БАНКОВСКАЯ ТАЙНА. Цикл юмористических историй из жизни российского банка

– Интересно! – и в самом деле заинтересовался президент. – Здесь вы тоже используете «Рейтер Дилинг 3000»?

– Да, – коротко ответил я, с тревогой наблюдая, как Святослав с окаменевшим лицом нащупывает телефонный гарнитур и напяливает его на ухо.

– Ну хоть покажите мне его, – бодро распорядился президент.

– Кого? – тупо спросил я, осознав, что Святослав самым наглым образом делает вид, что занят телефонным разговором с клиентом, и таким образом надеется полностью самоустраниться от общения с визитёрами.

– Ну, «Рейтер» этот ваш… – неуверенно ответил президент. – Три тысячи…

– Э-э… – произнёс я. – Вот мы сейчас попросим начальника отдела…

Я потянулся к съёжившемуся Святославу с беспощадным намерением привлечь его к нашей беседе, но президент буквально перехватил мою руку.

– Не будем ему мешать, – отечески улыбаясь, сказал он и кивнул на Матвея, застывшего за столом со странным выражением на лице. – Вот у вас здесь сотрудник свободный…

Как бы это помягче сказать? Я был в… э-э… сложной ситуации. Я, конечно, мог бы вмешаться, хотя сам имел дело с системой «Рейтер Дилинг» примерно сто лет назад и почти всё позабыл. С другой стороны, моё личное вмешательство неизбежно поставило бы под сомнение профессионализм моего подчинённого (особенно когда он таковым не является), а потом и мою собственную репутацию – после того как я «поплыл» бы, на ходу разбираясь в нюансах трёхтысячного «Рейтера».

М-да.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы придумать, что делать. Точнее, мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что ничего не могу придумать, кроме того, чтобы всё-таки выдернуть как-нибудь Святослава из параллельной реальности и заставить удовлетворить проклятое любопытство президента.

Меня опередил Матвей.

– Руками не трогать! – вдруг рявкнул он.

Мы вздрогнули. Оказывается, кто-то из членов техкома потянулся к одному из мониторов на деске, но был одёрнут бдительным Матвеем.

– Вы что? – испуганно-обиженно произнёс член техкома.

– Нельзя руками трогать, – тоном ниже, но не менее угрожающе отозвался Матвей.

– Это почему? – оживился президент.

– Для него баловство, а мне за ситуацией следить надо, – многозначительно пояснил Матвей.

Я закрыл глаза и мысленно простонал. Спустя мгновение я открыл глаза и увидел, что глаза закрыл Святослав.

– А что у нас с ситуацией? – осведомился всё более увлекающийся президент.

– Вот, – лаконично ответил Матвей и ткнул пальцем в монитор, на котором, насколько я мог судить беглым взглядом, был изображён график технического анализа «доллар/евро».

– Что тут у нас? – прищурился президент, вглядываясь в экран.

Матвей нахмурился, тоже сосредоточенно смотря на монитор.

– Это скрин технического анализа, – сообщил он.

У меня отвисла челюсть. Я заметил, что открывший было глаза Святослав снова зажмурился.

– Скрин? – переспросил президент.

– Это «экран» по-английски, – с готовностью пояснил Матвей. – Не на все термины есть нормальный русский перевод, а перепрыгивать с английского на русский и обратно нет времени…

Мне показалось, что Святослав всхлипнул.

– Покажите, как вы сделки совершаете, – попросил кто-то из свиты.

– Не могу, – мрачно отказал Матвей.

– Почему? – немедленно вскинулся президент.

– Вы же видите, какая ситуация, – хладнокровно ответил Матвей, абстрактно поведя пальцем по «скрину технического анализа». – Надо выжидать…

Теперь я отчётливо услышал, как Святослав издал что-то вроде всхлипа.

Наконец меня осенило, как вырулить ситуацию прочь от валютного деска. Выстроив логическую цепочку «технический анализ – ситуация на валютном рынке – анализ валютного рынка – аналитический отдел», я переключил интерес президента на комнату аналитиков, куда мы и отправились всей толпой.

Прежде чем войти следом за всеми в офис, где располагался аналитический отдел, я успел заметить, что Святослав и Матвей на пару упёрлись лбами в столешницы, а плечи их мелко трясутся…

Матвей Угрюмов:

В тот вечер особенно хорошо посидели у меня дома. Прежде чем ехать, Андрей достал из сейфа какую-то шикарную бутылку коньяка и сказал, что он мне её должен. Я не спорил. Правда, я не очень понял, когда Андрей добавил, что Святослав вообще должен мне ящик коньяка. За что?

Странные они, эти банкиры. В их бизнесе так легко дурить голову кому угодно, что я даже не почувствовал, что кто-то мне чем-то обязан. Я даже не вспотел! Вот попробовали бы они у нас на комбинате запудрить мозги санэпидемнадзору или пожарникам – вот это я понимаю! А тут «скрин технического анализа», ерунда какая… Салаги!

Хотя следует признать, что коньяк у них водится очень неплохой.

Взвешенное решение

Степан Трофимович, председатель технологической комиссии нашего банка, нахмурился и веско произнёс:

– Мы должны принять взвешенное решение по вашему вопросу, Андрей Викторович.

Заседание технологической комиссии шло уже второй час, и я изнывал. Я никогда раньше не ходил на эти заседания, ибо, хвала регламенту, не был членом комиссии. Но сегодня она должна была определиться с закупкой для нужд моего департамента некоего программного обеспечения под названием… ну, скажем, «Эргософт», и я решил лично поприсутствовать при сём историческом событии. О чём теперь горько жалел.

На заседании доминировали представители управления информационных технологий.

В течение первых двадцати минут начальник отдела маркетинга делал доклад с обзором рынка профильного программного обеспечения. Я много почерпнул из этого доклада. Например, какие бывают платформы, на базе которых разрабатываются соответствующие программные продукты. Или какие системные требования к компьютерам выставляют те или иные производители ПО. И даже о том, что сказал недавно Билл Гейтс о каком-то стандарте шифрования данных. Несмотря на всю познавательную ценность доклада, у меня, однако, возникло подозрение, что управление информационных технологий почему-то очень не хочет покупать и внедрять нужную мне программу.

Начальника отдела маркетинга сменил начальник отдела планирования и перспективных разработок. От него я за следующие двадцать минут узнал, что управление информационных технологий не располагает необходимым количеством специалистов по соответствующей платформе, необходимым набором сертификатов по соответствующим стандартам и необходимым парком компьютеров, удовлетворяющих соответствующим системным требованиям. Я всё больше укреплялся во мнении, что управление информационных технологий определённо не хочет покупать то, что мне нужно, и тщательно обосновывает отказ от закупки «Эргософта».

На третью двадцатиминутку вышел сам начальник управления информационных технологий. Он развеял мои последние сомнения, когда начал истово описывать преимущества какой-то альтернативной программы под названием… ну, скажем, «ППФ», которая, оказывается, и дешевле, и на нужной платформе, и с правильными стандартами, и с очень скромными системными требованиями… Он вещал столь вдохновенно, что меня так и подмывало добавить, что, наверное, главное преимущество «ППФ» – нужная фирма-поставщик, симпатичная лично начальнику управления информационных технологий. Но я этого не сказал. Не люблю портить людям вдохновение.

Кроме того, мне было интересно, чем всё это закончится. Судя по всему, я нарвался на коварную диверсию и провокацию.

Наконец слово взял сам Степан Трофимович, медлительный, авторитетный и основательный.

– Давайте подведём предварительный итог, уважаемые коллеги, – солидно произнёс он своим басовитым голосом. – Андрей Викторович Гардези вынес на нашу комиссию заявку на закупку и внедрение системы «Эргософт». Было проведено рыночное исследование. Была проведена оценка наших технических возможностей. Были рассмотрены альтернативные варианты. Предлагаю перейти к прениям. Прошу высказываться.

Далее пошла дискуссия. Опыт мне подсказывал: если ввязался в провокацию, то либо помалкивай, либо переговори всех. В вопросах программного обеспечения тягаться с технарями мне было не под силу, а потому я избрал тактику максимальной лаконичности.

Вопрос. Андрей Викторович, ну зачем вам именно «Эргософт»?

Ответ. Он нам подходит.

Вопрос. Ведь «Эргософт» – далеко не самый оптимальный вариант, разве не так?

Ответ. С нашей точки зрения – самый оптимальный.

Вопрос. Но вы ведь не проводили полноценного маркетингового исследования рынка?

Ответ. Эти исследования – ваша работа, а не наша. Зато мы знаем точно, что нам нужно.

Вопрос. Хотя альтернативные программы не обеспечивают всех нужных вам функций, но они дешевле и быстрее внедряются, разве это не важно?

Ответ. А мне неинтересно, быстрее или медленнее. Просто быстро внедрите то, что я прошу. И платит, кстати, мой департамент, а не ваш…

Вопрос. А вы уверены, что окупите такие затраты на ПО?

Ответ. Если поставите мне какое-нибудь дерьмо, то не уверен.

Вопрос. Ну почему же – дерьмо? Вы ещё пока не осознали всех преимуществ «ППФ»…

Не знаю, сколько продлились бы эти препирательства, но в разгар дискуссии заседание комиссии неожиданно посетил президент нашего банка.

– Степан Трофимович! – возвестил он с порога. – Гардези, оказывается, у вас… Он мне срочно нужен.

Степан Трофимович вытянулся по струнке и доложил:

– Рассматриваем заявку Гардези на закупку программного обеспечения!

– А чего так долго? – с неудовольствием осведомился президент, усаживаясь за стол рядом со мной.

Управление информационных технологий немедленно использовало момент для подробного и красочного рассказа о том, как мой департамент собирается выбросить пятизначную сумму условных единиц на ветер, в то время как современный софтверный рынок предлагает столь безупречные продукты, как, например, какой-нибудь там «ППФ»… Степан Трофимович одобрительно кивал. Президент, глядя на него, тоже начал благожелательно кивать. Если бы начал кивать я, в зале заседания наступила бы редкостная гармония.

Но я, разумеется, всё испортил.

– Этот ваш «ППФ» – дерьмо, – сообщил я.

– Да что вы всё заладили – дерьмо да дерьмо, – заворчал начальник управления информационных технологий.

– «ППФ» не умеет обрабатывать сделки с фьючерсами в режиме реального времени, – объяснил я. – А «Эргософт» умеет. Да ещё и по каждому клиенту пересчитывает по онлайновым котировкам позицию по срочным контрактам…

– Да бросьте вы, Андрей Викторович, – раздражённо махнул рукой Степан Трофимович. – Это же ерунда! Кому нужны эти ваши фьючерсные забавы?

Я успел только ухмыльнуться в ответ, а спустя секунду президент поднялся и сурово произнёс:

– Предлагаю удовлетворить заявку Гардези. Причём реализуйте её в самые сжатые сроки. Надеюсь, технологическая комиссия учтёт моё мнение, Степан Трофимович?

Степан Трофимович открыл и закрыл рот в наступившей тишине, а потом лишь молча кивнул. Президент кивнул ему в ответ. Теперь и я нашёл уместным с готовностью покивать.

– Андрей Викторович, вы мне нужны, – бросил мне президент, направляясь к выходу. – У нас переговоры через две минуты, нужно успеть кое-что обсудить…

Спеша следом за президентом, я испытал нечто вроде сочувствия к Степану Трофимовичу и его подопечным из управления информационных технологий. Действительно, откуда им было знать, что «фьючерсные забавы» – это вовсе не ерунда и в последнее время к этим забавам пристрастились некоторые очень важные персоны? Разумеется, Степан Трофимович не мог догадаться, что эти VIP-клиенты были бы очень рады попользоваться возможностями «Эргософта». И уж, конечно, ему и в голову не пришло бы, что одним из первых клиентских терминалов «Эргософта» станет компьютер в кабинете президента…

При всех своих недостатках президент нашего банка иногда умеет с ходу принимать взвешенные решения. Был бы стимул.

«Софт-коктейль»

Неожиданное вторжение технологической комиссии на мирную территорию управления информационных технологий началось в полдень.

«Вторжение» – конечно, слово одиозное. Полуденное посещение группой банковских функционеров управления ИТ квалифицировалось как вторжение его жертвами – айтишниками (ну, ещё и мною – как сочувствующим случайным свидетелем). Сами же члены техкома были искренне преисполнены осознанием важности и полезности своей миссии, которая им представлялась чем-то ближе к терминам «ознакомление на месте», «инспекция» и «рабочий визит».

Возглавлял миссию солидный и статный Степан Трофимович, глава техкома. Был он оживлён, выглядел заинтересованным, разговаривал со встречными снисходительно и даже покровительственно. У меня возникло подозрение, что Степан Трофимович невольно подражал не кому-нибудь, а самому президенту банка, который с некоторых пор завёл моду совершать без предупреждения экскурсии по своим владениям. В какой мере Степан Трофимович обладал административным и моральным правом делать так же, оставалось предметом возможной дискуссии, но никто не хотел её затевать – себе дороже…

Айтишники жались к стенам коридоров, юркали в попутные боковые помещения, резко меняли курсы движения – лишь бы не оказаться лицом к лицу со Степаном Трофимовичем и его свитой. Поступать аналогично было, конечно, ниже моего достоинства, и я «попал».

– Андрей Викторович, а вы что здесь делаете? – осведомился Степан Трофимович. Голос и выражение его лица производили впечатление… как бы это сказать… нелюбезной благосклонности. – Ошиблись этажом?

– Никак нет! – бодро отрапортовал я. – Вот, иду пообщаться с компьютерщиками по служебной необходимости…

– С компьютерщиками? – изумился Степан Трофимович. – Сами?

– Сам, – подтвердил я. – А что? Я умею! Тоже вроде по-русски говорят…

– Да нет, я не о том, – озадаченно пробормотал Степан Трофимович. – Ведь наверняка же не вашего уровня вопросы…

– А больше некому! – печально возразил я. – Все делом заняты! Только у меня и находится время решать проблемы технологического развития департамента финансовых рынков… Как видите, всё приходится самому, собственными руками, ногами и головным мозгом…

Степан Трофимович хмурился, глядя на меня с подозрением, но в его взоре угадывалось и ещё что-то… Уважение, что ли?

– А мы как раз в компьютерный отдел, – помолчав, сообщил он. – Вы с нами?

Я ухитрился разом и пожать плечами, и кивнуть, после чего побрёл в свите Степана Трофимовича. Конечно, я мог улизнуть к себе, но мне действительно очень нужно было к компьютерщикам.

В системе экстренного оповещения управления ИТ на этот раз явно случился сбой, ибо компьютерный отдел оказался явно не готов к высадке вражеского десанта. Застигнутые там врасплох айтишники нервно нажимали какие-то спасательные сочетания клавиш и истово щёлкали «мышками», чтобы переменить или вовсе убрать изображения на мониторах. Лица у них были мрачные и испуганные.

– Та-ак… – возвестил Степан Трофимович добродушно, но одновременно и как-то угрожающе. – Какие успехи?

Некоторое время никто не мог придумать, что ответить на этот чётко поставленный конкретный вопрос.

– Тестируем оборудование, – выдавил из себя наконец компьютерщик Гоша, которого, кажется, знал весь банк, потому что только в его присутствии начинали вновь работать капризные принтеры и копиры, причём складывалось впечатление, что Гоша для этого не делал вообще никаких телодвижений. Его любили все секретари и офис-менеджеры за то, что он не допускал в их отношении ни одного уничижительного замечания и даже намёка. Только вздыхал – сокрушённо, но необидно.

– Ага, – вдумчиво произнёс Степан Трофимович, отдуваясь и утирая пот со лба. – А что у вас тут так жарко?

– Кондишн не справляется… – пояснил Гоша, одетый в шорты и какую-то цветастую рубаху с короткими рукавами, которая к тому же была расстёгнута чуть ли не до пупа. Он подумал и пояснил: – …с тепловым излучением.

В компьютерном отделе действительно было жарко и душно. Кругом было полно всяческой оргтехники, которая гудела, стрекотала, шелестела и попискивала. И действительно излучала тепло. На мой взгляд, обстановка здесь была в высшей степени профессиональная. Но намётанный зоркий глаз Степана Трофимовича сразу засёк неладное.

– Это что? – ткнул он пальцем в рабочий стол Гоши.

Все воззрились на рабочий стол Гоши. Версии ответа на вопрос «Это что?» могли быть подобраны в зависимости от представлений каждого о неуместности того или иного предмета на столе банковского компьютерщика. У меня было несколько версий:

– стопка лазерных дисков в коробочках с подозрительно яркими и цветастыми вкладышами: было очень непохоже, что их содержимое имело отношение к офисным приложениям;

– глянцевый журнал, раскрытый на развороте с изображением девицы в неглиже, широко известной в гламурных кругах: без комментариев;

– игровой джойстик, очень навороченный, с массой кнопок и рычажков: тоже трудно применимый в офисных приложениях;

– портативный DVD-плеер, благоразумно выключенный: однако всё равно вызывал вопросы;

– компактный ноутбук широко известного бренда, однако розового цвета и слишком изящный: вряд ли его закупили по служебной необходимости, если же он личный, то грубо нарушались правила информационный безопасности…

Также на столе имели место коробка пиццы и двухлитровая пластиковая бутылка колы, но они не вызывали у меня неуместных ассоциаций… Однако все мои версии провалились, ибо Степана Трофимовича заинтересовала именно бутылка колы. Когда его палец медленно уткнулся в прозрачный пластик, Гоша растерянно посмотрел на окружающих, видимо, пытаясь понять, в чём и как ему оправдываться, и проговорил:

– Это кола. – После паузы неуверенно добавил: – Прохладная…

Последнее слово невероятно воодушевило Степана Трофимовича.

– Прохладная? Отлично! – Он принялся озабоченно озираться. – Есть куда налить? А то пить хочется…

Поняв, наконец, в чём дело, все сразу как-то расслабились, оживились. Немедленно нашлась стопка одноразовых стаканчиков (которые тоже при желании могли вызвать вопросы, но благодушие торжествовало). Впрочем, никто не последовал примеру Степана Трофимовича – все застенчиво отказались признать, что испытывают жажду. Гоша принялся наливать колу в стакан, и я начал подозревать, что Гоша всё-таки никак не может расслабиться в присутствии высокопоставленных гостей. Во-первых, Гоша наливал очень медленно и словно неохотно. Во-вторых, он делал это как-то уж очень напряжённо, аж костяшки на пальцах побелели. В-третьих, на лице Гоши застыло выражение мрачной обречённости. Складывалось впечатление, что Гоше очень-очень-очень жалко колы для Степана Трофимовича. Это было странно. (Хотя в чём-то я мог понять Гошу. Однажды по окончании рабочего дня Степан Трофимович заявился в гости к нам в департамент и, несмотря на прозрачные намёки, долго сидел в моём кабинете, попивая драгоценный коньяк сверх всякой меры. Однако, надеюсь, своё лицо я тогда контролировал лучше, чем сейчас это делал Гоша.)

Степан Трофимович в три мощных глотка осушил стаканчик, скомандовал Гоше «Плесни ещё!» и приступил к инспекции. Здесь-то и наступил триумф моих предположений с последующим испытанием Гоши на смекалку и увёртливость.

Вопрос. Что это у вас за посторонние диски?

Ответ. Тестируем приводы и процессоры на скорость и производительность. Стандартные тест-программы надо закупать, а с помощью… э-э… мультимедиа-решений (я мысленно зааплодировал) мы достигаем тех же целей, причём бесплатно.

Вопрос. И журнал… хе-хе… тоже для тестирования?

Ответ. Нет, конечно. Будем есть пиццу, вот положили, чтобы не заляпать стол. Такой поганый журнал, непонятно как здесь оказавшийся (наверное, кто-то из другого департамента забыл?), для целей соблюдения чистоты совершенно не жалко!

Вопрос. С какой стати вы едите на рабочих местах, оборудование не загубите?

Ответ. Во-первых, экономим время, на обед не уходим, продолжаем параллельно работать. Во-вторых, все случаи гибели оборудования по причине попадания на/в них пищи и напитков зафиксированы где угодно, но только не в компьютерном отделе.

Вопрос. А джойстик-то вам зачем? Режетесь в игры небось в рабочее время и на казённом оборудовании?

Ответ. Ни в коем случае! Джойстик – лучшее средство тестирования компьютера на быстроту отклика периферийного оборудования и для калибровки визуальных решений. (Здесь Гоша явно поплыл содержательно, зато вложил всю силу убеждения и… прокатило!)

Вопрос. Ах, вы тут и фильмы на DVD смотреть успеваете?

Ответ. DVD-плеер нужен для контрольного просмотра DVD-болванок, на которые мы записываем рекламный видеоролик, смонтированный по заказу банковского центра по связям с общественностью.

Вопрос. Что здесь делает явно посторонний ноутбук розового цвета?

Ответ. Мы изучаем возможность закупки новых компактных ноутбуков для выдачи в служебные командировки. Вот запросили опытный образец у официального дилера… К сожалению, вот такого несерьёзного цвета. В любом случае, если технические характеристики этого изделия нас удовлетворят, а решение о приобретении партии такого оборудования будет принято уважаемой технологической комиссией, то мы закажем экземпляры подобающего цвета…

Вопрос. Журнальчик-то дадите полистать?

С ответом на этот вопрос Степана Трофимовича возникли проблемы. Сначала его неуместность дошла до вдохновлённого Гоши, который уже было набрал в грудь воздуха, чтобы выдать очередную брехню, но закашлялся. Потом дошло до всех остальных, и мы уставились на Степана Трофимовича.

Тот безмятежно допивал очередной стаканчик колы (бутылка была уже пуста чуть ли не наполовину). Доброжелательно оглядев нас, он ухмыльнулся, подмигнул и выдал:

– А чего такого? Иногда хочется, знаете ли… В кабинете или на тыч… тылч… толчке… Ну и буфера, ядрёна вошь!

Степан Трофимович как-то резко перестал производить впечатление адекватного банковского менеджера. Стать у него ещё оставалась, но солидность как-то сдулась вместе с появлением глупой ухмылки, неуверенных движений и сбивчивой речи. Я уже не говорю о резкой смене темы разговора. Странность ситуации зашкаливала, надо было что-то делать.

Я пробился вперёд и обратился к свите Степана Трофимовича:

– Коллеги, Степану Трофимовичу нехорошо… Духота, да и погода сегодня резко меняется. Прошу вас отвести Степана Трофимовича к нему в кабинет и, может быть, вызвать доктора…

Этот сценарий вызвал немедленный отклик у членов техкома, ибо все стремились как можно быстрее выйти из неловкой ситуации. Вяло сопротивляющегося Степана Трофимовича вывели под руки с приговариваниями и причитаниями и торопливо эвакуировали с этажа.

Я остался и испытующе посмотрел на Гошу.

– Ну? – грозно произнёс я.

– Медицинский спирт, – убитым голосом сообщил Гоша. – Для протирки поверхностей. Один к десяти с колой. Называется «софт-коктейль». Только что смешали. На вечер. У нас сабантуй после рабочего дня. День сисадмина. А тут вы… И тут он… А ещё духота…

– Поздравляю! – жизнерадостно произнёс я. – Можно сказать, достойно отметили вместе с руководством…

– Как же он на вкус не почувствовал? – развёл руками Гоша.

– Степан Трофимович – чрезвычайно умудрённый опытом человек, – объяснил я. – Но не думаю, что он хорошо разбирается во вкусе колы. А твои «один к десяти» его вкусовые пупырышки уже, наверное, давно не засекают… Коньяк во всяком случае он пьёт, как минералку…

– Что же будет? – прошептал Гоша с ужасом.

– А ничего! – ободрил я его. – Вот если бы ты по его основным вопросам не отбрехался, тогда да… Кстати, мою просьбу выполнили?

Гоша торжественно вручил мне розовый ноутбук и прокомментировал:

– Всё переустановили и зачистили… – Он кашлянул. – Вы уж передайте вашей… э-э… знакомой, чтобы она осторожнее в Интернете с непроверенными сайтами… А то «трояны» да вирусы…

– Передам, – мрачно пообещал я.

Когда я уходил с ноутбуком под мышкой, Гоша наводил порядок на своём столе.

Проще простого

– Андрей Викторович, вы не волнуйтесь. Это проще простого.

– Вот такие заверения меня обычно очень тревожат…

– Ну зачем же так? Вы же всегда были сторонником прогресса, не так ли?

– Ну… в общем-то…

– И всегда были недовольны нашей бумажной бюрократией?

– Это, конечно, да…

– Вот вам и решение! Всё очень хорошо проработано, до последних деталей.

– Я вижу. Просто не думал, что это будет выглядеть вот так…

– Всё сделано в наилучшем виде! Интерфейс продуман очень глубоко! Мы учли все пожелания технологической комиссии…

– Вот именно. Не уверен, правда, что следовало…

– Степан Трофимович очень доволен, между прочим… Сказал, что получилась весьма перспективная разработка. Достойная не только внедрения внутри банка, но и продвижения на софтверном рынке…