Б.О.М.Ж.

На станции есть начальник и дежурный, которые появляются только вечером, к приходу электрички. В Богораде есть полицейский участок, и завтра с утра Будулай отведет его именно туда.

– А мальца куда? С собой заберешь или сдашь?

Марик не ответил. Лишь неопределенно развел руками. Посидели молча.

Марик спросил:

– А вы… вы давно здесь? Ну, в лесу…

– Я-то? – Словно удивился Будулай, что кого-то может интересовать его персона. Он пошевелил губами, позагибал пальцы, ответил:

– Так давненько уже. Шестой год пошел.

– А раньше, ну, до этого… Вы где жили?

– Хэх! Так в зоне жил, где же еще. Семь лет отмотал до звоночка. А когда вышел, дети дом мой уже продали. К себе не позвали, кому я нужон, зэк безработный. Помаялся я по поселку, да в лес и ушел. А эти, – он махнул рукой в темноту, – эти все уже после меня построились. Я здесь первый, от как! А че, здесь нормально, и квартплату не надо платить, – невесело засмеялся Будулай.

Сигареты закончились, и хозяин предложмл Марику свои, без фильтра. Посидели молча.

– Спасибо вам, – тихо проговорил Марик. – Без вас я бы совсем пропал. И малыш пропал бы.

– Чего же ты все благодаришь-то? – искренне удивился Будулай. – Вежливые вы все, городские. Спать пойдем!

Будулай устроился спать прямо на лавке у стола, уступив гостям свой топчан. Марик лежал в темноте, прислушиваясь к тихому дыханию ребенка. В землянке было тепло и сухо, в буржуйке потрескивали поленья, снаружи время от времени ухала ночная птица, а один раз прогудел и прошел, не останавливаясь, поезд.

Сон не шел. Утром начнет сходить с ума Вера, когда он не позвонит с вокзала. Сколько же времени ей потребуется, чтобы понять, что с ним что-то случилось?

Он подумал о жене, и тут же прислушался к малышу, лежащему рядом. Марик не верил в провидения, но на этот раз все было слишком уж очевидно. За одиннадцать лет брака они с Верой так и не смогли завести ребенка. Три провалившихся ЭКО, немыслимое количество анализов, две поездки на лечение в Израиль и море пролитых женой слез. И тут судьба, совершив просто невероятный финт, забрасывает его в этот Богорад, где в кустах его поджидает брошенный новорожденный малыш! Случайность? И завтра он, Марк Мелентьев, наплевав на все знаки судьбы, пойдет в богом забытое отделение милиции Богорада, чтобы отказаться от него? Отказаться от, возможно, единственной в их с Верой жизни возможности иметь ребенка? Марик сел на лежанке. Было страшно. Он потихоньку выбрался наружу, закурил будулаеву сигарету. А что, если у малыша дурная наследственность? И его мать алкоголичка или наркоманка? Ведь нормальная мамаша не оставит в кустах на вокзале своего новорожденного сына. А что, если он нездоров? Отсталый или с патологией? Но отчего-то он был уверен, что малыш в полном порядке. А еще он точно понял, что не хочет отдавать этого ребенка. Каким-то неведомым образом он и этот бедный мальчонка, брошенный умирать в кустах акации, уже оказались связанными.

Как глупо все получилось. Ведь Марк вовсе не должен был оказаться в этом поезде. Все в этой командировке с самого начала пошло не так. Начать с того, что он вообще не должен был ехать в командировку, ему пришлось подменить напарника, который внезапно свалился с высокой температурой. Билет на самолет, купленный в последний момент, стоил как айфон последней модели, и, закончив дела, Марик решил немного схитрить и вместо авиа билета купил железнодорожный. Сутки в поезде не казались большой проблемой, вот только вместо купе ему достался плацкартный вагон. "Плацкартный, так плацкартный!", – сказал себе Марик, позвонил Вере и закинул свой небольшой, "самолетный" чемодан на верхнюю полку.

Он сидел на улице до самого рассвета, и слышал, как закашлялся Будулай, проснувшись на лавке у стола. Через секунду увидел и его самого, выскочившего из землянки.

Увидев Марика, Будулай выдохнул, плюхнулся рядом.

– Ну, и напужал ты меня, братишка… Думал, ты подорвал, а мальца на меня бросил!

Марик рассмеялся. При свете Будулай оказался немного другим, чем представлялся вчера в темноте. Был он очень смуглым, и оказался намного старше, чем думал Марик. Ему было, наверное, около семидесяти, лицо прорезали глубокие, забитые грязью и копотью морщины. Всклокоченные волосы были серыми то ли от грязи, то ли от седины. Зато глаза были яркими, голубыми, что совсем не вязалось с темными кругами вокруг. Густые брови свисали клочками, длинные серые усы мешались с такой же бородой, которая скорее напоминала птичье гнездо. Руки Будулая были черными, грязь въелась в них настолько глубоко, что уже не казалась грязью, а вполне гармонично пропитала и сжилась с его кожей. Сам он, казалось, застеснялся себя и старался смотреть в сторону и прятать руки.

– Спит?

– Спит, как ангел, – откликнулся Будулай, закуривая сигарету.

– А позвонить от вас можно? – спросил Марик.

– Позвонить-то? Можно-то можно, вот только денег в моей балалайке нет, наверное. Счас глянем.

И Будулай, заботливо притушив и сунув в карман половину сигареты, ушел в землянку. Вынес старенький мобильник вместе с кабелем для зарядки.

– Пойдем на столб, зарядить надобно.

Марик двинулся было за ним, но нерешительно остановился. Вернулся, аккуратно поднял с топчана спящего малыша и пошел догонять Будулая. Тот уже стоял по ту сторону теплотрассы, и снова помог Марику протиснуться с ребенком под трубами.

– Боишься оставить, стало быть? Прикипел, как я вижу… – приговаривал бомж себе под нос.

Марик шел следом и разглядывал при свете своего малыша. Он тоже оказался грязным, особенно ручки – под микроскопическими ноготками застряла грязь, наверное, скреб землю, пока лежал в кустах. Марик заботливо засунул маленький кулачок в пеленку. Припухлые веки со слипшимися ресничками слегка подрагивали, ювелирный носик-пуговка мерно раздувал маленькие ноздри, четко очерченная верхняя губка прикусила нижнюю. Мальчик спал, и его совсем не волновали ни грязные лохмотья, в которые его завернули, ни ночевка в землянке, ни его собственное неясное будущее. "Счастливчик", подумал Марик и заботливо потрогал пеленку снизу – мокрая?

Будулай остановился возле одной из сосен, и Марик не поверил своим глазам. Прямо к стволу дерева была прикручена электрическая розетка, провода от нее уходили вверх и терялись в кроне.

Будулай приладил зарядку к мобильнику, воткнул в розетку и достал сигареты.

– Подождать надо, сразу не зарядится. Покурим покуда.

Они сели под деревом. Малыш недовольно заворочался, заеряхтел. Под рукой Марик почувствовал мокрое тепло, ухмыльнулся. Все с этим парнем в полном порядке.

На звонок денег не хватило, зато получилось отправить сообщение. И через пару минут лес огласился наивной мелодией старенького будулаевого телефона. Когда взволнованный, Марик схватил телефон, старик взял у него ребенка и деликатно отошел в сторону.

– Марик, ты? Уже подъезжаешь? Где ты? Я на парковке. На перрон не пойду, ладно?

Марик слушал голос жены и судорожно думал, как вообще начинать этот разговор. Вера чутко уловила молчание, спросила:

– Все же хорошо, Марик? Слушай, а что это за номер вообще?

– Вера, все хорошо. Все даже лучше, чем могло быть. Но есть некоторые нюансы. Можешь внимательно выслушать меня и сделать все точно так, как я скажу?

Жена тихо проговорила:

– Марик, прекрати меня пугать. Что-то случилось? Говори, где ты?

– Вера, я в Богораде, это примерно в четырехстах километрах. Я прошу тебя прямо сейчас ехать сюда. Это на юг. Богорад, забивай в навигатор прямо сейчас. Бо-го-рад. Есть?

– Марик, что ты там делаешь? Ты в порядке? Да говори ты уже, что с тобой?

– Со мной полный порядок, мне просто нужно, чтобы ты за мной приехала. Чем быстрее, тем лучше. И у меня для тебя сюрприз. Очень большой сюрприз.

– Ты меня не разыгрываешь? Мне что, вот прямо так и ехать в этот Богорад? Сейчас?

– Сейчас, я очень тебя жду, все остальное – сюрприз. Сделаешь?

Вера помолчала.

– Марик, скажи еще раз, что ты в порядке, но так, чтобы я поверила.

– Я в порядке, милая, правда. Но моему сюрпризу необходимо твое скорейшее присутствие. Да! Зайди в супермаркет на выезде и позвони мне оттуда, я продиктую, что купить.

Будулай неумело укачивал проснувшегося малыша. Марик взял младенца, и они еще посидели у электрического дерева, пока заряжался телефон.

– Мальца-то как назовешь? – кивнул на ребенка Будулай.

Марик пожал плечами. Посмотрел на малыша. Тот спокойно лежал в мокрых пеленках, шевелил губами и подрыгивал ножками.

– Не знаю еще.

Они прошли до теплотрассы и повернули налево. Марик увидел с десяток землянок, все они были вырыты в одну линию, вдоль теплых труб. Возле некоторых из них были люди.

– Здорово, Будулай! Че, гости? А гости-то с гостиницами? – прокричал ему рыжеволосый мужик в тельняшке и ярких резиновых сапогах.

– С гостиницами, с гостинцами, – на ходу бросил Будулай и скривился: – Алкашня, мать твою. Одно бухло на уме.

Зойка сидела на пластиковом стуле возле своей землянки и чистила картошку. Она была ярко накрашена, тщательно причесанные желтые волосы жидко струились по плечам. На ногах Зойки были черные капроновые колготки со множеством стрелок, венчали наряд цветные шерстяные носки и лакированные босоножки на высокой платформе.

– А вот и отец-одиночка! – заржала Зойка, показав недостающие зубы. – Че, пожрать захотелось?

– Доброе утро, – Марк неуверенно остановился. Ночью кормилица не казалась такой вульгарной. Малыш на руках тоненько заплакал и немного выгнулся.

Зойка встала, одернула короткую зеленую юбку, подошла ближе. От нее шел устойчивый алкогольный дух. Марик едва сдержался, чтобы не шарахнуться в сторону.

Зойка снова засмеялась, демонстративно оттянула ворот свитера и вытащила грудь. Потрясла ею, развернулась и снова уселась на пластиковый стул. Марик понял, что она сильно пьяная.

Будулай тихо выругался.

Марик молча поднес малыша, стараясь не смотреть на оголенную грудь, подал мальчика Зойка. Из землянки раздался детский плач.

Зойка взяла малыша и сунула ему огромный красный сосок. Плач из землянки стал громче.

– Да заткни ты ее, придурок! – проорала вдруг Зойка.

– Сама заткни, сука! – немедленно донеслось из землянки.

Будулай нырнул внутрь, оттуда послышалась приглушенная ругань.

Марик старался абстрагироваться от ситуации и пытался подсчитать, сколько раз им придется еще обратиться к этой женщине. Если повезет, то только один. Ссора в землянке стихла, младенец внутри замолчал. Будулай по-прежнему был в землянке. Малыш у зойкиной груди активно ел, издавая громкие чавкающие звуки.

Марик старался не думать о том, сколько алкоголя попадает к нему через молоко. Ничего другого не было. Он едва дождался конца кормления и с облегчением взял мальчика у Зойки.

– Спасибо большое, – пробормотал он, и Зойка, как и вчера, напомнила ему про стакан.

Они с Будулаем пошли обратно.

– Ничего, если я у вас тут еще несколько часов проведу? – волнуясь, спросил по дороге Марик. – К вечеру за мной приедут. Я, разумеется, заплачу, вы не думайте!

Будулай остановился. Угрюмо уставился на Марика.

– Ты думаешь, раз бомж, то уже и не человек?

– Да что вы, ничего такого я не думаю, – зачастил Марик.

– Тогда захлопнись про плату, слышь? – Будулай зашагал дальше.

Марик пошел следом, возле самой землянки протянул руку:

– Забыли?

Вера позвонила из супермаркета, и лес снова огласился наивным рингтоном старенького мобильника. Марик, не обращая внимания на вопросы, упрямо диктовал жене свой длинный список, в который входили подгузники, несколько ящиков всевозможных консервов, детское питание, мыло, шампуни, одеяла и подушки, мангал и много прочего. Назначение всех этих вещей оставалось для Веры загадкой, но она послушно разгрузила тележку в багажник. Встретиться договорились на железнодорожном вокзале Богораде.

– А как вас по-настоящему зовут? – спросил Марик Будулая, умываясь из пристроенного к дереву умывальника.

– Может, тебе и паспорт показать? – отозвался старик. Марик смутился. Похоже, он совсем не понимал этих людей, ведь еще минуту назад они разговаривали о детях, о жизни, и даже немного о любви. Будулай рассказал историю своей короткой женитьбы, которая не принесла счастья ни ему, ни его жене, зато принесла двоих детей, дочь и сына.

Он принялся усердно мыть лицо и шею, стараясь забыть неловкость.

– Будков моя фамилия, – услышал он сзади. – Степан Ильич Будков. Потому и прозвали Будулаем.

Марик вытер руки о грязное полотенце, и снова уселся рядом.

– А я Мелентьев. Марк Леонидович.

Будулай рассмеялся:

– Здесь бы выпить самое оно. Но я того… в завязке уже три года с лишком. Я свое выпил…

Он вздохнул.

Марик посмотрел на старика.

– А вы хотели бы… перемен? Ну, в жизни перемен?

Будулай прикрыл глаза и подставил прокопченое лицо полуденному солнцу.

– А чтоб я знал, хочу я чего или уже ничего не хочу. Раньше хотелось изменить все, да заново начать, с чистого листа, как говорится. А теперь и не знаю, привык уже. Да и сколько мне осталось…

Они помолчал. Марик откашлялся.

– Я не хочу вас грузить и всякое такое. Но все же скажу, что мог бы дать вам и дом, и даже работу. Вы подумайте, сразу не отказывайтесь, хорошо?

Будулай развернулся и уставился на Марика.

– Ого. – Коротко сказал он. – Вона как наша встреча повернулась-то.

– Работа сторожем в садоводстве. Земля частная, если честно – моя. Дом служебный, место хорошее, сухое. Огородик, банька, речка рядом, рыбалка. Вы подумайте, ладно? А я вам свой номер оставлю. Хотя я и сам позвоню вам, и не раз. Будулай опустил голову и разглядывал свои черные руки. Молчал.

Марик тихонько встал и прошел в землянку проверить малыша.

Будулай зашел следом, присел, долго искал что-то под лавкой, наконец, вытащил бутылку, на две трети заполненную мутной жидкостью.

– Слышь, браток… Марк… как тебя по батюшке забыл… Я схожу до Зойки, снесу чекушку ей, а не то она пойдет в поселок сама искать и ищи ее потом. А мальцы голодные останутся. А ты посиди тут, покарауль, лады? Я, может, немного по лесу пройдусь еще. Прогуляться хочется.

Будулай ушел, а Марик присел возле топчана, на котором лежал малыш. Он не спал, и когда Марик придвинул лицо поближе, закряхтел и высунул из пеленок ручку. Марк поймал губами крохотный пальчик, малыш тут же ухватил его за нос, царапнул мягкими ноготками.

– Ну, и как тебя прикажешь назвать? – Тихонько спросил Марик ребенка. – Бомжик? Бомжонок?

Ему стало весело, и он несколько раз повторил:

– А кто здесь маленький бомжик, а? Кто бомжонок?

Малышу игра, похоже, нравилась – он активно задрыгал ножками и обмочился.

Марик поменял ему пеленку, вывесил мокрую на теплую трубу теплотрассы, как делали местные.

Слово "бомж" все не шло из головы. "Без определенного места жительства", – вспомнил Марик. Он вернулся в землянку. Малыш уже спал.

"Без очевидной мотивации жить", – продолжал внутренние философствования Марик.

"Богорадом отринутый маленький житель".

"Ого, куда меня понесло!", – подумал он, а в голове уже складывались новые фразы.

"Бэби очень мерзкой женщины".

Он взглянул на малыша. Тот явно не выглядел мерзким, и Марик снова взялся за сочинительство.

"Берегите очень молодую жизнь!"

Вера приехала к вечеру, когда единственная богорадская электричка уже прошла, не оставив на перроне ни одного человека. Марик встречал ее в вязаном разноцветном свитере и нелепых ярко-зеленых кедах. Ничего другого на его размер в запасах Будулая не нашлось. Сам старик стоял в стороне, искоса разглядывая блестящую дорогую машину, места в которой было, наверное, не меньше, чем в его землянке.

В руках Марика лежал принаряженный к смотринам малыш, при свете дня они с Будулаем нашли несколько почти чистых и вполне пригодных для пеленок простыней. Увидев Марика с малышом, Вера испуганно остановилась.

– Что происходит, Марик? Кто это?

– Это Степан, – Марик приоткрыл личико малыша и показал жене. – Правда, его придется немного отмыть, но в целом он очень даже ничего.

В оформлении обложки использована фотография с сайта canva.com по лицензии CC0.