ЗемлеКоп. Бульварная сказка с пониженной социальной ответственностью

Заканчивает фразу в коридоре по дороге обратно в помещение оперативного управления.

Василенко: …Головой о стену.

Картина седьмая

Василенко стоит в допросной, бывшая школота перед ним. У Василенко в руках лист бумаги.

Василенко: Все в порядке, вот ваша справка. Возьмите (протягивает школоте лист).

Бывшая школота: Ну наконец-то, ё-моё, ну, блин ваще вы даете… час меня здесь продержали… ну как так-то… (берет лист бумаги).

Василенко: Бывает и такое в нашей работе. Извините. Пойдемте, провожу до выхода.

Выходят из допросной и идут по недлинному коридору в сторону металлической двери с кодовым замком.

Бывшая школота: А паспорт-то мой где?

Василенко: Разве я вам его не отдавал?

Бывшая школота: Нет.

Василенко: Ладно, сейчас через окошко заберем.

Открывает электронным ключом дверь, пропускает вперед себя бывшую школоту. В «предбаннике» сидят двое взрослых крепких мужчин в гражданской одежде. При виде Василенко и бывшей школоты они встают.

Первый мужчина: Добрый день, мы от Сергея Анатольевича.

Василенко: Вижу. Рад. Вот вам подарок в порядке межведомственного взаимодействия (чуть подталкивает бывшую школоту).

Первый мужчина: Спасибо (школоте) Ну, пойдемте, уважаемый!

Бывшая школота: Эээ, вы чё, чё за фигня, вы кто ваще?

Второй мужчина: Фрунзенский военкомат. Еще вопросы есть?

Бывшая школота: Да какой военкомат, у меня там все перетерто!

Первый мужчина: Ну, видимо не все. Давай, поехали.

Бывшая школота: Да куда еще поехали-то?

Первый мужчина: Южное шоссе, дом 104 (Василенко) Где его паспорт?

Василенко достает паспорт бывшей школоты из своего кармана, отдает первому мужчине.

Бывшая школота (Василенко): Ну, товарищ майор, ну от вас я этого не ожидал!

Василенко: Ты мне еще спасибо скажешь.

Бывшая школота: Да за чё спасибо-то?! За то, что в армейку сдали?

Василенко: За то, что на год убрал тебя, дурака, с этой улицы торчковой.

Мужчины из военкомата начинают уводить бывшую школоту из отдела. Бывшая школота оживленно вертит головой.

Бывшая школота (Василенко, с некоторым вызовом и пацанской угрозой): Ладно, я еще вернусь!

Василенко: Конечно, вернешься, куда ты денешься-то с подводной лодки.

Мужчины из военкомата вместе с бывшей школотой выходят из отдела полиции на улицу. Следом за ними выходит Василенко. От дверей отдела они идут в правую сторону, в процессе движения разделяются – мужчины идут к припаркованной у тротуара машине, Василенко забирает еще правее, в сторону своего офиса («опорника»). В это время с левой стороны к отделу подбегает взъерошенный Юра и начинает звонить в домофон. Он дергается, размахивает руками и ведет себя, как полный психопат.

Картина восьмая

Василенко лежит на диване в опорнике и листает досье, полученное от дежурного. Потом достает телефон, смотрит на открытый разворот, набирает номер, ждет ответа.

Василенко: А Евгень Михалыча. Евгень Михалыч? Добрый день, это майор полиции Василенко, участковый уполномоченный полиции 5 отдела полиции Фрунзенского района беспокоит. Есть минутка? Ага, хорошо. Слушайте, Евгень Михалыч, я по поводу вашего заявления. А зачем вы его написали? В смысле – чего вы хотите-то? Чтобы уголовное дело возбудили? (с сарказмом) Понятно. Нужно будет подъехать ко мне, пообщаться. Есть некоторые вопросы, которые мне нужно уточнить. Нет, по телефону нельзя. Сегодня сможете? Замечательно. Мой адрес: улица Тамбовская, дом 13. Если что – звоните.

Заканчивает разговор, убирает телефон в карман. Встает с дивана. Прохаживается по помещению опорника.

Василенко (произносит мысли вслух): Чтобы уголовное дело возбудили надо иметь при себе что-нибудь из денег (обращаясь к воображаемому посетителю) Согласны, Евгень Михалыч?

Василенко садится на рабочее место, берет очередную служебную макулатуру и начинает печатать на клавиатуре. Раздается телефонный звонок. Василенко достает телефон и делает очень недовольную физиономию. Это звонит дежурный. Василенко некоторое время думает, стоит ли отвечать. Потом все-таки отвечает:

Василенко: Ну?

Дежурный: Саш, сильно занят?

Василенко: Пошутил, что ли? Нет, блин, сижу, скучаю, дырки на скатерти изучаю. Когда устаю, начинаю макулатуру списывать.

Дежурный: С заявочкой помоги, пожалуйста.

Василенко: Да блин косой! А Иванов где? Уже потерялся, что ли? Как всегда – идем искать всем отделом, чтобы он пистолет по пьяни не профакал?

Дежурный: Не, он на трупе.

Василенко: Сцуко!

Дежурный: Тем более, твоя земля.

Василенко: Какой адрес?

Дежурный: Тамбовская, 26, квартира 6.

Василенко: Это вообще-то участок Егорова (с сарказмом) И что-то мне подсказывает, что он сегодня не в отгули за прогули.

Дежурный: Я ему звонил, у него телефон выключен.

Василенко: Нормально так, да?! Давай я тоже телефон выключу. Чем я хуже этого жопошника?

Дежурный: Ну, Саш!

Василенко: Ну что?

Дежурный: Ты намного лучше. Кроме тебя, никто не справится.

Василенко: На жалкие остатки профессиональной гордости давишь? (смеется).

Дежурный (смеется): Ага!

Василенко: Ладно, что там?

Дежурный: Оказать помощь 03.

Василенко: А, понятно. У Обоссадзе, небось, опять от пьянки крыша поехала.

Дежурный: Ну, да, Абесадзе Ирина Валерьевна, агрессивная больная, с ножом кидается. Знаешь ее?

Василенко: Нет, случайно угадал Гэзэшников вызвал?

Дежурный: Да, набрал, подъедут.

Картина девятая

Дежурная часть. Вбегает Юра и кидается к окошку дежурного.

Юра: Быстро опера мне, быстро!

Дежурный морщит лоб в недоумении.

Дежурный: Что случилось? Вы кто?

Юра: Я кто? Я? Я честный человек, я налоги плачу! На меня бандиты напали! Мне помощь нужна, а вы тут сидите!

Дежурный: Где напали?

Юра: На улице, на улице напали, где же еще.

Дежурный: Какой адрес?

Юра: Какой еще адрес? Причем здесь адрес? Я говорю – на меня бандиты напали! Вы не понимаете, что ли? На меня бандиты напали! Надо срочно их поймать!

Дежурный: Молодой человек, не надо здесь орать! Четко мне скажите – на какой улице на вас напали бандиты?

Юра: На Расстанной, где автосалон! Они напали и машину у меня отобрали!

Дежурный: Когда напали?

Юра: Да только что, только что, еще и часа не прошло.

Дежурный: Какая машина?

Юра: Моя машина, моя! Мою машину у меня эти уроды вонючие забрали! Их надо срочно поймать! Срочно! По горячим следам!

Дежурный (начинает терять терпение): Я вас слышу, я не глухой. Вы не нервничайте, вы мне опишите вашу машину – марка, цвет, особые приметы – и тех, кто на вас напал: сколько их было, как выглядели, в какую сторону поехали (берет ручку и лист бумаги, чтобы записать информацию).

Юра: Да что вы сидите?! Что вы ничего не делаете? Давайте тревогу всем постам, план «Перехват» объявляйте! Вы что, не понимаете?! У меня бандиты машину отобрали! А вы только ручкой по бумаге водите!

Дежурный: Не надо меня учить моей работе, уважаемый! Мне от вас нужна информация о происшествии, понимаете? Что я буду передавать наружным нарядам? Ваши психические вопли?

Юра: Да вы кто такой вообще?! Что вы меня оскорбляете?! Не обязан ничего говорить, я на 51-ой! Почему вы бандитов не ловите?! Мне что сейчас, в прокуратуру идти, в УСБ, Президенту жаловаться, чтобы он вас работать заставил?!

Дежурный уже не слушает, ситуация более или менее ему ясна, он набирает номер по мобильному телефону. В это время Юра бегает взад и вперед по «предбаннику» дежурки, он не может стоять спокойно, потому что психопат.

Дежурный (говорит по мобильному): Вова, ты где? В отделе? Ага. Слушай, тут твой друг полоумный нарисовался. Юра, да. Не знаю, чего хочет. Физды хочет, по-моему. Спустись, поговори с ним. Ага, жду (заканчивает разговор, обращается к Юре) Сейчас подойдет оперативник, ожидайте.

Юра: Сколько можно ожидать?! Сколько еще?! У меня бандиты машину забрали!! Нет, это как ваще – посреди улицы русского человека в родном городе дикари приезжие ограбили!

Дежурный не обращает внимание. Юра истерит. Входная дверь в «предбанник» открывается, входит опер Володя. Юра не реагирует, продолжает орать и пучеглазить в бронированное стекло дежурного. Опер Володя наблюдает за происходящим.

Юра: Это что такое ваще происходит? Это куда? Это что теперь, надо Майдан делать? Всем на Майдан идти, да?! Я вас спрашиваю!!!

Опер Володя: Слышь, ублюдок, поосторожнее. За такие слова можно и на бутылку сесть.

Юра оборачивается и видит опера Володю.

Опер Володя: Привет, Юрок-плавленый сырок! Пойдем-ка на профбеседу.

Юра (снова включает стандартную опцию «Блатная истерика»): Ты кто такой, ты кто, что за дела, что за дела такие, слышь, руки убери, аааааа….

Опер Володя профессионально хватает Юру за шею и пинками под зад выпроваживает из «предбанника» дежурки.

Металлическая дверь с кодовым замком. На двери табличка «Уголовный розыск». Из-за двери раздаются звуки ударов, падений, вопли Юры: «Ой, дядя Вова, не бейте, я же пошутил, я больше не буду».

Картина десятая

Василенко подходит к дому, где бузит полоумная с ножом, а скорики ждут от него помощи. У подъезда рядом с машиной «Скорой» стоит патрульный автомобиль наряда ОВО Росгвардии («патрулька»). Двери патрульки открываются, из салона выходят двое гвардейских («овошники», они же «гэзэшники»). Они подходят к Василенко. Здороваются.

Первый гвардейский: Здорово, Сань!

Василенко: Привет, привет!

Второй гвардейский (закуривая): Чего тут?

Василенко: Оказать помощь скорикам. Дура одна с ножиком по квартире бегает.

Первый гвардейский: Бывает (второму). Пошли, потом докуришь.

Второй гвардейский (бросает недокуренную сигарету): Иду, иду.

Василенко заходит в подъезд и поднимается по лестнице. Гвардейские идут за ним. На лестничной площадке третьего этажа стоят врач, фельдшер, девушка и парень.

Девушка (Василенко): Ой, здравствуйте, это опять вы?

Василенко: Здравствуйте, это опять мы. Драку заказывали?

Девушка: Шутите все… А вот нам не до смеха!

Василенко: Понимаю. Сочувствую. Может утопить ее в Обводнике, как думаете?

Девушка: Было бы неплохо (истерически смеется).

Василенко: Нельзя. Грех большой. Она человек божий, с головой не дружит, живет страстями. Таких, как она, к Торе без очереди вызывают.

Девушка: Да вы что, издеваетесь? А нам-то как жить?

Василенко: Рекомендую съехать. Вы же все равно комнату снимаете.

Девушка: А почему мы съезжать должны? Пусть она и съезжает….

Василенко (со вздохом): Как с вами сложно (обращается к парню) Лучше вам скажу. Умный проблему решает, а мудрый не создает. Понимаете, о чем я?

Парень: Ну, так-то да, но вот как так-то….

Василенко: А так, что круглосуточного робокопа вам сюда никто не поставит. Каждый человек должен сам заботиться о своей безопасности. А наша задача – помогать, а не делать за кого-то (врачу) Согласны со мной, коллега?

Врач (удивленно): Коллега?

Василенко: Ну да. Я лично себя считаю участковым социальным терапевтом.

Врач: Да, язык у вас подвешен.

Василенко: Это хорошо или плохо?

Врач: В данной ситуации, наверное, хорошо. Переговорщика явно не хватает.

Василенко: Не волнуйтесь. Эту почетную роль я беру на себя. Кстати, как вы? Лишних дырок нет?

Врач: Пока нет (иронично) Что-то вы рано приехали, всего-то два часа прошло. Она еще никого не убила.

Василенко: Вот тут с вами не соглашусь.

Врач: Почему?

Василенко: Потому что убила.

Лица врача, фельдшера, девушки и парня тревожно мрачнеют. Они напряженно смотрят на Василенко.

Врач: И кого же она убила?

Василенко: Один раз мужа убила. Лет десять назад. Лупил он ее сильно и изменял по-черному. Так что, в принципе, получил по заслугам. Но после этого у нее ни арестов, ни приводов. Так что на сегодня прогноз ее поведения благоприятный. Статистика на нашей стороне. Если повезет, конечно.

Фельдшер: А вы, получается, давно ее знаете, товарищ майор?

Василенко: Честно говоря, не очень. Без году неделя. Стараюсь, знаете ли, без необходимости сюда не ходить (девушке) В квартире больше никого нет?

Девушка: Нет, никого.

Василенко: Ок. Стойте здесь, не заходите, пока не скажу (гвардейским) Пошли, посмотрим что как. Если что – бить в глаз, шкуру не портить. Стрелять только в жопу. С доктором (показывает) договоримся, напишет, что таблетками отравилась.

Врач: Вы серьезно?

Василенко: А то. У меня вообще с чувством юмора плохо, я же участковый, тупой ватник и агрессивный валенок в одном флаконе.

Василенко и гвардейские осторожно заходят в квартиру. В коридоре никто нет. Из комнаты раздаются какие-то всхлипы, похожие на плач. Василенко подходит к двери в комнату. Прислушивается и чуть-чуть думает.

Василенко: А, гулять так гулять.

С размаху бьет ногой по двери, та отлетает нараспашку. Сильно пьяная тетка сидит за столом, перед ней налитый стакан пива, над запястьем левой руки она держит нож. Тетка плачет алкогольной горючкой.

Василенко: О, Валерьевна, привет! Скучаешь?

Тетка: Ааааа, Саша, это ты….. Звездец мне пришел…. Все, ничего не хочу…..Одна я на белом свете, одна-одинешенька….ааааа (ревет белугой).

Василенко: Да ладно – одна! У тебя ж дочка в Америке есть.

Тетка: Она меня знать не хочет, гееееее…. А я здесь одна, никого нет… Дочка меня бросила…

Василенко (аккуратно заходя в комнату): Так давай и ты куда-нибудь двигай, что тебе тут сидеть, в грустном бухаче?

Вслед за ним тихо двигаются гвардейские. Василенко идет впереди, оттягивая внимание на себя.

Тетка: Ты чё несешь-то… пляяяяя, муторно как…. Не подходи! (опускает нож на запястье).

Василенко: Ой, да не собираюсь я, просто присяду, а то как-то не по-русски (садится на табуретку перед теткой, расстояние около двух метров). Можно уехать, серьезно говорю.

Тетка с трудом вращает глазами, нож не бросает.

Василенко: Городская программа есть – всех пьющих одиноких теток выселить на 101-й километр. Сам губер курирует. Губера знаешь? Ну, табло такое усатое по телеку видела? Вот. Это наш губер. Главное условие – отписать ему жилплощадь и убраться отсюда к чертовой матери. Хочешь?

Тетка: Неее… Это куйня какая-то…. Врешь ты все…

Василенко: Может и вру. А может, и нет. Реально говорю: будешь столько жрать – попадешь на черного риэлтора и привет. Найдут в сугробе, ломиком опоясанную.

Тетка: Да пошли они… Не дождетесь…

Василенко: Короче, теть Ир, завязывай с пьянкой. Вон, врачи уже за тобой приехали. Давай в больницу, а? Я тебя навещать буду, честное пионерское.

Тетка: Саняааа… я не хочу…. Плохо, мне, Санечек… Выпей со мной, а?

Василенко: Нальешь – выпью. Но после бросаешь нож и идешь со мной. Лады?

Тетка: Саняаааа… дружочек ты мой единственный…. (плачет)

Василенко: Да не плачь, теть Ир. Подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя (осторожно берет со стола один из грязных стаканов) Давай выпьем. Тем более, есть повод. У меня сегодня день рождения. За меня пить будешь?

Тетка: Будууууу… с тобой буду… ты хороший…

Василенко: Водка есть?

Тетка мотает головой вверх и вниз. Василенко смотрит под стол, там стоит початая бутылка водки. Он осторожно ее поднимает, наливает стакан на три четверти и держит его в руке. Тетка напряженно смотрит на него и вдруг становится агрессивной.

Тетка (кричит): Ты кто, плять?!! Это мой муж тебя подослал?!!! Не пойду, уроды все, суки, что вы все ко мне лезете вечно?! Я вам жить мешаю, да?!! Нате, жрите!!!.

Замахивается правой рукой с ножом над левым запястьем. Василенко быстрым движением плещет ей в лицо содержимое стакана. Тетка визжит и дергает руки к лицу. Нож крепко держится в ее судорожно сжатом кулаке. Василенко с размаха ногой выбивает из-под нее стул. Тетка воет и валится навзничь, раскидывая руки по сторонам. Первый гвардейский подбегает и наступает ей на запястье правой руки. Рука разжимается. Нож выпадает. Подскочивший второй гвардейский носком сапога отбрасывает нож в сторону.

Василенко (гвардейским): Хорош, парни, давай, поднимай ее.

Втроем поднимают визжащую и матерящуюся тетку, ставят ее на ноги, крепко держат за руки. Через открытую дверь на это смотрят врач, фельдшер, девушка и парень. Девушка и парень в некотором шоке от увиденного.

Василенко: Док, забирайте ее.

Врач: Руки назад ей заведите, мы вязки поставим.

Гвардейские заводят руки за спину. Подходит фельдшер и вяжет ей руки. Вместе с врачом они выводят тетку из комнаты.

Василенко (гвардейским): Спасибо за поддержку. Проводите скориков, помогите им там, если что.

Первый гвардейский: Ладно, Сань, звони, если понадобимся.

Уходят. Василенко поворачивается к девушке и парню.

Василенко: В общем, жалко ее, несчастная она баба!

Девушка: А у вас, правда, сегодня день рождения?

Василенко: Правда.

Девушка: Поздравляю!

Василенко: Спасибо. Ну, вы держитесь тут, хорошего вам настроения и удачи!

Картина одиннадцатая

Квартира Людмилы Михайловны. Людмила Михайловна лежит на кровати. В замке начинает проворачиваться ключ. Людмила Михайловна поднимает голову и прислушивается. Слышен звук открывающейся двери.

Людмила Михайловна: Юрка, Юрка, это ты пришел, скажи мне, пожалуйста, или не ты, кто там?

Ответа нет. Людмила Михайловна встает с кровати и идет в прихожую. В прихожей никого нет, однако приоткрыта дверь в ванную. Горит свет, слышен шум воды. Людмила Михайловна заглядывает в помещение. Там стоит Юра и смывает кровь из разбитого носа. На его лице синяки. Людмила Михайловна всплескивает руками.

Людмила Михайловна: Божеж мой, Юрка, что случилось, кто тебя так отдубасил?

Юра (плача – разумеется, почти искренне и очень жалостливо): Вот, бабушка Мила, вот о чем я тебе рассказывал. Русскому человеку в родном городе среди бела дня черножопые… ой, бабушка, извини, извини… бандиты понаехавшие табло… ой, лицо разбили, машину отобрали…

Людмила Михайловна: Юрик, ну сейчас-то уж, сейчас-то точно в милицию надо, надо в милицию пойти и все им рассказать, и рассказать, и пойти надо….

Юра (прямо рыдает): Да какая милиция, баб Мила, какая милиция (задирает брючины, показывает ссадины на ногах). А это кто, по-твоему, сделал?

Людмила Михайловна: Что, что, неужели это милиционеры сделали? Ужас какой, Юрка! Как они могли? Как им не стыдно?

Юра: Кому стыдно?! Им стыдно, мля?! Да эти они слова такого не знают! Милиционеры! Коррупционеры, вот кто они! Оборотни в погонах! Даже слушать меня не стали! Отлупили и выгнали!

Людмила Михайловна: Да как же так-то? Они же должны же бандитов ловить, должны же людям помогать…

Юра: Ага, щас, помогут они! Сказали, что я сам виноват! Ну, типа, я не свою машину взял, и за это ответил. А нифига не так, это в натуре моя машина, моя. Мне ее папа покойный завещал, царствие ему небесное (деланно плачет, посматривая на реакцию Людмилы Михайловны. Людмила Михайловна очень расстроена).

Людмила Михайловна: Ой как плохо, Юра, очень плохо, что же теперь делать, что делать?

Юра: Не знаю, баб Мила, не знаю. Я теперь не смогу тебя на дачу отвезти. И, вообще, наверное, жить теперь не смогу. Память папину не уберег, тебя подвел, никчемный я человек, никому не нужен, лучше вскроюсь, чем так (опять демонстративно плачет).

Людмила Михайловна: Что это, что это, Юрка, что такое вскроюсь, как это ты говоришь такое?

Юра: Ну, вскроюсь, баб Мил, ну чё, не знаешь, что ли, ну, это, в ванну с теплой водой лягу и ножом (показывает движение левой рукой с невидимым ножом по запястью правой руки).

Людмила Михайловна: Да что ты, да что ты, совсем сумасшедший, не надо, даже думать не смей! Машину купим, купим тебе машину, давай…

Юра: Да не надо, баб Мила, да что уж теперь-то, все одно жизни не будет (притворно отказывается).

Людмила Михайловна: Да не смей ты так говорить, ты же хороший мальчик, только непутевый какой-то, но не все же ты виноват-то…

Юра: Баб Мил, но машину купить – это же не булку хлеба взять. Машина денег стоит.

Людмила Михайловна: А ничего, а я знаю, а у меня на книжке деньги есть.

Юра делает стойку, как гончая на дичь. Людмила Михайловна из-за своей старческой придурковатости этого не замечает.

Юра (алчно и собранно): Сколько денег, баб Мил?

Людмила Михайловна: Ой, ну не знаю, ну может быть даже где-то и 150 тысяч, и 160 тысяч будет, может и побольше…

Юра: Баб Мил, ну я так не могу, это же твои деньги (жеманится, изображает из себя алтайскую белку) Давай ты мне их в долг дашь, хорошо? А я отдам, вот заработаю и отдам, и еще мне вот на днях долг вернут.

Людмила Михайловна: Хорошо, Юрик, хорошо, ты главное не расстраивайся, все будет хорошо… Завтра, сразу же с утра завтра в сберкассу сходим.

Юра: Баба Мила, ты такая хорошая, такая добрая, ты самый-самый родной мой человек на свете, люблю тебя (падает на колени, ластится, трется щекой об руку Людмилы Михайловны. Людмила Михайловна снова растрогана по самое не могу).

Картина двенадцатая

В опорнике Василенко. Василенко сидит за столом. Перед ним и несколько справа на стуле сидит заявитель Цветков Евгений Михайлович. Цветков выглядит как старый тормозной дебил и готовности помогать следствию не показывает. Василенко уже утомлен его визитом. Он делает усталое лицо и разговаривает с Цветковым через силу.

Василенко: Евгень Михалыч, мы с вами уже полчаса тарабаним, а я так и не понимаю, что вам от меня надо?

Цветков пристально смотрит на Василенко, молчит, держит паузу. Василенко, общаясь с ним, смотрит в монитор и печатает на клавиатуре.

Цветков (оживает): Ну, я же заявление написал.

Василенко: Я рад за вас. И что?

Цветков недоуменно пучит буркалы на Василенко. Василенко продолжает печатать на клавиатуре.

Цветков: Ну, мне адвокат написал заявление и сказал в полицию идти…

Василенко: Ничоси! У вас адвокат есть?

Цветков: Ну да, есть.

Василенко: И почем нонче лойеры?

Цветков: Чего?

Василенко: Сколько платите?

Цветков: Кому?

Василенко: Адвокату.

Цветков: А вам зачем?

Василенко: Мониторю рынок.

Цветков: А, понятно. Чего?

Василенко: Да ничего! (напевает как бы себе под нос, но в сторону Цветкова) У пенсов в карманах звенят лишние пенсы. Надо бы разгрузить (продолжает печатать, смотрит в монитор, на Цветкова не смотрит).

Цветков: А с заявлением-то что?

Василенко: Ой, кто это?

Цветков недоуменно молчит. Василенко печатает.

Цветков: Вы меня слышите?

Василенко: Конечно. А вы себя?

Цветков: Я? В смысле?

Василенко: Вы мне про ваше заявление говорите каждые две минуты. Это я уже услышал. А дальше что?

Цветков: Что?

Василенко: Не знаю. От вас хочу услышать.

Цветков: Я наказать их хочу.

Василенко: Ну, наконец-то! Слова не мальчика, но мужа. А каким образом?

Цветков напряженно молчит и прямо-таки сверлит Василенко недобрым взглядом. Василенко пофиг. Он печатает.

Цветков: Ну, это мой адвокат знает. Он расскажет.

Василенко: А чего он с вами не пришел?

Цветков молчит.

Цветков: Не знаю.

Василенко: Ну, вот передайте ему мою визитку (достает визитную карточку и протягивает Цветкову. Тот встает, берет карточку, недоуменно пялится на нее, убирает в карман, садится). Пусть позвонит. Поговорим о том, о сем, подруга семиструнная (что-то напевает, игноря Цветкова).

Василенко продолжает печатать. Цветков продолжает сидеть. Проходит несколько минут.

Цветков: А дальше что?

Василенко: Это опять вы?

Цветков недоуменно молчит.

Василенко: А почему вы еще здесь?

Цветков: В смысле – почему?

Василенко: В смысле – что вас здесь держит? Что заставляет вас сидеть в этой убогой каморке, нюхать запахи из унитаза и общаться с презренным околоточным?

Цветков: А заявление?

Василенко: Так, а что заявление-то?

Цветков: Ну, в чем смысл моего заявления?

Василенко: Вы меня спрашиваете?

Цветков: Вас, да.

Василенко: Понятия не имею. Это же ваше заявление. Откуда я знаю, с каким смыслом, умыслом или домыслом вы его писали?

Цветков: Так что, сейчас ничего не будет?

Василенко: Не, ну как ничего не будет… Что-то будет, конечно. Всегда что-то происходит. Улица полна неожиданностей. Вот сегодня одна пьяная дура решила зарезаться, а я ее отговорил.

Цветков: Ну, а по моему заявлению-то что?

Василенко: А по вашему заявлению, Евгень Михалыч, будет проводиться проверка в порядке, установленном законодательством. По ее результатам вы получите ответ.

Цветков: Какой еще ответ?

Василенко: Хороший.

Цветков: Как это – хороший?