Мятеж «Сторожевого». Последний парад капитана 3-го ранга Саблина (Собрание сочинений)

Кстати, когда во время моей учебы в военно-морском училище у нас, подобно адмиралу Гришанову, родители забирали наших сокурсников, мы этому радовались, так как по неписаному курсантскому закону отпускаемый всегда возвращался в роту с разными вкусностями, которые тут же делились на всю курсантскую братию. Если Саблин не упрекает Гришанова-младшего в том, что тот поедал мамины пироги ночью под подушкой, это значит, что тот честно делился всем со своими товарищами. Значит, не столь уж и плохим был этот курсант Гришанов.

Однокашник Валера Гришанов – это вообще вечный раздражитель Саблина. Не раз он еще будет вспоминать с желчью о нем: и почему тот имел папу адмирала, а папа Саблина всего лишь капитана 1-го ранга, и почему тот хорошо служил после окончания училища, и почему, наконец, стал командиром корабля, а Саблин так и не одолел эту ступень службы. Ненависть к Гришанову-младшему Саблин пронесет через всю свою службу на флоте. Внешне считаясь однокашником и даже другом Гришанова, запросто бывая в доме Гришановых, как одноклассник сына и сын бывшего сослуживца адмирала, Саблин в то же время всегда в душе будет люто ненавидеть семью Гришановых. За что же? Да за то, что старший Гришанов, будучи когда-то в одних чинах с его отцом, сумел подняться до уровня одного из руководителей ВМФ, а его отец так и остался до конца дней прозябать в никому не известной речной бурсе. Ненависть Саблина – это ненависть, замешанная на семейной зависти, а потому ненависть самая жгучая и беспощадная.

Что касается Валерия Гришанова, то он вполне достойно служил Отечеству. Из биографии адмирала Валерия Васильевича Гришанова: в 1960 году закончил артиллерийский факультет ВВМУ им. Фрунзе. В 1960–1971 годах – служил на Черноморском флоте, последовательно пройдя все ступени корабельной службы: командир группы, командир ракетно-артиллерийской боевой части эскадренного миноносца, помощник, старший помощник командира корабля, командир эсминца, командир ракетного корабля, командир противолодочного корабля 2-го ранга «Комсомолец Украины». С 1973 года по 1991 год служил на Северном флоте в должностях: командир большого противолодочного корабля 1-го ранга «Кронштадт», начальник штаба бригады ракетных кораблей, командир бригады противолодочных кораблей, командир дивизии противолодочных кораблей, командующий Кольской флотилией. В 1991–1993 годах – первый заместитель командующего Балтийским флотом. С 1993 года – заместитель Главнокомандующего ВМФ но кораблестроению и вооружению. В 1994 году стал полным адмиралом. Был награждён орденами: Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 3-й степени, «За военные заслуги». Умер в Москве в 1998 году.

Служба, что и говорить, самая боевая и корабельная, все время на палубе, а не на берегу в теплом штабе. Тут уж, извините, помимо блата надо и самому что-то уметь. На одном папином имени здесь далеко не уедешь.

Кстати, общаясь с ветеранами и спрашивая их об адмирале Валерии Гришанове, я никогда не слышал о нем ни одного худого слова. Все отзывались о нем, как об очень порядочном, душевном человеке, всегда готовым прийти на помощь товарищам, неплохом командире и вполне приличном адмирале. Свою службу Отечеству адмирал Валерий Гришанов достойно закончил заместителем Главкома ВМФ, когда его отца давным-давно уже не было в живых. Кстати, в 1975 году Валерий Гришанов в звании капитана 2-го ранга был всего лишь начальником штаба 120-й бригады эсминцев Северного флота, т. е. в 36 лет занимал должность, каких в ВМФ СССР были сотни и сотни. Так что все грязные плевки Саблина в сторону своего однокашника не имеют под собой никакой почвы.

Весьма примечательно и начало эпистолярной деятельности Саблина, которая, как мы теперь знаем с его собственных слов, началась с писем в ЦК ВЛКСМ и первым лицам государства. Обратим внимание, что темы этих писем откровенно надуманные.

Относительно того, что выпускники Нахимовского училища были «барчатами» – ложь чистой воды. Сотни и тысячи выпускников этого училища честно служили Отечеству на морях и океанов, гибли в штормах, горели в отсеках. Возможно, у Саблина был перед ними определенный комплекс, так как нахимовцы были куда лучше адоптированы к курсантской жизни, чем только что оторвавшийся от мамкиной юбки Валера Саблин, но зачем же свои комплексы возводить в некую систему, да еще писать донос в ЦК ВЛКСМ, чтобы всем нахимовцам показали «кузькину мать»!

Что касается письма Хрущеву, то, во-первых, публично тот о крейсерах никогда ничего подобного не говорил, а приводимую фразу произнес, выступая перед руководством ВМФ. При этом Хрущев имел в виду, что в эпоху ракетного оружия старые артиллерийские корабли безнадежно устарели и их пора заменять кораблями с ракетным вооружением. То, что Хрущев говорил об этом образно, это, в конце концов, его дело, но уж никак не недоучки-курсанта. Тот факт, что за наглое и бестактное письмо Саблин не получил по заднице, говорит только о том, что в ЦК КПСС тогда, сидели умные люди, пожалевшие зарвавшегося мальчишку. А может, надо было не жалеть и сразу турнуть его из училища? Скольких бед тогда можно было бы избежать!

После 1-го курса Саблин со своей ротой проходит корабельную практику вначале на легком крейсере «Жданов», а потом на минном заградителе «Урал» Балтийского флота. Год спустя второкурсники артиллерийского факультета снова убывают на практику на корабли Балтийского флота. Вначале курсантов размещают на эсминце «Неустрашимый», а потом переводят на трофейный немецкий крейсер «Адмирал Макаров». Именно в это время, в августе 1958 года, там же на Балтийском флоте произошло ЧП, обстоятельства которого стали достоянием гласности только спустя три десятилетия. Командир эсминца «Сокрушительный» капитан 3-го ранга Артамонов, прибывший из Балтийска в Гдыню в Отряд особого назначения, где на нескольких готовившихся к передаче индонезийским ВМС кораблях проходили подготовку иностранные команды, ушел на корабельном катере в Швецию. Там Артамонов попросил политического убежища, сразу же начав самое тесное сотрудничество с ЦРУ. Знал или не знал курсант Саблин о бегстве командира эсминца? Я склоняюсь к тому, что знал. Шила в мешке не утаишь, и, несмотря на все официальные запреты, в кулуарах об Артамонове все равно говорили. Думаю, что вряд ли тогда Саблин воспринял информацию о побеге Артамонова, как руководство к будущему действию, но определенная зарубка в памяти у него несомненно осталась. Придет время, и он еще вспомнит об Артамонове.

В 1959 году очередная корабельная практика курсантов училища Фрунзе проходит уже в Севастополе на крейсерах «Михаил Кутузов» и «Фрунзе».

При всей надуманной революционности ранней автобиографии Саблина было в ней одно слабое место – отсутствие связи будущего коммунара с народными массами. Любопытные мальчики из бедных семей на пароходе «Лермонтов» здесь не в счет. Ну не было в жизни Саблина никакого общения с рабочими и крестьянами! При этом автор мемуаров прекрасно понимал, что для настоящего революционера такое общение просто необходимо, а то скажут, что он, как декабрист, был страшно далек от народа, и никто всерьез его не воспримет. Что же в такой ситуации делать? Выход один – искать представителей народа, писать о своем восхищении их трудом и смекалкой, о своем понимании их дум и чаяний, о том, как прекрасны их порывы и мечты. Но где их искать? Единственными представителями народа, которых Саблин мог увидеть за время своей учебы в военно-морском училище, были матросы на кораблях, где курсанты проходили практику. А потому именно этим народным представителям Саблин посвятил следующие строки: «Встречи с матросами на практике давали о себе знать. Меня поражала в них щедрость души, размах какой-то в мыслях, свобода от предрассудков и условностей. Я завидовал им и пытался, так же как они ставить вопросы и решать их, но получается как-то слишком все просто и неубедительно. Появилось твердое убеждение, что все беды у нас из-за различия в уровне обучения, особенно между сельской и городской молодежью. На 4-м курсе начал думать над этим вопросом, даже создавал типа такой программы своей резкого повышения культурного уровня. Для этого изучал историю Древнего мира, Средних веков. Внимательно отношусь к курсу истории КПСС, пишу, наконец, письмо в газету “Комсомольскую правду” Аджубею, тогда он был редактором, но ответа не получено».

Отметим, что автобиография и писалась, а потом и записывалась на магнитофонную ленту прежде всего для того, чтобы ее прокрутили перед командой саблинского корабля, т. е. перед матросами, а потому Саблин просто не мог не пропеть дифирамбов в их честь. При этом упоминание «свободы от предрассудков и условностей» можно понимать по-разному. Зачастую сегодня так описывают поведение сексуально развращенных людей и представителей секс-меньшинств. Что имел под этими понятиями Саблин, мы не знаем.

Ну и, конечно же, очередное письмо с очередными поучениями в высшие инстанции – на этот раз зятю Хрущева. Как и раньше, Саблин считает себя уже специалистом в решении глобальных вопросов. Если годом ранее он учил комсомольцев страны, как воспитывать курсантов, а главу СССР, как тому выступать перед аудиторией, то на этот раз Саблин осчастливил мир (ни много ни мало!) собственной программой «культурной революции». Как и раньше, в тог раз высшие инстанции отмолчались, упорно не желая портить жизнь молодому специалисту по истории древнего мира и средних веков.

Но и в жизни нашего героя все же после стольких лет безрадостной постылой жизнь произошло наконец-то хоть что-то хорошее (и слава богу!): «В это же время встретил замечательную девушку Нину, которой я сначала клянусь, что никогда не женюсь, но в 1960 году делаю ей предложение, т. к. понимаю, что мы, как говорится, созданы друг для друга. И это не было жизненной ошибкой. Я нашел хорошего, надежного друга, любящего, верного».

Честно говоря, я так и не понял, зачем Саблину надо было клясться девушке, что он на ней никогда не женится, ведь такие слова любой девушке весьма обидны, т. к. дают понять, что она (эта девушка) не представляет для говорящего эти слова никакого серьезного интереса? Впрочем, возможно, это некая манера Саблина общаться со слабым полом. Но в целом в данном случае за Саблина можно только порадоваться. Эх, если бы любовь, жена и семья избавили его от всех фобий и комплексов! Увы, как мы знаем, ничего подобного не произошло.

По признанию Саблина, во время учебы в училище на него многие, особенно начальники, смотрели как на чумного. Сам же он называл эти поступки «мелочной детской борьбой за справедливость». Но и здесь он был неискренен, поскольку уже тогда наметил со всей одержимостью стратегическую цель – заявить о себе как о политическом деятеле с большим будущим. Об этом свидетельствует в определенной мере отношение к изучению программных предметов в училище. Будущий артиллерийский офицер, согласно зачетной ведомости, имел следующие оценки: боевое использование корабельной артиллерии – «хорошо», основы радиоэлектроники и радиотехнических средств – «хорошо», основы электротехники электропитания орудий – надводных кораблей – «хорошо», высшая математика – «удовлетворительно», теоретическая механика – «удовлетворительно», строевая и спортивная подготовка – «хорошо».

Наш флотский мир достаточно тесен. Едва я начал заниматься темой «Сторожевого», как мои знакомые начали тут же рассказывать мне о тех, кто был так или иначе причастен к теме мятежного БПК. Весьма хорошо о событиях оказался осведомлен и мой хороший знакомый и старший товарищ бывший начальник Главного штаба ВМФ адмирал Валентин Егорович Селиванов, который в 197S году являлся командиром дивизии кораблей, в состав которой входил БПК «Сторожевой». Более того, как оказалось, Селиванов знал Саблина еще с курсантских времен.

В.Саблин курсант ВВМУ имени Фрунзе

Вспоминает адмирал В.Е. Селиванов: «В 1954 году я поступил в высшее военно-морское училище им. Фрунзе, которое закончил в 1958 году. В начале 4-го курса я был назначен старшиной роты 2-го курса. В той роте учились и два Валерия – курсанты Саблин и Гришанов. Что касается Саблина, то ничем выдающимся он не выделялся. Учился средне, по дисциплине тоже без особых нареканий. Знаете, обычно запоминают лучших или худших, а он был обычный среднестатистический курсант, не более того. Если бы не события 1975 года, я бы его наверняка сейчас и не вспомнил».

В 1960 году Саблин заканчивает артиллерийский факультет высшего военно-морского училища им. М.В. Фрунзе. Государственные экзамены Саблин сдал в целом неплохо: история КПСС – «отлично», боевое использование корабельной артиллерии – «отлично», приборы управления артиллерийским огнем – «хорошо», навигационная прокладка – «хорошо». Диплом Саблину подписали начальник учебного отдела ВВМУ им. Фрунзе капитан 1- го ранга Короткевич и начальник ВВМУ им. Фрунзе контр-адмирал Ва- нифатьев. 4 ноября 1960 года приказом министра обороны СССР № 566 Саблину было присвоено первое офицерское воинское звание – лейтенант.

Лейтенант В.М. Саблин вместе с отцом

По окончании училища отец-ветеран подарил сыну-лейтенанту оригинальный подарок – трофейный немецкий военно-морской кортик со свастикой на ножнах и рукоятке. Подарок для советских моряков в 60-х годах несколько странный. Впрочем, Саблину-младшему подарок очень понравился, и, считая его своим талисманом, он отныне всегда будет держать кортик при себе, храня его в каютах кораблей, где будет служить.

Итак, позади курсантские годы, впереди корабли и офицерская служба.

Глава вторая

Служба на Северном флоте

До конца непонятно, почему после окончания училища 4 сентября 1960 года Саблин не получил конкретного назначения, а был отправлен в распоряжение Главнокомандующего ВМФ. По всей видимости, это было связано с тогдашним массовым сокращением Вооруженных сил.

Лишь три месяца спустя в декабре лейтенант Саблин наконец-то получает назначение помощником командира батареи 130-мм орудий на эсминец проекта 30-бис «Ожесточенный» под командой капитана 2-го ранга Тешаева 121-й бригады эсминцев 2-й дивизии кораблей эскадры Северного флота.

Из автобиографии Саблина: «Первый год службы на Севере – это лейтенантский год. Служба на флоте началась со сложных походов, стрельб… Очень много было нагрузок, как строевого порядка, так и общественных. Коллектив офицеров на эсминце “Ожесточенный” во главе с командиром Денисовым был очень дружный, помог мне, не дал упасть духом, окрепнуть помог. Но в этих условиях мысли о политике, конечно, ушли на второй план.

Сама обстановка не позволяла думать о политике. Были только мелкие всплески в виде бесед между офицерами и матросами».

Хороший отзыв о коллективе эсминца «Ожесточенный» – это, пожалуй, единственный хороший отзыв обо всей службе на флоте Валерия Саблина.

В ту пору наши корабли редко ходили за границу, а в капиталистические государства тем более. Однако незадолго до прибытия на «Ожесточенный» Саблина эсминец участвовал в первом в истории Северного флота «показе» советского флага в Гётеборге и Осло, и экипаж этим очень гордился. Однако затем с «Ожесточенным», как и с другими эсминцами проекта 30-бис, происходит серьезная неприятность. В начале 60-х годов эсминцы проекта 30-бис были лишены названий. С бортов кораблей исчезли накладные латунные буквы, и эсминцы получили трехзначные бортовые номера. Задумка была такая – так как эсминцы часто переводились с одного военноморского театра на другой, следует «запутать» противника. Для этого не придумали ничего лучшего, чем лишить корабли персональных имен, оставив лишь номера, которые тоже время от времени менять. Запутался ли враг – неизвестно, но то, что сами все запутались от этого нововведения, это уж точно. И офицеры, и матросы встретили новшество в штыки, да и кому приятно служить на корабле без имени, а значит и без души. Что касается «Ожесточенного», то он становится судном-целью ЦЛ-22. Впрочем, впоследствии «тридцаткам» вернут их первоначальные имена, но это будет уже без Саблина.

Журналисты-либералы любят писать о неких «блестящих саблинских аттестациях» (то бишь служебных характеристиках) лейтенанта Саблина. Увы, листая личное дело Саблина никаких «блестящих аттестаций» в его лейтенантский период я не нашел. Ну а тот факт, что лейтенанту Саблину задержали следующее воинское звание «старший лейтенант», говорит сам за себя. По старой флотской традиции «третью лейтенантскую звезду», как правило, никогда не зажимают, понимая, как она важна для молодого офицера. А потому если Саблину все же задержали старлея на год, значит, для этого имелись весьма веские основания, а именно существенные упущения в служебной деятельности.

Некоторые журналисты, пишущие о Саблине, связывают задержку звания старшего лейтенанта с его борьбой за правду. Мол, высунулся молодой, ищущий правду офицер – и тут же злые начальники задержкой нового звания свели с правдолюбцем свои счеты. При этом, как это обычно бывает у наших журналистов, кроме общих рассуждений никаких конкретных документов они не приводят. Наивные сочинители! Да если бы с Саблиным действительно хотели свели счеты, его бы с ЦЛ-22 задвинули в такую дыру, откуда он до конца своих дней никогда бы не выбрался. На самом же деле вскоре Саблин действительно покидает' свою «тридцатку», прослужив на ней меньше года. Однако никаких счетов с ним никто не сводил. Нерадивого лейтенанта просто проучили, дав понять, что служить ему следует значительно лучше, чем он это делает. Ну а чтобы дать шанс на исправление, перевели на более перспективный корабль.

2 ноября 1961 года Саблина переводят к новому месту службы командиром группы управления артиллерийским огнем на новейший эсминец проекта 56 «Сведущий», входившего в состав 170-й бригады эсминцев 2-й дивизии противолодочных кораблей Северного флота. Приказ о переводе подписывает командир судна-цели ЦЛ-22 капитан 3-го ранга Денисов. С собой Саблин переносит на «Сведущий» и свой талисман – трофейный фашистский кортик со свастикой на ножнах и рукоятке.

Что касается звания старшего лейтенанта, то Саблин получает его только 9 марта 1963 года (приказ командующего Северным флотом № 098). Все дело было в том, что служба на «Сведущем» у Саблина долго не складывалась. Он несколько раз не мог сдать на допуск к самостоятельному командованию своим заведованием. Когда же, наконец, все зачеты Саблин осилил, то и третью звездочку на погоны получил.

На «Сведущем» Саблин задержался надолго, на целых четыре года. Как и предыдущий корабль Саблина, «Сведущий» был достаточно новым кораблем, пробывшим в составе флота, к моменту прихода туда Саблина, всего пять лет. Корабль только что вернулся из Ленинграда, где стоял в ремонте и был поставлен на консервацию. Однако вскоре «Сведущий» был в срочном порядке выведен из консервации, приведен в божеский вид и поставлен у пассажирского причала в Мурманске, где его 17 июля 1962 года посетили министр обороны СССР Р. Малиновский и главнокомандующий ВМФ С. Горшков.

Мог ли подумать Главком ВМФ, проходя вдоль застывшего в по-стойке «смирно» на палубе экипажа, что спустя тринадцать лет один из стоящих в этом строю офицеров станет его личным врагом, дерзнув захватить новейший боевой корабль. Я не знаю точно, какое впечатление произвело на Саблина посещение корабля Малиновским и Горшковым, но думаю, что сильное. Не каждый ведь день приходят министр обороны СССР с Главкомом ВМФ на обычный эсминец.

Казалось бы, что теперь все вошло в свою колею и можно нормально служить, как служили тысячи и тысячи других флотских офицеров. Но Саблин был не таким, как все остальные тысячи. Если те мыслили масштабами какой-то боевой части, то наш «герой» мыслил совершенно иными категориями.

Главнокомандующий ВМФ СССР Адмирал Флота Советского Союза С.Г. Горшков на борту корабля Балтийского флота

Из автобиографии Саблина: «В 1961 году перешел служить на эсминец “Сведущий”. Теперь меня уже волновал другой вопрос. Я столкнулся с рутиной, косностью в партийной и комсомольской работе, в системе политических занятий. Пришел к убеждению, что дело не в образовании сельского населения, решил, что вопрос куда серьезнее. Какая-то апатия и безразличие масс на внутреннюю политику КПСС и комсомольской работе. Пишу опять же письмо Гришанову, начальнику ПУ ВМФ о том, что надо менять тематику политических занятий, что она не вызывает политических мыслей у личного состава. Ответа опять не получаю. В это время я начал много читать Ленина, причем читать глубоко. Прихожу к мысли, что надо бороться за чистоту партии. По этому поводу пишу письмо в ЦК КПСС о необходимости чистки партии. Оно мне стоило большого труда, но получилось… наивным, но очень метким таким, хлестким. Перепечатываю его, отправляю. Читаю нескольким друзьям и жене. Все ахают, говорят, что- то будет. Особенно тяжело жена переживала, т. к. скоро должен был появиться сын… Ну, а результат был: вызвал меня командир корабля капитан 2-го ранга Калинин Алексей Михайлович, насупил брови, спрашивает, что за письмо, куда я писал. Отвечаю и даю копию почитать. Прочитал, покрутил головой, дескать: “Вот дает!” Но остался доволен, что я не кляузник. А на следующий день мы с ним поехали в обком партии в Мурманск во главе с начальником политотдела капитаном 2-го ранга Зайцевым. По дороге я запальчиво доказывал начпо о возросшем коммунистическом чванстве среди коммунистов. Он нехотя, но сердито мне так отвечал. В обкоме встретил нас, наверное, какой-то секретарь, но не первый. Он удивленно посмотрел, с кем из троих вести беседу, кто же письмо написал, ну а потом как в назидание разъяснял мне, что такое руководящие органы партии и как их надо уважать и любить. Позже в беседе выяснилось, что письма он не читал, беседовал по звонку из ЦК. Я с ним разговаривал в несколько резких тонах, и расстались каждый при своем мнении. Зайцев остался крайне недоволен моим поведением.

А на корабле развернулась, когда я приехал, дискуссия по содержанию письма. Политотдел пустил слух, что Саблин чуть ли не антисоветчину написал. Потом на меня начали коситься: одни с интересом, другие с ужасом… политотдел запретил доводить его (письмо) до других коммунистов на других кораблях… В результате всего выбрали меня секретарем партийной организации корабля. Это, я считаю, была такая моральная поддержка. Они (офицеры корабля) были честными, мыслящими людьми, но им не хватало смелости».

Эту часть автобиографии Саблина следует прокомментировать. Вспоминает контр-адмирал в отставке В.Т. Лосиков: «Когда произошло “ЧП” со “Сторожевым” меня вызвал к себе ЧВС Северного флота вице-адмирал Сорокин и кое-что рассказал о мятеже Саблина. Так как тот ранее служил у нас на 2-й дивизии, он попросил меня собрать ему информацию о нем тех, кто с ним служил раньше, для лучшего понимания Саблина как личности. Напрямую спрашивать офицеров о Саблине я не мог, пришлось придумывать легенду. Вначале я собрал офицеров политотдела и задал им вопрос, что с Балтики к нам просится бывший наш сослуживец Саблин, как вы смотрите, можно ли его взять и куда. Офицеры сразу вспомнили его, и единодушное мнение было такое, что Саблина если и брать, то пропагандистом, так как он учил Ленина наизусть и знает его цитаты на все случаи жизни. Потом я собрал штаб. Лучше всех Саблина помнил начмед дивизии подполковник Михайлин. Однажды, когда командир был в отпуске, он две недели провел с Саблиным на корабле в море. По мнению Михайлина, Саблин был человек с очень большими странностями. Даже в обыденной жизни любил говорить ленинскими цитатами, чем всех приводил в изумление. Запомнилось и то, что едва оставшись за командира, он собирался сразу отменить все его приказы по организации внутренней службы и написать свои. Когда Михайлин его спросил, зачем это надо, Саблин ответил, что он лучше всякого командира знает, как надо организовывать службу на корабле, и, пока он врио командира, корабль будет жить только по его законам. В свободное время Саблин проводил в каюте и читал подряд труды Ленина или что-то писал. Спрашиваю как-то: “Что ты все пишешь?” Отвечает: Пишу письмо Хрущеву, как преобразовать наше общество, вот уже 18 страниц написал”. Через какое-то время встречаю его, говорит, что уже письмо отослал». Относительно знаменитого письма к Хрущеву В.Т. Лосиков вспоминает так: «Когда Саблин отослал письмо Хрущеву, то не подписался званием, а указал просто фамилию и домашний адрес. Поэтому ответ из секретариата ЦК пришел в Мурманский обком к тогдашнему секретарю Денисову. Тот через нарочного прислал Саблину письмо с просьбой прибыть в обком партии. Письмо у Саблина, кстати, было весьма крамольное. Главная мысль в письме была такая: так как на корабле должно быть единоначалие, то следует разогнать партийные и комсомольские организации, которые мешают командирам единолично решать все вопросы. Когда Саблин с начальником политотдела Зайцевым прибыли в обком и когда Денисов увидел, что автор письма офицер, то очень обрадовался, т. к. “искатель правды” оказался не из его епархии. Весьма доброжелательно поговорив с Саблиным, он тут же позвонил ЧВСу Северного флота Сизову: