Навязанный ритм

Геннадий Шептунов

Навязанный ритм

«Жизнь – «минус время»…»

Жизнь – «минус время»;    стало быть, прошлоДовольно кратких минус девять летГрядущего. С утратою покровов,Обличий, перспектив. РазочарованСчастливец; смертник жив; а борохлоБылого – свалка всевозможных «нет»И «невозможно» – перегнило в Слово,И семя пало, и уже взошло.Опять чернеет в золоте октябрь,И многодолгоноги переходыПо тротуарам, скверам и бульварам;И плавно убывает день – хотя бКипело Солнце; к охлажденью годаВсё радостней, без дела и без парыИспользуя нелётную погоду,Брести всё дальше городом   сквозьводы—Не сквозь летейско-стиксовы, а так —Сквозь морось, что не требует    ни брода,Ни лодки; и, печалясь на пятак,Увидеть Время – чтоб оно меняНе видело, позволив лёгким зверем,Бесцельно, мимо дома, мимо двериСкользнуть по поздней осени, сменяНа золото – медяк, углы срезая,Дыша до боли в рёбрах, не таяНи слёз, ни смеха – ибо жизнь моя,Упругая, поджарая борзая,Балласта не несёт. Ни капли жира —Одно движенье – городом ли, миром,На все четыре и во все края,И встречно ей – подобные же лица,Как под водою – рыбы, в небе – птицы.

2006

Ствол

I

Всё-таки выстрел – обычно не то, что “в тебя”.Чаще ты сам – указательный палецна спуске,Карий прищур над стволом;самый ствол, слишком узкий,Чтобы вместить, что скопилось.Мишень возлюбя,Ты достаёшь её.Случка курка и бойка;Гильза – в песок. Ты на шагближе к миру и к дому,Вроде бы выжив. А вспышка, ещёбез щелчка,Свист и шлепок позадипричитались другому.

II

Ни хвалы, ни награды,Ни прощенья не надо.Наши тени – не судят,Возвращений не будет.Как прошли перевалом —Половины не стало:Мы-то думали – стадо,Оказалась – засада,Бойня-каменоломня,Западня заказная.…Кто вернулся – тот помнит.Кто остался – тот знает.А дороги до домуНет ни прямо, ни криво.…Мы-то думали – громы.А прислушались – взрывы.

III

Блудный сын, нежный брат,Безымянный солдат,Кем убит, как забыт —Не укрыт, не зарыт?Где травою возрос?– Прянул мартами в нос.– Оседлал первый шквал.– Занавеску сорвал.

IV

Переправа, переправа.

Берег левый, берег правый…

А.ТВАРДОВСКИЙ.“Василий Тёркин”.Пью за тех, кого за переправойСорванной оставив, были правыТе, кто уберёг всех остальных,В бой не брошенных. Вопросы честиНе в чести, когда живущих – двести,А погибших – пять сынов страны.Вам теперь – межзвёздная разведкаТам, где под ногой не треснет ветка,Где не бросят и не предадут.Свято место, как известно, пустоБыть не может – но до блеска, хруста,Свиста Космос вымыт и продут,Вычищен, обставлен к заселеньюВами, други. Теми, кто ни тени,Ни пятна отныне ни на пол,Ни на знамя не отбросит.   МалоЖили? Без толку?    – Так вот, Валгалла —Рай полярный – холоден и гол:Заселяйте.

V

Променяв коней на переправу,Словно грека, в реку угодив,Не найдя себе в варягах славы,Обрети на весь свой голос право —На гортанный хриплый переливНизких, полнокровных полузвуков —Полувыходов туда, где нетНичего, что может “цап за руку”.  Вот туда – а ну ка! – влезь без стукаЭтак на десяток тысяч лет —До забвенья, то-есть – до свиданья,Излиянья – до судьбы: «ОднойКаплею дождя на мирозданьеПасть и обеспечить прорастаньеДеревца над брошенной стеной».

VI

Путь в потёмках. Дело заполночь.Над землёю – тучья наволочь.  Погляди, как бледен диск,Проплывающий над теменем.Ночь шуршит прошедшим временем:Что ни столб, то обелиск —К сожалению, желаниямЧаще, чем событьям. МанияУбывания манитЗа пределы поля зрения,Где, очнувшись, будешь менее,Чем частица, ибо видПерекрёстков образуетсяБез тебя, и через улицуНе в тебя плеснёт весна.  А тебе – завет звучанияВека, что чудит с отчаяньяРостом веток до окна,Наполняя новой тайноюДом напротив, крики стайныеПтиц в рассвете и листве.Здесь и дальше – карты из руки.Здесь – рассеивает призракиЖизни светлый суховей.

1999–2007

Плащ Деяниры

I

У ночи были плечи и ключицы.Черты лица, готовые напитьсяОчередной одышливой весны.Вселенная носилась в плоской раме,И только неба не было над нами,Чтоб уличить в наличии спины,И были тени синими на стенах;И в острых снежных волнахцвета пеныУ губ хрипящего уже вотщеРождался день пробежкой в бледнойхлябиЗмеящейся и предрассветной ряби,Скользящей по поверхности вещей.И хлопнуло окно, как сычье око,Когда схлестнулись, будто два потока,И с хрустом расцепились две руки —И всё плескалась щукой в складкахплатьяИ шторы ночь обычного зачатья —Случайного, как отмель у реки.

II

Здесь жили – больше не живут.По белизне за край бумагиПоплыли лебеди, и крутИзгиб их горла; словно флаги,Их головы: ещё не взлёт,Уже – скольжение вперёд.И острый почерк быстрых строк,В которых в брызги раскололисьВысоколобый чей-то слог,Высоконогий чей-то голос,Шагнувшие до верхних нот —За голубое. Вверх-вперёд —Оттуда, где прохладный кров,Где выживали – в ус не дули,Где плеск продолговатых словВо влажной полночи июля,Где устаревшие листыПод стыком стен ещё синеютПронзительнее и яснееПрямоугольной пустоты.

III

IX главаВ дорогу – дождь, слизавший плоский город.Сонливый полдень сталью рельса вспорот;Ворвётся в пустоту плацкартных споровТо степь, то лес —И станешь называть,как в прошлом, дальюПейзаж, линованный диагональюВоды с небес.Два дня безделья по дороге в лето.Воспоминаний, путевых заметокИ непутёвостей кордебалет,Да дождь в дорогу – добрый знак.    Hо это —Из области несбыточных примет.Курящий в тамбуре – из “тех-которых”,Что десять лет назад в кухонных спорахСшибались, не щадя ни горл, ни сил,До срыва вверх, где в каменисто-чистомБродили, в сущности, из любопытства;И я бродил.И, явно чем-то с человеком схожий,Намного выше и чуть-чуть положе,Стократ плавней,С клыкастым горизонтом в жёлтом взоре,Из пышнотелой поросли предгорий,Прочь от тенейСкользил пернатый – некто соколиный.Под ним – отрава зелени долины,Цветущий склон,Движенье живности в траве – и то-тоВесь мир вершил подъём переворотом,Покуда онСтремился вниз, как бес во плоти птичьей,И – много медленней – назад, с добычей.Утраты тем безропотней, чем чаще —Закономерно. Сонмы уходящих,Ушедших и других, кто будет жить,Уже бредут по высохшему руслу.Июль и зной. В преддверьи Рая – пусто.Подъём тяжёл, но всё же легче спуска.Подвижный камень словом обложив,Вес переносишь на другую ногу.Движенье длится поперёк отрогаСквозь млечность облака и тела БогаТуда, где нетОпоры ничему, помимо зренья.И, ослеплён гордыней и смиреньемОдновременно, вышагнешь из тениНаверх и в светИ, вероятно, осознавши то же,Что прежние, мельчайшей клеткой кожи,Нутра и глазЗамрёшь в благоговении, посколькуЗдесь губы разлепляют, чтобы толькоСказать: “Кавказ”.Ты здесь затем, что бывшее любовьюСменилось пляской голых в изголовье—Возможно, истин. Это послесловье,Как страсть и смерть,Страшит не столь возможностью отказа,Сколь отрицанием другого раза —Основы детских и не очень сказок.И не судьба отнюдь и Неба твердь,Но хлябь и зыбь мозгов в тупой болтанкеНавяжут ритм и музыку гулянкиНа всю Европу – и катись на танкеДо Азии – чего не знамо для,И не понять тому, кто вечно молод,Как нежны дождь, и снег, и лунный холод,И жёлто-домовитый гул шмеля.На этом фоне пышные сравненьяНе к месту – как и чувствовыделенья,Неточность мысли, упоенье ленью,Незрячесть, вялость —    в чём с теченьем днейЯ крупно преуспел. И, между нами,Всё называть своими именамиСтократ трудней,Страшнее. Так и с нынешней поездкой:Я – рыбарь, кинувший в минувшем леску;Тянуть легко —И, стало быть, крючок иль пуст, иль срезан.Мой колокольный звон резов и резок —И ни о ком.Не слышно наших стансов и романсовЖивущим там, где мерой постоянствуЛишь скорость. Свет – не ветер, и в пространствахУ музыки и слов иной закон,И за труды – ни платы, ни ответа,Зане переступивший эту метуС того момента – только сгусток света,Не дух – фотон:Волна, движенье – более, чем тело.Когда-нибудь до этого пределаБылая прытьМетнёт, минуя сферы и барьеры,Твой мозг, уже привычный к высшим мерам —Всё обрести.И только прежней верыНе возвратить —Закономерно! Возраст, знанье, опыт, Оседлость мысли.    В слух вбивают топотНе кони – дети.   Любишь тишину,Жену, собаку, дом. Увы, у царстваПокоя есть особое коварство —Непревышенье дозы счастья.СнуПрисущи беспричинные тревоги;Виденья ночи смутно-многоноги.“Куда идёшь?” —Не знаю. —Как-то утром у порогаЗмеёй подстережёт тебя дорога.В дорогу – дождь.

IV

Ю.Фомину

Хор шорохов коротко смолкнет – и прорванРубеж, и с порога по комнатам в горлоБросается холод.Звук взвинчен до свиста. Всё бледно   и чисто,И слепнешь, взглянув на встающий   иглистый,Исколотый город.И немо под небом, как в неводе   рыбам.И будто ты не был – безмолвная   глыбаОтчаянья, знаньяИ прочего, что вышивают на этой,Прозрачной в лучах отражённого   света,Немнущейся ткани,Скрывающей дней и часов очертанья.И холодно вороху мыслей на граниОтлития – будто впервые! —В слова. (Чуть точнее! Чуть выше! —   Услышан.)Они уже тёплые, нежные, дышат —Ещё неживые.

V

ИнструктажНе спуская хвоста рыбьих стоп с кровати,Отожмись на ладонях от ледяного пола,Оглянись на латунный отсвет на скулах в палате.Одевайся и медленно двигай из царства голых.Надевай спортивный костюм в палатном сортире,Чтобы молнией – вжиком застёжки – не потревожитьНи ушедших с миром, ни в этом (и лучшем) миреПреходящих. И вечно живущих, возможно, тоже.Покури у окна на втором этаже. А дальше —Млечный свет, козырёк и больничный двор.    Наасф альте—Тень стволов и узорных крон, и твоя – как мальчик —Пятиклассник в толпе толстых тёток и дядек. В альтеВетра в ветках услышь прежний голос – похоже, твой же.Лунолико сито небес; освещенье из не —Былого, и час до дома пешком – дорожеПары туфель, плаща и лишнего года жизни.

VI

Как писалось – взаправду в СудныйЭтот день на Земле, воде,Выше, ниже – кончились будниСмерти. Больше – никто нигде.Тех, кто в койках, в поле, в кельях,Тех, кто влип в известняк —Всех шарашит звёздной шрапнельюНеба продранного сквозняк.Репортажи со всех континентов:«Пульсы играют туш».—«Реанимаций конвейер. На ленту —Тел потоки. Для душЗаселенья». – «Ремонт аорты!»«Блеск зрачку!» «Язык в рот!»«Есть убитые». – Нет мёртвых.Бойня наоборот. —«Киноплёнку – назад.»«Все – в Сад!»…И, когда прошагали кониВосстающим по головам,И на темя медной коронойРухнул свет – тогда на балконеПервый в белом второго тронулЗа рукав. Врач недопонял.Ангел вымолвил: «Это – Вам».

VII

Мне старческие очи во сто раз

Милей открытых небу юных глаз…

М.Цветаева

…стыдно – когда не видно…

А.БашлачёвКак только резкий и сырой сквознякПротащит коридором, переходомИ, шарф срывая, вышвырнет меняВ родную городскую непогоду,В московский дым предокончанья зимК бульварам, тротуарам, мостовым —Мне радостно, сутулясь, как фонарь,Легко скользить от Пушкина к АрбатуИ далее – к Кольцу. Туман и гарьРассеивают свет окон и стен,И в сумерках не видно перемен,Налепленных повсюду, как заплаты.Сегодня я – один из тех гостейУ Времени, которым явно в поруКостюмчик для разрозненных костей.Не море мне, но лужи по колено,И, счёт открыв прозреньям и изменам,Брак пережил оттенки всех страстей;Настал черёд пространных разговоров,Дурных вестей, умнеющих детей;И в остальном – клинки не зазвенят.Всё сделанное делает меняСтолетию и Вечности по росту.Я связан с каждым бывшим из людей,И это – не зависимость, а простоПодобье вида с Бруклинского моста —Подвешенность, полёт меж двух твердей,И взгляду с этой новой колокольниПредстанет так же ясно прежний —дольний —Как этот – горний – мир; и в них —я сам,В той середине, где ничто не стыдно,А только видно, как бывает видноЛишь детским либо старческим глазам.

1999–2012

«В дом или в храм мы вхожи…»

В дом или в храм мы вхожи,В норку ли, в путь-дорогу —Мы на людей похожи,Бывши – подобьем Бога.В занятых нишах – мыши,Круче, чем раньше – крыши;Кажется, жизнь – всё лучше;Слышится – всё же дышим.Видимо, так нас учат.Мало нам драли уши…То-то и рвутся душиМимо Эдема. Выше.

«– Иди ты!.. – Не по миру. Градом – из виду…»

– Иди ты!.. – Не по миру. Градом – из виду.Наверно, так надо. Судьба Атлантиды,Увы, дело рук утопающих, мозгаСуществ сухопутных, для коих угрозаПотопа – пусть страшный, но всё-таки вымысел…Вот крысы бегут. Кто-то белое вывесил.В глазах, в голосах – волны. Море. Тревога.И воды. И Дух – над… И воздух.—…Как много!

2005–2007

Ещё о сердце

I

Сердце (Соr) – полый мышечный четырехкамерный орган…

Анатомия человека

…Радуясь милому сердцу, что сами осталися живы…

Гомер, ОДИССЕЯ.Пер. В.А.Жуковского.В годы покоя к философам многих причислят.Даже – меня. Интересно ж,   Бездонноетро нув,Вникнуть в потёмки души и генетику     мысли,Архитектонику мозга и гимны гормонов.Нервам, костям, потрохам уделяя    вниманье,Мы их воспели – не в меру, увы,    инев ш ут ку:Мышцы, хребет и печёнку;   суставчикивба н е…А партитура симфоний во славу    Желудка!Оды ушам и очам! Волосам и деталям,Ими прикрытым! И почки помянуты тоже.И восстаёт надо мной, ухмыляясь:    «Нежда ли?!»—Стих дилетанта, на труп расчлененный похожий.Но, если страшно, и тошно, и душно, и тускло,Если просыпались звёзды и солью, и перцем,—Четверокамерный полый мой, трепетный мускул,Не подведи меня, милое, глупое сердце…

II

Дай Бог нам жить лет до ста, старина!Уж если стану старым – непременноПить буду вёдра водки и вина,Врать бескорыстно и самозабвенно,И, может быть, услышу:   —Буд ьздо ров!– Эй, дед, дыши! – Врача!      – Уже не к спеху, —Когда в один из светлых вечеровСорву сердечный ритмприпадком смеха.

2006

«Небо в цвете полусвета…»

Небо в цвете полусвета.Город спрятался у ветраЗа спиной.Мир пропитан недопетым —Хриплым бегом, рваным метром,Белизной.Ни пути, ни остановок;Воздух вязок, воздух колок,Воздух – стон;Снег – прямыми и кривыми,Словно те, которым имя —Легион.Нарастая по спирали,Вихри скручивают далиВ пустоте;И гонцы к концу погониЧуть крупнее на ладониПеред тем,Как расстанутся, растают,Превращая каплю в стаю —В белый полкВ миг, когда за поворотомКто-то будто понял что-то —И умолк.

1997

«Ни слова – от себя; ни о себе…»

Ни слова – от себя; ни о себе —С тоскою или без. Над головоюСветило плещется в сети небес.Ты, невод Деда с рыбой золотою —Привет, октябрь! Гори теперь дотла!Вершится год – всех прошлых високосней.Коровьим языком прошлась метлаНепоздней осени по жизни поздней —Жить вовремя, увы, не довелось!Вольно же нам, живя во время оно,Как в отрочестве,    мышцей двигать кость,Вставая в рост    в строю стволов и звонов —Долой балласт! Ни нимба, ни венца,Ни шапки. Выгребай туда, где не был,Пляши до непобедного конца,Разбрызгивая над Землёю небо —  Транжирь и разбазаривай, пока  Не протаранишь сети Рыбака…

2004

«Вот это – я, а это – ты…»

С.ГЕВОРКЯНУ

Вот это – я, а это – ты,Как будто мартовы коты —Среди бесслёзной чистотыПризвёзднуты, прибезднуты.

2007

Диалоги

I

«…Ибо всё начиналось когда-тоС нерасчёта на долгую жизньПешехода – (поэта, солдата —Вам-то что в том?) —   теперь, развяжисьЛинчев узел сожитий, событий(Со-вытья – всем полканьим полком) —Вы б не плакали (было б о ком!),Я б не знал, где канаты рубить. И,Пережив не желанья (мой Бог —Я желаю такого, что прежде…) —Но привычку ступать на порогВсё в одёжке, а также в надежде,Вызывающей долю насмешкиНад ферзём, сотворённым из пешки —(«А прошёл бы ты, брат, в короли?») —Я готов дальше края Земли.Но один и без Вас. Не на счастьеСмертным путь в заколдованный сад,Что под Млечным. Полжизни назад,Выбирая мороз и ненастье,Я забыл о светилах. Они жеНе прощают такого. Не ждуОт Судьбы ли, от Бога – и ниже —Ничего. Ни в Раю, ни в Аду.Ни добавки, ни правки, ни книжек.Это всё я вам должен – не мнеЗадолжали!»  – Ни ветки в окне,И ни птицы.  – И с этим живут!Взгляда вниз, вслед понурой фигуре,Не случилось. К чему? На травуЛяжет снег, след – на снег, и, прищуряНам глаза – Солнце смоет следы.И того, уходящего – тоже.Всё не ново, хотя непохоже —Каждый раз. Так две капли водыПопадают – одна в океан,А другая… пускай – в Ниагару.…А в меня – что попало!? – На паруС тем – попавшим —    я мыла стакан,Вилки, ложки – и    то, что во мне,Созревало, как озимь к весне.

II

– Мама, мама, не пойму —Объясни… – Что? – ПочемуВсе всегда уходят люди?– Потому что Бог так судит,И живущие – все смертны.Видишь, милый: звёзд – несметно,Их же нужно заселять!Спи, сынище. – Плоско, гладко,Лампа; узкая кроватка;Пушка – “заряжать-стрелять” —Под подушкой.   Точка света.Кухня. Мама с сигаретой.– Всё не спишь?– А ты опятьКуришь… – Папу жду. – ГулятьВыйдем завтра? – Я не знаю…— Продувная, навеснаяВ окна ломится метель.“Не кури.”– Не пей. —   Не те льПризраки былых уютовРежут полночь на минутыПониманья: всё. Одна.Мать. Подруга. – Не жена.—“Вы не курите, не пьёте?Значит, будет смерть на взлёте!”… На изломе белых крыл…– Это папа говорил,Что на взлёте!? Всё вы врёте!Этот папа – на работе —С тётей… – Это – ничего.Это… ангел был его.

2003

Навязанный ритм

I

1. Л. БолдовуКак во гробе либо в утробе,Вечность мечется наугад:Плыть в горячке, трястись в ознобе —Из двух бед выбирают обе.Выбор более чем богатВ тесном братстве наоборотов,Где, похоже, и страсть, и страхПридают пустоту полётаБормотанию рифмоплёта,Соловеющего в словахСоловьиных – без дна, без меры,Прочь из такта, лучом к луне,Мимо времени и барьеров,Ибо не удержать размераБезразмерной величине.2. С. ГеворкянуМиг забрасыванья камнями,Время сбора их – на себя.Всё, случавшееся не с нами,Ныне катится валунами,Составлявшими стены в храмеВсех скорбящих во всех скорбях.Здесь – не вскрытое рифом днище,Не досадный страховки срыв.Грязекаменный смыв – почище:После этаких дел не ищутНи погибших, ни тех, кто жив,Ни героев, ни виноватых.Да и звук того слова кратокИ ползуч по-змеючьи: сель.И ни грома тебе, ни вспышки,А равно – ни дна, ни покрышки —Пух-перина земля! ПостельНа скале.  А вода провьётсяСквозь завалы, и лозоходцу,Обнаружившему родник,Слово явится: «Сладко пьётся!»– Он смолчит, как по руслу бьётсяЧей-то плач – или смех и вскрик.

II

Не ходи, малыш! Там холод.Золотой иглой исколотГоризонт у края вод.Тишь – всего лишь звук на взводе,И созвездия заводятНехороший хоровод.Не ходи хотя бы нынче!В печке вой до визга взвинчен,Дни – на убыль, зори злы,Сетка дней плетётся криво.И почти что до обрываПеретянуты узлы.Что ты? Где ты? – Нет ответа.Только веток силуэты,Только леденеет светВ затканном зимой оконце,И обвалом всходит солнцеТам, где рвётся хрупкий след.

«…Это – кукла, это – мишка…»

– …Это – кукла, это – мишка,Это – карточный домишко.Просит чаю внучья стая.Шепчет бабушка, гадая:«Туз, король, шестёрка, дама!Тот – налево, этот – прямо,Эти – будут, это – было…»– Это братская могила.Это – Стикс, а это – Лета.Это – пусто там. – А это?..

III

ВРЕМЕНА

ПрологЗвучанье пожизненно, муза надменна,Пристрастья и низменны,  и неизменны,И третьестепенны, когда говоритМежзвёздный, извне навязанный ритм,Который хоронит всю суетность дня.И место на троне – не троньте меня! —Пустует, как прежде. Читай партитуруДля нервов в надежде на дуру-натуру,Что криво – да выведет, не подведёт.И в предокончании междусезоньяНочь от ночи – всё и ясней, и бессонней,И знаешь, что в жёсткий попал переплёт:Что волосы нищенки, спутаны мысли,Но март – на дворе, и в забытомне числят,Что свистнуто было безвестным нахалом:

«А вечер был тих… А земля отдыхала…»

1

Минувшее мнимо, грядущее немо,Пожизненно времени бремя.   И все мы,В плену этих формул, у бед в поводуИль ждём, или просим у моря погоды.А в мире – закаты, светила, восходы;Прохладно в Эдеме и душно в Аду,Поскольку последний намного теснееВвиду положения – в центре Земли.  Земля галопирует, мы —    вместе с нею.И – ось ли звенит, или в звёздной пылиРождаются вихри, ворочая камниВ основах знакомого наммирозданья —Но – с л ы ш н о! И лишний —      комок или кол —Вдруг рвётся из горла, вторгаясьв глаголВо всех временах —Во все «ныне» и «присно»,И, неописуем (не теми описан?)Восходит сверхновой на нёбе небес.И мир укрупняется. Ибо СоздательБерётся за циркуль, линейку, отвес,Резец – и поверх тираний – демократий,Союзов и прочей подзвёздной возниТворит, восстанавливая равновесье.И воздух тревожит за выдохом – вдох,И вот уже видно – над миром возникЧертог – порождение камня и песни;Светила по стенам его – как горохИз банки, расквашенной об пол   хозяйкойВ мечтах о былом; и мальковоюстайкойНесутся кометы, и свод всему —   Млечный.И пляска от печек его бесконечна,Поскольку, погибнув, рождаются сноваВ минувшем – грядущем и слава, и Слово.2О том, что взаправду темно и тревожно,Грешно говорить, написать —невозможно,И подло – молчать.Так летит с языкаТо лепет, то брань; и во многих строкахТолпятся, как в клетке, забытые лица.Но призрак был вызван и должен явиться;И ломится к полночи в твой Новый годВидений просоночных водоворот;В их калейдоскопе, как Шлиман в раскопе,Увидишь быстрины, излуки и токиПотока, которого быть не могло —Да он бы то знал!     – Не Добро или Зло —Один Вечный Взлёт дирижирует хоромСветил и пустот; истомясь без опоры,Мир встанет в единственно истинный рядСудеб и их связей – безмолвный парадУбывших улыбокВсех тех, кем ты не был.Минувшее – глыба.Грядущее – Небо.3Расхристанный город – посаженный голос,Распахнутый ворот, всклокоченный волос,Сыреющий ветер, апрель на ветру,Сугробы горелые не ко двору.В расставленных окнах   ворон пересудыВесеннюю одурь рифмуют    с простудой;И полночь, и утро идут по рукам.Привольно премудрым, вольно дуракамТо вляпаться в Солнце, то плюхатьпо лужам.И всё-то-что-помнится —нынче не нужно,И канул бы хором   в разинутый ротВесны сброд заборов,   заводов,    забот;Но где-то над гнёздами копятся воды;И снова невнятны прогнозы погоды;И, как ни светло между явью и сном,Подмоченный опыт твердит об ином;Так, полубеззуба, темна, тугоуха,Клюкасто шипит на подростка старуха,Приросшая к дому,утопшему в землю.Минувшему громуГрядущее внемлет.4Минувшие громы грядущее слышит:«Не больше вы – дома! И крыши —не выше!Без племени-роду плодятся —уроды!Не будет исхода. Не будет дохода!!»…Пока не черно то, что было зелёным,Пока пустота не затронула кроныБерёз и дубов – над пылающим клёномСкорей глубиною, чем высотойПохвалится ныне провал небосклона,И вечер, стучащий в окно на постой,Не очень настойчив.    Но зыбкая сфераКачнулась и села; и сумерки —серы,И серые кошки снуют переулком;Их уши остры, а безмолвие гулко,Как холод колодца, исполненный звёзд,Когда над водой поднимается в ростМотив, наплывающий к теме и в темя,Медлительно-мощный и ровный,   как Время,Растущий, пока не охватит вокруг,Вмещая иные, подхваченный всеми,Как лезвие чистый, отточенный звук —Аккорд отделения зёрен от плевел.И, если смотреть в наползающий Север,Как в школе учили, узришь белизну,Сокрывшую бывшую бурую поросль.Закроешь глаза – и увидишь весну:И год неисчислен,    и помыслы – порознь;Но тополя ствол —    словно в облако мост,И разные вещи —    закат и норд-ост,И звук будет справа, а свет будет слева.Минувшее – травы.    Грядущее – древо.5Поминки, обновки ли – перестановки.Обмолвки и толки – былого осколки —Вповалку на полке. Покойники смолкли.Обвисли и мокнутИ листья, и окна,С Востока приносятне вести, но осень,И воздух снаружинатужно-простужен.Невнятны движенья в сетях непогоды,И ждёшь не рожденья пока что,    но родов,За предокончаньем не видно начала,И в ритме дыханья ещё не звучалоТрубы или Слова.    Ни вскрика, ни зова,Ни света, ни силы.    Квартира – могила,А может, утроба, где скрыты мы обаДо первого снега, до белого бега.  Вот стульчик без спинки, вот дверь    от подковки.Ушедших – поминки;    нашедшим – обновки —Водой в решето: вроде – в цель,      всё же мимо —Неточно, не то —    словно речи к любимой;И, как пузыри в закипающей каше,Пока что незрима, за тактом пока что,Едва уловима ведущая тема:Минувшее – мнимо.Грядущее – немо.

2001–2002

Памяти Ю.Ю. Фомина

Две-три звезды

упали вниз …

Ю.Ю.Фомин1.Что там – в струях Водолея?– Жилы горла, мышцы шеиДа булыжник головыС трубным взвывом: “Что там —    вы нам?”—С свеклогубым, непрерывным(Зубы выбиты) “Ыы”?– Средний палец – хвост трубой —    жестВ нюх скоплению убожеств,Оскопленью божества,Или – долгий бег по лужам,Чей-то смех: “Кому ты нужен!?”—В мозг, минуя слух?   —Москва—Питер. Рельсы. Ясный вечер.Стыки, стрелки. Время лечит.Хлещет вечность из горлаЛенинградским, Невским, Млечным —Откликайся, человече!Здесь – была да не сплыла —Вся любовь твоя; весь – слышь ты?—Звук – всех выше: чёткий выштопНа прорехах бытия.Отзовись! Отходят годы,Словно воды!..

Конец ознакомительного фрагмента.