Возьми меня в аренду

Ближе к обеду немного пришёл в норму, а всё потому, что работа – лучшее средство от дурных мыслей. Истина!

Для начала хакнул внешний, самый податливый контур защиты и запустил в систему наблюдения «Индастриал Корпорейтед» своего личного программного червя, кинул ребятам-подельникам примерные задачи на счёт разработки шпионов для остальных систем. Что конкретно рою не знал, но ощущение идеальности и слаженности папашкиной компании раздражало едва ли не больше, чем Лилька. Сплошная показуха. Не бывает всё чисто. Никогда и нигде. Я это уяснил ещё в пятнадцать лет. С первого раза. Спасибо, папочке.

Пока возился с прогами, от души веселился – вспомнилось, как будучи подростком, уверял папашу, что нет на свете ничего такого, что могло бы заставить меня  заниматься его бизнесом. А он тогда ещё издевался, мол посмотрим… Ну что ж, кажется он оказался прав. Ему удалось втянуть меня в это. Хотя опять же, как втянуть? Во-первых, глубоко нырять я не собирался, а во-вторых, если бы папаня видел в каком ключе я этим всем занялся – его хватил бы повторный удар.

Совесть не мучила. Вообще по нулям. Просто покуражусь несколько месяцев, а потом продам свою долю какому-нибудь монстру, типа «Комьюнити ИНК», который меньше чем за год поглотит к чертям папашкину гордость, дело всей жизни, заодно выкурив из него и Лильку с её понтами – и забуду всё как нудный сон.

Хотя с другой стороны, дико хотелось похерить многолетние труды предка самостоятельно. Как он говорил: «Моя компания – моё детище»?  Вот и отлично! Нахрен всё разорить, уничтожить, чтоб ничего не осталось! Чтоб через пару лет никто и не вспомнил, что была такая компания – «Индастриал Корпорейтед» и её создатель Григорий Лисовский! С огромным удовольствием стёр бы в порошок всё, что было ему так дорого! Ломать – не строить, хрен ли. Так что, возможно я этим и займусь, но чуть позже… После того, как верну себе свой дом. Матушкин дом!

Во время обеда поймал себя на том, что рыскаю глазами по корпоративной кафешке в поисках знакомой мордашки. Стопэ. Начнём с того, что я в принципе обнаружил вдруг себя в корпоративной кафешке…

Капец, френды, да? Нахера, спрашивается? Ну… просто. Просто сегодня Ленка заявилась на работу в таком шикарном образе, что я чуть не охренел, когда сунулся к ней в кабинет. Даже язык не поворачивался называть МиниБоссом эту бестию с горящими золотом кошачьими глазами. Ну, собственно, поэтому я и нёс поначалу какую-то херню, комплименты делал и всё такое… А сейчас просто… Ну не знаю, хотел посмотреть всё ли нормально у неё с лицом, например. Зарядил-то я, кажется, не хило. Дебил.

Но Ленки нигде не было и, допив мерзкий кофе, я сбежал, думая по пути о её парне. Как она уладит с ним? Не хотелось бы, чтобы в один прекрасный день он заявился ко мне на порог и спалил всю контору. Хотя если он такой распиздяй, как его описывала сама Ленка, скорее всего эту проблему можно будет решить на раз. Просто купить его. Выслать на время из города. По большому-то счёту ему должно быть всё равно, где свои песенки сочинять, ведь так?

В кабинете расстегнул рубашку, закатал рукава, разулся, стянул носки и, закинув ноги на стол, пытался смотреть киношку. Но мысли снова и снова возвращались к сегодняшнему вечеру. К тому, как поеду за Ленкой. К тому, как она впервые увидит мой дом… Почему-то мне было важно, чтобы он ей понравился. Но особое удовольствие я получал, когда представлял Лилькину рожу в тот момент, когда Ленка шагает на порог!

 Это же не просто какая-то там безликая невеста, а та самая хамка, что покоцала её Ламборджини! Та самая выскочка, которую, не смотря на все усилия госпожи Лисовской, господин Черненко восстановил на руководящей должности! Да здравствуют тараканы рыжей сучки! Надеюсь, она от бешенства собственной желчью захлебнётся!..

– Павел Григорьевич, тут к вам посетитель, – сообщила по внутренней связи Ирочка – секретарь, доставшийся мне в наследство от папаши. –  Степнова Елена. Пустить?

Я дёрнулся, было – ну там, обуться, как минимум – но тут же опомнился. С какого бы хрена вообще?

– Да, пусть войдёт, – приказным тоном велел я и принял расслабленную позу, предвкушая надвигающийся ураган.

Она влетела в кабинет, словно разъярённая фурия. Ух, какая красотка! Страсть и секс так и прут! Надо бы почаще выводить её из себя!

А она без приглашения уселась в кресло напротив и принялась сверлить меня взглядом. Вернее, получается, не меня, а мои голые пятки. Наконец, я не выдержал, рассмеялся.

– А вот ни капли не смешно! – отрезала она. – Что за цирк вы устроили, Павел Григорьевич…  Или Пол? Или как вас на самом деле зовут?

– А мы опять перешли на Вы? А как же наши тёплые отношения? Мы вообще-то жить вместе собираемся, Елена Александровна, – вроде, решил разрядить обстановку, но получилось хреново. Между нами только что молнии не сверкали. И Ленка злилась ещё больше.

– Не уходите от темы, босс! Так как вас на самом деле зовут? А то я уже совершенно ничего не понимаю!

– А это как тебе нравится, МиниБосс! По паспорту я – Павел, но в Санта Круз, меня давно зовут Полом. Так что мне привычнее второе. А ты сама смотри. Я отзываюсь на оба варианта, особенно если добавлять к ним «мой господин».

– Ваши шуточки сейчас не уместны, Павел Григорьевич! Вы с самого начала меня обманули! Вернее ввели в заблуждение своим видом и поведением. И втянули меня в сомнительную сделку! И как после этого я должна к вам относиться? – говорила, говорила, а сама постепенно сбавляла тон. Забавная. – Я прошу аннулировать наше соглашение и не вспоминать о том, что мы вообще знакомы. Я буду тихонько работать, как и раньше, а вы поищите себе другую жертву. Хорошо?

А кончила вообще за упокой. Да ещё и просительно заглянула мне в глаза. Ну и как тут не продоминировать?

– Нет, не хорошо! Я выбрал тебя не просто так. У меня есть на это причины, а поэтому, менять своё решение я не собираюсь. К тому же, я никого не обманывал. Вспомни нашу встречу и поймёшь, что ты сама себе что-то надумала, а я просто не стал тебя разубеждать. Так что если ищешь виновного в своих неудачах – взгляни в зеркало!

– Ну конечно! По-твоему, это я виновата? – снова вспыхнула она, сжимая кулачки. Такие маленькие и трогательные. В смысле – потрогать хочется. – А кто мне тогда сказал, что он новый курьер? Что будет у нас работать?

– Я всего лишь сказал, что работаю здесь! Остальное – это твои умозаключения. Я, если помнишь, просто сообщил, что еду на верхний этаж, а ты с какого-то хрена тут же решила, что я мальчик на побегушках. Наверное, кому-то стоит поменьше строить из себя босса. М? Тебе это и не идёт, кстати. Бесит!

– А тебе идёт?! – она даже подалась в мою сторону, словно хотела вцепиться ноготками в пятку.

Я не выдержал, расхохотался. Но ноги на всякий случай убрал.

– Чего ты ржёшь? Ты, если хочешь знать, вообще похож на придурка, понял? Настоящие боссы так не выглядят и не ведут себя так! Вот Григорий Андреевич был настоящим боссом – вежливым, внимательным и элегантным. А ты его позоришь!

Бах! И моё забрало упало. С кем она сейчас меня сравнила? С папашей? Да ещё и я его позорю?! Не наоборот, нет?!

– А вот привыкай, твой босс теперь выглядит именно так! – Я сдерживался, френды! Видит Бог, как я сдерживался! – Не устраивает – вали на биржу труда! Нахер вообще уберу дресс-код из устава. А то видимо вам тут всем костюмчики на мозг давят!

– Знаешь что!  – глаза Лены суетливо забегали, словно она искала что-то, чем можно запустить мне в бошку, но кроме парочки толстеньких каталогов рядом ничего не оказалось. Хотя с этой дуры станется и стулом запустить… –  Не буду я исполнять твоё соглашение! Ты меня обманул! Значит и сделка наша – фуфло. Понял? Можешь вычитать у меня стоимость своего драндулета из зарплаты, как алименты. Ага! Самому не противно? С бабой справился, Биг Бо-о-о-сс!

Ох, как мерзко она это протянула! Захотелось схватить её за химо, и, приподняв над полом, зажать в углу. Провоцирует. Но ни хуя не дождётся.

– Нет, не противно, – я побарабанил пальцами по столу. – Но что-то с памятью у тебя совсем херово, злюка. Я тебе сто раз говорил, что ты можешь отказаться. Твоё право! Но в этом случае ты уволена, – глянул ей в глаза… и вдруг испугался. А ведь за ней не протухнет сделать назло! Она же из тех дурочек, которые краёв не видят, пока не захлебнутся нахрен – лишь бы доказать свою правоту. А я… Пиздец. Да разве я буду требовать с неё эти бабки? –  А соглашение передам юристам, ясно? Пусть они разбираются фуфло или нет. А даже если и фуфло, то уверяю тебя, что небольшая оплата сверху, и это превратиться в самую прозрачную и правильную сделку в мире. Не подкопаешься! И не забывай, что запись с камер намного красноречивей всех этих писулек. Там прекрасно видно, как ты портишь чужое имущество. Поняла? А будешь продолжать выносить мне мозг, я тебя просто посажу. Услышала? По-са-жу!

Для усиления эффекта я даже встал, нависнув над ней, хотя и через стол. И её запал мигом исчез, а глаза увлажнились. Ну нет, опять? Задолбала! Сама виновата. Видит Бог, я не хотел идти на такой шантаж. Но по-другому с ней просто невозможно!

А она сидела в этом большом кресле, сжавшись, поникнув. Золотые кошачьи глазищи упёрлись взглядом в коленки, и, оставляя на драных джинсах тёмные пятнышки, из них часто капали слёзы. Капе-е-ец… Ну что это, а? Так невыносимо захотелось обнять её… Будет сопротивляться, ясен хрен. Обзываться, выворачиваться, может, даже по морде даст… А мне бы только к губам её прикоснуться своими… К их сладкому теплу, к обиженной нежности. Язычок бы её поймать, и побороться с ним своим – вот так, по-нормальному,  как требует, сбиваясь с ритма, сердце, как требует возбуждённое тело, а не тупыми банальными колкостями – кто кому сделает обиднее. Фф-ф-фух… До мурашек, до выжигающего урагана в груди захотелось выцеловать из её милой головки всю дурь…

Пол, аллё, ты на связи, дружище? Ребята, ахтунг, мы теряем Пола…

Боже, малышка, как ты это делаешь, а?

– Лен, ну… Ну брось… – Слёзки, попадая на голую кожу, выглядывающую через прорехи в джинсах, замирали блестящими капельками. Я смотрел на них, не имея сил отвести взгляд… И снова чувствовал себя растерянным пятнадцатилетним пацаном, который оказался вдруг не достоин любви самого дорогого для него человека… – Лен… Ну неужели я такой противный, что нельзя со мной пару месяцев пожить в одном доме?

– Да, – всхлипывая, буркнула она. – Ещё к…какой противный! Меня т..тошнит от тебя, п…понял? Ты просто мерзкий козёл и обм…манщик! Все вы, мужики т…такие. А ты ещё и нестриженый… и неб…бритый.

Капец. Ну что за… Неисправимая! Но даже за эту наглость хотелось её поцеловать.

– Так, ты это… За языком следи, ага? А то знаешь, я могу снова рассердиться. – Но на самом деле нифига бы не смог. Не сейчас. – И вообще я готов пойти тебе навстречу. Можешь тоже внести в договор что-то своё. Хочешь?

– У меня обязательно будут свои условия, даже не сомневайся, – так же сердито процедила она сквозь зубы. – Без этого я никуда с тобой не поеду.

– Например? – Отлично! С трудом, но лёд тронулся. И я согласен на любые условия. Ну, почти на любые.

– Мы будем спать отдельно – это раз. Ты не будешь ко мне приставать, от слова совсем – это два. К тому же, изображать влюблённую парочку будем только у тебя дома. За пределами – у каждого своя жизнь…

– Ну, с первыми двумя пунктами я ещё могу согласиться, а вот с остальным засада, – вздохнул я и смущённо потёр переносицу. – Что-то я раньше не сообразил, что наш спектакль будет наблюдать чуть больше зрителей, чем я планировал. Ты же понимаешь, что моя мачеха – это Лилька? А она здесь как бы тоже босс. Поэтому в компании все – от вахтёров до начальства должны быть уверены, что у нас роман. Иначе всё коту под хвост.

– Да, но этого не было в нашем соглашении, – уже спокойно произнесла Лена.

– Согласен. Не предусмотрел. Значит, тем более  – будем подписывать новое. До вечера у тебя есть время выставить свои условия, а я напишу свои. Потом всё обсудим. Идёт?

– Угу.

– Ну и отлично! Заеду за тобой, как и обещал в девять. Будь готова.

Она кивнула.

– Только это… Парня своего предупреди, чтоб он не трепался. А то в случае чего – сама за него отвечать будешь.

– Угу, – сдавленно пискнула Лена. – Предупрежу… – и, мне показалось, чуть было снова не разревелась.

Твою мать. Об этом-то я и не подумал. Она же двинута на нём до беспамятства… Надо будет, как бонус, прописать для неё возможность видеться с ним хотя бы по выходным. Хотя мне это – как ножом по сердцу, вот честное слово…

Глава 7

Почему я вообще решила, что нелепая сделка с чудаковатым курьером – шутка?

Всю дорогу до дома эта мысль так и зудела в голове и иногда, когда среди целой кучи невнятных объяснений, я случайно натыкалась на что-то вроде: «Он симпатичный и вызывает доверие», или «Улыбка у него добрая», или «Человек с такими глазами не может таить зла» – я даже морщилась от острого осознания своей дурости…

Ага, не может он. Как же! Поймал на своё обаяние, как первоклашку на мяукающего котёночка, и теперь моя наивность неумолимо оборачивалась самым настоящим рабством.

Неужели я и правда такая идиотка и ничего не смыслю в людях? Или он подстроил всё с самого начала, а я просто угодила в ловушку?

Попыталась воскресить в памяти события недельной давности.

…Тогда я была слишком подавлена новостью о смерти Григория Андреевича. Каждый день – словно в тумане. Вставала по утрам и словно зомби плелась на работу. Там высиживала положенный срок и также отрешённо плелась домой. Всё слилось в один бесцветный поток. Помню, что даже в днях недели потерялась, совершенно выпав из реальности. Я ведь действительно очень уважала и ценила Григория Андреевича. Возможно, это прозвучит пафосно, особенно учитывая, что знакомы-то мы были всего три года, только в стенах офиса и, чтобы там не трепали злые языки – исключительно в рамках деловых отношений, но он был мне как отец.

Может, потому, что я потеряла своих родителей в тринадцать лет, возраст, когда уже не маленькая, но ещё и далеко не взрослая? Мне всегда не хватало вот такого строгого доверительного отношения, чувства, что в меня верят не только потому, что я любимая внучка (уж этого бабушка дала мне сколько хочу) – а оценивая мой потенциал, мягко подталкивая к выходу из зоны комфорта и в то же время поддерживая на крутых виражах. Стоит ли удивляться, что смерть Григория Андреевича стала для меня личной трагедией?

В один из дней, ближе к полудню, стало совсем невмоготу, и я решила проветриться. Сразу через дорогу от нашего офиса находился небольшой, но уютный парк с милыми коваными лавочками и фонтаном.  Я любила гулять там после работы, особенно в ту пору, когда аромат цветущих акаций пьянил голову. Казалось, что это какое-то волшебное место, куда не добралась цивилизация. Ландшафт, растения, атмосфера – всё, даже воздух здесь были особенными! Странно, что этот парк вообще сохранился, и город-хищник до сих пор не поглотил его, выплюнув взамен райского уголка очередной безликий торгово-развлекательный центр.

По одной из Янкиных версий, это Лисовский-старший договорился с кем-то из городской администрации, чтобы парк оставался в неизменном виде, потому что именно здесь он познакомился со своей первой женой, и именно здесь сделал ей предложение. Насколько правдива была эта легенда, я не успела узнать у шефа, да и не было подходящего момента для таких личных разговоров, но она мне очень нравилась. Я словно чувствовала здесь ауру той огромной любви.

Несмотря на полуденную духоту, в парке было много народа. Все тенистые лавочки заняты, и только одна, основательно прогретая июньским солнышком, оставалась свободной. Желающих поджариться не находилось.

Пару раз прогулявшись по аллее туда-обратно в надежде, что хоть кто-то уйдёт и освободит местечко в тени, я поняла, что сегодня не мой день. Было жарко, действительно очень жарко. Узкая юбка-карандаш длиной до колен и жакет совершенно не подходили для такой прогулки – только в офисе под сплитом сидеть. Я скинула пиджачок, шпильки и, жмурясь от удовольствия, шагнула на стриженый, чуть влажный газон. И словно свежий ветерок, прорвавший мучительный штиль, в моё сердце робко порхнула радость жизни. Григорий Андреевич не хотел бы, чтобы я кисла, это точно. Надо жить, надо работать и в силу своих возможностей продолжать его дело. У меня даже возникла шальная мысль подлезть под поливалку, что мелкой водяной пылью рисовала над травкой радугу, словно говоря мне – смотри, Мир вокруг прекрасен, надо жить дальше!

– Девушка, а не хотите ко мне в гости? – прервал мои мысли весёлый голос.

Я открыла глаза. Парень напротив похлопал по скамейке, показывая, что рядом с ним есть местечко. Это был Пол. Эмм… Пашка.

Его скамья уютно расположилась под тенистым клёном и была достаточно велика для того, чтобы вместить нас обоих. Но я только мотнула головой:

– Спасибо, мне и здесь неплохо!

– Да не бойтесь, я не кусаюсь, – усмехнулся он в ответ. – Я же вижу, как вас припекает. Идите, идите сюда. Приставать не буду, обещаю!

В тот момент мне меньше всего на свете хотелось знакомиться и общаться. Наоборот – побыть бы в одиночестве, разгрузить голову от дурных мыслей и спокойно насладиться пойманным ощущением радости жизни… Но солнце жарило нещадно, просто до одури, и я решилась-таки принять приглашение.

Устроившись на самом краю скамейки, я демонстративно отвернулась от своего случайного соседа и, достав наушники, включила музыку. А он и не собирался со мной заигрывать – спокойно сидел и ел мороженое и, казалось, совершенно не обращал на меня внимания. Даже обидно как-то стало…

Долго пялиться на фонтан я не смогла – любопытство и азарт жгли изнутри. Аккуратно развернувшись и делая вид, что ковыряюсь в телефоне, стала разглядывать своего спасителя.

Пашка сразу показался мне симпатичным, хотя и немного странным. Взлохмаченные русые волосы, необычные, кристально-чистые голубые глаза с лукавым прищуром, лёгкая небритость. Он был в кожаной, клёпанной куртке, надетой поверх цветастой футболки навыпуск, в узких, исписанных замысловатыми граффити джинсах и массивных сапогах высотой до середины голени, с металлическими клёпками и цепями. И это в такую-то жару! И ещё мороженное это, которое он лизал, совершенно по-детски присасываясь к донышку вафельного стаканчика – чтобы не капало, и блаженно при этом жмурился. Так мило! Но как-то…

Уже тогда у меня промелькнула мысль, что он немного не в себе. Удовлетворив любопытство, но не желая иметь дело с неадекватными, я снова отвернулась. А он, видимо почувствовав мои сигналы,  доел свое мороженое и просто ушёл.

А ближе к вечеру того же дня я столкнулась с ним на работе. Он стоял в холле и дожидался лифта. Служебного, между прочим,  лифта, не начальственного! Боже, вот кто просил меня заговаривать с ним?! Я ведь и правда, сама решила, что это наш новый курьер! Окинула демонстративно-осуждающим взглядом его неформальный прикид, смутилась под ответным изучающим взглядом, и, возможно, поэтому и поступила нетипично для себя – наехала на незнакомого человека. А именно – уточнила, работает ли он здесь и, получив утвердительный ответ, прочитала строгую нотацию о внешнем виде. Блин, даже вспоминать стыдно…  А отчитав, позвала его к себе в кабинет, забрать документы для раздачи статистам. Он улыбнулся – так светло, располагающе – и, отмочив какую-то действительно смешную шутку про начальников и подчинённых, забрал бумаги…

Как же глупо всё сложилось! А самое обидное, что я сама этому поспособствовала. Все вокруг твердили, что я не по годам умна и рассудительна. Но если бы хоть кто-то узнал, какую глупость я совершила, они бы точно забрали свои слова обратно.

Бабушка всегда учила меня, что в любой ситуации надо искать что-то положительное – даже если кажется, что хуже быть уже не может. Вот и сейчас я решила просто не думать о том, в какую передрягу попала. Ну подумаешь босс – неадекватный мажорчик поймал меня на крючок, подумаешь долги и риск быть выброшенной на улицу… Зато я хотя бы на время сменю обстановку! Отвлекусь. Перестану думать о Тимофее…

Нет, ну правда, почему бы не засунуть свою гордость подальше и не предположить, что Пашка послан мне кем-то свыше, чтобы отвлекать от дурных мыслей и худо-бедно выйти из прошлых отношений? Ведь я реально весь оставшийся день думала исключительно о предстоящем переезде, и грустить по поводу расставания с Тимой просто не было времени!

С моим же отношением к Полу – отдельная история. Лить слёзы и бесконечно причитать над горькой судьбинушкой несчастной сиротки я не собиралась. Страсти улягутся, и я ещё придумаю, как отомстить поганцу за его выходку! Будь он хоть трижды босс, а поступать так с людьми – низко. Он ещё пожалеет, что заупрямился и не отпустил меня по-хорошему. Я ему подпорчу его сладенькую жизнь!

Думать об этом почему-то было забавно. Я нет-нет, да и ловила себя на том, что улыбаюсь. Как он сдулся-то в конце, а! Даже почти пошёл на попятные, даже разрешил выдвинуть встречные условия… Ага, Павел Григорьевич, не такой уж вы и несгибаемый! Мы ещё посмотрим, кто кого!

Особо собирать мне было нечего. Весь мой летний гардероб умещался на десяти плечиках.  Обувь тоже: две пары туфелек – на каблучке и без, да плюс любимые кеды. Косметика и украшения легко поместились в небольшой косметичке.

А вообще – какого чёрта? Я замерла посреди комнаты, окидывая взглядом свой скромный багаж. Раз уж этот поганец со мной так – то чем я хуже? Хотел поиграть? Давай! Я только за!

Ничего брать с собой не буду! Пусть всё новое покупает! Новые шмотки и косметика – отличная моральная компенсация за пощёчину и слёзы. Вот так-то! И даже совесть не мучает!

На этой гениальной мысли я успокоилась. Загрузила вещи обратно в шкаф, оставив только смену белья на завтра и костюм для офиса.

Теперь дело осталось за малым: придумать свои условия. И на этот раз надо было не продешевить! Тем более что жить мне придётся не с одним боссом, а сразу с двумя. А это двойная нагрузка на мои хрупкие плечи, между прочим!

Но выдумать свои условия оказалось не так-то просто… Сначала я хотела наворотить такого, чтоб Пашка сам решил отказаться от сделки. Но кроме как «не приставать, полностью обеспечивать всем необходимым и погасить долги по ипотеке и кредитам» в голову ничего не лезло. Так я и промаялась до девяти вечера, когда в дверь позвонили.

Открыла с каменным лицом, чтобы сразу понимал, что я обо всём этом думаю… Но это оказался курьер. В смысле – настоящий курьер. Служба доставки.

Расписавшись в бланке, взяла у него милую коробку – розовую в чёрный горошек, с игривым кружевным бантиком… и чуть не выронила, когда она тонко запищала.

– Осторожнее, – предупредил курьер. – Доставка экстра-класса, не кантовать и не ронять.

Он ушёл, а я, забыв даже закрыть входную дверь, с замирающим сердцем заглянула в пищащую коробку…

На милой атласной подушечке сидел котёночек белого, с дымчатыми подпалинами на ушках и лапках окраса и пронзительными голубыми глазками. Первым делом в сердце кольнуло сладким торжеством – Тимофей подмазывается? Понял, гад, что «что-то не то сделал»? Но из-за дверного косяка тут же выглянула хитрая рожа Пашки:

– Ну как?

И я совсем забыла снова сделать каменное лицо, запричитала и, присев на корточки, вынула котёнка из коробки, а разглядев, в голос заверещала:

– Бо-о-ожечки! Он кудрявый, Паш! Прикинь, он кудрявый! Где ты его взял?!

– Да… – он замялся, – на дороге нашёл. Чуть не задавил сначала, потом думаю – тебе, что ли, притащить? Чтобы было кого воспитывать, а то я, знаешь, наелся уже твоих моралей.

Я пропустила колкость мимо ушей. Подумаешь, наелся он… Слабак! Я ещё даже и не начинала, между прочим!

– Какой ма-а-аленький… Это мальчик или девочка? – и я машинально подняла кроху на ладони, заглядывая под хвост.

– Ну как? Всё на месте? – хохотнул Пашка. – Мужик?

– Представь себе! – буркнула я, прижимая орущий комочек к груди. – Жаль только, что у людей яйца не всегда означают мужика… – Встала и гордо продефилировала мимо Пашки в комнату за шарфиком, в который можно будет завернуть котёночка. – Маа-а-аленький… Будешь у меня Павлушей.

– Это почему вдруг? – удивился мой горе-босс из коридора.

– Потому, что нужно восстановить справедливость. Хоть один Павел в твоём доме должен вырасти нормальным! – Язвила, конечно. А на самом деле имя пришло само, стоило только взглянуть на эту смешную лохматую мордашку с кристальными голубыми глазками…

Пашка промолчал. Видимо офигел от моей наглости. Вот и отлично! А то ишь, ты… моралей он моих наелся. Пфф!

Вернулась в коридор, встала, гордо задрав подбородок:

– Ну, чего стоим? Кого ждём? Или ты передумал?

– Не дождёшься!

– Тогда шевелись. Павлуше скоро кушать нужно будет. Надеюсь, у тебя дома есть молоко?