Мне отмщение, и Аз воздам

Главный Архитектор – вальяжный, грузный, с демократически надменной физиономией – медленно подошёл к собравшимся.

– Ну, в чём дело?

Верный себе последних лет, он забыл текст – и вышел со своим. Хотя его заранее наставляли разговаривать с бунтовщиками ласково и не хамить. Потому, что знали, как усердно «товарищ» дистанцируется от народа и позиционирует себя потомственным дворянином. И это – несмотря на то, что папа его был горнорабочим очистного забоя, сыном крестьянина, а мама – швеёй-мотористкой, дочкой неизвестных родителей. Последний факт и давал возможность этому градостроителю истязать генеалогическое древо в поисках хоть какой-нибудь «веточки».

Такое поведение было чревато всегда, а сейчас – тем более. И, прежде всего – недопониманием со стороны аудитории. С далеко идущими последствиями – уже для «источника недопонимания».

– Представьтесь, товарищ!

Правдоискатель Петров уже «сосредоточился в районе» Архитектора. Как и все правдоискатели, настроен он был решительно. Представитель, лишь глянув на физиономию Архитектора, побледнел: ничего хорошего на ней не было. Ни для «автора запроса», ни для дела, ни для личных перспектив. Для «полного взаимопонимания» не хватало ещё фразы на тему отношений правдоискателя и тамбовского волка. В таком случае, встречу можно было бы закрывать, и не открывая. Как и рот.

Но Представитель, по счастью, ошибся. Каким-то образом – скорее всего, вспомнив об инструкциях и последствиях их несоблюдения – Архитектор сумел превозмочь себя и неприязнь. Поэтому ожидавшейся гневной тирады с требованием «обращаться по уставу» не последовало. Вместо этого, он спокойно извлёк из кармана пиджака служебное удостоверение, и протянул его автору «запроса». Лицо его при этом даже расщедрилось на некое подобие улыбки.

Петров раскрыл «корочку», медленно поелозил глазами по тексту и фотографии – и изобличил документ в принадлежности к подателю.

– Товарищ – действительно Главный Архитектор области!

Обозванный «товарищем» в очередной раз, Архитектор молча проглотил «оскорбление». Он даже не снял с лица улыбки.

– Так что случилось… товарищи?

Сейчас Архитектор совершал подвиг. Самопожертвовал, можно сказать. Наступал на горло собственной песне. И то: один из самых ревностных «господ» области снисходил до того, что зачислял в «товарищи» «этих товарищей»… ну, или сам примыкал к ним «товарищем».

«Вот, что значит личная материальная заинтересованность!» Такой была фраза, с уважением к личной материальной заинтересованности живописавшаяся на лице Представителя. Сам он тоже был «лично материально заинтересован». И весьма недурственно.

– Уважаемый товарищ Главный Архитектор…

Правдоискатель Петров, как ни в чём не бывало, продолжил истязание ушей и души «господина» Архитектора.

– Мы просим Вас ответить только на один вопрос: что здесь затевается? Только – честно и прямо: с «вариациями на тему» мы уже ознакомлены.

Предваряя ответ, Архитектор постарался улыбнуться максимально широко, добродушно и где-то даже «по-товарищески».

– А Вы разве не знаете? По телевидению же передавали!

– А что? Что такое? Когда? – растерялась толпа. Тут её только и брать: тёпленькой, беззащитной, «спросонья».

Главный Архитектор совсем уже собрался так и сделать. То есть, обвести торжествующим взглядом лица «товарищей», умело выдержать эффектную паузу – и «дослать патрон в патронник». Но в последний момент он передумал: оглашение в рабочем порядке могло дать больший эффект.

– Детский садик, конечно.

Так и сказал: «садик». Не «сад», а именно «садик»: к уменьшительно-ласкательной форме у нас всегда больше доверия, особенно применительно к дошкольным учреждениям.

– Детский садик?!

Народ был явно не готов к такому «удару». И то: дошкольные учреждения у нас теперь лишь закрывались – и в массовом порядке, по причине «нерентабельности». А тут затеяли новый! Такого ещё не было

за все годы строительства «светлого будущего номер два».

– Да, детский садик.

Главный Архитектор был сама простота. Ну – настоящий «товарищ»! Надо быть объективным: он выбрал наиболее эффективный способ, чтобы достучаться до сердец разъярённых людей, давно уже никому и ничему не верящих. Он мог пуститься в пространные рассуждения с экономическими выкладками и ссылками на статьи закона. Но вместе этого он «пошёл другим путём»: был лаконичен и прост. Доступен, то есть. А народ у нас любит, чтобы его – «не против шерсти». Чтобы с ним – как с равным. На понятном ему языке. К такому умельцу он завсегда – с открытой душой.

– Да неужто же – детский садик?!

– Да! И не просто детский садик…

Главный Архитектор всё больше притязал на лавры ученика библейского змия.

– …а садик для жителей вашего района. Точнее даже: микрорайона. Ваших и ещё нескольких соседних домов!

– А хоть бы и садик!

Диссонансом с нарастающим мажором прозвучал голос Правдоискателя Иванова.

– Хоть бы и садик! Здесь не должно быть никакого строительства! Даже детского садика! И потом: даже если здесь будет построен именно садик – в чём я лично сомневаюсь – разве все наши дети попадут в него? Нет, не все: садик-то – не безразмерный! А остальные дети – не детсадовского возраста? Им-то где играть? А ведь их у нас – большинство!

Главный Архитектор уже готов был частично стушеваться, но тут пришла помощь. И совсем даже не неожиданно: Зодчий сам подготовил её приход. Потому что «работал» он не «по площадям». «Принципиальное» неприятие «пипла» не мешало ему точно выбирать наиболее перспективные цели. Потому что Архитектор работал с народом и знал его. Генетическое родство дополнительно способствовало пониманию.

– Да у тебя ведь, старый, и детей сроду не было!

Бойкая молодуха «кудланула бокра» хорошо разработанной грудью.

– Всю жизнь бобылём прожил! А у меня – двое! Ясельного возраста! А когда закончится строительство – как раз будут детсадовского! Так что ты не расписывайся за грамотных!

Молодуху решительно поддержали ещё несколько мамаш. Раскол в некогда дружные «ряды оппозиции» был внесён. Представителю оставалось лишь в очередной раз «склонить голову» перед талантом Застройщика, являвшегося автором сценария этого действа. Ну, а попутно – и похвалить исполнительское мастерство Главного Архитектора.

– Какие будут вопросы, товарищи?

«На последнем дыхании» Главный Архитектор излучал доброжелательность и щедросердие. Можно сказать, дочерпывал последние остатки.

– Один.

Задавая свой «один» вопрос, Правдоискатель Иванов был по-прежнему хмур и насторожен. Чувствовалось, что его не убедили разъяснения «товарища Главного Архитектора». Хотя афронт мамаш отчасти поколебал и его решимость.

– Хотелось бы взглянуть на план застройки. А также любопытно узнать, почему товарищ из городской администрации не в курсе этих планов?

Представитель из последних сил постарался не побледнеть: этот Правдоискатель, к несчастью, оказался не дураком. И тут, вопреки принципам, Главный Архитектор прикрыл грудью коллегу. В любой другой обстановке он отдал бы «городского» «на съедение», не задумываясь. Но сейчас от комплектности Представителя напрямую зависела и его собственная комплектность.

– Ну, Вы же знаете, товарищ, как это у нас делается. Как говорится: Ванька дома – Маньки нет!

Поскольку «ласковое слово и кошке приятно», народ обмяк – и потерял бдительность. Чем не преминул воспользоваться Архитектор, тут же добавивший энтузиазма:

– Налицо то, что у нас называется «ведомственной несогласованностью»: мы свою работу сделали, а в администрации затянули с оформлением решения. Я подчёркиваю, товарищи: только с оформлением! Принципиальное решение о строительстве есть! Оно принято «на самом верху»! Но до исполнителей ещё не дошло. Поэтому товарищ и не в курсе. А дезинформаторы, как водится, «бросили человека под танк».

В толпе хохотнули на тему «хороший, всё-таки, мужик, этот Архитектор! Свойский! По-людски – к людя́м! Попросту – без всяких, там, этих…».

– Что же касается Вашего вопроса о плане…

Архитектор приблизился к Правдоискателю и бережно взял его под локоток.

– … то я готов предоставить его Вам для ознакомления лично. Вот Вам моя карточка.

И он протянул растерявшемуся старику «визитку».

– Обращайтесь в любое время. Мой кабинет всегда доступен для народа. Я ведь и сам, как говорится – не «голубых кровей»…

Зодчий до крови закусил губу: ведь приходилось уже не просто наступать собственной песне на горло, а топтаться на нём сапогами!

– … И отец мой, и дед мой были простыми трудящимися людьми. И сам я работал рядовым каменщиком – правда, только в студенческом стройотряде, но работал! И не один год!

И это пришлось по душе «пиплу». Ну, как же: такой ответственный дядька – и не заносится своим высоким положением! Не чиновник, а наглядное воплощение лозунга «Вышли мы все из народа…»

– Ну, что, товарищи: какое будет мнение?

Правдоискатель Иванов растерянно оглянулся на народ. Но мнения не было – по причине отсутствия народа. В наличии имелись лишь отдельные его представители, не успевшие ещё рассредоточиться. Даже не высказанное, мнение было ясно.

Вскоре на площадке остались только строители, Архитектор, Представитель и люди «Старшого».

– Продолжаем, мужики! – подал команду «Старшой», и чем-то щёлкнул в кармане. Представитель вздрогнул и внимательно посмотрел на него. Тот улыбнулся и вытащил небольшое карманное устройство.

– «Не лаптем щи хлебаем!» – с усмешкой пояснил он. – Должен же шеф быть в курсе. Ну, чтобы подключиться в случае необходимости.

– В контору! – усаживаясь на заднем кресле авто, Зодчий раздражённо бросил водителю. – И дай мне из «бардачка» «спрей»: я весь провонял псиной! Скоты! Быдло! Хамы! «Товарищи»!

Он тщательно протёр носовым платком ладонь, которую только что пожимала рука Правдоискателя Иванова, а затем выбросил платок из окна. И всё это – не снимая с лица брезгливой мины. Заметив, что Представитель растерянно оглядывается по сторонам, махнул ему рукой.

– Садитесь, коллега: Ваш шо́фэр…

Он так именно и сказал: «шо́фэр». С ударением на «о».

– … как мне доложили, укатил по звонку в администрацию. Поедемте ко мне. Продезинфицируемся коньячком – а то это «единение с народом» чревато, если не СПИДом, то кишечными палочками!

– Как Вы их, однако…

Кривая усмешка дёрнула лицо Представителя. Вопрос на тему «Вышли мы все из народа – как нам вернуться в него?» не стоял перед ним так остро, как перед его компаньоном по «работе с людьми». «Выходя», он не забыл оставить дверь открытой. Как говорится, «на всякий пожарный случай». «Живём, сами знаете, как на вулкане».

– А ведь это – наш с вами народ. Русский. Тот самый, из которого – и Вы сами, и Ваши отец с дедом, «простые трудящиеся люди»…

– Угу: народ!

Если лицо Представителя только «дёрнуло» усмешкой, то аналогичную часть тела Главного Архитектора полноценно деформировало – и куда более выразительной мимикой.

– Если и народ, то лишь тот самый – из сказки Филатова «Про Федота-стрельца»! Помните, как воевода докладывает царю: «Там толпится у ворот этот… как его… народ!» «Этот… как его?» – вот ему имя!

На этот раз Представитель благоразумно остался без реплики. Углубление темы было чревато излишней остротой. Уж больно нешутейно брезговал Главный Архитектор теми, кому он лишь пять минут тому назад позволял обзывать себя «товарищем». Да и о последствиях не мешало помнить. «В связи со связью» Архитектора с «самими» Застройщиком…

Глава восьмая

Ох, уж эти правдоискатели! Ох, наивняки! И за всё-то они борются! И за всё-то они страдают! И за всё-то переживают! Всё им не сидится спокойно! До всего им есть дело! Всё им – в гущу и в бучу! И как всегда, на свою же голову! А через неё – на свою же задницу! Воистину, ищущий да обрящет. Приключения на свои филеи.

Который уже день Правдоискатель Иванов обивал пороги управления архитектуры: ведь Главный Архитектор сам, лично приглашал его на ознакомление с документом! Вероятно, убаюканный «товарищескими манерами» чиновника от архитектуры, забыл Правдоискатель одну простую истину: «Приглашалі на дорозі, щоб нє було на порозі!»

А поскольку Главный Архитектор «грозились» ознакомить с документом лично, обращаться к третьим лицам не имело смысла. Хотя в порыве отчаяния Иванов и предпринял несколько безуспешных попыток достучаться до дверей и сердец архитектур-чиновников ниже рангом. «Сами» Главный Архитектор почему-то систематически отсутствовали на рабочем месте: то «у них» – выездное заседание, то – комиссия, то – срочная командировка, то «они» – на объекте, то – на встрече особо важных гостей. Прямо – Фигаро. С одной небольшой поправкой: Фигаро, как известно, был «там и здесь». Этот же «Фигаро» был «Фигаро» однонаправленного действия. «Фигаро» наполовину: только «там». Где-то. И, всегда неизвестно, где.

А тем временем, пока товарищ Иванов обивал негостеприимные пороги кабинета «гостеприимного» Зодчего, стройка развернулась во всю мощь «громадья планов» и материально-технических возможностей. Самым оперативным образом был выкопан котлован. В кратчайшие сроки забиты сваи и устроен фундамент. В итоге нулевой цикл был завершён едва ли не с побитием рекордов – пусть даже всего лишь областных.

Но пока, в общем и целом, у народа не было оснований для беспокойства. А и в самом деле: фундамент как фундамент! Правда, несколько смущали размеры: уж, очень они превосходили то, к чему привыкли за годы Советской власти. Однако в ответ на тревожные вопросы им так и объясняли: не советское время-то! Сейчас строят-то – ого-го: «по-демократически»! Нечего мелочиться! Тем более что стройка осуществляется за счёт бюджетных средств. У нас ведь как бывает: не освоили выделенные средства – и боятся, как бы не урезали фонды. Вот и разворачиваются во всю мощь неосвоенных капиталов!

Куда более серьёзные подозрения стали рождаться в головах людей уже после того, как глазам их предстал первый этаж новостройки. Он почему-то «не совсем» походил на типовой детсадовский. От него за версту несло дорогостоящей «элитой» – и отнюдь не детсадовского типа…

– Вас самих надо отправлять в детсад!

Укоризненно глядя на Иванова, уже капитулировавшего от лица товарищей, Геолог покачал головой. Он только что узнал о событиях последнего времени. Незадолго до «исторической встречи» с Главным Архитектором, совершенно вне графика, его вызвали в управление. В Восточную Сибирь. Несмотря на то, что вопрос оказался на удивление пустяковым, легко решаемым силами «наличных умов» и не требовавшим его присутствия, ему пришлось «отбыть» в конторе почти месяц. Правда, оплата была неожиданно щедрой – на уровне «работы в поле». И даже оплачиваемый отпуск ему позволили догулять.

Вернувшись домой, он уже застал самый разгар стройки. В отличие от соседей, Геолог «не смог уверовать». Удивляло другое: почему «смогли» остальные? Ладно – основная масса: обыватель – он и в Африке обыватель. Потом что ведёт преимущественно животную жизнь. В основном – травоядную. Но ведь даже Правдоискатель Иванов – мужик грамотный и дотошный, прошедший, «и Крым, и Рым» – и тот «купился» на «демократические погремушки».

– Неужели Вы, хотя бы по характеру фундамента не могли отличить детсад от многоэтажки? Не думаю, чтобы Вам «напели» про «детсад на первом этаже» – так сказать, в рамках «комбината бытовых услуг»? Вы же сами – строитель, пусть и бывший? Я понимаю: и на старуху бывает непруха – но не такая же!

– Меня это тоже удивило, – отвёл глаза Иванов, – но строители ответили, что я отстал от жизни. Ну, и я…

– Ну, и Вы отстали от строителей. Поскольку «отстали от жизни». Иванов перестал убегать глазами, и молча «уронил» их на пол. «Напутствовав его на дорожку», Геолог задумался. Ненадолго.

– Ну, что было, то было. Назад уже не отыграть: оно уже есть. Значит, из этого и будем исходить. «Отталкиваться от достигнутого», то есть.

– ???

– «Элементарно, Ватсон»: нужно хотя бы воспрепятствовать продолжению стройки. Немедленно. Во что бы то ни стало. Пока они «не расширили ассортимент услуг» – в части башенного крана. Действовать будем по всем направлениям сразу. Сегодня же ночью берём объект под контроль. Дежурство – круглосуточное.

Геолог говорил отрывистым голосом, короткими фразами, своей конкретностью и лаконичностью напоминающими строки армейского приказа. Это помогало лучшему усвоению материала.

– Охрана – по всему периметру. Никого на объект не пускать: «живой щит». А полезут внаглую – отгонять «подручными средствами» вплоть до выстрелов в воздух. Чтобы ни у кого не было иллюзий на наш счёт.

За каждой точкой в конце каждого предложения Иванов согласно кивал головой. Императив вернул его к жизни.

– Дальше: надо сформировать инициативную группу. Потому, что предстоят долгие хождения «по кабинетам» – и не только здесь, но и «этажами повыше». Во всяком случае, уровнем областной администрации мы вряд ли ограничимся. И не по своему хотению: обстоятельства заставят.

– Может, подключим телевидение?

Иванов оторвал взгляд от блокнота, куда поспешно заносил распоряжения. А, что, тут, такого: не на секретной же службе.

– Телевидение?

Геолог с сомнением покачал головой: «ценность» местного телевидения была ему хорошо известна. Вместе с ценой. Грошовые подачки вкупе с надеждами на рублёвые сделали руководство ТВ «правильно понимающим политику партии и правительства». Частные же компании не имели ни мощностей, ни квалификации для того, чтобы воспринимать их комментарии «без комментариев». Максимум, на что они были способны – это критика «острых углов» без «острых углов» в адрес «анонимных злодеев». Да и та – перемежаемая «бегущей строкой» с платными объявлениями и демонстрацией «музыки под сиськи».

– Хотя, кажется, есть один…

Геолог вспомнил, что недавно на областное ТВ пришёл молодой журналист. Впервые за долгие годы тому удалось привлечь внимание к своей программе даже зрителей кабельного и спутникового телевидения. И – не откровениями сутенёров с иллюстрациями «натурой». Программа его называлась «оригинально»: «Человек и закон». Несмотря на то, что программа с таким названием имелась на ТВ задолго до его прихода, нынешний «Человек и закон» роднился с предшественником только названием.

До прихода ЧиЗ – как вскоре по аббревиатуре названия окрестили новичка в области – программа боялась даже касаться острых проблем. Вместе с «правилами техники безопасности» она неукоснительно исповедовала принцип «Руку дающую не кусают!» Потому, что «товарищи правильно понимали политику партии и правительства». Потому, что «никто не хотел умирать». Поэтому все «страшные разоблачения» касались исключительно вопросов бытового пьянства и мелких краж.

– Пожалуй, только его и можно подключить…

– ЧиЗ? – догадался Иванов. Хотя бы потому, что не догадаться было ещё сложнее. При причине «отсутствия конкурсантов».

– Да. Им я займусь лично сам. Как-то раз судьба нас уже сводила вместе: я консультировал его, когда он готовил передачу о бесславной кончине славного месторождения хризопраза.

Геолог решительно тряхнул головой – как приговорил свои сомнения.

– Пожалуй, от него будет толк. Кроме того, надо «поднять»…

– Массы?

– Нет: ещё одного человека.

– Депутат? – вторично «блеснул» Иванов.

– Да. Единственный человек, в котором форма соответствует содержанию.

И если форма соответствовала содержанию, то оценка соответствовала действительности. Хотя бы – потому, что Депутат оказался единственным, кто был избран на выборах, а не в кабинетах за закрытыми дверями. «На конкурсной основе», где в незапечатанных конвертах предлагаются билеты – только не экзаменационные, а казначейские. И предлагаются они не «конкурсантам», а «приёмной комиссии».

Упомянутого народного избранника и в самом деле величали не иначе, как Депутат. С заглавной буквы. В отличие от остальных, идентифицируемых либо по паспортным данным, либо по принадлежности тому или иному «благодетелю».

– И ещё…

Иванов дополнительно подобрался.

– Нам, кровь из носу, нужно раздобыть настоящий план и настоящее решение.

– Как? – неподдельно удручился Правдоискатель. – Можно подумать, чиновники уже в очередь выстраиваются, чтобы оказать нам любезность!

– Подумаем, – экономно плеснул оптимизмом Геолог. – Поищем выходы на конторы, нужных людей. У меня есть кое-какие знакомые, которые могут помочь…

Нахмурившись, он поправился:

– Вернее, имеют возможность помочь…

Уточнение было существенным: между «могут» и «имеют возможность» – дистанция огромного размера. Даже во взаимоотношениях хороших знакомых.

– Но, при всех надеждах на Бога, мы не должны забывать и о второй «составляющей». Более того: она, увы – главная. Так что, не плошать всё же придётся. Если мы выполним установку, то вынудим неприятеля «перейти к обороне». «По всему фронту». Как минимум, такой шанс у нас есть. Небольшой, но есть. Правда, на получение результата таким способом уйдёт очень много времени и сил… А народ у нас, хоть и двужильный, но… Поэтому действовать нужно быстро и решительно. Да и контрагент не даст нам «заснуть на работе». Думаю, что в ближайшее время он «потревожит наши первые эшелоны».

Применение оперативно-штабной терминологии было уместно и допустимо, но Иванов предпочитал «русский гражданский». Что он и дал понять.

– ???

– Ну, предпримет определённые меры, – «снизошёл» Геолог.

– «Определённые»?

Иванов тактично предложил определиться с понятием. И Геолог не мог не оценить такта.

– Превентивного характера.

– А точнее? – в очередной раз доказал Иванов то, что работал не в эмпиреях, а на грешной земле.

– «Охват населения». Или Вы думаете, что они позволят нам сопротивляться, как спарринг-партнёры? Нет, уважаемый Правдоискатель: наши оппоненты – люди серьёзные. Они всё делают основательно. В том числе – и «профилактику непонимания».

Правдоискатель в очередной раз упал духом, не успев ещё, как следует, и подняться. Но Геолог, видимо, посчитав его минор недостаточным, добавил ещё «оптимизма».

– Думаю, скоро они займутся нами «по полной программе». С одной стороны – это плохо…

– То есть, как «с одной»?!

– Потому, что есть и другая.

– ???

– Меры противника – очень эффективное средство для лечения иллюзий. А знание перспектив – наших собственных – нам совсем даже не повредит. Вспомните хотя бы Оуэна Агаты Кристи: «Предостережён – значит, вооружён».

«Предостережено-вооружённый» Иванов «оптимистично» поскрёб затылок.

– А что делать с Главным Архитектором? То есть, я хотел спросить: что мне делать? Идти к нему снова, или как?

– «Или как»!

Геолог «вышел» на Иванова уже с лицом Главнокомандующего.

– Даже если Вы каким-то чудом прорвётесь к нему, всё, что Вы там сможете получить – это очередная порция заверений. В любви и дружбе к народу и к Вам, как его представителю.

– А план?

– А за план я вообще молчу. За настоящий план, разумеется… Нет, Владимир Ильич прав: мы пойдём другим путём.

– То есть?

– Мы не будем истребовать от него план: он сам обнародует его. Не совсем добровольно, конечно.

– Вашими бы устами… – не понадеялся на свои Иванов. Он уже «дошёл до готовности» в части минора. Нет, он не был капитулянтом: он был рационалистом. После вала «бодрящей» информации и «радужных» выводов оптимизм Геолога казался ему нездоровым. Особенно на фоне его собственного здорового пессимизма. Походив по кабинетам, он уже не рассчитывал на готовность их обитателей ни к сотрудничеству, ни к испугу, ни, тем более, к капитуляции.

Хотя, как обладатель большого количества шишек на лбу, он не мог предложить ничего другого, кроме эмпирического пути. Того самого, исконно русского: методом проб и ошибок. Поэтому к установке на работу он отнёсся как… к установке на работу. Отсутствие энтузиазма в отношении перспектив не мешало ему в момент получения приказа «отработать по уставу» и сказать: «Есть!». Хотя бы про себя…

Глава девятая

Застройщик с рождения не был наивным человеком. Демократия и рынок лишили это качество последних шансов прорваться к его душе. Поэтому он и не считал, что все проблемы уже разрешены, а новых не предвидится. И, как бы ни был он занят другими делами – а ни на один день не упускал из виду «Объект «Дети». И не по причине срыва куша, хотя тот и предполагался кушем. Главное заключалось в осознании Застройщиком проблемы «гидры социализма» и необходимости срочного усекновения её голов. Потому что при обратном раскладе её головы заместили бы головы «лучших людей города»: такова диалектика бытия.

Неожиданная командировка Геолога была делом его рук. По привычке, ставшей уже частью натуры, он не стал откладывать решение вопроса «на потом». Уже в день получения информации о Геологе он связался со своими знакомыми в Восточной Сибири: настоящий «олигарх» должен быть настоящим… олигархом. Во всём. В части обширных связей – тоже. Этих самых знакомых он попросил устроить досрочный отзыв из отпуска «ценного работника». Выбор предлога благоразумно оставлялся на усмотрение работодателей Геолога.