В поле колосок, или Как поймать за хвост птицу счастья

В поле колосок, или Как поймать за хвост птицу счастья

Антонина Мифтахова

Посвящаю моим детям – Егору, Глебу и Надюшке.

Все истории основаны на реальных событиях, но с долей выдумки.

Все совпадения прошу считать случайными.

Фотограф Ольга Конюхова

Редактор Надежда Ворониченко

Корректор Венера Ахунова

Дизайнер обложки Александр Грохотов

© Антонина Мифтахова, 2020

© Ольга Конюхова, фотографии, 2020

© Александр Грохотов, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-8968-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1.

Деревня

Желтый запорожец катил по грунтовой дороге, лихо объезжая ямы и булыжники, оставляя за собой длинный шлейф пыли.

Я с недовольным видом сидела на заднем сиденье авто и подпрыгивала на каждом ухабе, не прекращая ни на миг вытягивать из гобеленового чехла сиденья разноцветные нитки. Чехол держался из последних сил, плетение было плотным, но я, тоже не лыком шитая, сдаваться не собиралась.

Нитки отвлекали меня от тошноты.

Поездки в машине были настоящим мучением. И для меня, и для родителей.

В дороге меня укачивало и мутило. Поэтому маме или папе приходилось то чистить салон, то срочно тормозить на обочине. А потом придерживать за плечи, пока меня выворачивало слюнями на придорожные камни и траву.

С детства я знала, что космонавтом мне не быть. Можно и не мечтать. Я и не мечтала. Далеко не загадывала, меня интересовало, как ухватиться за петлю плетения так, чтобы вытащить нитку подлиннее.

Папа вез меня «на побывку» в деревню, к своим родителям.

Я хмурилась по этому поводу.

С одной стороны, ладно, можно наиграться с животными – там собака, кошка и глупые курицы. А с другой – в деревне было скучно и немного одиноко.

Баба и дед, занятые хозяйством, со мной почти не общались. Дед только спрашивал, как дела в школе. А бабушка сплетничала о соседях, кто с кем сошелся и кто как живет – можно подумать, эти темы интересны ребенку.

В деревне мне быстро надоедало, и я чуть ли не со второго дня ждала, когда закончится мое недельное гостевание.

В очередной раз подпрыгнув на кочке (ого, чуть не коснулась головой крыши!), я посмотрела через лобовое стекло и деловито объявила:

– Скоро приедем! Я помню, что впереди еще три поворота, потом мост. А там уже и наша деревня.

Отметила про себя: «Надо не забыть зажмуриться!»

Железный мост со старым деревянным полусгнившим покрытием выглядел жутко. Я боялась, что как только передние колеса коснутся досок, те скрипнут в последний раз, треснут, разверзнется дыра и машина ухнет вниз на дно бурлящей речки.

Но если закрыть глаза, то можно представить, что ничего этого нет. Машина просто скачет по рытвинам. А может, и вовсе не машина, а карета с прекрасной принцессой несется по камням булыжной мостовой, а за ней мчатся лихие злодеи…

Пока обдумывала, почему случилась погоня, машина преодолела мост. Стало не страшно, и я открыла глаза.

Ничего не изменилось: те же столбы вдоль дороги, деревянные ставни на окнах, заборы с облупленной краской, дрова навалены у ворот. Папа то и дело аккуратно притормаживал, уступал путь копошившимся в придорожной пыли курам и ленивым коровам, которые задумчиво брели по дороге и оставляли за собой большие плюхи «лепешек».

Я посмотрела по сторонам. Поискала глазами знакомых собак. Где же вы, беспородные деревенские сторожа с одной кличкой на всех? Любая собака в деревне звалась Шариком. Ни одного романтичного Джека или Ассоль. То ли дело мой выдуманный друг – пес по имени Рэм. Уж я постаралась дать ему красивую кличку!

У зеленых деревянных ворот машина остановилась. Папа коротко пикнул сигналом «мы тут!», откинул переднее пассажирское кресло и высвободил путь мне наружу.

Калитка справа от ворот распахнулась, и, обгоняя встречающего нас дедушку, выскочил «наш» Шарик. Черная лохматая собака запрыгала вокруг меня, ткнула носом в ладони – искала угощение. Пес помнил, что я тайком подкармливала его мясом, выловленным из тарелки со щами. Я удивилась, что собака не на цепи. Обычно днем Шарик охранял двор, а отцепляли его только вечером, и он носился с соседскими псами по улицам. Мне всегда казалось странным, почему собака не караулит двор ночью. Разве воры лезут в дом днем?

– Тихо, шельмец! – прикрикнул на него дедушка. – Вы подумайте, какой прыткий – голову из ошейника вытащил да и рванул гостей приветствовать.

Со двора показалась бабушка, она шагала ко мне, завязывая платок на ходу. Суетливо приобняла за плечи: «Приехала! Надолго? А у нас как раз кошка окотилась, будет с кем возиться». Я смущенно пробормотала, что как всегда – на неделю.

Дед хотел было открыть ворота, чтобы загнать машину во двор, но папа махнул: «Не надо. Я только Тоню привез. Сейчас поеду обратно».

Оставив взрослых выгружать мой нехитрый багаж да обсуждать новости, я взбежала по ступенькам в деревянный дом, который помнил еще прапрадедов. Открыла тяжелую дверь, прошла через сени в светлую комнату. Около двери в углу стояла русская печь, свежевыкрашенная белой краской. Потрогала ее рукой, шершавая стенка холодила руку. Обыкновенно топили печку только зимой, чтобы согреть дом, а готовила еду бабушка на электрической плитке.

По полу пробегали тени от листьев старой рябины, что росла в палисаднике. Вдоль окон тянулась широкая лавка. На правом ее конце восседала огромная кастрюля.

Первым делом я подняла крышку, заглянула внутрь и увидела под вафельным полотенцем две буханки серого и две буханки белого хлеба.

«Ура! Моя любимая еда. Бабушка даст варенье и молоко. Корочку белого хлеба отрежу для себя. А куски серого буду таскать во двор. Накрошу курам, суну теленку, угощу бестолкового Шарика – хоть дурак не понимает, что значит „дай лапу“, но не бродить же ему голодным?»

Закончив инспекцию дома, выбежала обратно на улицу, чтобы успеть проводить папу. Он, как и предупреждал, всего минут десять посидел с дедом на ступеньках крыльца, обсудил «то да се» и уехал домой. Я помахала ему вслед, а потом взяла гусиное крылышко, которое бабушка использовала вместо веника, и смела со ступенек пыль. Белые перья топорщились, ломались, застревали в щелях щербатых досок.

Потом пошла искать котят, чтобы поиграть с ними. Бабушка сказала, серая кошка – настоящая крысоловка! – окотилась в сарае. Нашла: два черных котенка прятались от куриц и драчливого петуха. Я их поймала и не выпускала из рук до вечера, они царапались и кусали меня белыми тонкими зубками.

Солнце закатилось, и по всей деревне началась подготовка ко сну. Куриц загоняли в курятники, коров запирали в сарае, собак спускали с цепи.

Здесь все укладывались рано. В пять утра бабушка вставала подоить корову, а потом дед отгонял криворогую буренку с полными тугими боками в общее стадо на пастбища в луга.

Мне спать совсем не хотелось, но спорить я не стала, уже запомнила, что городские порядки тут были не в чести. Поэтому разделась и легла. Дед оставил возле моей кровати горшок: «Это если ночью захочешь… чтоб во двор не идти».

Под одеялом я прятала котят. Пыльные пушистики пахли молоком. Тыкались мокрыми носами мне в ладоши. Я размечталась, как заберу их в город, домой. «Ну и что, что папа запретил. Мама не будет ругаться, она всех жалеет…» Мысли запутались, веки закрылись, я заснула.

Меня разбудил лучик солнца, пробившийся сквозь щель в закрытых ставнях. Негодник светил мне прямо в правый глаз.

Я открыла глаза. Прислушалась: только тиканье часов. В доме пусто. Даже котята сбежали.

Я подскочила:

– Ох, проспала! Наверно, баба уже собрала яйца!

Искать яйца было чрезвычайно увлекательно! Куры прятали их везде, но только не там, где положено. Нужно внимательно обыскать курятник, проверить все углы, переворошить пучки сена, соломы. При этом постараться не вляпаться в куриные какашки.

Пропустить любимое развлечение я не могла. Поэтому решительно откинула плед и поспешила на улицу. На крыльце сунула ноги в галоши, сбежала по ступенькам во двор.

Собака лежала около будки. Увидев меня, она подняла голову, замахала хвостом, но осталась на месте: цепь мешала подойти ко мне. Куры сосредоточенно клевали невидимые крошки на земле. Котята сидели на перилах крылечка, грелись на солнышке.

Я заметила бабушку в дверях амбара:

– Ба-а-аб, яйца не собрала? Можно я?

– Ох, тоже нашла развлечение! Ну, иди собирай.

Я прихватила миску и отправилась в курятник. Но на полпути повернула в сторону – сперва нужда позвала меня в туалет, который по обыкновению в деревнях находился во дворе, за дальним сараем.

С уличными туалетами у меня были давние счеты. Однажды я поскользнулась и потеряла равновесие. Жутко испугалась, что провалюсь в яму с фекалиями с головой! Но, как говорила мама, бог миловал. Я отделалась испугом и грязным ботинком – в дырку попала только правая нога.

С тех пор уличные туалеты были моими личными врагами. Чтобы доказать им свое пренебрежение, я старалась обходить эти унылые неказистые строения стороной, но в деревне выбора не было. Впрочем, поддаться страху – значит проиграть, а терпеть поражение я была не намерена.

К счастью, в это утро обошлось без происшествий. И туалет отпустил меня с миром, и даже куры не издевались надо мной – снесли яйца в досягаемых местах и не очень-то их запачкали. Бабушка спрятала свежие яйца в подпол – «до базара выходного дня». Приедут городские или те, кто своих кур не держит – вот и приработок.

Мне на завтрак она дала желанную корочку хлеба и целую банку малинового варенья. Я облизывала липкие пальцы и думала: «Какое счастье, что тут нет мамы! Она не разрешила бы встать из-за стола, пока я не съем суп или кашу!»

Пока допивала последний глоток прохладного молока, вдруг вспомнила, что вечером около зеркала заприметила большие ножницы. «А что, если?.. Мамы же тут нет, она не запретит…»

Бабушка возилась на кухне, дед был занят делами во дворе – на меня никто не смотрел. Я подошла к трюмо, взяла в правую руку «бараньи» ножницы – те, которыми дед стриг овечью шерсть. Левой рукой придержала кончик растрепанной косы, опускавшейся ниже лопаток, примерила и откромсала ровно посередине.

Пригладила волосы, всмотрелась в отражение в зеркало и поджала губы. Результат разочаровал. Ровного среза не получилось, нижний край волос рассыпался кривыми ступеньками. Совсем не такого эффекта я ждала. Странно, что не получилось красивого каре.

«Ну-у… Мало того, что мне влетит, так еще и ерунда какая-то вышла. Ладно, может, мама не заметит. Зато не придется больше терпеть, как она пребольно дергает волосы расческой и еще говорит: «Тихо, не ной!»

Отрезанный хвостик я свернула колечком и положила в пакетик, который нашла в ящике трюмо: «Сохраню на память!» Кое-как собрала волосы в хвост и сообщила бабушке, что я на прогулку. Та, занятая приготовлением обеда, только одобрительно кивнула.

Толкнула калитку и оказалась за воротами.

Солнце заливало улицу белым светом, слепило глаза, припекало коленки и плечи. Ветерок доносил запах навоза, лениво шевелил листья на яблонях. Деревня, казалось, вымерла: ни людей, ни собак, только неугомонные курицы шуршали в траве вдоль заборов, да время от времени петухи с разных дворов нарушали полуденный покой и устраивали переклички своими кукареками. Зато мошкара была, как всегда, бодрой: около десятка заплясали у моего лица, заставляя отмахиваться руками.

По дороге проехал сосед на мотороллере, грохот которого лишь ненадолго разогнал душную летнюю тишину. В кузове я заметила косу и вилы и тут же вспомнила, как на почти таком же агрегате ездила прошлым летом на сенокос с дедом. Когда мы возвращалась с полей, я сидела на стоге травы, а по ногам ползли гусеницы, жуки и божьи коровки. Мне было щекотно и противно, но смахнуть их было никак нельзя: изо всех сил я держалась за бортики кузова обеими руками и была уверена, что если хоть на секунду ослаблю хватку, то мотороллер избавится от меня на первой же кочке.

Я сдула очередную надоедливую мошку с руки и задумалась: «Та-а-ак! Куда же пойти? В степь – посмотреть, как пасутся кони? Или на речку – ловить мальков? Или просто пошататься по улицам? Может, поискать деревенских ребят? Правда, мама не разрешает с ними дружить – «они тебя испортят!», но мамы-то здесь, как мы помним, нет. «Начну с речки!» – решила я и спустилась с пригорка мимо соседских домов до воды.

Пологий берег зарос камышами, в которых прятались лягушки. Они квакали и плюхались в воду. Я прошла вдоль берега и заметила тропинку, ведущую к узкой быстрой речке, в которой прозрачная вода переливчато журчала по разноцветным камешкам. Сняла обувь, подхватила подол и побрела на противоположный берег. Вода местами доходила до колен. Острые камешки на дне кололи ноги. Неудачно наступив на один из них, я качнулась вбок и намочила краешек платья. Ну, зато не упала!

На берегу обулась и принялась бегать из стороны в сторону и ловить стрекоз и бабочек, порхающих над высокой травой. Они летали стайками вокруг меня, но в руки не давались. Я весело хлопала ладонями попусту и почти вплотную приблизилась к стаду коров, пасущихся на лугу. Все было как в какой-то книжке: беззаботная девочка играет на берегу с шаловливыми стрекозами, и мир вокруг такой добрый и прекрасный, и эти милые коровки так забавно жуют травку…

Внезапное мычание за спиной вернуло меня в реальность. Я повернулась и увидела, как огромный рыжий бык направился в мою сторону, совсем не дружелюбно выставив рога.

Я растерялась: «Что делать? Бежать? Не пойдет, он же догонит!»

Схватила с земли палку:

– А ну пошел! Пшел вон! Проваливай, дурачье! Что тебе надо от меня! ИДИ ОТСЮДА!

Но бык лишь ниже наклонил голову и ускорил шаг, стремительно сокращая расстояние между нами.

В моей голове страшным мультфильмом пронеслись картинки. Вот он настиг меня. Его рога пронзают плоть, рвут кожу насквозь. Могучий бык мощным броском бросает меня к небу. Я лечу, как неудачливый испанский тореадор. Падаю наземь. Истекаю кровью. Медленно умираю, бросая последний раз взгляд на безоблачное небо… Надо мной порхают бабочки… жужжат осы… летают стрекозы… прыгают беззаботные кузнечики… и коровы по-прежнему забавно жуют травку…

Такая перспектива меня не устраивала, но просить помощи было не у кого. Я стояла одна против быка с огромными рогами!

Кровь пульсировала в висках, я слышала свой громкий крик:

– Проваливай! Я тебя не боюсь! Я никого не боюсь! Пшел вон!

Я стояла не на жизнь, а на смерть. Размахивала палкой во все стороны, как бешеная, и орала как резанная:

– ВАЛИ ОТСЮДА!!!

Вдруг бык замер. Постоял, помычал, а потом отвернулся.

Что же это он? Я растерялась. Наигрался? Испугался палки? А может, только я повернусь – он догонит и вдарит рогами мне в спину?

Я стала пятиться, на всякий случай держа перед собой палку двумя руками и вспоминая самые грозные слова из своего небогатого ругательного лексикона. Но коровьего защитника я уже не интересовала – он в мою сторону больше не посмотрел. Когда стадо скрылось из виду, я повернулась и побежала что есть мочи домой.

Напрямик. Через полянку, до брода, не разбирая дороги. Сквозь высокую траву, репей, лопухи. Колючки царапали ноги, цеплялись за платье, но я не чувствовала.

Бежала, и мысли мчались вместе со мной: «Скорее во двор. Спрятать котенка в сумку. На вечернем автобусе домой. Там книжки. Библиотека! Пусть ненавистное пианино. Но унитаз! И никаких рогатых быков! Баба с дедом не пустят. Заворчат: „Ты только приехала!“ А я им не скажу! Просто уеду – и все! Ну и что, что мне всего десять, дорогу до дома я знаю!»

Полная решимости и бурлящего в крови адреналина, я легко провернула свой план. Незамеченная прошмыгнула в дом. Сунула за пазуху котенка. Молча ушла на остановку. Села в автобус. Доехала до городского автовокзала. Пересела на трамвай и вернулась домой.

Мама всплеснула руками:

– Тонька, ты, что ли, сдурела?

– Ну, мам, я просто хотела домой! А это Васька, он будет жить с нами!

Глава 2.

Ветер перемен

– Покурим?

Я постучала пачкой сигарет по столешнице, подняла левую бровь и с иронично-игривой улыбкой посмотрела на собеседника. Тот пожал плечами и согласился.

Поднялся с табурета, задвинул его под стол, прижался к холодильнику, пропуская меня вперед. Я протиснулась мимо, «случайно» задев его ногой – теснота кухоньки к таким выгодным для меня «случайностям» очень располагала.

Вышли на незастекленный балкон. Он прикурил сигарету для меня, потом щелкнул еще раз зажигалкой – для себя. Мы стояли рядом друг с другом, молча выпускали дым.

На ветках березы, растущей во дворе, суетились воробьи. Гонялись друг за другом, то прыгая с ветки на ветку, то легко взлетая и кружась вокруг дерева. Чирикали по-весеннему задорно. Я рассеянно следила за их танцевальной эквилибристикой, пытаясь осмыслить происходящее в моем сердце.

Однажды мы с ним уже встречались. Познакомились случайно через общих знакомых. Высокий кудрявый брюнет уже тогда запал мне в душу. Но я была не одна, он тоже. Нас коротко представили «Рома – Тоня», мы бросили друг на друга заинтересованные взгляды, но не более. А сегодня в гостях у друзей столкнулись вновь. В этот раз одинокие и свободные. Сидели на кухне, болтали о пустяках. Я чувствовала, что между нами проскочила искра. И ей дело не кончится: с одного взгляда мне стало понятно, что мы будем вместе. Я отчаянно флиртовала, дразнила улыбками, прямыми вопросами. Рома немного смущался, хмурил брови, прятался за свой серьезный вид.

Подул льдистый ветерок, я поежилась. Рома снял пиджак и накинул его мне на плечи. От пиджака пахло парфюмом и табаком. Запах будоражил, а близость волновала.

Вечер закончился, и, как я надеялась, Рома вызвался меня проводить. Не торопясь, мы пошли пешком вдоль проспекта. Наши ладони соприкоснулись, пальцы переплелись – нам не хотелось расставаться. Мы о чем-то говорили, но слова были не важны. Главный диалог завязывался между нашими телами, сердцами, душами.

В подъезде он наклонился и поцеловал меня в губы, но тут же вскрикнул от неожиданности – я легонько укусила его. Потом достала из кармана скорлупку от фундука (завалялась случайно) и отдала ему в руки – подарок, храни!

На следующий день Рома позвонил и предложил встретиться. Недолго думая, я согласилась – уж очень мне понравился этот красивый серьезный молодой человек.

Вечером после работы Рома подъехал на машине к моему дому, и мы отправились в лес. Я прихватила на лесную прогулку свою кошку, которая почти сразу потерялась. Романтика первого свидания порвалась на лоскуты, до наступления темноты мы безуспешно искали пушистую пропажу. Когда уже, отчаявшись, собрались уезжать, то услышали жалобное мяуканье. Глупое животное залезло внутрь капота через днище.

– Под счастливой звездой она родилась, – сказал тогда Рома. – Страшно представить, что случилось бы, тронься авто!

Кошка была спасена, а совместно прожитые переживания сделали нас ближе друг другу.

С тех пор мы стали встречаться. Виделись почти каждый день, долгие разлуки были невыносимым испытанием. Гуляли, болтали, смеялись. Я открывала в Роме все больше ценных для меня качеств. Мне нравились его щедрость – на свиданиях он всегда сам платил по счету, ум – он часто рассказывал мне о тех вещах, про которые я даже не знала. А еще он умел меня рассмешить и хохотал над моими шутками. Рядом с ним я чувствовала себя надежно.

Однажды он поразил меня тем, как быстро и ловко поменял проколотое колесо. Потратил на это не более десяти минут. Позже признался, что делал это впервые. Я восхитилась еще раз.

Сами не замечая того, мы влюбились друг в друга. Открывая глаза каждое утро, я сразу начинала с трепетом ждать его звонка. И он всегда звонил. Он был ко мне внимательным и нежным. Мы оба чувствовали, что между нами что-то настоящее, и боялись спешкой или неловким словом разрушить этот прекрасный мир. Иногда заходила речь о женитьбе, но только ради смеха – встречались-то мы всего пару месяцев.

Однажды утром я почувствовала дурноту. Странная тошнота не отпускала меня. Кружилась голова, бросало то в жар, то в холод.

По дороге на работу я заскочила в аптеку и купила тест на беременность. Терпеть неопределенность до вечера не смогла и в офисном туалете провела нехитрую диагностику.

Результат теста меня шокировал. Всего месяц назад гинеколог уверяла меня, что нежеланной беременности можно не опасаться, сначала придется подлечиться. Врач ошиблась, а внутри меня зародилась жизнь.

Как такое могло случиться?

В зеркале над раковиной отражались облака. Шквальный ветер гнал их по небу. Облака, мягко покоряясь его силе, мчались, попутно меняя форму, очертания. Я следила за ними, осознавая, что это дует ветер моих перемен, а мысли в моей голове метались, как эти беспомощные клочки в небе.

Как такое могло случиться?

Боже! Я, которая так опасалась забеременеть до брака, «принесу в подоле»? Представляю, как разочаруется мама!

Я планировала другую жизнь. Дети – да, непременно, но гораздо позже! Сначала встану на ноги, заработаю денег, поезжу по миру. Когда-нибудь потом будет и муж, и четверо детей, и большой дом, и даже собака. Но сейчас я слишком молода! Мне всего двадцать два. Только месяц назад защитила диплом. Меня же ждет карьерная лестница!

Как. Такое. Могло. Случиться?

А Рома? Он мне нравится. Как мужчина, как друг, как любовник. Но разве я ожидала, что он станет отцом моего ребенка? Я же толком не знаю его. Мы встречаемся всего пару месяцев. И еще неизвестно, что он скажет про эту новость.

Господи! Как могла моя жизнь дать такой сбой?! Две черточки на узкой полоске бумаги вмиг перечеркнули мое, казалось бы, незыблемое будущее. Все планы полетели к чертям!

И ничего не поменять, не переиграть, не повернуть реки вспять. Аборт исключен. Внутри меня жизнь. И я рожу каждого здорового ребенка, которого мне даст судьба!

Я окинула взглядом побледневшее лицо в зеркале, погрела ледяные руки теплой водой, вышла на негнущихся ногах из туалета. Дошла до рабочего стола, подняла трубку телефона и набрала номер: «Нужно поговорить. Приходи после работы».

Пока наши отношения развивались, я успела съехать от мамы в отдельное жилье. Там я и ждала ничего не подозревающего отца моего будущего ребенка вечером того драматичного дня.

Когда раздался звонок, у меня вспотели ладони. Открыла дверь. Попыталась прочесть по лицу, догадывается ли он, о чем предстоит разговор. Уперлась глазами в серьезный прямой взгляд. Попыталась сохранить спокойствие.

Рома переступил порог. Сгреб меня в объятия, жарко и с удовольствием поцеловал. Разулся, прошел на кухню, сел за стол.

Я сразу перешла к делу. Не говоря ни слова, выложила на стол тест с двумя полосками. Замерла, ожидая его реакции. Секунды растягивались на целую вечность, пока он молчал. Мое сердце громко стучало. Я знала, что страшно сейчас не только мне, и была готова принять любое его решение. Он был свободен, естественно, винить его в ситуации я не собиралась. Но очень хотела узнать, что не ошиблась в мужчине, с которым делила постель и строила новый мир на двоих.

Тишина. Томительные, уничтожающие секунды.

Рома покрутил в руках тест, помолчал. Потом поднял глаза и с уверенностью произнес только два слова: «Надо жениться».

Я рассмеялась с радостью и нескрываемым облегчением.

И пусть не было того, что обычно девушки рисуют в романтических фантазиях: ужина при свечах, коробочки с кольцом на фоне искрящейся огнями Эйфелевой башни. Избранник не припал на колено, не молил подарить ему навеки руку и сердце. Но та минута, что случилась на кухне, не потеряла своей судьбоносности. Двое молодых, почти юных людей решились создать семью. Жить, работать, вить гнездо, рожать и растить ребенка вместе.

На следующий день, перепортив несколько бланков и ни на секунду не переставая подшучивать друг над другом, мы подали заявление в загс. Выбрали день бракосочетания – девятое сентября двухтысячного года.

Теперь нас ждали первые семейные дела. Нужно было сообщить родителям о предстоящей свадьбе. Новость о беременности пока решили не разглашать, боялись неодобрения. Несмотря на то, что я уже вылетела из родительского гнезда, все равно оставалась зависимой от мамы – ее мнения, денег и настроения. А Рома и вовсе пока жил с родителями и ожидал их сопротивления.

Договорились сказать сначала моей маме. Собрались с духом и приехали в мамин сад. Думали улучить подходящий момент, но, разыскав маму в зарослях, я, не выдержав паузы, протараторила:

– Привет, мама, это Рома. Мы решили пожениться! Уже подали заявление!

Мама от моего неожиданного напора чуть не упала. Прямо в грядку с викторией, которую полола. Она разогнулась, посмотрела на нас долгим взглядом и растерянно развела руками. Мы с Ромой замерли почти на вытяжку, ожидая ее последующей реакции. Мама постояла минутку, потом сняла рабочие перчатки, наклонилась, сорвала спелую ягодку и протянула ее ошарашенному Роме: