруг что-то мелькнуло у центрального входа. Силуэт был вполне сформировавшимся и никак не смахивал на крысиную тушку.

Гном закрыл глаза и втянул воздух в легкие через большой, мясистый нос. Запах сладкого пота заставил его глотать слюну.

«Вкусно. Интересно, какой зверушкой мы сегодня полакомимся?» – задал сам себе вопрос гном и улыбнулся. Добыча сама нашла братьев.

В горах сложно найти пропитание. Иногда отрядам охотников удавалось принести оленей, диких вепрей и волков, но не так часто, как хотелось бы.

Самым изысканным и редким блюдом считались волки. Найти и убить взрослую особь было проблематично. В бою гномы могли потерять до десятка воинов, прежде чем размозжить голову хищнику.

Умные и сильные звери всегда работали группой, отчего шансы гномьих отрядов таяли на глазах. Когда им все же удавалось поймать и съесть волка, они развешивали его длинные кишки в каменном лабиринте. Это отпугивало остатки стаи и Господина горных дорог. По крайней мере так уверяли племя гномы-сказители.

Олом не спеша поднял близлежащий камень и отправил его точно в то место, где притаилась добыча. Послышался визг.

Олом и Олов стремглав помчались на звук. За одним из осколков каменного изваяния лежала маленькое, костлявое существо. Ростом оно было чуть выше захватчиков и, судя по всему,  являлось самкой. На лбу виднелась кровоточащая рана. Брат повернулся к Олому.

– Какое-то оно тощее. Может, больное, Олом?

– Бежало резво, значит здоровое. Давай освежуем, посмотрим червей в брюхе. Если их нет, то поужинаем.

Олов кивнул.

Они дотащили тело до костра, сняли меховую накидку и разложили его поудобней. Олов вытащил из сумки серен, нож для разделывания плоти, и вонзил в бок добычи.

– Да подожди ты! Давай сначала натрем тушу солью богов из чана. Зверюга неизвестно где бегала. Смотри, какая грязная.

Более умный и чистоплотный Олом добежал до чаши Древних, наскреб обеззараживающую соль и принес ее брату. Через десять минут тело было покрыто тонким слоем темно бурого ила.

***

«Пора просыпаться, малышка» – услышала Аля в голове голос папы и проснулась.

***

Олов, спотыкаясь, бежал к парадному входу на морозный воздух Олимпа. Олом же во все глаза таращился на то, как бледное тело трансформируется в нечто большое и волосатое. Может, волка, а, может, еще кого.

Черный песок кружил около извивающегося существа. В какой-то момент движение остановилось, ил превратился в жидкое месиво и заволок полумертвую добычу, образовав плотную блестящую сферу.

Гном попятился назад, уперся в полметровый малахитовый куб и замер.

Вдруг сфера замерцала и стала пропадать. Олом проглотил слюну и громко выдохнул.

Перед ним возникло громадное существо, которое очень напоминало вожака волчьей стаи. Только это точно был не Гвинту.

Заостренный черный нос плавно перетекал в рыжую морду, большие уши внимательно следили за каждым шорохом в зале и поворачивались на звуки ветряных завываний и топот больших ног Олова. Грациозное, худощавое тело заканчивалось длинным, шикарным хвостом. Он, словно пожар, метался из стороны в сторону, намекая на дурное настроение владельца.

Золотистые хитрые глаза и острые клыки прямо говорили о хищном происхождении врага.

Гном понял, что с ними покончено.

10.

Аврора лежала на кровати и тяжело дышала. Мокрые пряди прилипли ко лбу. Жар не спадал вторые сутки. Сил на слезы и хныканье уже не осталось, поэтому она просто смотрела в окно на голубей и что-то шептала мягкой игрушке в руке.

Аля протерла полотенцем лицо дочери и дала бекломет. Сейчас он мало помогал, но других идей, как помочь ребенку, у женщины не возникло.

За дверью послышались шаги. Алисия вышла из комнаты дочки и осторожно прикрыла дверь. В прихожей стоял Седой в рваной матроске со свежим фингалом.

Молодая женщина уже три года жила в квартире Сергея, который был известен местным выпивохам как Седой. Жена все-таки ушла от него, уехала из города. Никто не знал, куда она сбежала. Теперь Аля понимала ее как никто, находясь в вынужденном рабстве у этого страшного человека.

После развода Седой стал часто наведываться в квартиру, которая досталась ему по наследству от бабушки, со своей свитой: молодым, но отпетым наркоманом – героинщиком Фомой, слесарем и заядлым алкоголиком Платошей и дамой средних лет и довольно легкого поведения – Саней. В начале дружбы Аля думала, что он пустил ее жить в двушку из-за доброты душевной, но вскоре сомнения развеялись, она стала обслугой и кухаркой для компании отбросов.

Мужчина, шатаясь, вытащил из пакета прозрачную бутылку и подал Алисии.

– Возьми. Тебе принес вкусняшку, неблагодарная баба.

Она оттолкнула его руку и трясущимся голосом залепетала:

– Я же… Я же просила трезвым прийти. Мне на работу надо, а к Аврорке терапевт придет. Из-за тебя у меня ребенка заберут, животное.

Алю пробил холодный пот. Безысходность и тревога за дочь вылились горючими потоками из глаз. Она осталась в этом мире совсем одна, мать не хотела слышать о ней, отец давно исчез, Седой только пользовался ее болезненной тягой к алкоголю, чтобы удовлетворять свое «эго» и держать женщину на коротком поводке.

– Иди. Я – отец. Пусть попробуют забрать, всем глотки перережу за дочку.

Седой жестом показал, как будет это делать, и ухмыльнулся.

– Пошла отсюда. Хватить ныть!

Он толкнул Алисию к вешалке и прошел в большую комнату, чтобы улечься на новую кровать, которую пару месяцев назад она купила. Спать на дряхлой медели, где героин навечно впитался в обивку, ей больше не хотелось.

Аля схватила куртку и побежала на остановку.

 Вот уже год, как она работала нянечкой в кардиологическом отделении местной больницы. Деньги, конечно, были небольшие, но хватало на еду и лекарства Авроре. Без них ребенок не прожил бы и года.

У входа в отделение Алю встретила старшая сестра. Высокая седовласая женщина лет шестидесяти резво шла с распечатками кардиограмм по коридору. Поймав за рукав подчиненную, Анна дала ей несколько указаний, улыбнулась и пожелала хорошего рабочего дня. Видимо, времени на общение сегодня не осталось. Обычно энергичная и позитивная начальница с удовольствием обсуждала с медсестрами и нянечками последние новости и сплетни из жизни новеньких врачей и ординаторов.

Молодая женщина переоделась, взяла чистящие средства в подсобке и побрела в палату, куда несколько часов назад прибыл новый больной. За это время его успело стошнить на себя, кровать и коврик у ног. С рвением студентки первого курса медицинского института, Лиса стала отмывать пол, менять белье и переодевать пожилого, неуклюжего мужчину. Он несколько раз расстроенно всхлипнул, но извиняться не стал. Да и не за что было, люди не всегда принадлежат себе, немощь и болезнь не выбирает претендентов.

– Алисия, у тебя беда. Беги вниз в отделение реанимации. Дочка, – услышала она за спиной, выжимая мокрую тряпку.

Внутри все похолодело. Как? Когда? Она же только полчаса как в больнице. Аля бросила ведро. Мутная жидкость с кусочками овсянки и колбасы хлынула на паркет.

Когда молодая мама спустилась на первый этаж, в реанимацию ее не пустили. Стоя у стеклянной двери, она видела, как пару врачей и медсестра выходили из палаты двести два. В нее совсем недавно привезли Аврору. Один из докторов, тот, что помоложе, держал в руке игрушечного попугая.

11.

Кровь гномов была вонючей и соленой. Никакого удовольствия.

Один из уродцев кинулся с ножом и даже сумел пырнуть острым лезвием под ребра, но боли не ощущалось. Только азарт, жажда мести за разбитую бровь и тревога за Гвина.

Когда карлики получили по заслугам, настала тишина. Ветер, словно свирель пастуха, голосил мелодию уныния и одиночества, перебирая снежными наносами у врат. Я вышла и вдохнула полной грудью свежесть свободы.

Утро было ясным и теплым. Дневная звезда только поднималась над планетой, светло-золотистые, почти белые лучи, с нежностью и благоговением ласкали ландшафт.

Неимоверно высокое здание, из которого я ступила на ледяную корку, располагалось на пологой части скал, почти у самой вершины. Отсюда открывался удивительный вид на восточные земли.  По левую руку белая равнина оставалась неизменной и уходила за горизонт, зато справа она перетекала в холмистую местность. Отдельные участки холмов уже потеряли девственную чистоту снежного покрова и  бурели открытой почвой.

Я прислушалась. Скалы шумели горными водами. Поблизости ревела река или водопад, но увидеть это чудо не удалось.

«До нее доберусь позже. Жажда подождет. Искать Гвина, Лиса, вот твоя цель».

Грациозное создание повело носом, принюхиваясь, затем стрелой метнулось обратно в храм Древних.

Гвинту, который дошел с товарищами почти до самых врат, стоял и ошарашенно смотрел на заброшенное святилище. Кроме его стаи, в этих местах хищников не водилось, тем более с шерстью цвета божественного пламени.

«Точно, Гвин притащил помощника из иного мира» – решил вожак и рыком приказал стае следовать за рыжим гостем.

12.

Прыжок. Прыжок. Еще.

Почти не соприкасаясь с отполированными ступенями, Лиса мчалась вниз. Сильное тело, острый взгляд и идеальное обоняние помогали ориентироваться в пространстве и чувствовать себя комфортно даже в чужом, неприветливом мире. Ни один враг теперь не страшен. С такими клыками и когтями она сможет победить даже самого грозного противника.

На стенах цвета мела стали появляться серые разводы. Хищница была близка.

За поворотом ее ждал сюрприз: треск и гудение трансформатора электроэнергии наполняли пространство. Никаких устройств рядом, конечно же, не было, только звук. С каждым шагом шум становился сильнее, он вибрировал, превращаясь то в шелест крыльев насекомых, то в отдаленный гул грозового фронта.

Лисица прижала уши, но терпеливо бежала дальше. Стены превратились в живое грязно-серое месиво. Кое-где оно выпустило щупальца, которые пытались поймать бегущую путницу. Рыжая без труда уворачивалась от них, но в какой-то момент черная жижа ухватила ее за заднюю лапу и заволокла густой мех.

Аля рванулась вперед. Боль в ноге вспыхнула, словно молния. Она повернулась и вонзила острые зубы в субстанцию, начала перегрызать ее, яростно работая мощными челюстями. Когда с щупальцем было покончено, животное двинулось дальше.

Немного погодя, Алисия заметила, что месиво начинает обретать формы живых творений: то здесь, то там стали проявляться черты неопознанных насекомых, птиц, существ, схожих с людьми. Они тянулись от холодного камня в центр лестничного пролета. К Гвину.

Куртка его валялась в углу, как ненужный атавизм. Мужчина стоял с кинжалом. В металле рукояти горели четыре алых глаза, а от клинка летели серебристые искры, стоило только взметнуть руку и рассечь им потемневший воздух.

Пока воину удавалось отбиваться от нападок теней, но они все плотнее окутывали тело.

– Гвин! – крикнула Аля и услышала вместо голоса животный рык.

Он повернулся.

Рыжая сделала шаг навстречу и увязла в вязкой луже. Кровь явно принадлежала путнику. Гудение, которое женщина слышала раньше, теперь стало стоном, ревом, плачем. Сотни, а, может, тысячи голосов слились в мучительном вопле предсмертных мук.

Лиса оскалилась и прыгнула. Гвин испуганно отпрянул, мощное тело летело прямо на него. В ту же секунду лисица рванула призрачную лапу неведомого зверя, который стремился сломать шею ее попутчику. Она поднялась на задних лапах и без разбора стала рассекать когтями приближающиеся силуэты. Тогда черные тела навалились всей массой на хищницу, будто пытались раздавать ее.

В ход пошла мощная челюсть хищницы. Она рвала в клочья куски черного мяса, терзала конечности оживших силуэтов, ломала суставы. В перерывах между нападками она улыбалась.

Тем временем покалеченный Гвин отползал по ступеням от места нападения. Он потянулся за бурдюгом в том момент, когда одна из щупалец дотронулась до ремня кожаной сумки.

Аля почувствовала, что воин зовет ее. И знала, что нужно делать. Она осторожно подхватила бурдюг в зубы, присела на корточки, чтобы Гвин смог взобраться на ее спину. Как только тяжесть могучего тела стала ощутима, резвая лисица полетела по ступеням к полуразрушенному храму наверху.

– Какая ты сильная, Лиса, – прошептал Гвин, когда они добрались до верхней площадки.

Послышался тихий стон и воин лишился чувств.

Алисия осторожно положила его у малахитовой чаши и прижалась теплым боком к упругому телу. Стало страшно: вдруг путник умрет? Что тогда делать? Она не хочет быть одна, и дело не только в выживании на незнакомой планете. За неделю он сделал гораздо больше, чем кто бы то ни был за всю ее незначительную жизнь. Доброта не требовала ничего взамен, спокойная уверенность поддерживала огонек надежды в ее разбитом сердце.

Сначала Гвин казался сумасшедшим и грубым, но со временем все поменялось: он как нельзя лучше вписывался в жестокий, дикий мир без людей, а вот Аля оказалась слабой и зависимой от общества, цивилизации, дурмана. Пару часов назад она обернулась сильным зверем и от этого стала решительней, но что будет, когда вернется старое тело изможденной алкоголички?