Экстергейзер

– Так даже лучше, – сказал незнакомец, доставая нож. – Неинтересно убивать слабаков!

Он наступал на Виктора, делая выпад за выпадом, и каждый раз это оканчивалось ничем. Лезвие ножа разрезало воздух, со звоном стукалось о железное ограждение мостика, но даже не оцарапало обладающего феноменальной реакцией Бранта. Наконец, Виктор сам выбрал момент и встретил летящую на него руку с ножом ломающим приёмом. Хрустнула кость, и лезвие звякнуло о металлический пол. Брант молниеносно отправил нож ногой вниз, вслед за пистолетом.

Противник был ошарашен и смотрел на Виктора с ненавистью.

Вдруг он резко развернулся и бросился бежать. Ему, без сомнения, удалось бы скрыться, так как Брант не был хорошим бегуном, но этому воспрепятствовал настоящий механик Джон Килби, пусть даже и после своей смерти. Беглец побежал по уже знакомому ему маршруту, за одним из поворотов которого лежал труп убитого им бедняги. Кровь из глубокой ножевой раны растеклась, сделав металлический пол скользким. Именно здесь беглец поскользнулся, потерял равновесие и упал, а Брант настиг его и оглушил ударом ноги, после чего связал, использовав его же куртку и свой ремень.

Единственным кроме убитого Килби человеком на флагмане, чей контакт имелся в памяти коммуникатора Виктора, был координатор Шутенберг. Его Брант и решил потревожить.

– Что случилось? – спросил Макс сонно. – Думаю, тебе не пришло бы в голову разбудить меня по какому-нибудь пустяку.

– Я сейчас в компании мертвого механика и связанного шпиона, который пытался меня убить! – ответил Брант, тяжело дыша.

– Ничего себе! – удивился Шутенберг. – Только причём тут я? Ваши режимщики не знают, что делать?

– Я на «Величии Дивеса», Макс, в машинном отделении, – ответил Брант. – И мне не с кем больше связаться на вашем корабле!

– Понял тебя, Виктор, – сказал Шутенберг. – Я сейчас доложу кому надо, но тебе придётся многое объяснить!

– Хорошо! – согласился Брант.

Едва он закончил разговор, как очнулся связанный незнакомец.

Он перевернулся набок и смотрел на Виктора со злобой и презрением.

– Откуда ты узнал про Кристэль? – спросил его Брант.

Пленник усмехнулся в ответ:

– Думаешь, ты что-то понимаешь, юнец? Ты считаешь, что всё очень просто: вот люди, а вот магры! Ты борешься с маграми и делаешь это, надо признать, самоотверженно! Но люди, которых ты якобы защищаешь, кажутся тебе и другим таким, как ты, просто однородной серой массой! А это совсем не так, поверь…

Виктор ничего не понял из этой эмоциональной речи да особо и не вдавался в её смысл. Его интересовал другой вопрос, и он его повторил:

– Откуда ты узнал про Кристэль?

– Тьфу, – сплюнул пленник, – какой глупый!

Больше он ничего не сказал, а Виктор не спрашивал.

Бранту, конечно, хотелось отделать нагло ухмыляющегося предателя и выбить из него правду, но его останавливала неуверенность в собственной жестокости.

Примерно через десять минут вышел на связь Шутенберг.

Он уточнил у Виктора, где тот находится. А ещё спустя какое-то время послышался топот ботинок по металлическому полу и лестницам. Шутенберг появился в сопровождении начальника разведки и нескольких режимщиков.

– Лейтенант Фрай, кто бы мог подумать! – сказал он, вмиг узнав связанного человека.

Тот лишь зло оскалился, понимая безвыходность своего положения, и сплюнул кровью.

Около часа Брант провёл на допросе у разведчиков. Он ничего не стал утаивать, хотя не очень тактичные вопросы относительно его отношения к Кристэль Лоран были Виктору крайне неприятны. Эти чувства он относил к разряду сокровенных, тех, что не выставляют напоказ. Обижало Бранта и сквозившее почти в каждом вопросе недоверие, многозначительные переглядывания между присутствующими и фразы вроде: «Ну допустим!»

Неожиданно дверь в кабинет, где производился допрос, открылась, и появился сам адмирал Гилберт.

– Итак? – спросил он, строго глядя на всех присутствующих.

– Трудно сказать, господин адмирал! – ответил начальник разведки, вытягиваясь в струнку. – История запутанная и плохо пахнет. Версию Бранта подтвердить некому.

Мотив, по которому он оказался в машинном отделении флагманского корабля не выдерживает никакой критики, зато попытка передачи информации в обход установленных систем связи налицо. В свете открывшихся обстоятельств возникают сомнения в правдивости полученных от Бранта разведданных. Если рассуждать непредвзято, он сам вызвался произвести разведку. Затем доложил, что контрольные точки заняты противником, чтобы не предоставлять данные беспристрастной аппаратуры. После же спокойно путешествовал по позициям магров. Может быть, они сами ему это позволили, чтобы нас дезинформировать! Мы сейчас думаем, что основные силы противника сосредоточены в направлении Плеаты, а они, возможно, в соседнем слоте и с минуты на минуту готовятся начать атаку!

Брант едва не задохнулся от возмущения, но адмирал сделал ему знак рукой, чтобы он не горячился.

– Пять минут назад группировка из примерно сорока магрианских крейсеров начала открытое движение в направлении Плеаты. Вы ни на что не годитесь, господа! Принесите Бранту свои извинения и отпустите его, не ломайте комедию! – сказал Гилберт и вышел.

Брант вернулся на свой крейсер за полчаса до начала утреннего построения: уставший, не выспавшийся, злой на весь мир из-за проявленного к нему недоверия. Сняв испачканную и помятую парадную форму, он облачился в привычный пилотский комбинезон и какое-то время просто сидел на кровати. Хотелось побыть одному, и Виктор проклинал своё назначение координатором, взвалившее на его плечи заботу о других пилотах.

Глава 9

Внеслужебные отношения

Несмотря на хандру, на построении Брант всё-таки появился.

Правда, он был рассеян и практически не вникал в суть происходящего вокруг: отдавал команды, спрашивал и отвечал автоматически. Многие, включая капитана Олдмана это заметили, но свои наблюдения все держали при себе. В конце построения Виктор вяло поинтересовался, получена ли краска для нанесения камуфляжа на истребители и выделено ли оружие для пилотов. И, услышав утвердительный ответ, сказал: «Хорошо!», после чего разрешил всем пилотам отдыхать. Вопреки ожиданиям подчинённых, привыкших к бурной деятельности своего координатора, Брант словно забыл о том, что планировал провести тренировку в атмосфере Кантума. Да и покраску истребителей ещё вчера он держал бы на личном контроле.

– Тебе нужно ещё отдохнуть! – заметил капитан Олдман, когда все разошлись.

– Нужно, – согласился Брант. – Я бы и выпил сейчас, но не могу нарушить правило, которое сам же установил для пилотов.

– Ерунда! – уверенно заявил капитан. – Пойдем ко мне в кабинет. У меня есть бутылка прекрасного коньяка тридцатилетней выдержки. А к вечернему построению отдохнёшь в своей каюте, и никто ничего не заметит!

– Ладно, идём, – принял приглашение Виктор.

Вскоре он расположился в мягком кожаном кресле, а Олдман поставил на стол перед ним большой бокал и доверху напомнил тёмно-янтарной жидкостью, источающей великолепный аромат. Затем капитан наполнил второй бокал и, взяв его сам, уселся в кресло напротив. Сначала пили молча, делая вид, что наслаждаются вкусом напитка, а на самом деле просто испытывали неловкость. Общаться в неформальной обстановке им раньше не доводилось.

Наполовину опустошив свой бокал, Олдман заметно повеселел.

Он встал, подошёл к золочёному сейфу, достал из него пачку голографий и, вернувшись на прежнее место, положил одну из них перед Виктором.

– Вот, – сказал капитан, – это моя семья. Жена Эсмеральда и две дочери: Мэгги и Изольда.

С голографии на Бранта смотрела миловидная женщина неопределённого возраста в розовом платье и веснушчатые девочки-подростки со смешными косичками.

– Сейчас они, конечно, постарше! – пояснил Олдман.

– Мэгги того и глядишь, соберется замуж… А вот это наш дом.

Виктор принял у Олдмана вторую голографию, на которой был запечатлён двухэтажный дом из красного кирпича с небольшим палисадником. Капитан же добавил в его бокал ещё коньяка и стал рассказывать о своей жизни.

Женился он на своей любимой Эсмеральде, когда ему было примерно столько, как Бранту сейчас. Она была первой красавицей на улице, где вырос Олдман, и никогда не обращала на него внимания. А потом увидела в военной форме, когда он приезжал к родителям после года службы, и влюбилась.

Человек в форме всегда имеет уважение у окружающих и пользуется успехом у женщин!

– А если женщина сама в военной форме? – спросил Брант.

– Что? – не понял вопроса капитан, увлечённый своим рассказом.

– Нет-нет, ничего… продолжайте!

Сначала приходилось тяжело. Служба кидала Олдмана по самым разным уголкам Конфедерации, и новоиспечённая супруга везде следовала за ним. Хуже всего было, когда появилась первая дочь, Мэгги, а спустя год – и Изольда. Денег не хватало, времени на семью – тоже. Ругались, но как-то всё перетерпели. Постепенно Олдман пошёл на повышение. Стал лейтенантом на этом самом корабле. А когда Мэгги исполнилось десять, бывший капитан ушёл в отставку по возрасту и вместо него назначили Олдмана. Жизнь к тому времени совсем наладилась. Пора было заканчивать селиться по казённым квартирам. Олдманы взяли кредит и купили замечательный дом в городке, расположенном вблизи военной базы, к которой был приписан «Адмирал Юрм». Огромная гостиная, пять спален и соседи сплошь такие же капитаны. Всё было как нельзя лучше, пока не началась эта проклятая война!

– Жизнь свою я прожил хорошо! – подытожил свой рассказ капитан. – Семья – это самое главное, что может быть у человека. А у тебя есть планы на этот счёт?

– Планов нет, только несбыточные мечты, – ответил Брант грустно. – Моя первая красавица едва ли меня осчастливит!

– Ну и забудь её, – посоветовал опьяневший Олдман.

– Чтобы и кто ни говорил, нужно жениться на женщине, которая сама тебя выбрала! Тогда она пойдет за тобой, преодолевая все трудности, как моя Эсмеральда. В ином случае у тебя, может, и получится добиться объекта своих страстей, но счастья это не принесёт. Она будет мучить тебя, издеваться и, в конечном счёте, бросит в самую трудную минуту. Много нашего брата погорело на этом! Какие достойные люди буквально таяли на глазах, позволив желаниям взять вверх над разумом! Ты не увлекаешься историей?

– Нет, – ответил Виктор.

– Помнишь, был такой Канцлер Дарик Гардиш? – спросил Олдман, разливая в бокалы остатки коньяка.

– Ну это было давно! – улыбнулся Брант, которого начала занимать беседа.

– Не так уж давно! – глаза капитана заблестели. – Это именно при нём был построен наш корабль, и ему он служил сопровождением!

– Неужели? – удивился Виктор.

– Именно! – весомо подтвердил Олдман и спросил: – А знаешь, как сложилась судьба этого человека?

– Кажется, он был осужден на пожизненное заключение и сослан на Тираниум?

– Верно, а за что?

Глаза Олдмана сделались хитрыми, словно у пятилетнего мальчика, когда у того спрашивали: «Куда делись стоящие в вазе конфеты?»

– Он убил кого-то…

На этом познания Бранта заканчивались.

– Позволь, я расскажу тебе историю этого человека, – сказал Олдман, который и без того походил на школьного учителя, а сейчас точно мог бы участвовать в конкурсе «лучший педагог города» или даже «лучший педагог планеты». – Дарик Гардиш обладал исключительным интеллектом!

Родившись в бедной рабочей семье на одной из захолустных планет, он уже в двадцать пять лет заработал свой первый миллиард. В тридцать лет Гардиш был влиятельным и уважаемым человеком на Дивесе. В сорок – имел огромный политический вес, будучи Советником и объединив вокруг себя многих сторонников. В сорок четыре года Гардиш стал Верховным Канцлером. Первый его срок прошёл блестяще.

Сколько всего было сделано! Даже правительственный комплекс, которым до сих пор продолжают восторгаться, был построен при нём, пускай это как-то не принято вспоминать.

Гардиш был на самой вершине, когда встретил её…

Капитан замолчал, наблюдая, достаточно ли он заинтриговал своего собеседника?

– Кого? – спросил Брант, с нетерпением ожидая продолжения истории.

– Её звали Валери Фальтан. Она была альманийкой, исключительно красивой даже для представительниц этой планеты.

Гардиш был очарован девушкой, но она не отвечала ему взаимностью. Альманийки вообще очень странные, никогда не поймёшь, что у них на уме! Но Гардиш, имевший всё и привыкший получать всё, решил добиться девушки во что бы то ни стало. В ход пошли разные средства. Говорят, что Альмания выторговала собственный военный гарнизон в обмен на Валери Фальтан. Правда это, или нет – я не знаю, но то, что гарнизон Альмании был создан при Гардише, остается историческим фактом. Равно как и то, что Фальтан вышла замуж за канцлера, хотя и не любила его!

Олдман отвлёкся, размышляя о чём-то.

– А не открыть ли нам ещё одну бутылочку? – предложил он.

– Чем же всё закончилось? – Брант попытался настроить его на продолжение рассказа.

Но капитан категорически заявил, что хорошего разговора с пустыми бокалами не бывает, и Виктору пришлось согласиться.

– Так вот, – вернулся к повествованию Олдман, отхлебнув из вновь наполненного бокала и внимательно проконтролировав, чтобы Брант сделал то же самое, – жениться-то Гардиш на Фальтан женился, но ключ от её сердца так и не получил. Супруга оставалась к нему холодна! Первое время канцлер просто наслаждался её столь желанным телом, но очень скоро ему стало этого мало. Гардиш тщетно искал взаимности в чувствах. Он с каждым днём становился всё более раздражительным, всё меньше внимания уделял делам Конфедерации и пристрастился к алкоголю. Так продолжалось целый год, пока не произошла трагедия. К тому времени Гардиш уже ревновал жену к каждому, кому она дарила мимолётную улыбку или доброе слово, не обращая внимания, мужчина это, женщина или даже собака! Был праздник, День Основания Конфедерации, и канцлер принимал в своём доме гостей. Там было много уважаемых людей: советники, министры, крупные промышленники и транспортные магнаты. Валери была с ними обходительна, как и подобает хозяйке, а те отпускали ей в ответ заслуженные комплименты. Гардиш страшно напился, следил за своей женой с нестерпимой ревностью и, не выдержав такой муки, взял у одного из охранников пулемёт и принялся расстреливать всех, кто попадался ему на глаза. Он убил больше двадцати человек: своих подчинённых, членов Совета, бизнесменов… Остальным ещё повезло, что Гардиш толком не умел стрелять! Вот такая история, Брант.

– А что стало с Валери? – спросил Виктор, которого очень впечатлил рассказ капитана.

– А какая разница? – удивился совсем опьяневший Олдман.

– Женщина сделала своё чёрное дело, а что было за кулисами этого спектакля – уже не важно.

– Так вы считаете, в том, что случилось с Гардишем, была её вина? – задал новый вопрос Брант, с трудом ворочая языком.

Хотя он и выпил несколько меньше капитана, однако и опыта в этом деле у него было не так много.

– Ты так и не понял мораль этой истории? Тогда тяжело тебе придется в жизни! – сказал Олдман, икнув. – Иди отдыхать, а то проспишь построение.

Брант добрался до своей каюты, преодолевая волнение пола под ногами. Он очень боялся, что его кто-то встретит, но всё обошлось. Не снимая комбинезона, Брант упал на свою кровать и заснул.

Сны ему снились не часто, а если и снились, то были тусклыми и какими-то далекими. Но этот сон оказался особенным, эмоциональным, ярким. Сначала Брант сидел за большим, усыпанным яствами столом в центре огромного зала.

Вокруг было много народа, но все стояли. Они о чём-то разговаривали, веселились и поглядывали в его сторону. Словно из воздуха появилась Кристэль Лоран. На ней было длинное полупрозрачное платье, почти не скрывающее её великолепное тело, а вокруг зачем-то вилась свора собак. Кристэль подходила к стоящим людям, и Брант тут же узнавал в них своих знакомых. Вот Висальски, ещё несколько курсантов, тут же Винс, Номи и даже Фарн. Кристэль говорила с ними, а те почему-то называли её Валери и всё косились на Виктора с язвительными усмешками.

– А давай ещё выпьем? – неожиданно предложил капитан Олдман, неизвестно как появившийся на стуле рядом с Брантом и уже наполнивший его бокал. – Альманийки странные!

Кто знает, что у них на уме?

Виктор взял бокал и как-то сразу очутился в кабинете капитана.

Дверь открылась, и вошел координатор Бад.

– Ты не только занял моё место, но и сидишь в моем кресле, пьёшь из моего бокала. Это ведь я друг Олдмана, а ты – самозванец!

– Простите, я не хотел! – взмолился Брант, но было уже поздно.

Координатор Бад превратился в лейтенанта Фрая, и в руке его блеснул пистолет. Он навёл его на Бранта и выстрелил.

В то же мгновение навстречу полетели ракеты. Виктор был уже в своем истребителе, который предательски отказывался маневрировать.

– Вы нас покидаете? – Прямо на Бранта смотрели огромные голубые глаза Ирвис.

Виктор проснулся, чувствуя, как дрожит всем телом. До построения оставалось всего пять минут.

Несмотря на некоторые неприятные ощущения, которые бывают у людей, накануне злоупотребивших алкоголем, у Бранта вновь проснулась тяга к активным действиям.

Он назначил время вечерней тренировки, а сразу после построения отправился в обход по ангарам, чтобы проверить, как обстоят дела с покраской истребителей. К своему удовольствию Брант обнаружил, что все без исключения машины щеголяют новым, аккуратно нанесённым камуфляжем. Светорассеивающая краска демонстрировала свой эффект даже внутри ангара, и с расстояния в два десятка шагов уже сложно было чётко определить контуры истребителя.

Дальше Брант отправился в оружейную комнату, но караульный отказался его пускать.

– Только с позволения капитана и в присутствии дежурного офицера! – сказал он, испытывая от своих слов явное удовольствие.

Спорить было бесполезно – у службы режима свой порядок, и координатор для них не авторитет. Брант связался с лейтенантом Фиттуллой, отвечающим за режим и одновременно за обеспечение на «Адмирале Юрме». Тот довольно быстро явился и приказал караульному:

– Открывай!

Вместе с Брантом они вошли внутрь.

– Вот, – сказал Ян Фиттулла, показывая Виктору почти свободный стеллаж в дальнем углу оружейной, – это то, что вам выделили.

Брант подошёл ближе. На полках лежали небольшие пистолеты и коробки с зарядными кассетами. Брант взял один из пистолетов в руку, не ощутив приятной тяжести.

– Это что? – спросил он у лейтенанта.

– Пистолет ТПА-12, двенадцатизарядный, с термическими патронами. Его обычно называют «Крысобой». Кое-где используется полицией. Сделан пистолет из лёгкого пластика.

Ввиду невысокой цены пользуется популярностью у гражданских, особенно на независимых планетах.

– Это же игрушка! – возмутился Брант.

– В принципе, да, – согласился Фиттулла. – Хотя человека такая «игрушка», прости за тавтологию, положит играючи.

Брант вернул пистолет на место и осмотрелся вокруг.

Почти половина стеллажей в оружейной была заполнена. Там были и пулемёты штурмовиков, и винтовки, и компактные, но мощные автоматы «Тайфун».

– Я смотрю, у тебя здесь много всего! – заметил Брант.

– Есть кое-что! – согласился лейтенант не без гордости.

– Нам ведь по штату пятьсот штурмовиков положено, но как видишь, ни одного нет. Доктрина поменялась, а штатный резерв никто не отменил. Забыли, наверное. Да и так, за долгую жизнь крейсера много чего накопилось.

– Послушай, Ян, – доверительно сказал Виктор, приобняв лейтенанта за плечо, – а может, мы позаимствуем что-нибудь более серьёзное?

– Э, нет, – отстранился тот. – Не положено! Ты позаимствуешь, а мне потом отвечать!

На самом деле Фиттулла лукавил. Это был человек хорошо, даже слишком, знающий свою службу. Не зря он руководил сразу двумя направлениями: режимом и обеспечением.

И с обоими справлялся внешне безупречно. Капитан Олдман никогда не имел к нему претензий, равно как и редкие, но всё же случающиеся проверки. Но была у Яна Фиттуллы и другая сторона. Он очень любил деньги. Даже не то, что с ними связано, не конкретные блага, которые можно получить, обладая определённой суммой, а сами деньги как таковые. Девять тысяч эксов в месяц, которые он получал, занимая две должности на «Адмирале Юрме», его абсолютно не устраивали, хотя в этом он не уступал самому капитану.

Способ увеличить свои доходы Фиттулла нашёл много лет назад. Это были излишки, которые он контролировал с тщательностью, достойной самого щепетильного банкира.

Согласно документации уровень просроченных продуктов на «Адмирале Юрме» совсем не отличался от других военных кораблей, но на самом деле у Фиттуллы не пропадало ничего.

Он сбывал продукты, которым предстояло списание, или не докупал новых, указывая в документах нужное количество.

Разница оседала в его кармане. У Фиттуллы был целый график, как не упустить ни зёрнышка из тех пяти процентов, которые по документам числились в естественных потерях.

Арсенал, хранящийся в оружейной, такой аккуратный человек как Фиттулла тоже не мог обойти своим вниманием.

Но здесь всё было несколько иначе. Сделать так, чтобы часть хранившегося оружия перестала существовать согласно всем документам, не было для лейтенанта проблемой. Трудность заключалась в последующей реализации Пистолеты и прочую мелочь Фиттулла продал задолго до начала войны. Если потом такое оружие где-то выстрелит, никто не станет разбираться в его истории. Другое дело, штурмовой пулемёт. Его применение во время каких-нибудь столкновений мафии вызовет большой резонанс со всеми вытекающими последствиями.

Очень большой риск!

Мысль о том, что, потенциально обладая таким богатством, хранящимся в оружейной, он не может превратить его в эксы, давно мучала лейтенанта. А тут ещё некстати начавшаяся война. Или кстати? Фиттулла внимательно посмотрел на Бранта.

– Я, конечно, понимаю, что окажись твои люди в наземном бою, от пистолета будет мало толку… – начал он издалека.

– И даже рад бы помочь, но это большой риск для меня! Трибунал не станет разбираться, хотел ли ты как лучше или нет.

– Да, я понимаю, – сказал Брант расстроенно.

– Если рисковать, нужно знать, за что рискуешь! – намекнул ему лейтенант.

– Чего же тут знать? – удивился Брант. – Мы все рискуем ради жизни людей!

– Разумеется, – охотно согласился Фиттулла, – это главное. Но есть и другое! Ты, например, женат? Сколько у тебя детей?

– Нисколько, – ответил Виктор, отметив, что уже второй человек за день заговорил с ним на подобную тему.

– А у меня есть и жена, и дети! – сказал лейтенант, придавая лицу печальное выражение. – Кто позаботится о них, если я дам тебе оружие, а после ко мне явятся люди в чёрных лакированных костюмах? Ты думаешь, они будут разбираться?

– Нет, – ответил Брант, вспомнив своё общение с начальником разведки.

– Вот! – продолжал Фиттулла. – И я так думаю! Но и помочь тебе хочу. Давай сделаем так. Ты распишешься, что получил двадцать девять пистолетов ТПА-12, но оставишь их здесь. А мы взамен подберём для твоих пилотов более мощное оружие.

– Отлично! – обрадовался Виктор.

– Но это не всё! – заметил лейтенант. – Мне придётся сделать подлог документов. Ты человек умный, и я думаю, объяснять не нужно. Я очень рискую! Если бы речь шла только о моей жизни, то это была бы сущая мелочь. Но моей семье нужны гарантии. Переведи на счёт моей жены пятьдесят тысяч, и мы договорились!

Улыбка сразу спала с лица Бранта. Фиттулла назвал Виктора умным человеком, на самом деле рассчитывая на его наивность – это старый трюк мошенников. Но его собеседник вовсе не был простаком. Суть происходящего он понял правильно.

– Не могу сказать, что я в восторге от твоих слов, лейтенант! – сказал Брант. – Ты фактически предлагаешь мне купить оружие на собственном корабле. Кроме того, что ты будешь делать с пистолетами? Позже продашь их кому-нибудь, а потом след приведет ко мне?

– Ну насчёт второго не волнуйся. У тех из пилотов, кто вернётся с задания, я приму обратно своё оружие, и их ТПА окажутся на месте. По остальным – какие могут быть вопросы?

Человек погиб, пистолет утерян во время боя. Как и где он потом появится, мы уже контролировать не в силах.

Кроме того, поверь, никто не станет искать, откуда появился конкретный ТПА. Это массовое оружие, продающееся повсеместно.

И вообще, чего ты волнуешься? Это я отвечаю за арсенал, а к тебе даже вопросов не будет!

– Допустим, – согласился Брант, – звучит убедительно.

К сожалению, у меня нет времени долго раздумывать, впереди ещё масса дел, поэтому давай говорить как деловые люди!

Пятьдесят тысяч сумма немаленькая, особенно учитывая, что позаимствованное мной оружие либо вернётся к тебе, либо ты получишь взамен пистолеты, которые гораздо реальнее продать. Я предлагаю сначала выбрать то, что нужно мне, а потом я переведу деньги.