Дед тоже был пацаном. Рассказы для детей и их родителей

– Смотрите, только не долго, и не надо ничего нажимать и крутить.

Мы с Женькой внимательно смотрели на мотоцикл. «Ява» была хороша. Сочетание вишневого и серебристого цвета было прекрасным. В блестящих «щеках» бензобака можно было увидеть, как в зеркале, свое отражение. Мотор был великолепен. Все было гладенькое, без углов. Слова «дизайн» мы тогда не знали, но понимали, что это верх технического совершенства. Отечественные мотоциклы «Минск» и «Восход», несомненно, уступали «Яве». Именно эту модель в дальнейшем прозвали «старушкой». Долго служила она своим хозяевам и редко подводила. Наконец Сашка накрыл мотоцикл, и мы с Женькой ушли домой.

Недели через две Сашка сообщил, что папа купил шлем, и предложил посмотреть. Это был красный, красивый шлем, как раз под цвет «Явы». Мы по очереди надевали его на голову, смотрели на себя в зеркало и видели там маленьких космонавтов. Сашка стащил с мотоцикла покрывало и уселся со шлемом на голове на «Яву». Он представил себя гонщиком, нажимая на газ. Набрав воображаемую скорость, стал раскачиваться вправо и влево. Кончилось это тем, что мотоцикл завалился на письменный стол. С трудом нам удалось установить «Яву» на место. Сашка потирал ушибленную ногу. Ну что там нога, главное – мотоцикл. Царапины на столе были не в счет. При тщательном обследовании мотоцикла также была обнаружена пара царапин и даже одна небольшая вмятина. Сашка был подавлен, казалось он сейчас разревется. Дядя Август достаточно строго воспитывал сына, и за «Яву» ему крупно влетело бы.

– Не переживай! – сказал Женька. – Дядя Август вряд ли их обнаружит, а если обнаружит, ты здесь ни при чем, где-то при погрузке повредили.

– А действительно, я здесь при чем? – повеселев, ответил Сашка. – Я же на него не садился.

– Конечно, не садился, – заметил я, – если что, можем подтвердить.

Уходя, я спросил:

– Когда дядя Август начнет ездить?

– Папа сказал, что учиться на права будет весной, значит, ездить будет летом, – ответил Сашка.

«Не скоро, – подумал я, – учитывая, что зима еще не началась». После этого мы потеряли интерес к мотоциклу, а точнее, забыли про него. Лишь весной, когда растаял снег, я спросил Сашку:

– Как, папа учится на мотоцикл?

– Пока нет, но записался на курсы, в ДОСААФ.

Школа ДОСААФ была не очень далеко от нашего дома. Мы иногда приходили туда посмотреть на мужчин, осваивающих мотоцикл. Автомобилей тогда было совсем мало, а мотоциклов больше. Обучались и молодые ребята, и среднего возраста мужчины, и пожилые. В общем, все, кому удалось приобрести мотоцикл. Мы даже знали время, когда они занимаются.

Вскоре Женька предложил мне сходить в ДОСААФ. Его старший брат поступил туда на курсы. Там была хорошая лавочка, можно было спокойно сидеть и смотреть. Женькин брат, Андрей, уже умел ездить на мотоцикле, но прав у него не было, да и мотоцикла пока еще тоже. Женька долго искал брата среди мотоциклистов на «Восходах», но так и не нашел.

– Ездить умеет, вот и пропускает, – сказал Женька, а потом громко добавил: – Смотри, вон отец Сашки!

Действительно, как мы его сразу не заметили? Своей крупной фигурой дядя Август явно выделялся на фоне других обучающихся. Когда он садился на мотоцикл, то тот превращался в детский велосипед. Мы вернулись на лавочку, хотелось посмотреть, как он осваивает мотоцикл. Получалось у него плохо. Если остальные курсанты в основном ездили, а иногда останавливались и заводили мотоциклы, то дядя Август только и делал, что заводил. Проедет чуть-чуть и заглохнет. Затем протащит мотоцикл вперед на несколько метров и опять заводит.

– С такой ездой он в ГАИ не сдаст, – заметил Женька.

– Ну он же только учится, все впереди, может и сдаст, – ответил я.

Мы договорились не обсуждать эту тему с Сашкой. Он сам через некоторое время сказал, что отец уже научился ездить, только у него не получается восьмерка. Его мотоцикл никак не может удержаться в заданной фигуре и выезжает за ее пределы. А ведь на экзамене необходимо сдавать это упражнение.

Прошло лето, но мотоцикл «Ява» так и не появился на улице. Больше Сашка ничего не говорил, а мы и не спрашивали. Что, нам больше делать нечего, как следить за чужим мотоциклом?

Уже была осень. Я делал уроки и вышел на балкон отдохнуть. Посмотрел по сторонам и увидел, что возле четвертого подъезда стоит мотоцикл «Ява». Возле него, в болоньевом плаще и шляпе, засунув руки в карманы, важно стоял дядя Август. «Неужели выезжает?» – подумал я. Решил выйти на улицу посмотреть. Дядя Август почему-то поглядывал на часы. Вскоре к нему подошел молодой мужчина, поздоровался, вытащил из рюкзака канистру бензина и начал заливать горючее в бак мотоцикла. Затем повозился несколько минут с мотором и стал заводить.

Я понял, что это, скорее всего, покупатель, которому дядя Август продал мотоцикл.

Мотоцикл быстро завелся. До сих пор помню приятный на слух шум мотора «Явы», совсем непохожий на звук двигателей других мотоциклов. Дядя Август как-то безразлично смотрел на все это, совсем не так, как тогда, когда выгружали мотоцикл. А ведь прошел уже ровно год. Сашка, скорее всего, был дома и не выходил на улицу. Я его понимаю. Я бы, наверное, тоже остался в своей комнате. Из подъезда вышел сосед и укоризненно сказал:

– Ты что, Август, не мог мне сказать, что продаешь?

– Что же, я должен по всему дому трезвонить? Сами понимаете… – как-то раздраженно ответил ему дядя Август.

Молодой мужчина сел на мотоцикл, надел на голову шлем, тот самый, с которым мы играли год назад. Еще раз пожал руку дяде Августу и поехал. Мы все долго смотрели ему вслед. Я почему-то подумал: «Смогу ли узнать именно этот мотоцикл, если встречу его в городе?» О чем думал дядя Август, мне неизвестно. Лишь по его глазам можно было предположить, что кто-то не оправдал его надежд. То ли мотоцикл, то ли он сам…

Когда покупатель скрылся за поворотом, Сашкин отец быстро зашел в подъезд.

Банкета по случаю продажи мотоцикла дядя Август не устраивал.

Арбуз

Как-то мы с ребятами со двора поспорили, что вкуснее всего на свете. Нам, сибирским пацанам, казалось, и не без основания, что это должны быть фрукты. Они были почти все привозные и перепадали нам от случая к случаю. Называли бананы, виноград, черешню, мандарины, дыню. Но большинством голосов победил зеленый полосатик – арбуз. Сочный, сладкий, сахаристый – что может быть вкуснее?

Зато в Волгоградской области, где я гостил у бабушки летом, арбузов было много. В начале августа их привозили с полей, и у многих во дворах лежали арбузы. Набегавшись под жарким солнцем, было очень приятно сесть в тенек и, как говорили, «зарезать» арбуз. Не зря кто-то из мудрецов сказал: «Хочешь пить – ешь арбуз, хочешь есть – ешь арбуз, сильно хочешь есть – ешь арбуз с хлебом».

В один из жарких августовских дней я, Колька и Вовка схватили арбуз и пошли в сад. Усевшись на старую кровать, которая служила местом отдыха, решили попить и заодно поесть.

– Надо было еще один арбузик прихватить, – сказал я.

– Вполне одного хватит, – решительно ответил Колька.

– Нет, не хватит, – продолжал я, – на двоих, может, и хватит, но на троих точно нет.

– Это кажется, что много надо, – влез в разговор Вовка, – а сам сейчас съешь три-четыре скибки арбуза и наешься.

– Какие три-четыре? – недоумевал я.

– А ты, что думаешь, что весь арбуз сможешь съесть? – начал заводиться Колька.

– А почему нет? – не отступал я.

– Спорим, что не съешь!

– Спорим, что съем! – ответил я, совершенно не понимая, смогу ли я съесть арбуз на самом деле.

– Так… На что нам поспорить? – прищурился Колька.

– Давай на просто так.

– Нет, так не пойдет – он будет арбуз трескать в свое удовольствие, а мы на него смотреть просто так.

Я уже был и не рад, что ввязался в этот спор. Ели бы себе спокойно арбуз и болтали о всякой ерунде. А теперь отступать было нельзя.

– Так, придумал! – прервал мои мысли Колька. – Мы же собирались ехать на совхозный пруд купаться. Кто проиграет, тот везет другого на багажнике велосипеда туда и обратно.

Совхозный пруд находился от нас в трех километрах. Значит, туда и обратно шесть. Я почему-то мысленно представил, как везу Кольку на велосипеде на пруд, а не наоборот.

– Ладно, – нехотя согласился я, а то придумает еще что-нибудь похуже.

Вовка сбегал за вторым арбузом, который они будут есть с Колькой.

– Выбирай любой! – проявил великодушие Колька.

Я внимательно посмотрел на арбузы. Они были примерно одинаковые. Остановился на первом. Эти арбузы были среднего размера. Если бы арбуз был большой, то я его бы, точно, не съел. И наоборот, маленький арбуз съел бы наверняка. А вот со средним размером было непонятно.

– Ну что, начинаем! – торжественно произнес Колька и вонзил нож в арбуз.

Первая треть арбуза далась мне легко. Я хотел пить и просто получал удовольствие от сочной красной мякоти. Что интересно, Колька с Вовкой за это время тоже съели треть арбуза. Но ведь их двое. «Слабаки», – подумал я, глядя на них. Они ели спокойно, не торопясь, разговаривая, и лишь иногда посматривали на меня. Я же был заряжен на соревновательный процесс. Еще минут через десять от арбуза осталась половина. Невольно я заметил, что, в общем, уже наелся. Если бы не спор, можно было и остановиться. Конечно, я могу еще есть, но сколько? Скорость поедания арбуза у меня явно упала. А куда торопиться?

– Нет, так дело не пойдет, – словно угадав мои мысли, сказал Колька, – он будет до вечера есть, а мы жди. Так и на пруд не успеем.

– А мы время не обговаривали, – спокойно ответил я, медленно пережевывая арбуз. – Так что мне торопиться некуда.

– Хорошо, – согласился Колька. – Но тогда без всяких остановок. Если будет остановка, засчитаем поражение.

– А как насчет туалета тогда? – улыбнулся я. – Без остановки невозможно.

– Очень даже возможно, – продолжал Колька, – встанешь вон за дерево, делай свое дело и ешь арбуз одновременно.

Вовка залился смехом. Колька же только немного улыбнулся. Видя мою прыть в поедании арбуза, он отдаленно почувствовал угрозу поражения. Но угрозу поражения чувствовал и я. Еще почти треть арбуза, а я уже не только не хочу, но и не могу его есть. Мой живот надулся, округлился и отказывался принимать пищу за отсутствием свободного места. Хотя глазами еще можно было есть.

Колька с Вовкой на двоих съели пол-арбуза и больше не стали. Конечно, их можно понять. Эти ребята здесь выросли на арбузах, поэтому они для них не являются чем-то необычным. Ну вроде как яблоки, груши. Поел немного – и хватит. Поэтому Колька и поспорил со мной. Он не знает, что такое арбуз для сибирского пацана.

Доесть оставалось совсем немного, когда я понял, что в моем пищеводе тоже нет места. Я через силу жевал арбуз, но не мог его проглотить. Казалось, он сейчас полезет из носа и ушей. Если бы посидеть хотя бы минут десять, а потом продолжить. Но тогда я проиграю. В таком состоянии самому трудно крутить велосипед, не говоря уже о том, чтобы везти Кольку. Наконец, я захотел в туалет.

«Это хорошо, – подумал я. – Хоть что-то во мне немного освободится».

С очередным куском арбуза я с трудом отошел от кровати. Облегчился, но не ощутил свободного места. Зато почувствовал, что арбуз пошел из носа. Лишь бы из ушей не полез, а то еще помрешь ненароком. Предпоследний и последний кусок арбуза я ел «на волевых усилиях», как спортсмены на финише, когда никаких сил не остается.

– Мы пошли за велосипедами, а ты выходи на улицу, – сказал Колька, обращаясь ко мне. Видно было, что он переживает поражение. Они пошли, а я продолжал стоять в саду, опершись о спинку кровати.

«Какой пруд, – подумал я, – мне передвигаться тяжело». И потихоньку заковылял. Впереди меня шел мой живот, а я следом. На улице меня уже ждали Колька с Вовкой.

– Садись на багажник! – сказал Колька.

– А может, не поедем на этот пруд? – робко спросил я.

– Садись-садись, выиграл – значит, садись, – решительно приказал Колька.

Видно, что ему было не до шуток. Наверное, не привык проигрывать.

Я с трудом залез на багажник. Кольке также было непросто везти меня, да еще с арбузом внутри. Вовке было проще ехать одному. Когда велосипед стал трястись по кочкам, мне стало просто невмоготу. Я ощутил болезненные симптомы в животе. Арбуз пытался выскочить из меня. С таким животом необходимо было состояние покоя, а не езда на велосипеде. Проехав метров сто, я решительно потребовал остановиться.

– Я отказываюсь от своего выигрыша, – сказал я ребятам. – Мне тяжело ехать. Езжайте сами, а я потихоньку пойду домой.

– Ну раз отказываешься, тогда другое дело, – сказал Колька и, обращаясь к Вовке, спросил: – Что, на пруд едем или как?

– Давай завтра поедем, что-то сегодня тяжело.

– Завтра так завтра, – и, уже обращаясь ко мне, добавил: – До дома довезти хоть?

– Нет, не надо, я сам, – уверенно ответил я.

Они покатили, а я не спеша, точнее сказать, очень медленно, поплелся следом. У меня не было никакого желания, да и возможности что-либо делать. Можно было только потихоньку идти. Впрочем, одно желание уже появилось – быстрее добраться до туалета.

Суслики и румын Михай

Сидим как-то на скамеечке у дома, болтаем.

– Хочешь суслика попробовать? – неожиданно спросил Колька, глядя мне в глаза.

– А зачем его пробовать? – ответил я.

– Как зачем? Ты же курицу ешь или, например, свинину, а это суслик.

– Что-то я не видел, чтобы суслика в магазине продавали.

– Да в магазине много чего не продают.

– Ну давай попробуем, где он у тебя, в холодильнике?

– Сам ты холодильник, бери велик, поехали, и еще ведро прихвати.

Через пять минут Колька, Вовка и я с ведром катили по селу. Остановились у последней колонки.

– Давай ведро! – сказал Колька.

Набрав почти полное ведро, Колька с трудом удерживал его на велосипеде, когда мы двинулись дальше. Ехали совсем немного. Закончилось село, началась степь. Мы остановились.

– Вот здесь живут суслики, – усмехаясь, сказал он.

– Да что ты говоришь, а я думал – динозавры, – уже решил пошутить я.

Мне много раз приходилось видеть сусликов в окрестностях села. Особенно когда едешь на рыбалку. Как только суслик заметит опасность, сразу в норку – и был таков.

– Ладно, смотри, как добывать суслика, – уже серьезно ответил Колька. Он стал потихоньку лить воду в первую попавшуюся лунку. Вылив примерно полведра, встал на четвереньки и расположил большой и указательный пальцы вокруг лунки. Прождав пару минут, попросил Вовку подлить воды. Еще через минуту из лунки показалась голова суслика. Колька ловко схватил двумя пальцами его за шею, чтобы он не укусил. Потом поднялся с земли, держа подергивающегося суслика.

– Ну а дальше что с ним делать? – спросил я.

– А дальше надо делать вот так! – сказал Колька.

При этом он, крепко удерживая суслика за шею, сделал резкое движение сверху вниз. После этого бросил его на землю. Суслик не шевелился.

– Как-то жестоко, – поморщился я.

– А когда дед Роман утром отрубает у курицы голову, – ответил Колька, – а баба Ксеня варит потом супчик для тебя, ты не возмущаешься?

Мне нечего было возразить. Вовка тем временем привез еще ведро воды. Следующего суслика «выливал» я. Вылил почти все ведро и уселся как Колька. Немного было страшно, а вдруг укусит. Угадав мое беспокойство, Колька заметил:

– Как появится голова над землей, смело хватай его, не бойся, он после наводнения ничего не соображает.

Тут же появился суслик, я схватил его. Суслик трепыхался у меня в руках, надеясь выскочить. Я дернул его так, как делал Колька, но суслик был живым. Я дернул еще пару раз, но ничего не менялось.

– Ладно, давай сюда, – сказал Колька, – мучить животное как раз и не надо. Это как на охоте, надо стараться убить зверя с одного выстрела, а не гоняться потом за раненым.

При этом он ловко уложил второго суслика рядом с первым. Затем поймали еще одного и поехали назад. Заехали к Кольке во двор, поставили велосипеды и пошли в сад. У него в саду так же, как и у нас, стояла старая кровать под деревом, на которую мы и уселись.

Немного отдохнув, развели костер в безопасном месте. Из веток сделали две рогульки. Воткнули их по разные стороны от костра. Колька на удивление быстро снял шкурки. Затем нанизали на ветку, как на шампур, тушки сусликов и, положив на рогульки, стали жарить. Костер шипел от стекающего сусликового жира.

Вкус у суслика оказался специфический, наверное не каждый сможет его есть. Вместо мяса какое-то желе. Я тогда подумал, что больше не буду есть сусликов. Хватит одного раза. Потом в течение нескольких дней запах сусликового жира будет тебя преследовать, как бы хорошо ты ни умывался.

– Мой отец, – начал разговор Вовка, – во время войны тоже сусликов выливал. Было ему лет десять. Время было голодное, вот и ходили в степь. Сусликов тогда было много. Даже какой-то румын с ними ходил за сусликами.

– Румыны были за немцев, – перебил я его. – Он, что, с врагом ходил, что ли?

– Не знаю, – неуверенно произнес Вовка, – папа не говорил, что он был врагом.

Вечером я попросил бабушку рассказать о немцах и румынах.

– В сентябре сорок второго, – начала она, – немцы вошли в село. Были здесь несколько дней. За это время побили всю скотину, какая была. Вели себя дерзко. Не скажу, чтобы нас сильно притесняли, скорее просто не замечали. Чувствовалось огромное напряжение перед предстоящими решающими боями. Затем ушли на Сталинград. После них пришли румыны. Так сказать, вторым эшелоном. С ними было спокойней. У нас в доме жили три румына. Старшего из них звали Михай. Это был неплохой мужик. Он говорил, что они не хотели воевать. Но их насильно мобилизовали и отправили на фронт. У него дома тоже остались маленькие дети. Показывал фотографии жены и детей. Хорошо относился к моим детям, то есть к вашим будущим родителям. Давал им конфетки.

– А он ходил с дядей Толей сусликов добывать? – спросил я ее.

– Может, и ходил, я уже и не помню. Приносили мальчишки сусликов, но я их есть не могла, брезговала. Лучше очистки с картофеля.

Уже позже я узнал, что 3-я румынская армия, действовавшая в районе Сталинграда, была почти полностью уничтожена наступлением наших войск. Так что шансы у дяди Михая вернуться живым к своим детям были очень малы.

Вечером в моей голове был какой-то винегрет. Суслики, война, румын Михай, который должен быть плохим, потому что воевал против нас, а оказался хорошим. Давал моей маме конфеты. Мне почему-то стало жалко его детей, оставшихся в далекой Румынии. Вряд ли они дождались своего отца. Поэтому мне и приснился в ту ночь странный сон, который я запомнил.

Я иду по степи, залитой солнцем. Со мной еще какие-то мальчишки. С нами идет высокий красивый молодой мужчина. На нем шинель нараспашку, на голове пилотка. Он все время улыбается и показывает пальцем на убегающих сусликов. Я говорю ему:

– А я знаю, как вас зовут!

– Ну и как же? – весело отвечает он.

– Михай!

– Правильно! А откуда ты знаешь?

Первая любовь

До школы я не знал, что такое любовь. С девочками просто дружил. А вот в первом классе влюбился в одну. Звали ее Ира. Влюбился по-настоящему: часто о ней думал, с замиранием сердца слушал ее ответы у доски, а разговаривать с ней было пределом детского счастья. В общем, это было божество, спустившееся на землю. Но разве я мог ей об этом сказать – нет, конечно. Представляете, первоклассник говорит первокласснице: «Ира, я тебя люблю».

Видимо, у маленьких детей чувства уже есть, а слов нет. Иногда и взрослые не могут объясниться, а тут дети. Хотя некоторые мальчики с первого класса носят портфели девочек, которые им нравятся. Но это не мой случай. Сейчас, смотря на фото первого класса, думаю: почему я влюбился именно в Иру? Ведь другие девчонки не хуже. Наверное, это идет откуда-то сверху и нам не подвластно.

В нашем доме жил мальчик – Колька Бурцев. Он был на два года старше меня, но мы дружили. И вот, когда с ним разговорились про любовь, оказалось, что он тоже любит одну девочку и у нее такая же фамилия, как и у Иры. Выяснилось, что это ее старшая сестра, которая училась с ним в третьем классе. Вот такое совпадение. У нас была с Колькой общая любовная тайна, о которой никто не знал.

Мы садились с ним на наши детские велосипеды и гнали к дому, где жили девчонки, – к большому зданию сталинской постройки. На асфальте вокруг него нам с Колькой было где развернуться.

Почему-то всегда стояла солнечная погода, и мы брали с собой маленькие зеркала, с помощью которых пускали зайчики в комнату сестер. Их русые головки с косичками периодически показывались в окне. Это нас с Колькой подстегивало, и мы старались показать свои способности в катании на велосипеде.

Катались, как мы говорили, «без рук». Затем, набирая большую скорость, резко тормозили, стараясь развернуться на одном месте. Пытались проехать на одном колесе и даже встать на раму. Мне казалось, что после этого представления Ира выйдет на улицу и скажет, что любит меня. Ведь как можно не любить после таких экстремальных трюков? Но этого не происходило.

Интересно, что они в это время думали? Наверное, то, что знакомые ребята из школы просто катаются на велосипедах и дурачатся. А что они еще могли подумать? Вряд ли они догадывались о наших чувствах.

Бывает и наоборот. Совсем недавно, ведя переписку в «Одноклассниках», я написал одной девочке, которая уже стала бабушкой, что когда-то она щелкнула меня линейкой по лбу, а я за это сильно толкнул ее в плечо. Почему-то мне это запомнилось. Так вот она мне ответила, что это тоже помнит, а ударила линейкой потому, что я ей тогда нравился. Вот так-то. Благодаря интернету, спустя почти полвека можно узнать интересные для себя вещи.

Моя любовь к Ире продолжалась года два или три. В четвертом классе мне нравилась уже другая девочка – Света. И все последующие годы, до десятого класса, я обязательно в кого-нибудь был влюблен. И не только в школе. Почему так происходило, я не знаю. Ведь специально для этого я ничего не делал. И никого не выбирал.

Так что, девчонки, любовь – дело сложное. Один дергает за косичку, другой сразу предлагает нести портфель домой, а кто-то, как я, любит незаметно, тихо, лишь надеясь, что девочка сама обратит на него внимание. Кстати, моих дочерей зовут Ира и Света. Может, это случайно, а может, и нет.

Греко-римская борьба

Когда я начал учиться в седьмом классе, в моей школе неожиданно появилась секция борьбы. Как мы потом узнали, одно из спортивных обществ, по причине ремонта своего помещения, временно поселилось у нас.

В открытую дверь спортзала мы видели, как ребята постарше нас с ожесточением бросали через себя борцовские чучела, а потом боролись между собой, показывая невероятный каскад приемов. Тренером у них был высокий, крупный дядька в очках. Видать, настоящий борец в прошлом. Неожиданно он подошел к нам и сказал:

– Не хотите ли заниматься борьбой? Мне нужно человек пять, не больше. Я вам честно скажу, мне новички не нужны, но, по договору об аренде, я должен взять несколько человек из вашей школы.

Мы как-то робко переглянулись и согласились. Мы – это ребята из одного класса.

Борьба эта называлась классической. Сейчас она называется греко-римской. Между прочим, олимпийский вид спорта. Дело серьезное. Задача здесь – положить соперника на лопатки или выиграть по очкам. Начались упорные тренировки. Я бы добавил – изнуряющие и тяжелые. Тренер нам, новичкам, не делал никаких поблажек. Я думаю, он рассуждал так: «Кто не выдержит, сам уйдет».

Тренировка проходила следующим образом: сначала разминка, то есть аэробные упражнения, потом тяжелые упражнения с отягощениями на различные группы мышц, необходимые для борца. Затем отработка приемов: сначала на чучелах, а затем между собой. В конце тренировки боролись на выбывание. Поскольку мы начали тренироваться вместе, то силы у нас были примерно равны. Сегодня я мог проиграть, а завтра выиграть. Я до сих пор помню, как болели все мышцы после первых занятий.

Значение этих тренировок я смог оценить уже зимой. Как-то во время зимних каникул мы, мальчишки из нашего дома, устроили борьбу на снегу. Мне сначала показалось, что некоторые ребята просто поддаются. Уж слишком легко мне удавалось валить их на снег. Понимание того, что это результат четырех месяцев упорных тренировок, пришло не сразу. Ведь раньше мы были примерно равны. А тут за четыре месяца такой скачок!