Период четвёртый. Сельские студенты (производство)

– Ты вот не первый день квартируешь, а того не знаешь, что я старушка не из простых.

– Так Вы, что из бывших? – понизив голос уточнил я.

– Сама не бывшая конечно, а вот у бывших служила в молодости очень долго.

– У кого?

– В имении, у пана.

– А кем Вы у него работали?

– Взяли сначала уборщицей и посуду мыть. Потом к кухарке в помощницы определили. Она меня многому научила и как готовить, и как украшать. А когда я сама за кухарку у пана осталась, так и барыня, много интересного подсказывала. Сейчас уже забыла многое, да и продуктов таких теперь не сыскать как у панов были.

– Я вообще думал, что яичницу, готовят только так, как у нас дома.

– Эта называется не просто яичница, а глазунья.

Потом несколько раз приходилось обедать в единственном кантемировском ресторане. Там в меню обратил внимание на наличие глазуньи. Каждый раз заказывал себе это блюдо. Но подавали её без зелёного лука сверху и жарили не на сале, а на масле сливочном. Мне казалось, что глазунья у Евстратовны, получилась намного вкуснее ресторанной.

Но больший интерес чем к глазунье, возник к особенностям жизни в прошлом. Дедушка и раньше не забывал напоминать, что в старину люди жили правильнее, что знали многок, были честнее и справедливей. Как я понимал, это всё он ассоциировал с нашим селом. С простыми, ничем не выдающимися односельчанами. А Феодосия Евстратовна могла рассказать о жизни тех, которые эксплуатировали крестьян и являлись представителями чуждого нам класса. Мои расспросы о панах порой даже ставили её в тупик. Я приставал:

– А какие они эти паны? Чем они отличались от простых?

Старуха надолго задумывалась, видно углубившись в воспоминания, а потом с сомнением в голосе поясняла:

– Они важные очень были.

Пришлось уточнять:

– В смысле задавались, не замечали других?

– Нет, они не гордились, а сами по себе важными были.

– Важными – значит толстыми, что ли? – засмеялся я.

– Важными людьми они были. Их средний сын при дворе императора состоял. Так они между собою и с гостями обсуждали, что царь-батюшка правильно делает, а чего он не замечает. Говорили, даже о том, что государю посоветовать или подсказать нужно. Вот таких важных людей мне довелось потчевать.

– Я читал про такое. Пишут, что перед революцией было много разных политических кружков и образованные люди наверно и в имениях своих обсуждали, разные революционные идеи.

– Революцию ж устроили против царя и веры. Мои же паны они и набожными были и за царя переживали.

– А можете рассказать как они своих подданных притесняли?

– Пан строгий был, и то правда. На мужиков и на баб ругался, чтобы чисто одевались. Чтобы из детей, хотя бы по одному в школу посылали.

– Дедушка рассказывал, что раньше не во всех сёлах школы были.

– В каком не было, так можно в соседнее было определить на учёбу. Только, мужики редко соглашались кого из детей на два года освободить от дел. Ты же знаешь, в селе, как только дитё ходить научится, так ему уже и занятие находят.

– А дети этого пана тоже в школу ходили с детьми мужиков.

– Про детей не знаю, а внуков у них дома специально выписанная учительница и француз старый обучали наукам. Учительницу при мне привезли, а француз этот, жил у пана, как я поняла, ещё при его родителях. Потом внуков в большие города отвозили на учёбу.

– Ваш этот пан наверно был дворянского роду. А их дети и внуки тогда могли в университетах учиться.

– Наверно. У них даже дочка, хоть и за купеческим сыном замужем была, а все говорили, что она и сама очень учёной была и ещё других в городе обучала наукам.

Но мне хотелось найти свидетельства притеснения крестьян и поэтому подталкивал собеседницу к критическим оценкам своих эксплуататоров. С возмущением замечал:

– Вот видите дворянские наследники могли в университетах учиться, а крестьяне не имели возможности и двухлетнее школьное образование дать своим детям, чтобы они тоже обучились хотя бы основам.

– Я тебе скажу в старину, простые люди много знали такого чему у них даже паны учились. Вот к вам в Бедное старый пан, ездил расспрашивать у стариков, как они когда чумачили, так соль могли доставлять по любой погоде, что она сухой и сыпучей оставалась. В имении, в кадке она сырой становилась, а потом слёживалась, так, что не отколупаешь. А барыня так постоянно у баб расспрашивала и когда лучше на зиму квасить всё начинать, и в какое время свиней забивать чтобы колбасы и окорока вкусными получались.

– Вы что хотите сказать, что эти паны, грамотные нуждались в советах невежественных крестьян?

– Не только совета спрашивать не чурались, а и лечились у простых.

– Как лечились?

– Врач был один на всю округу в Писаревке. А в каждом селе бабки жили, которые лечили людей. Барыня болями в животе страдала, так почитай каждую неделю посылала кучера за женщиной, которая животы вправляет.

– И что простая женщина бралась лечить благородную барышню?

– Раз приезжала то значит бралась.

– Видимо и среди простых крестьян находились, хитрющие, способные наживаться на доверчивых господах.

– Платить её конечно хозяйка платила, но платила не зря. Когда старого пана жеребец запряжённый в двуколку разбил об ворота, и он даже ходить не мог, так врач сказал, что в город везти его нужно и там операцию делать. А хозяйка настояла, чтобы его вначале бабки полечили. Так он через неделю уже опять мотался как молодой.

– Чем же они его таким лечили, когда даже врач не сумел помочь?

– Не знаю точно. Но раньше у нас и костоправы были хорошие, и те которые животы правят, и повитухи. Бабы в основном сами рожали с помощью родственников. Но бывали ведь случаи и не простые. А повитуха знает что и как делать. Рассказывали, что по два дня читает молитвы над той, которая разродится не может. Но зато добивалась, что и дитё живым рожалось и мамочка тоже живой оставалась. Теперь, бабок привлекать стали за их помощь людям. А нам от этого только хуже.

Со способностями костоправов, из рассказов хозяйки квартиры ещё мог согласиться. Потому, что помнил, как меня совсем маленького возили на лошадях в Михайловку к костоправу, когда я выбил руку из плечевого сустава, и она два дня болталась у меня как верёвка и я не мог её ни согнуть, ни повернуть. Понимал, что тот старик просто знал, как у людей кости расположены и умел их вставлять в суставы в правильном положении. Но при всём моём уважении к Феодосии Евстратовне, её описание необычных способностей всяких ворожей и повитух считал просто пересказом чьих-нибудь выдумок.

Как комсомолец знал, что всякие религиозные ухищрения направлены на одурачивание населения. И понимал, что молитва не может, ни вылечить человека, ни помочь роженице родить ребёнка. Скорее всего, такая знахарка, просто сидела, бубнила свои молитвы и ждала пока женщина родит, чтобы плату запросить.

Комсомольцем я был идейным и поэтому посчитал необходимым попробовать даже батюшку из церкви, которая была недалеко от моей квартиры убедить в его заблуждениях относительно Бога. Заметив его отдыхающим на скамейке подошёл, поздоровался и вежливо спросил:

– Вы не обидитесь, если я уточню некоторые вещи, в связи с достижениями советской космонавтики?

– Думаю не обижусь. Спрашивай, – разрешил батюшка.

– Скажите, а как Вы объясняете тем бабкам которых ходят молится в церковь, почему теперь по небу спутники летают. И космонавты уже не по одному дню могут там находится, а потом опять на землю возвращаются.

– Так же как своим прихожанам, так и тебе молодой человек могу пояснить, что значит Богу было угодно это дело. С его благословения и с его помощью вначале людям позволено было научиться летать на самолётах, а теперь вот их допустили ещё выше.

– При чём здесь самолёты? – кипятился я. – Теперь же в космос спутники запускают. Ведь в религиях утверждается, что Бог на небе. Но космонавты не обнаружили ж там никакого Бога. Выходит, врала религия народу, про то, что он на небе?

– Должен тебе заметить молодой человек, что слова твои показывают примитивность мышления. Святые старцы, глубоко верующие люди и служители церкви, описывая, что то триединство, которое ты по незнанию объединяешь под одним словом Бог, находится гораздо выше понимания человеческого разума. Выше не в километрах над земною поверхностью, а выше возможностей человеческого ума.

Спорить с попом оказалось сложно. Не мог согласиться с ним и понять его доводы, а он находил свои религиозные объяснения всем моим нападкам. Никакого удовлетворения от попытеи выполнить свой комсомольский долг после довольно продолжительного разговора с попом не испытывал. Даже никому не стал рассказывать об этой неудачной затее.

При посещении колхозов своего района познакомился и даже подружился с двумя молодыми специалистами в соседних с нашим сёлах – в Валентиновке, и в Фисенково. Агрономами в этих колхозах работали прошлогодние выпускницы Берёзовского техникума две Валентины. Обе заверяли, что окажут максимально возможную поддержку моим усилиям. Помогли встретиться с шелководами из моего списка. Женщины из обоих колхозов уверяли, что проблем с помещениями у них не возникнет. Но просили похлопотать перед председателями, чтобы те после освобождения коровников от скота при переводе стада в летние лагеря не забыли выделить пиломатериал и плотника для изготовления стеллажей.

Было огромное желание по примеру россошанских шелководов привлечь к выращиванию шелкопряда частников. Пробовал сагитировать и Аккулину Васильеву – мать Федьки Ковалёва и Нелькину мать. Соблазнял их и дополнительным заработком, и освобождением от обязательных работ в колхозе. Но они благоразумно рассуждали, что такое занятие будет рискованным из-за отсутствия тутовых насаждений. Тётя Ульяна убеждала:

– Хорошо. Могу поверить, что на первую неделю этим червякам будет хватать по несколько листочков. И их можно будет нарвать с шелковицы у огорода Моториных. И то хозяева могут и накричать за такое.

– Чего ради они будут кричать? Ведь шелковица не в огороде растёт, а у дороги, – возражал я.

– Согласна, с Моториными я смогу договориться. Но потом же сам пояснял придётся целые ветки класть для корма.

– Так я ж и говорю, что до фисенковского тутовника от нас совсем не далеко. Вы на велосипеде можете всего час затратить. Съездить нарезать веток и привезти столько, что на целый день хватит и на ночь даже.

– А они, что ночью не спят?

– Нет они спят раз в несколько дней. А когда проснутся то вылезают из старой шкуры и становятся сразу немного больше. Это у них называется следующий возраст. Таких возрастов у них всего пять. Поэтому спать за всё время они будут только четыре раза.

– Ты говоришь велосипедом. А если дождь? Тогда как? Сам же говорил, что они вялых листьев не едят.

– Ну, так у Вас Юрка на машине работает. Он по любой погоде может в Фисенково смотаться и привести хоть целую гору веток свежих.

– На Юрика надейся! Он домой не каждый день ночевать является, а ты предлагаешь его ещё и к червякам приспособить.

Акулина Васильевна тоже не соглашалась. Признавала, что на конюшне у дяди Игната всегда найдётся пара свободных лошадей. Но он сам не сможет оторваться для поездки за ветками тутовника в Фисенково. А она после того, как её облучали от ракового заболевания, не переносит долгое пребывание на солнце.

В Дерезовке Богучарского района агроном колхоза повёл меня на плантацию тутовника и показал такую меру ухода за плантацией как «омоложение на пень». Я о такой мере ничего не слышал. А он тоже оказывается в прошлом году случайно увидел такую процедуру в киножурнале про шелководство в какой-то из среднеазиатских наших республиках. Оказывается, что тутовник даёт очень много молодых хорошо облиственных веток при таком омоложении. И заготавливать корм легче, потому, что отпадает необходимость залезать высоко на стволы деревьев, а можно срезать кормовые ветки с земли. Теперь у них третья часть плантации была спилена на пень высотой от 80 сантиметров до метра. Летом деревья должны дать мощную молодую поросль. А осенью он опять организует такую работу на следующей трети плантации. При этом даже денег колхоз не тратил на такое мероприятия. Потому, что жители бесплатно пилят стволы на отмеченную высоту, а деревья забирают себе на дрова.

Идея мне понравилась. Когда рассказал об этом опыте в управлении, Сергей Федорович и Лидия Васильевна добавили много своих доводов в пользу такой процедуры и удивлялись, почему раньше у нас в области никто не додумался до такого полезного мероприятия. Я же в свою очередь заверил, что осенью организую во всех колхозах имеющих плантации тутовника такое постепенное омоложение насаждений. Обсудили мы с ними и мою мечту привлечь побольше частников, к выращиванию гусениц. Я жаловался на отсутствие тутовых деревьев в тех местах, где люди могут и желают участвовать в этом выгодном и не трудном деле. Но думал, что для создания пригодных к эксплуатации насаждений потребуется много лет пока из крошечного семени тутовой ягоды вырастет дерево. Но Сергей Фёдорович обрадовал, заверяя, что вегетативным способом можно за два года вырастить растения пригодные для использования на корм гусеницам. Он заявил:

– Здесь вообще никаких проблем не вижу. В академии я запомнил из курса шелководства, что самым распространённым способом расширения площадей является вегетативный.

– Это как? – не понял я.

– Их несколько видов. А словосочетание «вегетативный способ» обозначает, что для размножения используют не семена, а часть взрослого растения.

– Ветки пригибают и прикапывают как у смородины?

– Наверно можно и так, но в твоём случае можно попробовать способ гораздо результативней. Можно осенью посадить на укоренение черенки тутовника, а летом они дадут уже готовые саженцы. В той же Дерезовке к осени образуется миллионы новых побегов, на омоложенных деревьях. Из них можно заготовить любое количество черенков для укоренения.

– А как их заготавливать?

– Проще простого! Побеги будут волчкового характера – длинные и прямые. Отрезай их и отсекай от каждого черенки длиной, допустим, двадцать или пятнадцать сантиметров. И всё!

– А потом?

– Паши участок. В крайнюю борозду втыкай сантиметров через десять черенки. Только следи, чтобы нижней частью в землю и сверху, чтобы одна-две почки оставалось и не больше. А следующим проходом плуга приваливаешь, эти черенки землёй и готовишь место для следующего ряда?

– И всё? Ничего больше не потребуется?

– Весной гарантированно процентов девяносто черенков приживутся и при наличии дождей дадут очень даже приличную поросль. Потому, что тутовник относится к быстрорастущим породам деревьев.

– А почему так густо сажать. В колхозах деревья через два метра посажены?

– Я тебе рекомендую организацию быстрого выращивания саженцев. А имея готовые саженцы можно в тех хозяйствах, где нет плантаций, осуществить посадку небольших участков тутовника. Пустырей и выгонов в наших хозяйствах полно. И руководители не будут возражать, даже хотя бы потому, что ребятишкам не лето лакомство будет обеспечено. А если кто не послушает тебя, я с удовольствием подключусь. И райком можно привлечь!

– Вы так меня заразили своими разъяснениями. Осенью обязательно сам займусь таким делом. Можно ж нарезать веток в Дерезовке, а черенки делать и сажать их, к примеру, у нас в имени «Шевченко»?

– Конечно можно.

– Я тогда договорюсь в огородной бригаде распахать под черенки у Ривчака. Чтобы если дождей не будет поливать можно летом.

Меня радовало, что в агроотделе специалисты ни коем образом не демонстрировали своё превосходство и даже наоборот всячески подчёркивали наше равенство. Понимал, конечно и знал, что у них и знаний и опыта несравненно больше и образование у них всех троих высшее, но такие отношения очень даже льстили мне. А я в свою очередь старался быть им полезным, в чём мог. Когда интересовались, описывал особенности различных видов спорта. Демонстрировал глубокие знания устройства и особенностей эксплуатации новейших марок тракторов, комбайнов и других сельскохозяйственных машин. Удивлял тем, что накопил приличный запас брошюр по агротехнике основных культур возделываемых в нашей зоне. А таблицами и способами расчётов из моего справочника председателя колхоза, пользовались не только агрономы и экономист, но интересовались примерами таких расчётов даже из отдела животноводства.

Работали в агроотделе с задором, весело и дружно. Если у кого возникала напряжённая ситуация, все старались помочь, поучаствовать в поисках решения. Даже когда от экономиста требовали предоставления большого количества бумаг с расчётами. Мы откладывали свои не срочные дела и помогали её делать расчёты. При этом они втроём использовали арифмометры и счёты, а я складывал и вычислял на счётах, а умножение и деление приспособился с большой точностью делать на логарифмической линейке.

Для успехов в своей должности, как и советовала бухгалтерша, старался убедиться в наличии достаточного количество помещений для выращивания гусениц. И сразу же выяснилось, что в Богучарском районе почти все шелководы намерены в этом году уменьшить количество принимаемых для выращивания личинок. Мотивировали тем, что в прошлом году их убедили взять большее количество, чем обычно и на заключительном этапе пришлось не по одному, а по два раза в день ездить на заготовку веток, а потом ещё и места в помещениях оказалось недостаточно. Мои доводы о том, что помещения можно переоборудовать под гусениц в освобождающихся на лето коровниках, как в Кантемировском районе. О том, что при выращивании большего количества их колхозы получат гораздо большую прибыль – не давали результата. Женщины заявляли, что они привыкли выращивать гусениц в тех помещениях, где выращивали все последние годы. Что в коровниках может запах навоза не выветриться и неизвестно как это скажется на капризных гусеницах. И что им оплата установлена постоянная, и никто не будет доплачивать ни за дополнительные вечерние поездки за ветками тутовника, ни за сдачу дополнительных килограммов коконов.

Обеспокоенный таким настроем колхозниц, во время очередной поездки за зарплатой подробно рассказал обо всём директору коконосушилки. Он согласился с моим беспокойством об увеличении помещений, а требование уменьшить количество принятых на выращивание гусениц посчитал не важным:

– Сколько нужно столько и передадим. Мы ж не с потолка будем распределять план производства, а исходя из наличия площадей тутовника.

Я пытался пояснить, что шелководы настроены решительно, и заявляют, что примут личинок меньше прошлогоднего:

– Понимаете почти во всех колхозах Богучарского района колхозницы как сговорились. Доказывают, что в этом году не возьмут столько гусениц, сколько брали в прошлом году. Каждая кучу доводов приводят, чтобы уменьшить количество до уровня позапрошлого года, а то и ещё меньше хотят брать.

– Не хватало ещё, чтобы колхозные бабы указывали мне кому сколько грены передавать. Ты их лучше настраивай помещения расширять.

– Так они о дополнительных помещениях не желают даже вести разговор. Потому что привыкли в старых хатах выращивать гусениц, в которые даже печи протопить можно. А про другие помещения и слушать не хотят. Коллективы у всех устоявшиеся. К тем объемам, которые раньше были они приспособились и лишних хлопот не хотят.

– Здесь явная твоя недоработка. Встречайся с председателями колхозов. Обязуй их увеличивать штат шелководов и расширять помещения.

– Председатели отмахиваются от шелководства. Утверждают, что у них ни времени, ни желания нет вникать в эту проблему. Что все годы этими делами занимаются постоянные женщины, которым легкий труд положен, и они на них надеются.

– Тогда иди в райком. Пусть по партийной линии принимают меры к нерадивым председателям.

К лету возникла ещё одна проблема. Из коконосушилки позвонила бухгалтерша и объявила, что директор задумал нововведение. Решил экономить фонд заработной платы. Раньше они весной укомплектовывали штат рабочих для обслуживания цеха и подготовки его к сушке коконов. Эти же люди имели опыт и занимались инкубацией яичек в разные сроки для разных районов. Потому, что машина для доставки личинок одна на оба куста. А теперь директор решил, что инкубацию должны проводить кустовые агрономы сами в своих районах. Хотел даже дать команду одновременно инкубацию вести, но его убедили, что тогда часть выводка пропадёт, потому что на доставку личинок в каждом кусту приходится от семи до десяти дней. И что даже для одного куста раньше старались растянуть срок инкубации. Потому, что пока довезут личинок в один колхоз, пока документы оформят, пока вернутся за новой партией личинок – в другой везти уже поздно.

Меня такой расклад поверг в уныние. Потому, что даже и примерно не знал, как осуществляется инкубация шелкопряда. Про птичьи инкубаторы нам кратко рассказывали на уроках механизации. Там специальные камеры с постоянной температурой. И яйца птичьи переворачивать нужно. А как поступать с такими микроскопическими яичками я не знал. Поэтому настойчиво потребовал, чтобы меня предварительно отправили на какие-нибудь курсы по этой теме. Директор заявил, что таких курсов не только в нашей, но и в соседних областях он не нашёл.

Выручила бухгалтерша. Она сказала, что пригласит старого мастера коконосушилки, и он подробно расскажет, что и как делать. Потому, что он раньше всё время занимался этим делом и всегда выводил точно к заданному дню требуемое количество коробок личинки. По приезду мне показали и эти коробки картонные с невысокими бортиками. И рассказали, как в каждую следует равномерно распределять точное до миллиграмма количество яичек. Какую температуру поддерживать в помещении с точностью до двух градусов. Как измерять и поддерживать требуемую влажность воздуха.

Судя по описанию процесс, казался не сложным. Пугало только полное отсутствие опыта. Ведь мне даже на картинке не показали, какой вид будут иметь вылупившиеся гусеницы. Пояснили только, что в первый день им на корм целые листья давать не желательно. Их лучше измельчить ножницами на полоски, и раскладывать очень тонким слоем поверх вылупившихся гусениц. Что пока буду развозить коробки по колхозам, кормить гусениц придётся самому. Но для этого будет достаточно срезать одну молодую веточку шелковицы. Советовали распределить сроки вывода на два три или даже четыре этапа. С тем чтобы пока передам в колхозы первых, следующие только вылупились.

После инструктажа снабдили коробками в количестве, превышающем мою теоретическую потребность. Выдали психрометр, Аптекарские весы и миллиграммовые разновесы к ним. А яички для инкубации пообещали привезти сразу, как только они поступят в коконосушилку. Директор категорически потребовал, чтобы я всё оставшееся время использовал на поиски подходящего отапливаемого помещения для инкубации. Потому, что не только ночные, но и дневные температуры пока не достаточные для инкубации. Советовал для этого, через райком «нажать» на одного из председателей колхозов:

– Если райком прижмёт, в любом колхозе могут в конторе бригадной комнату с печкой освободить. Или может где в детском садике комната пустует. Садиков заставили настроить, а колхозники не привыкли жить по-городскому и не ведут детей в садики.

Посоветовавшись с родителями, решил устроить инкубатор для шелкопряда у себя дома в нашей отдельной кухне. Когда дедушка был ещё жив, у нас весной завалилась одна стена омшаника. А в это время у тех, кто побогаче стало модным, строить небольшие помещения под кухню летнюю. Там можно было и телят после отёла держать до тепла. И бельё кипятить. И пойло варить коровам да телятам. Построил на краю пасеки такую кухню из двух небольших комнат и дедушка. Его знакомый печник из Фисенково сложил нам очень удачную печку с плитой. Дедушка переносил туда ульи на зимовку, и в это время не позволял никому туда заходить, чтобы стуком не потревожили пчёл. Теперь пасеки у нас не стало, и я уговорил бабушку с мамой на период инкубации гусениц не заниматься приготовлением в кухне еды, стиркой и другими делами, а отдать её в моё распоряжение.

Ещё до поступления яичек уточнил, что в УАЗике, который все называли «буханкой» в салоне можно поддерживать необходимую температуру, чтобы разместить коробки с личинками сразу для нескольких колхозов и не возвращаться каждый раз за новой партией. Днём и ночью думал как мне лучше устроить инкубацию и передачу личинок в колхозы. Машину с водителем пообещали прикомандировать на неделю. И если не управлюсь передать все коробки шелководам – могу ещё задержать её на один-два дня.

Взвесив всё, решил рискнуть и заложить на инкубацию сразу всю партию яичек. Прикинул, что на машине, если выехать с утра, сможем до вечера развести все коробки и в нашем, и в Богучатском районе. А если даже не успею, то вернёмся домой, поставим оставшиеся коробки в кухню с нужной температурой, добавим резаных листьев на ночь и утром развезём в оставшиеся колхозы. Сообразил даже накладные на передачу требуемого количества грены заранее выписать по три экземпляра для каждого коллектива шелководов.