Трэвелмания. Сборник рассказов

Кристофер прилетел в Австралию месяц назад и путешествует автостопом. Останавливается на самых топовых пляжах и ловит волну. Поставил себе цель проехать все побережье. У него такой милый акцент, и эти рыжие волосы.

Сегодня я впервые стала на доску. Представляешь? Сама не верю, что Кристоферу удалось меня уговорить. Он все еще ничего не спрашивает, но мне кажется, что все понимает. Не может поверить, что я не люблю фотографироваться. И все время пытается меня подловить, точь-в-точь как ты. Вчера затащил меня на какую-то кантри группу. Мне кажется, я никогда так не танцевала. Почему я все время веду эти монологи?

Кристофер все время рассказывает про Европу. И я уже мысленно представляю себя на улочках Рима. А его родной Осло, скоро выучу, как Мельбурн. Мы кочуем по серф-лагерям. Я еще никогда не знакомилась с таким количеством людей. Во мне проснулось безрассудство и чувство вечного праздника. Я наконец-то стала дышать полной грудью. И в этом мне помог совершенно незнакомый человек. Удивительно, правда? А еще я полюбила океан. Теперь я понимаю тебя. Но не прощаю.

Кристофер придумал мне норвежское имя. Звучит очень странно. А вчера мы поцеловались. Не знаю, как вести себя дальше. Кажется, он мне нравится.

Я уже могу словить волну. Не верю. Вообще не верю, что это я. Вчера мы проехали Перт, и стали думать о том, что делать дальше. Я иногда перехватываю взгляд Кристофера и понимаю его. Думаю, нам пора прощаться. С тобой. Прошлое должно оставаться в прошлом, я и так слишком долго тебя таскаю. Надо только выбрать для этого подходящее место.

Я стаю на утесе. Под ногами океан. Мой океан. В самом начале пути я удивлялась: почему ты не смог научить меня любить его? А теперь я не могу понять, как столько времени была лишена этого? Жизнь непредсказуема. Чтобы быть счастливой, есть лишь одно непреложное правило: нужно просто жить. Я стаю на утесе и держу в руках ритуальную урну. Пора. Открываю и развеиваю свое прошлое. Теперь все с чистого листа.

– Как он погиб?

– Кто?

– Твой парень.

Я смотрю на Кристофера и понимаю, что нужно объясниться.

– Он не погиб.

Кажется, мой норвежец только что поставил мне несколько диагнозов.

– Он не погиб. В урне не прах. В ней были мои разбитые надежды. Он просто бросил меня. Оставил сообщение, что ему нужно найти себя и место в этой жизни. Но на самом деле сбежал с какой-то богатенькой девицей из серф-клуба на север. А я сожгла все, что нас связывало. Сделала полную зачистку. Уничтожила все улики.

Я выбрасываю урну в мусорку и иду к машине. Я знаю, что такое свобода. Кристофер берет меня за руку:

– Ты готова рискнуть?

– Конечно! Рискуя, мы продлеваем молодость!

*Жизнь проста, жизнь свободна.

**Там, на западном побережье, я чувствую, что может случиться все что угодно.

Ирина Фоменок @irinafomenokk

Многоликая Улуру

Хельга решает за меня всё, даже где я проведу каникулы. Магическую географию полагается изучать на местности, а всю округу нашего городка мы уже исследовали. И заданием на лето она меня удивила: мало того ― посетить Австралию, так ещё ― подняться над собой и вернутся другой! В глубине души я посмеялась над такой миссией. Ведь вместо уехавшего всегда возвращается кто-то другой. В книге жизни пишутся новые страницы, их содержание даже меняет обложку.

Мы познакомились в самолёте. Кен был печален, даже угрюм. Обычно я стараюсь не знакомиться с попутчиками, но этот парень был подавлен. Страх сковывал его движения, и я напрямую спросила, чего он боится.

– Чуть больше года назад мои родители полетели в Австралию. Они всегда много путешествовали («Риск продлевает молодость»), забирались в горы и сплавлялись по рекам, сёрфили и летали на маленьких самолётиках. Их не тронули австралийские акулы, змеи и пауки, но в один прекрасный день они поехали к многоликой скале Улуру, чем невольно нарушили все запреты аборигенов. Фотографировались там, где нельзя, забрались на гору и прихватили оттуда на память горсть камней. Через какое-то время после возвращения с ними стали происходить разные несчастия. Сначала отец сломал ногу, а мама сильно ударилась головой. После, у них начались большие проблемы со здоровьем. Вот тогда мы с сестрой стали читать про Улуру и узнали о запрете: «Кто возьмёт хотя бы малейшую часть скалы, будет проклят!» Мы даже хотели отправить эти камни назад по почте, но не успели. Родители погибли в аварии. Последней просьбой отца было ― вернуть камни, чтобы проклятие не распространилось и на нас. У Сьюзи дети, она не могла полететь, поэтому к Улуру еду я, и очень боюсь. Вдруг я заразился проклятием? Доберусь ли до места? А если что-то случится по дороге со мной или даже прямо сейчас ― с самолетом?

– Тебе повезло, я знаю свою судьбу и впереди у меня много долгих лет. Моей удачи хватит на всех!

Кен немного оттаял. За разговорами полёт прошел почти незаметно. Он рассказывал о своей учебе в школе дизайна, о том, что много путешествует, изучая архитектуру.

Мы благополучно приземлились в Мельбурне и прошли таможню.

Если бы я искала знак, куда в Австралии отправиться дальше, ― он поджидал меня на выходе. Кен горячо убеждал поехать с ним, говорил, что во мне обрёл свой талисман. Пришлось согласиться и поехать.

Кен хотел поскорее избавиться от заколдованной ноши и уже на обратном пути осматривать местные достопримечательности. Я была с ним согласна: если у тебя в руках граната ― глупо разгуливать, уповая на удачу. Поэтому мы купили билеты на самолёт до Аделаиды. Жаль, что мы не прокатимся вдоль живописного побережья Индийского океана, не полюбуемся на Двенадцать апостолов ― двенадцать причудливых скал, омываемых прибоем и не пересечем самую полноводную реку Муррей. Чем ближе к Улуру начнётся наше наземное путешествие ― тем лучше.

В Аделаиду мы прилетели под вечер, быстро добрались до маленькой гостиницы в Порт―Августе, где и заночевали. Наше первое утро в Австралии началось довольно спокойно. Спокойно для меня (хотя попугаи могли бы орать и потише!), а вот бедняга Кен снова стал переживать о проклятии и не мог думать ни о чём другом. Мне пришлось утешать двадцатилетнего парня как ребёнка и взять всю организацию путешествия на себя. Поговорила с милой хозяйкой гостиницы, она представила меня Уоррену Присби ― владельцу небольшой туристической компании, который согласился прокатить нас «по глубинке», доставить в Алис-Спрингс и дальше, в самое сердце Австралии.

Добрейшая мисс Торент дала несколько практических советов: взять за правило вытряхивать обувь, прежде чем ее обуть (пауки так и норовят найти себе новое тенистое место, и не надо забывать, что большинство этих тварей ядовиты). И главное: «No hat ― no way» ‐ австралийское солнце злое, заработать рак кожи можно на раз-два. Я даже купила несколько запасных кепок и рассовала их по карманам наших рюкзаков.

Мы выехали затемно. После сочной зелени Порт-Августа, цветных газонов, пестрых стаек попугаев, дорога вглубь материка словно проходила по другой планете. Земля и невысокие горные холмы были странного красного, точнее терракотового оттенка. Шоссе Стюарта выглядело пустынным, изредка навстречу попадались старенькие автомобили и грузовички. Дорога позволяла ехать быстро, но наш водитель не разгонялся и периодически сбавлял скорость: на дорогу то и дело выскакивали кенги. Они вели себя словно самоубийцы, неожиданно появляясь из низкого кустарника и совершенно не обращая внимание на машину. Мы просто чудом не сбили нескольких особо резвых животных.

Заночевали в кемпинге у городка Юлара и наутро выдвинулись к скалам. Мы оплатили подъем на Улуру (наконец-то Кен избавится от наследства!), и нам напомнили про запрет на фотографии (некоторые привычки приходятся очень кстати, ― я терпеть не могу фотографироваться!)

Улуру лежала перед нами темно-красной выпуклой каплей крови. Солнце поднялось над горизонтом и скала стала розовой. Мы начали подъем. Я часто останавливалась, мне нравилось смотреть, как с каждым шагом вверх отдаляется земля и меняется пейзаж. Вершина не была ровной, её прорезали расщелины, и в одном месте начинался ручей, переходящий в небольшой водопад. Именно в него бросил камешки Кен, а я отошла, чтобы он мог побыть один. Присела, затем легла раскинув руки, надвинула на лицо бейсболку и закрыла глаза.

Знаете, что я вспомнила? Как два года назад в лицо мне дул ветер Исландии. Вспоминала моего брата Оскара, могущественного мага, сторожа тамошних вулканов. То, как нас разлучили в детстве, его отправили на несколько десятилетий в прошлое, а меня взяла на обучение Хельга. «Два таких сильных колдуна не могут жить рядом, ― сказала она, ― вы бы стали враждовать, вытягивать друг из друга энергию, в итоге погибли бы оба». Сейчас подо мной скала в самом центре материка, на котором нет ни одного вулкана.

Вдруг в мою раскрытую ладонь что-то упало. Само. Я села и огляделась ― рядом никого не было! Камушек. Черный, тяжелый, размером с ноготь большого пальца. Блестящие вкрапления чуть оплавлены, с одной стороны. Оставить тут или взять с собой? Как там сказал Кен ― «Рискуя, продлеваешь молодость»?

Я решила ничего не говорить Кену. Когда мы спустились вниз, я пошла к аборигенам, разжала руку, показала осколок и рассказала, как всё произошло. Они совещались недолго: «Это небесный камень, он не принадлежит Улуру и сам выбрал тебя, значит ты сможешь совладать с ним. Возьми, если сможешь.»

Вернувшись в деревню, я пошла в сувенирную лавку и попросила сплести мне браслет, вставив талисман, но все отказались прикасаться к нему и мне пришлось заняться этим самой. Пришлось вспомнить уроки макраме. Я сплетала простые нити, вязала узлы, и к вечеру закончила работу. Ехать было поздно, и мы с Кеном остались ещё на одну ночь.

Звёздное небо, млечный путь, треск костра, странные, тревожные звуки диджериду*…

Кен, избавившись от печального бремени, воспрял духом и оказался славным парнем. Он многословно и смешно извинялся за то, что всю дорогу был букой, и буквально сдувал с меня пылинки, преисполненный благодарности.

Всё дальнейшее я помню четко и по секундам. Черная лента змеи, боль в ноге, застывший взгляд Кена. Пришлось заморозить время, чтобы не паниковать. На черном небе среди звёзд появилась золотая вязь нужных заклинаний. То шепотом, то криком вылетали из моего горла слова. Рука прижимала к сердцу новый амулет. Пульсировала вытекающая из раны кровь. Билась в агонии змея… Я увидела себя её глазами и умерла… Умерла змея, а я выпрямилась, вытерла кровь и пнула ее в кусты. Застывшее время рвалось догонять себя. Выдох. Готова. Талисман оплачен кровью. Можно…

Кен непонимающе оглядывался.

– Тут была змея.

– Тебе померещилось. Это всё диджериду. Мне тоже показалось, что время остановилось!

Мы помолчали, я видела, как ему хочется поговорить обо всём сразу.

– Джейн, в самолёте мы случайно оказались рядом, но потом… Почему ты всё-таки согласилась ехать к Улуру со мной?

– Твоё имя.

– Что такого в моём имени?

– Твоё полное имя ― Кендрик (я увидела в паспорте на таможне). Оно означает ― «высокий холм». Мне надо было подняться над собой, так что… У меня просто не было выбора!

*Диджериду ― духовой музыкальный инструмент аборигенов Австралии.

@yul_vikt

Прививка от доверия

― Я подумаю, ― сказала Лена и положила трубку.

Брак сделал ей надёжную прививку от доверия мужчинам. И наука бабушки Ашуты – Ленушка, ты

смотри, чтобы муж не то что пальцем, поганой мыслишкой тебя не касался – не прошла даром.

Когда утлое судёнышко их любви дало течь, жалеть, казалось, было не о чем. Нелюбовь к фотографии спасла её от ненужных эмоций: ни одной фотографии с мужем в доме не было. Дочь каким-то особым чутьём почувствовала: мама на грани. И увезла её к себе в Австралию, где вместе с мужем жила уже десять лет.

Неделю они прожили в загородном доме вместе. Потом Даша уехала в Сидней, а Лена осталась в посёлке. Сначала было страшновато. Но овчарка Дик оказался надёжным товарищем. Даже ёжиков и летучих мышей не оставлял без внимания. И женщина успокоилась.

Днём гуляла по округе. Она радовалась, когда по пути встречались знакомые с детства акации. Сердце начинало стучать так часто, что невольно думалось: может, вернуться? Могучие эвкалипты не очень удивили её. Но они были ей интересны, как пристанище для коал. Она подолгу наблюдала за этими смешными мишками. «А попугаи-то, как наши воробьи, ― думала Лена. ― Куда ни глянь, они повсюду!»

Вечером, садясь в кресло, куталась в плед. Ночи и вечера здесь были на удивление прохладными. Она подолгу читала: знакомилась с Австралией не как с будущим местом жительства, а как с приятной в общении незнакомкой. Всё её манило: и бесконечные пустыни, и знаменитые пляжи Сиднея, и его не телевизионная телевышка, и Харбор-Бридж, внезапно обнаруживший родство с Питером, благодаря аркам Белелюбского. «Ах, надеть бы красивое платье и пойти в знаменитую Оперу!» ― мечтала женщина. Ей хотелось не только насладиться музыкой, но и полюбоваться невероятной красотой здания! Поражённая житейской несправедливостью, она желала побывать в зале, посвящённом Йорну Уотсону, архитектору этого современного чуда света, так и не увидевшего своего творения завершённым.

Как-то Даша с Ником отправились на Урулу. Позвонили Лене, позвали с собой. Но стоило представить, что целый день придётся провести под палящим солнцем, как интерес пропал. А вечером, когда дочка, делясь впечатлениями, рассказала о горе-путешественнике, чуть не рухнувшем состодвадцатиметровой высоты, женщина в очередной раз убедилась, что интуиция её не подвела.

Пусть этот огромный каменный слон и дальше лежит в пустыне и кормит предприимчивых аборигенов, а она как-нибудь поживёт на даче.

Был обычный день. Елена беззаботно пила любимый ею зеленый чай. Вдруг раздался визг тормозов и в ответ ему грозный лай Дика. Женщина выглянула в окно: пёс бросался на незнакомого мужчину.

– Дик, ко мне, ― крикнула Лена и выскочила на улицу.

Пёс неохотно попятился и подошёл. Хозяйка погладила его и вопросительно посмотрела на

незнакомца. Тот смотрел на неё недоумённо.

– О, мадам! Ви рашен? ― спросил мужчина вполне вразумительно.

Тут настал черёд удивиться ей.

– Да.

– Йа ошен рат. Рашен добрый люди. Машина поламался, смарт дома. Надо позвать полиций.

– Да, конечно, сейчас, ― заторопилась Лена.

Хорошо, что дочь написала ей инструкцию на всякие непредвиденные обстоятельства. Вызвав

полицию, Елена вышла к незнакомцу и предложила подождать в доме.

Мужчина пошёл следом за хозяйкой. Дик тихо рычал, сопровождая гостя.

– Страшний собак, ― гость с опаской поглядывал на животное.

– А вы не бойтесь. Он умный, зря не укусит. Может быть, чай?

– Сэнк-с, спасиба, ― ответил мужчина.

Чай – надёжный проводник к сердцу собеседника. Елена убедилась в этом ещё раз. Мужчина рассказал, что он билингва. Его мать русская; вернее, его бабушка приехала из России. Поэтому в их доме принято было говорить на двух языках. Правда, Николас, так зовут мужчину, давно не говорил по-русски, но сейчас очень рад вспомнить язык, тем более с такой приятной визави. Елена сдержанно отвечала на его комплименты. Включаться в игру «Я тебя очарую» у неё не было ни малейшего желания. Вероятно, беседа могла затянуться надолго, но тут приехала полиция. Хозяйка оставила нежданных гостей, а сама ушла в дом.

– Хелен! ― раздалось через некоторое время.

Николас поблагодарил вышедшую к нему Елену и сказал:

– Йа хачью званить. Можна?

Почему-то она согласилась. Уже вечером он позвонил.

Две недели спустя Лена в красивом вечернем платье шла на встречу. Увидев её, Николас не смог

сдержать изумления.

– Я … плохо? Просто…меня так…разрисовали, ― говорила разволновавшаяся женщина, коверкая родной язык, то одёргивая платье, то пытаясь коснуться лица. ― Косметика… стереть?

– Нееет, что ви, ― очарованный мужчина смотрел, не сводя глаз, ― ви…бьютифл, красавьиц.

@saltykovaiat_

Павлова. Привет из прошлого

«Уважаемые пассажиры, лайнер Regal Princess прибыл в порт Сиднея. Благодарим вас за выбор нашей компании…»

После Исландии моего брата Васятку «пропёрло», как он выражался, на путешествия. Сам он сказал, что хочет поездить по миру, попробовать где какое пиво варят. Это напоминало фразу из книги, но я никак не мог понять, откуда. У него обнаружились способности находить дешевые билеты, и этот круиз по Тихому океану достался нам практически за бесценок. Внутренняя каюта, конечно, но виза Австралии, что называется, «в комплекте». Меня одолевали сомнения, но Васятка был на седьмом небе. Отказываться было глупо. Две недели слились в один лазурный день, и мы очнулись в Австралии!

Не успели сойти на берег, как Васятка отправился на какую-то экскурсию с дегустацией, а я пошёл бродить по Сиднею. Люблю гулять по городу, впитывать в себя его ритмы, звуки, запахи. Небоскребы, зелёные парки, причудливый мост, прозванный в народе «вешалкой»… Особенно поразило здание оперного театра. Паруса, словно готовые к путешествию мечты, вдавались далеко в залив.

Порядком устав на жаре, я захотел передохнуть и стал искать закусочную подешевле, как вдруг увидел маленький ресторанчик с названием «Павлова». Между сердцем и желудком что-то ёкнуло. Неужели?! Я зашёл. Внутри всё дышало родным городом: картины на стенах, сухие ромашки и белоснежные скатерти на столах. Я сразу вспомнил Леру, и как она мечтала о Большом Барьерном рифе…

На самом деле я всегда о ней помнил. Когда мы разошлись, она уехала работать по контракту, а потом и вовсе вышла замуж, и осталась в Австралии. Неужели я зашёл в её ресторан?

Первой строчкой в меню значилось «Павлова». Да, в этом вся Лера. Нескромно, но шикарно. С росчерками и вензелями. Я заказал.

Как бы сложилась наши жизни, если мы не расстались? Конечно, на Большой Барьерный я тогда не зарабатывал. Да и сейчас не зарабатываю. Но всё же я здесь…

В этот момент мне принесли заказ. Ну надо же быть таким тупицей! Это ведь знаменитый десерт в честь балерины Анны Павловой, из-за которого почти столетие спорят повара нескольких континентов. А моя Лера тут совсем ни при чём…

– Стэнфорд, так и думал, что ты здесь!

Я вздрогнул. Васятка, громкий и весёлый, ввалился в ресторан. Что это братик вдруг вспомнил моё старинное прозвище?

– Ты представляешь себе, в этой стране овец больше, чем людей! Их никто не трогает, они сами по себе пасутся!

Васятка восторженно прыгал, размахивая руками и наконец уселся.

– Не поверишь, кого я сейчас встретил. Помнишь Лерку Павлову? Да конечно, помнишь, вы ещё мутили с ней одно время. Так вот, она здесь работает экскурсоводом, у неё своя фирма. Помнишь, она всё говорила, что не хочет замуж, а мечтает развестись. И вот, развелась удачно, оттяпала у своего австралийца бабла немерено и живёт в своё удовольствие. Она как услышала, что ты здесь, прям загорелась вся. Говорит, хочу его видеть, а то не помню даже, как он выглядит. И у меня на телефоне фотки твоей не нашлось, ты ж, братишка фоткаться не любишь. Короче, вечером мы договорились в парке встретиться, кенгурятины пожрать с пивком. Тут, прикинь, мангалы в парках просто так стоят, и никто их не тырит! Так что не тухни, Стасик, оторвёмся.

– Васятка, у нас утром самолёт.

– Не-а. Я уже сдал билеты. Как чувствовал, взял возвратные, они совсем немного дороже были.

– Васятка…

– Не ной, библиофил. Тут ещё круче, чем в круизе. Нафоткаемся, блог заведёшь. А то только бы в теплой норе сидеть.

И тут я вспомнил, откуда Васяткина фраза! Зря я с ним связался, но, подобно хоббиту, приключение настигло меня.

Татьяна Воробьева @shera75t

Чтоб не скучно

1996 г.

Подумаешь, веерное отключение. Сколько не будет электричества? Час, два, сутки? В ноябре почему-то особенно тоскливо без света. Подумаешь, Костик снова делает уроки при керосиновой лампе. «Бог терпел, и нам велел», – шептала бабушка, слушая, как я ругаюсь на её правнука, на жизнь, и заправляла керосинку. Бог терпел, а я – не могу уже. Мы одни, одни. Помочь некому и нечем, все сейчас живут одинаково. Пенсии, зарплаты… смешно: миллионы, на которые ничего не купишь.

– Костя! Ну, вот сколько раз просила тебя, делай уроки засветло! Ну, что терпеть, бабушка? Что? Не защищай уже!

– Ма, да мне только географию осталось, не сердись! – ластится, как рыжий кот Васька, обнимается, чуть ли не мурчит. Ой, Костик, ой, хитрец. Сердце тает.

Хитрец шлёпает на стол учебник, контурные карты, атлас, от чего язычок пламени дрожит, и кажется, что выпрыгнет из лампы, совсем как джин.

– Мам, а куда бы ты хотела поехать? Если бы могла?

– На кудыкину гору, воровать помидоры, – буркнула я, – не отвлекайся, Кость!

А у него глазёнки горят. Он, может, только что вынырнул из океанской волны. Или спустился с Джомолунгмы. Продирался сквозь джунгли в дельте Амазонки, а тут – раздражённая мать. Стыдно! Я тайком взглянула, что он там в картах раскрашивает, какой материк.

– В Австралию, – увидела.

Вот уж точно. Подальше отсюда, где хлеб вдруг стал стоить тысячи. Хочу в далёкую Австралию, диковинную, как тот киви, что вчера привезли в магазин. Яркую, блестящую, как обёртки от импортного шоколада, что дразнят нас витрин. Манит недоступностью.

– А почему? Ты что о ней знаешь?

– А ты?

– А ты? Я первый спросил, ма. Ну, расскажи!

– У тебя в учебнике всё написано.

– Там скучно. Ну, мааа!

Я тяну время и лихорадочно ищу в памяти зацепки. Сын всё равно не отстанет, а мне вдруг и самой становится интересно знать, что мне известно об Австралии. «Чтоб не скучно». Всплывают какие-то эпизоды из передач детства, из фильмов, отрывки из романов.

Вместе с лордом Гленарваном, учёным Паганелем и детьми капитана Гранта мы пересекали Австралию вдоль 37-й параллели. Тонули в болотах реки Сноуи, сражались с бандой каторжников и благополучно добрались до Окленда.

Любили Дрохеду сильнее, чем семейство Клири, и вслед за Мэги отправились на остров Матлок, чтобы очутиться в личном раю. И пусть место – выдумка, но Большой же Барьерный Риф есть?

А со Стефани Харпер из «Эдема» и с Данди по прозвищу «Крокодил» боролись с этими самыми крокодилами, гребнистыми при том, где-то в Северной Территории. Наверняка в сезон дождей.

Вместе с юной англичанкой Дели Гордон мы стали совладельцами парохода, чтобы познать тяготы судьбы, выполняя рейсы по реке Муррей. И ни о чём не жалеть: «жизнь непрерывно течет и меняется, как текут все реки Австралии». Значит, наступит лучшее время. Только не сдаться, не опустить руки.

– Та ложитесь уже спать. Вот неугомонные, – ворчит на нас бабушка.

20 лет спустя.

Ну, где же Костя? Бросил несчастную мать в чужом аэропорту, убежал. Сейчас, говорит. У нас трансфер, не волнуйся. Да как же не волноваться? Уже полгода волнуюсь. С тех пор как сын рассыпал по столу кипу журналов, буклетов разноцветных: «Выбирай, ма! Вот куда скажешь, туда и поедем. Помнишь, мы мечтали?». Помню, как не помнить. Словно два Остапа Бендера – о белых штанах и улицах Рио-де-Жанейро.

Я листала глянцевые листы, красочные фотографии, шевелила губами, читая незнакомые названия. Национальный парк Какаду, парк Хартц-Маунтинс. Остров Фрейзер, с сорока пресными озёрами и манговыми лесами. Или штат Виктория. Мельбурн. Побережье Сёрф-Кост. Великая океанская дорога с Двенадцатью апостолами, историческими городами Порт-Фэри и Портленд. Викторианские Альпы, часть Австралийских Альп, популярный лыжный курорт…как тут определиться?

– Остров Кенгуру? – хмыкнул Костя, когда я наконец озвучила свой выбор. – А почему?

Я улыбаюсь:

– По кочану, да по капусте. Там и горы – глянь какие, и океан, и леса, и парки, и пляжи. И вообще. Название понравилось. К тому же большой город рядом. Шопинг, рестораны. Музеи. Культурная программа.

– Ладно.

До Сиднея мы летели. А вот до Аделаиды – того самого большого города, я лететь категорически отказалась. Хватит с меня. По земле, сын, по земле. Хоть на пузе. «На поезде, – махнул рукой Костя, —так на поезде». И заказал трансфер от аэропорта до вокзала.

И вот сижу я в ожидании Костика. Сидней, Мэскот. А в мыслях уже брожу по просторным площадям столицы штата Южная Австралия. Удивляюсь широким улицам. И тому, что белый песок пляжей соседствует с урбанистической архитектурой вполне себе гармонично, а модные бутики находятся в шаговой доступности от парков с коалами и вомбатами. Потом на пароме мы приедем на остров Кенгуру, на целых пять дней! Будем гулять поФлиндерс-Чейcу на западе. Наблюдать там за колониями пингвинов. Посетим Remarkable Rocks – Замечательные скалы. Трудно поверить, что их сотворила природа, а не какой-нибудь сумасшедший скульптор. Возле каждой причудливой каменной глыбы я обязательно сфотографируюсь, и пусть Костя ворчит, сколько влезет. А в Королевском Побережье, (ну и название городка) прямо с причала будем кормить пеликанов. Отведаем местного сыра, вина и стейков. И я увижу сталактиты Адмиральской Арки, и…