Автостопица: путевые заметки

Когда аскали, познакомились с Ильёй. Он тут временно работает, а сам тоже автостопщик, проехавший всю Россию. Вечером освободился, пришёл к нам. Думали ещё немного посидеть, а потом уже идти на лагуну тусить у костра с гитарой. А пока ребята пошли ещё за пивом, я сижу и читаю «Чайку», и рассказ отдаётся во мне резонансом. Я мыслю на той же волне, что и автор, и моя Весна благоухает ещё сильнее, превращаясь в Лето. Чего я хотела на Утрише? Духовного наставничества, а рассказ как раз об этом. Чего я хотела от книги на берегу моря? Ощущения полёта, а «Чайка» как раз про воздушную стихию! Крылья бабочек щекочут моё лицо и руки, собирая нектар с моих цветов.

Приходят ребята:

– Угадай, что мы взяли?

– Вина?

– Почти.

О боже. Чача под названием «Ууух»! Ну… если только совсем немного.

Через некоторое время «Ууух» потихоньку сходит на нет. Вибрации становятся более короткими и напряжёнными. Некоторые особо нежные бабочки разлетаются. И мои, и Гарика. Начинает править бал слегка пьяный кураж, но разговоры всё такие же приятные: история, мифология, религии древних времён. Илья очень интересный собеседник, как он говорит, нагугленный.

И всё бы хорошо, да ребятам одного «Ууух'а»! мало. Идут за следующим. К нам присоединились ещё два утришских человека – Конон и БГ. Мне уже хватит алкоголя, иначе резко обрушится Зима. Я свою меру знаю и контролирую перемены. В отличие от Гарика: он отошёл от компании и замер в коленно-локтевой позе. В свете заходящего солнца я вижу, как на его сгорбленной спине начинают расти острые шипы. Илья стал подвижным ручейком, и ветер определял повороты в его течении. БГ полыхает Летом, а Конон всё ещё сохраняет спокойные сумерки.

Гарик подходит к нам и зовёт идти домой. На его руках вместо пальцев уже сверкают когти, лицо превратилось в оскаленную морду хищника. Пытаемся вдвоём тащить Илью до лагуны, борясь с тем пьяным ветром, что направляет его движения. Падал пару раз больно на камни. Ну, всё. Началось… Гарик рычит. Я цепляю на себя маску Весны, чтобы он не нарычал на меня. В таких ситуациях лучше играть. Но когда я от ребят отворачиваюсь, моё лицо тоже начинает перевоплощаться в гримасу раздражения. Хоть я и трезвая. Бабочки давно все улетели. От цветов не осталось и следа.

Ручей пересох: Илья остался лежать на камнях в забытьи. Темно. А идти далеко. Идти по камням. Спасает фонарь Гарика. Скачем по камням, как сайгаки, Гарик оставляет за собой кипящий зелёным ядом след чистого зла: он изливает всю свою пьяную агрессию на Илью, на того же Кирилла, на весь мир. Я лишь поддакиваю: порычи, порычи, зверь, успокойся. Ему своего оскала не показываю. Мои клыки маскируют трупы неестественно летающих бабочек, воскрешённых некромантией.

Летим по камням на одном дыхании. Половина подошвы отвалилась и пропала где-то там далеко – бегу практически босиком. Вдали виден костёр. Почти пришли. С каждым шагом, с каждым злым словом Гарика я дичаю всё сильнее и сильнее, хоть его негатив на меня не направлен. Во мне закипает кровь – я просто хочу убивать. Тут любой камень может легко пробить череп… Лишь заткнись и отдай мне фонарь: я хочу дойти одна в тишине. Но я человек неконфликтный, да и в данной ситуации указать зверю на его когти равносильно тому, чтобы получить этими когтями по своей же шкуре. Поэтому просто терплю весь этот ад.

Вот и восход на гору. К этому времени я уже и сама потеряла человеческий облик. Забираюсь на гору и плююсь ядом во все стороны. Ползу на всех четырёх, впиваясь когтями в землю. Пру даже мимо тропы через заросли, потому что Гарик с фонарём ускакал вперёд. Не останавливаюсь ни на миг, иначе зло разорвёт меня изнутри. Я должна его выпустить. Дышу громко и часто – это дыхание загнанного зверя, который готов биться до последней капли крови. Кидаюсь камнями в чащу и кричу. Гарик ржёт, да мне и самой уже становится весело. Агрессия перерабатывается.

Вот уже и всё. Доползла до конца без остановки, чем очень удивила даже Гарика. Он признал мою силу. Вся шерсть, вставшая дыбом, разглаживается и исчезает. Когти втягиваются. Оскал растворяется. Я снова человек. Но обесточенный и обескровленный. Эх, не такого Утриша я хотела. Выпили спокойно пива на берегу моря, расслабились… Нет, Гарик, мы с тобой, конечно, брат и сестра, но с этого дня – всё-таки уже очень дальние родственники…

3 часть. Музыка

Проснулась разбитая. Негатив не растворился за десять часов сна. Он лишь перебродил.

Гарик ночью пьяный пытался кашеварить: сварил гречку, рис и макароны в общей куче. Необычно получилось, но зачем ты спалил мою бедную кастрюльку на костре? Ах, да: газ в баллоне кончился, а душа творца требовала кулинарных извращений.

Аскать в Анапе? Сходить, наконец, к источнику и постираться? Ковылять на Малый? Нет, я сегодня никуда не могу идти. Похмелья нет, я не много вчера пила, просто… Похмелье моральное. Хочу побыть с природой. Отпаивалась чаем, завтракала шедевром из трёх ингредиентов.

Отхожу от лагеря к склону горы, дочитываю «Чайку». Книга и природа – бальзам на душу. Я просыпаюсь. Вот уже и мышцы требуют раскачки – растягиваюсь, почти уже сажусь на шпагат. Чувствую напряжение, держу позу, дышу, занимаюсь не по программе, а по требованию тела. Наслаждаюсь! Это даже уже почти йога получается.

А потом просто сижу и медитирую. Созерцаю с горы лес и море. Снова ощущаю высоту и пространство, как на мысе в Крыму. Со стороны может показаться, что я сильно усложняю и будто бы играю в медитацию. Но нет, я не могу сейчас зайти глубоко и на глубину не претендую. Я плаваю на мелководье и лишь наблюдаю всё таким, как есть.

Сходила до хижины, изучила её от и до. Да тут куча всяких мелочей. Обереги, талисманы, куча ложек-вилок, цветные мелки, шарики-мячики, божества христианские и индийские… Возле хижины два пыльных гамака, за ней – разбитая гитара без струн. Вернула прочитанную «Чайку» на место. Встал выбор: Достоевский, Пелевин или «Космическая одиссея»… Пелевина и так много читала, Достоевского чуть меньше, но всё же уже знаю его слог. Пыталась раньше смотреть фильм по «Одиссее», не смогла. Хоть почитать… Выбрала «Одиссею».

Продолжаю чтение на горе. С первых строк книга увлекает. На природе… про природу. Книга начинается с рассказа о начале человечества и разума, и тут, в заповеднике, такие темы особенно ярко чувствуются.

Кажется, Гарик уже куда-то ушёл. Здорово: воды нет, где источник, я не знаю. Газ кончился, с костром не умею обращаться. Попросить у кого-нибудь воду или вообще прибиться к лагерю и поесть всем вместе… Я всё ещё пока не в состоянии с кем-либо контактировать…

Нет, я на эту гору больше подниматься не хочу. Собираю все свои вещи и спускаюсь к морю. Как же неудобно это делать, когда половина подошвы отлетела… Зло снова овладевает мной. Поставила палатку возле ориентира – Синего каната – и оставила некоторые вещи. Иду на Малый Утриш за новым баллоном и водой, по дороге рыча на каждый второй камень. А каждый десятый разбиваю о скалы, и вместе с этим расщепляется мой негатив. Но не уходит. Когда дошла до выступающих в море скал, на камнях рядом с водой мой взгляд наткнулся на что-то белое и продолговатое с круглыми отверстиями и красными вкраплениями. Вокруг кружили мухи. Кажется, это череп дельфина… Я смотрела на него лишь миг, но этого хватило, чтобы меня пробрал ужас. Ну, думаю, всё: хватит плеваться ядом, и так уже страшно…

Дошла, и вчерашняя компания идёт мне навстречу. И снова здравствуйте! Нет, спасибо, пить не буду. Лицо Гарика преобразилось: видно, что в нём снова Весна. И сознание. Извинился за вчерашнее. Закупилась в магазине, лежу на гальке и слушаю разговоры и смех ребят, строя из камней башни. Чувствую, что уже почти пришла в себя. Посидела с ними ещё немного, поболтала по душам с Ручейком (с Ильёй: им снова стал руководить хмельной ветер). И в темноте при свете фонаря одна пошла обратно.

Слышу звуки джамбея, слышу флейту. Я уже рядом. Сегодня я обязана найти другую компанию. Дойдя до Синего каната, решила всё-таки искупаться в ночном море. Меня не страшит его темнота, скорее, даже манит. Я раздеваюсь и иду на зов…

Вылезла из воды, закуталась в спальник. Лежу в тишине и смотрю на звёзды. Минуту. Пять. Двадцать. Мне тепло и хорошо.

На тропе встретила людей:

– А что у вас за тусовка? Пока просто гуляете? У меня гитара есть, давайте тусить вместе?

Переоделась в сухое, возвращаюсь с гитарой. И расположились мы прямо на тропе. Кто мимо проходил – оставался с нами. Начался вечер, о котором я мечтала. Костра нет, света нет, лиц друг друга мы не видим, но чувствуем, что тут все свои. Кроме меня тут ещё один гитарист. О как я переживала за свою гитару, когда он бил по струнам, исполняя хриплым голосом песню Высоцкого! Очень экспрессивно, очень образно!

Подтягивается ещё народ. Я начинаю со своих козырей: с иностранных песен. А «попсу русского рока» пели все вместе. Как же это приятно, когда сам играешь, и тебе подпевают. И алкоголя никакого не надо, ведь и так хорошо!

Пришла пара – начался панк-рок на два голоса. И КиШ в лирическом исполнении! Ребята говорят, когда они так поют, ненужный народ отсеивается и остаются лишь те, кто смог оценить прикол.

Я замахнулась даже на Челентано. Вот как меня расслабило, вот как мне было комфортно! Сказали даже, что я пою осознанным голосом! Да, я чувствовала, что он летит свободно. Говорят, как круто послушать не надоевшую попсу, а что-то интересное на других языках. Ты, говорят, собрала эту компанию. Стоп. Я?! Ну ладно, красиво пою, но – я? Собрала компанию?! Вот это да!

Светало. Люди расходились по палаткам. Когда остались лишь трое – я, Конон и человек, проживший на Утрише двадцать лет, – нас пригласила пара кришнаитов на поздний ужин или ранний завтрак на берегу моря. Мы вкушали горячий лагман и пили кофе. Девушка играла на тибетской чаше и пела мантры. Голос такой чистый, а чаша такая звонкая, пробирающая. Если её чуть иначе взять, то она будет издавать другой звук, гораздо выше основного. Мы сидели у моря и медитировали на рассвете.

4 часть. Уединение

Как проснулась – сразу в море. Утро на Утрише действительно всегда доброе.

Возвращаюсь к палатке и вижу у входа зелёные тапочки и кусочек чёрного хлеба. Просто вчера, спускаясь с горы, спросила у женщины, которую зовут просто Мама, не завалялись ли у неё какие-нибудь ненужные тапочки. И вот сейчас она меня просто спасла. Без половины подошвы ходить невозможно, а сейчас я летаю.

Мне уже пора набирать высоту, чтобы приземлиться в следующем пункте моего маршрута. Завтра уже пора уходить.

Собираюсь на водопад, так как он ближе к выходу, чтобы утром идти было недалеко. Люди из вчерашней компании меня узнают и прощаются со мной, благодарят за вечер и желают хорошего пути. Это так приятно! Но почему их не узнаю я? Мы пели в темноте – невозможно было разглядеть лиц, так как же они видели меня?..

Расположилась на том месте над водопадом, где спала в первое утришское утро. И почему тут никто не живёт? Место ведь идеальное: уютный лес, вода рядом. Поставила палатку, постирала по мелочи вещи, развесила на ветвях. Обустроила местность, появилось чувство, что я тут как дома. Ведь уже не просто палатка: уже вещи сушатся, уже куртка тоже висит на дереве.

Обедаю – читаю, пью чай – читаю. Уже начала привыкать к чаю без сахара… потому что он у меня просто закончился. А так даже лучше.

Спустилась к морю, чувствую себя как рыба в воде, наслаждаюсь и играюсь с волнами. Потом загораю, чувствуя волнообразное движение по всему телу: волны моря оставили след ощущений. Загораю и читаю. В книге как раз началось самое интересное.

Поели – можно и поплавать, поплавали – можно и поесть. И читать дальше. Так я и провела весь день наедине с природой.

***

Утро. Кажется, слух о вчерашнем вечере дошёл и до егерей:

– Уже уходишь?

Даже они меня узнали! Удивлённая, скачу по квадратным камням в сторону цивилизации. Уже соскучилась по городам: я прогрессивное дитя природы.

Тропа Голицына

С пляжа, на котором я разбила палатку, была видна крепость на горе. А ещё в баллоне кончился газ – я осталась без завтрака. В палатке переоделась из автостопщицы в девушку: сегодня я гуляю в шортах (тоже маленькое счастье!). И это ещё один минус именно женского автостопа: не часто выпадает возможность погулять красивой. Руки у меня уже загорели, а ноги бледные-бледные. Сверху – южная автостопщица, снизу – аристократка.

Решила сегодня вечером в Феодосию ехать платно, чтобы наверняка. Чтобы не застрять на серпантине, как тогда, от Ялты до Судака. Ведь трасса до Феодосии тоже сложная, и мало кто по ней ездит! Забронировала БлаБлаКар на вечер, еду в Новый свет на тропу Голицына. В переполненной маршрутке по серпантину с большим рюкзаком и гитарой – это ад!

Думала перед мини-походом по тропе оставить вещи в каком-нибудь отеле или хостеле, но по пути не нашла ни одного, что странно. Да и если тут по прибытии на автовокзал на людей налетает рой торгашей, то за хранение вещей уж точно попытаются содрать денег. Так что иду со всеми вещами.

Идти не так долго, лишь ступеньки и камни составляют трудность. Открывается вид. Дошла до грота, дальше – чуть тяжелее. По тропе бегают спортсмены, ходят пожилые пары, местная школа на выгуле. Дети без вещей идут медленнее, чем я. Это наталкивает на мысль о том, что я со своей анемией всё-таки выносливая.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Фримаркет – бесплатная ярмарка свободного обмена ресурсами (одежда, обувь и т д).

2

Аскер – человек, входящий в группу уличных музыкантов, чьей задачей является собирать деньги в кепку. Также аскер может собирать деньги и без музыкантов, просто подходя к прохожему. От попрошайки отличается тем, что не давит на жалость, а, наоборот, дарит людям хорошее настроение, применяя к каждому особый подход.

3

Аскать – просить деньги на улице.

4

Каучсёрфинг – международное сообщество путешественников. Участники предоставляют друг другу помощь и ночлег во время путешествий, организуют совместные путешествия.