Двое из ста двадцати

Нолт отвел взгляд от экрана. Первые потери. Каждый раз он наивно надеялся, что именно в этот раз никто не погибнет, что враг будет уничтожен полностью, а на дебрифинге командиры отрапортуют, что среди личного состава потерь нет. Каждый раз в груди зрела надежда и каждый раз словно бы проваливалась в темноту, как и сейчас, когда в шлемофоне прозвучало: «Мы потеряли Стрижа-шесть.»

Доставалось и врагу – у нескольких «Звездных Рыцарей» отказало перегруженное поле, и «Ястребы» быстро уничтожили их. Вестгорны еще огрызались короткими контратаками, но брешь в обороне уже была пробита. Оставался последний рубеж – «Демолюшны». Штурмовые машины собрались в форме щита, пытаясь прикрыть собой базу, но их было слишком мало, чтобы создать полноценный заслон. Штурмовики Легиона, напротив, двигались нарочито небрежным, хаотичным строем. Но беспорядок был лишь иллюзией – каждый пилот знал каждый элемент этого замысловатого танца. Строй был крайне подвижен, машины постоянно меняли свое положение, отдельно и группами, словно тасуемая колода карт. В образующиеся «окна» проскакивали истребители, наносили быстрый удар и тут же исчезали в других. «Ороки», не останавливаясь ни на секунду, забрасывали врага слепящими шарами плазмы, выпускали ракеты и противоракеты. «Демолюшны» все также, исполинским щитом, двигались навстречу. Защитные поля старых кораблей выработали свой ресурс больше, чем наполовину, и перегруженная защита начинала отказывать. Строй «Демолюшнов» стремительно редел. Уцелевшие еще осыпали силы Легиона ракетами, но вскоре были рассеяны.

«Ороки» рванулись назад, вдогонку беспорядочно отступающим «Демолюшнам». «Ястребы» догоняли и безжалостно расстреливали отстающих. Штурмовики торопились уничтожить наиболее опасное оружие – короткие, неповоротливые пушки, прикрытые полусферами поля. Но расчет буст-гаубицы не дремал – ствол орудия несколько раз дернулся, прицеливаясь, а затем мощные магниты вышвырнули навстречу «Демолюшнам» один за другим три снаряда. Штурмовики совершили маневр, уходя из-под удара, но слишком тесной была формация, слишком мало было места для маневра. Первые два снаряда прошли мимо, но третий настиг свою цель. Слишком быстро, чтобы от него увернуться, слишком медленно, чтобы сработало поле. Легкий, собранный из тонких металлических деталей снаряд раскололся о корпус «Орока», выпуская катализатор. Спустя несколько сотых долей секунды атомы и составляющие их частицы материала корабля скачкообразно увеличили скорость вращения. Спустя секунду корпус «Орока» раскалился докрасна, затем сдетонировал боезапас.

Нолт уставился в экран невидящим взглядом. Он впервые увидел старое оружие в действии. И впрямь, одно попадание – одна уничтоженная единица, будь то штурмовик или целый крейсер. Процесс ускорения частиц охватывал весь объект и не прекращался, пока не уничтожал его полностью.

Еще не угасла вспышка взрыва, как «Ороки» бешеным смерчем устремились к гаубицам, открыв огонь изо всех орудий. Их расчет успел прожить лишь несколько секунд, прежде чем растворился в пылающем облаке плазмы. Нолт радостно вскрикнул, подавшись к экрану. Отлично! Остался еще десяток излучателей, но они слабы против защиты штурмовиков. Теперь дело за малым. Штурмовики перестроились, сосредоточив огонь на излучателях и плазмометах. Разлетелся на куски один, расплавился другой, сорвался со станины и полетел в море третий. Не прекращая стрелять, штурмовики приближались к горе, методично зачищая каждую площадку, уступ, расселину.

Внезапно часть скал пришла в движение. В камне появились трещины, они расширялись, оказавшись люками, из которых высовывались уже знакомые цилиндрические стволы. На скальном массиве красовался целый ряд будто бы бесстыдно расстегнутых «ширинок». Нолт не успел ничего сообразить, как и пилоты штурмовиков. Буст-гаубицы выдали по четыре залпа, и над морем словно вспыхнула сверхновая. Нолт инстинктивно отшатнулся от мгновенно потемневшего экрана, прикрывая глаза. Несмотря на защитные фильтры, перед глазами все еще висели огненные кляксы. Проморгавшись, он увидел медленно падающие обломки, еще терзаемые эффектом ускорения частиц. Уцелевшие штурмовики спешно отступали. Из девятнадцати осталось только шесть.

У врага тоже имелся туз в рукаве, полный кулак катализатора, обративший в прах значительную часть соединения. Но и Легион также приготовил Вестгорнам сюрприз. Нолт на всякий случай взялся за штурвал. Может пришло время преподнести его?

– Приступить к высадке десанта! – прозвучала резкая команда Липгарта.

Он еще не закончил говорить, как Нолт рванул штурвал на себя, сдавливая клавиши запуска двигателей. Сдвинулись крышки, и струи плазмы, свободные от оков магнитного поля, ударили прямо в воду. Окутанный жемчужным облаком пузырей, десантный бот вырвался из воды. Одним гигантским прыжком он преодолел пятьсот метров, отделявших его от объекта, быстро, так, что уцелевшие «Демолюшны» не успели среагировать, и опустился на посадочную площадку. Рядом приземлялись другие боты. Вскоре угловатые машины заняли все свободное пространство. Из узких лючков выныривали приземистые стальные жуки, шустро разбегаясь вокруг. Замерли перед им одним видимой чертой, образуя круг, и раскрыли блестящие надкрылья излучателей, накрывая место высадки перманентным полем, крепким, надежным, практически непроницаемым, с единственным недостатком – из-за высокой плотности устанавливаемым только над неподвижными объектами. Нолт заученными движениями перевел системы бота в режим ожидания.

Сказать по правде, он не был удивлен происходящим. Все нестыковки, недомолвки, оговорки, странные слова и поступки сложились, как паззл. Все было предельно ясно, и оставалась только легкая обида – к чему эта дурацкая, совершенно ненужная секретность, которую и ребенок без труда раскусит? Зачем пытаться утаить немаловажную часть боевой задачи? Было стойкое впечатление, что все эти тайны – чистой воды формальность, демонстрация для кого-то свыше, нежели реальная необходимость.

Поэтому Нолт не удивился, когда распахнулись люки и по ребристой поверхности трапов загрохотали тяжелые шаги десантников, облаченных в силовую броню. Из открытых люков они стекались в одно место, к одному из углублений в стене, накрытых естественным скальным выступом. Среди мощных фигур выделялись две – серебристая и сияющая красным металликом. Медведи. Нолт невольно улыбнулся. Без этих ребят и их «Дьяволов» не обходиться ни одна серьезная операция.

Десантники сходились от машин к своим командирам. Дуг и Паси быстро раздавали команды, подкрепляя слова взмахами своего оружия. Послушать бы о чем они говорят, но сейчас частота закрыта. Десантники окружили «командирскую» машину полукольцом, «солнцем», если следовать десантной терминологии, с грозно торчащими во все стороны «лучами» стволов. Через несколько секунд распахнулась дверца пилота, и на землю спрыгнул Джеральд Стьюппер. Нолт и так ожидавший каких-нибудь сюрпризов, тем не менее был удивлен.

Во время высадки десанта пилотам десантных ботов строжайше запрещалось покидать свои места. Неспешным шагом Стьюппер приблизился к Медведям. Те, судя по всему, ждали именно его. Как только Стьюппер приблизился, они склонились к нему и принялись что-то обсуждать. Нолт не без интереса наблюдал за ними. Картина происходящего становилась все яснее и яснее. Остался последний штрих – взглянуть еще раз на лицо Стьюппера. Но тот, как назло, все время был к Нолту спиной. Вот Стьюппер махнул рукой и направился к стене, Медведи и большая часть десантников – вслед за ним. На фоне их силовой брони Стьюппер выглядел ничтожным лилипутом, но десантники, похоже, беспрекословно подчинялись ему.

Они приблизились к стене. Стьюппер достал из кармана плоский футляр, а из него – мини-дрель. Присев на одно колено, он просверлил в скале несколько отверстий, потом отступил на шаг, рассматривая камень. Нолт неотрывно следил за происходящим. Стьюппер похлопал по скале рукой, но ничего не произошло. Он бросил быстрый взгляд на Дуга, что-то сказал. В ответ Гризли сложил руки на груди, и Нолт представил, как зловеще скрипнули бронепластины. Стьюппер торопливо стукнул по стене кулаком и от нее наконец отвалился прямоугольник, открыв небольшое отверстие такой же формы. В нем виднелась сенсорная панель, к которой Стьюппер поспешно приложил ладонь. Панель отодвинулась в сторону и он, достав из карманов еще какие-то инструменты, принялся копаться внутри. Пара минут – и рядом открылся проход, небольшой, но вполне просторный, чтобы через него прошли несколько человек в силовой броне. Паси снял с кронштейна на груди тяжелый излучатель и первым вошел внутрь. За ним потянулись остальные десантники. Последним вошел Дуг, держа оружие наизготовку. Он и еще несколько ребят не стали углубляться внутрь горы, а остались у входа, готовясь прикрывать отход. Снаружи остались только Стьюппер и несколько «Дьяволов». Джеральд нервно прохаживался туда-сюда, прижимая пальцы к правому уху, видимо объясняя десантникам дорогу. Один раз он посмотрел в сторону машины Нолта, и тот хорошо разглядел его лицо. Сомнений не было: родимое пятно, похожее на синяк, у Стьюппера на самом деле было следом от сведенной татуировки – лабиринта, символа клана Ортаха.

Легион нашел где-то Вестгорна-предателя из этого клана, хорошо знакомого с нужным объектом, и даже зачислил его в десантную группу в качестве пилота. Сколько же ему заплатили, чтобы он предал своих? Понятно, что Стьюппер (или как там его зовут на самом деле?) – изгнанник, но как же нужно ненавидеть свой клан, чтобы пойти на это? И кто принял решение взять такого человека на боевую операцию? Предавший своих предаст и других… Зачем нужна такая хитрая комбинация? Максимально сохранить объект? Но зачем он нужен военным? Им ли он нужен вообще? Сплошные вопросы без ответов. Похоже, не все так просто, как показалось в начале. Понятно только одно – Легион уже не тот, что прежде. Наверное, мать была права, пусть и звучит это как-то по-стариковски.

*                  *                  *

Впервые Нолт услышал эту мысль еще десять лет назад. В тот день он возвращался из школы в прекрасном настроении. Дело было за малым – тихонько пробраться к себе в комнату, взять сумку с формой и быстрей мчаться на стадион, где намечалось очередное сражение по хантерболу. Нолт быстро шел, почти бежал по дорожке из крупных камней. Дорожка вилась среди пышных облаков зелени, покрывавших высокие, но пологие холмы. Граундхог-Хиллз почти со всех сторон окружали долину, в которой лежал город – Авиор. Сейчас он был как на ладони – строгий блеск административных зданий, синие прямоугольники жилой застройки, зелень парков, желто-коричневые коттеджи частного сектора ближнего круга, разноцветное конфетти детских площадок. Небесно-голубые, будто осколки неба, здания школ были разбросаны среди парков. Одну из них, ближнюю к холмам, рядом с зеленым овалом стадиона, разграфленного белым, и посещал Нолт. В свое время отец решил, что сын будет учиться в обычной муниципальной школе, хотя они вполне могли себе позволить Гимназию Косинского – местное элитное учебное заведение, внешне похожее на маленький замок, окруженный небольшим, но пышным парком, разбитым на склоне холма. Но отец счел, что простая школа повлияет на сына лучше. «Из него не получится мужчины, если он будет вращаться среди пафосных чистоплюев», – такими были его слова. Что, в общем-то, не помешало ему поселиться в престижном районе Граундхог-Хиллз – там, где «пафосные чистоплюи» – городская администрация, бизнесмены, художники, писатели, актеры в основной своей массе и проживали. Как старший офицер Легиона, отец имел на это право и средства, но все же Нолт не очень понимал, как это сочеталось с поведением «настоящего мужчины». Но задавать такой опасный вопрос отцу было как минимум неразумно. К тому же Нолту нравилось это место, хотя все его друзья проживали внизу в черте города. Из-за элитарности района туда не были проложены наземные дороги, а по воздушным летали только жильцы, их гости, технические службы, службы доставки да еще школьный аэробус. И чтобы успеть на него, нужно было поднажать, на все про все минут двадцать, не больше.

Нолт решил пробежаться. «Зубастые» кроссовки легко отталкивались от шершавого камня. Тесный ряд светло-коричневых плит вдруг поредел, и Нолт был готов к этому – ходил он здесь уже не первый год. Размеренный бег превратился в прыжки: камни неравномерно чередовались с плотно утрамбованным песком. Нолт старался ступать только на камни. Прыжок, еще прыжок. Словно он гигант, скачущий с материка на материк через желтоватые глади морей.

Прыжок – и вот рядом дом миссис Эмберсон, опутанный плетями роз. Толстый Антон, сын хозяйки, сидит в саду с книжкой, наверняка такой же скучной, как и он сам.

Разбег – прыжок – дом господина Аоно. Окна, всегда закрытые деревянными жалюзи – его супруга родом с Альбиона, туманного и вечно пасмурного мира, и поэтому не выносит солнечного света и, как вампир, появляется на улице только после заката. Единственная живая душа, которую только и видел Нолт – сам господин Аоно, вечно пропадает где-то за пределами планеты по торговым делам.

Разбег – прыжок – дом Артура Грейвза – того самого, что написал «Тропою Желаний». Об этой книге говорили почти все девчонки школы, кроме, разве что, подготовительного класса. Учителя с завидным упорством изымали каждую копию (возрастной рейтинг 20+!), но, спустя несколько дней, книга, словно сетевой вирус, вновь появлялась в «смартах» и «палмбуках» школьниц, частенько маскируясь под работы и проекты. Самого автора Нолт почти всегда видел лежащим в шезлонге с коктейлем. Здорово! Надо, наверное, тоже стать писателем – ни тебе ни уроков, ни контрольных, только лежи и сочиняй!

Разбег – прыжок, вот и его дом. Серый камень стен, кое-где прикрытый плющом, узкие и высокие окна, замшелая черепица, цилиндры печных труб – все как в древности. Дом должен быть старым и уютным, так считает мама. Именно она настояла на таком облике дома, теперь выглядевшего так, как дом ее родителей. Нолт всецело поддержал мать, и вдвоем они без труда уговорили отца. И пусть это был только эффект старины, новодел, Нолт очень любил дом за его таинственный вид, будоражащий воображение.

Поставив ногу на выступ в сухой кладке ограды, Нолт взобрался наверх и спрыгнул на мягкий ковер лужайки. Проскользнув среди причудливо подстриженных кустов, он уже взялся за ручку задней двери, как из открытого окна гостиной услышал голоса отца и матери.

– Что-то вы сегодня очень мало посидели. Как Маргарет? – спрашивал отец, и Нолт уловил легкое неудовольствие в его тоне.

– Нормально, – отвечала мать. В ее голосе напротив, сквозила ирония. – Да и ты что-то не задержался в клубе. Выборы нового секретаря – ведь это не шутка!

– Элен! – предостерегающе произнес отец. Обычно после такого мама всегда замолкала, предоставляя отцу право решать что-либо или действовать, но в этот раз все пошло по-другому.

– Сорок девять лет как Элен. Зачем ты так рано вернулся, Алан?

– Мне просто надоела вся эта бессмысленная болтовня и я подумал…

– Пожалуйста не надо, Алан. Я знаю, зачем ты здесь.

– А если знаешь, зачем тогда спрашивать? – вспыльчивый нрав отца все больше давал о себе знать. Нолт тише мыши сошел с крыльца и на корточках подобрался к окну гостиной, стараясь не упустить ни слова.

– Да, да, я хочу поговорить с Нолтом, довольна? Я что, не могу поговорить с собственным сыном?

– Если бы это был разговор, а не вербовка, – вздохнула мать.

– Я хочу, чтобы Нолт сделал правильный выбор, – с металлом в голосе возразил отец. – Я хочу…

– Вот в этом-то вся и проблема. Ты хочешь. Может, стоит спросить, чего хочет Нолт? – тихо произнесла мама.

На секунду отец смутился, но быстро нашелся с ответом:

– В этом возрасте они мало что понимают, поэтому наша задача…

– Ему скоро четырнадцать. Кажется, Нолт в состоянии сам решать, что ему лучше, – тихий голос матери, словно мягкая ткань, принял резкие слова отца и они беззвучно канули куда-то, разом потеряв свою громогласность.

– Стать пафосным чистоплюем лучше для него? Стать как эти? – отцовские суставы хрустнули от резкого жеста.

– Наш сын хочет стать ученым. Причем тут «эти»? – мягкость маминого тона постепенно исчезала, голос стал чуть напряженнее.

– Ах да, как твой дорогой папа! – голос отца загромыхал, словно железная крыша под ударами градин. – Тебе кстати не кажется, что его как-то слишком много стало в нашей жизни?

– Много? – ледяным тоном спросила мать. – За полгода мы виделись всего два раза.

– А эти созвоны раз в неделю, что это?

– Он мой отец, Алан, – тихо ответила мама. Тихо, но от ее тона Нолта пробрала дрожь. – По-моему это нормально.

– Нормально? Нормально, что он каждый раз говорит с Нолтом, что каждый раз промывает ему мозги!? – эти слова отец буквально проревел, на что стекляшки на люстре отозвались испуганным писклявым звоном.

Нолт скрючился под окном, словно прячась от ураганного ветра. Отец был в ярости, так хорошо ему знакомой, но сейчас явно надвигалась самая настоящая буря, и он буквально чувствовал клубящуюся в гостиной злобу. Похоже, пора вмешаться, пусть уж лучше отец сорвется на него. Нолт на корточках начал подбираться назад к двери.

– Так вот оно что! – звонко произнесла мать. – Ты бесишься от того, что Нолт ладит лучше со своим дедом, чем с тобой. Ты просто терпеть не можешь моего отца, признай уж это!

– Умница, Элен, наконец-то до тебя дошло! – прошипел отец. – Да, я не выношу твоего папочку! Крутится здесь, как змей-искуситель, сбивает с толку тебя и развращает нашего сына своими сказками!

– Развращает? – насмешливо спросила мать. – Твой сын сам сделал выбор. Он поступил по-мужски. Не этого ли ты хочешь от него?

– Что? Сделал выбор? Ты хоть слышишь сама себя? Он просто купился на романтические бредни твоего папаши!

– А ты хотел, чтобы он купился на твои? Очнись Алан! Война закончилась, мы победили! Уже не нужно готовить к бою всех без исключения! Мы многое перенесли, пусть хотя бы у наших детей будет мирное небо над головой!

– Элен, остановись! – отец цедил слова сквозь зубы, значит вот-вот взорвется. – Ты ходишь по тонкому льду!

Черт, надо спешить. Нолт обогнул высокое крыльцо и, пригибаясь, поднялся по ступенькам.

– Нет уж, будь добр выслушать меня! – в голосе матери прорезалась сталь, чего Нолт никогда не замечал. – Я и так слишком долго молчала! Легион уже не тот, что прежде, Алан, и ты это знаешь не хуже меня!

– Элен!.. – в голосе отца уже не было ничего человеческого.

– Это больше не благородные рыцари на страже мира, а всего лишь цепные псы на службе у…

С грохотом и звоном столик, обычно стоявший у дивана, отлетел к окну, и через открытое окно на клумбу брызнули осколки фарфора. Нолт рванул дверь и через мгновение был в гостиной. Отец, сжав кулаки, нависал над мамой. Она же напротив, спокойно сидя на диване, смотрела на него, даже не пытаясь хоть как-то отстраниться. Отец обернулся, с нескрываемой яростью глядя на сына. Другого Нолт от него и не ждал, но, случайно встретившись взглядом с глазами мамы, он вздрогнул – столько в них было холодной и злой решимости и никакого намека на страх. В ту же секунду взгляд ее смягчился, став из бездонно-льдистого ласковым, словно летнее небо. Никто до сих пор не проронил ни слова. Краем глаза Нолт заметил у окна перевернутый столик и груду розовато-белых осколков – все, что осталось от маминого любимого кофейного сервиза. «К счастью», – промелькнула у Нолта совершенно не к месту мысль.

– Привет… – наконец выдавил он из себя.

Испепелив сына взглядом, отец быстро вышел из гостиной, с хрустом превращая в пыль осколки сервиза. Нолт открыл было рот, но мама покачала головой. «Не сейчас, потом». Нолт кивнул и присел на краешек дивана. Мать протянула руку и взъерошила ему волосы. «Все в порядке». Нолт снова кивнул, на этот раз неуверенно.

– Альф! – рявкнул отец из столовой. – Кофе!

– Кофе нет, – откликнулся по внутренней связи Альф. – Желаете чай?

Отец в ответ прорычал что-то совершенно нечленораздельное, но домашний бот слишком хорошо знал своих хозяев. Через несколько секунд он появился в дверном проеме с подносом в руке.

– Нам тоже чаю, Альф. Подай в гостиную, – сказала мать.

Бот коротко мигнул бортовыми огоньками, вернулся на кухню, а затем мягко вкатился в гостиную. Замерев на пару секунд, Альф бесстрастно изучил беспорядок в комнате, потом, подъехав к окну, протянул длинную суставчатую руку, поднял столик, поставил у дивана и опустил на него поднос. Посмотрев на пакетики в чашках, мать только вздохнула.

– Мистер Робертс будет очень недоволен, – негромко сказала она. – Ты же знаешь, как он не любит сублимированные продукты. Неужели не было листового?

– Уже внес в список покупок, мэм, – невозмутимости Альфа можно было только позавидовать.

– Хорошо, – кивнула мать. – Еще здесь не помешает прибраться.

– Разумеется, мэм, – Альф переставил чашки на столик и с подносом под мышкой выехал из гостиной. Из-под дивана вынырнули три белых, сплюснутых и круглых бота, закружились в жужжащем танце. Собрав все осколки, уборщики, промелькнув белым троеточием, вновь спрятались под диван.

– Чай подан, сэр, – с ноткой торжественности прозвучал голос Альфа по внутренней связи. Через пару минут послышались шаги отца. Недоуменно замерли у дверей столовой, скрипнула полуприкрытая дверь, и он вошел в гостиную. Ни на кого не глядя, прошел к дивану и сел на дальний край. Брезгливо рассмотрев пакетик, отец, тем не менее, взял его, оборвал бирку и, высвободив конец нити, потянул за нее и бросил пакетик обратно в чашку. Воздух над ней с шипением завихрился, задрожал, отдавая свою влагу и наполняя чашку дымящимся, ароматным чаем. Мать и Нолт тоже сделали себе по чашечке. Все по-прежнему хранили молчание. Мама выглядела притихшей и виноватой, словно жалела о сказанном сгоряча. Молчал и отец, пристально изучая свою чашку.

Солнце, клонясь к западу, заглянуло в окна. На фоне яркого света силуэт отца показался Нолту высеченным из камня, печальным и в то же время гордым, как памятник героям войны, как Орел Легиона, как сам Легион, рожденный бороться и преодолевать, но понятия не имеющий, что делать после, когда враг наконец повержен и окончен бой.

*                  *                  *

Нолт качнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Похоже, действие боевого коктейля уже ослабевало, и в голову лезли посторонние мысли. Он взглянул на табло над экранами. Уже сорок минут десантники находились внутри объекта. В полукилометре над морем шел воздушный бой. Внешние средства обороны были почти все уничтожены. Машин у противника осталось мало, да и не могли соперничать на равных старые штурмовики с новыми истребителями, как не могли соперничать пилоты Вестгорнов с Орлами Легиона. Все силы противника были брошены на оборону объекта, и только редкие выстрелы долетали до десантной группы, неизменно отражаемые защитным полем.

Еще раз взглянув на часы, Нолт приказал своему звену начать прогрев двигателей. Буквально в ту же секунду динамики взорвались сигналом тревоги. Нолт бросил взгляд на экраны и увидел какое-то движение на верхней площадке – высеченном в скале маленьком прямоугольнике прямо над посадочной площадкой. Наверху ворочалась тяжелая гусеничная бронемашина. Нолт подумал, что даже если она достанет их своими орудиями, то все равно не сможет пробить защиту. В этот момент машина рванулась вперед и, проломив ограждение, рухнула вниз. В воздухе она будто бы разломилась, и на силовой купол приземлился боевой робот – увеличенный и усиленный вариант силовой брони с возможностью трансформирования – гротескные подобия рук и ног, похожая на птичью голову кабина пилота. Цепляясь за силовой купол, робот медленно сползал по его покатой поверхности. Излучатели с трудом удерживали нужную плотность поля, при этом пожирая энергии впятеро больше, чем обычно. В таком режиме долго они не протянут, и Нолт понадеялся, что робот соскользнет быстрее, чем излучатели выйдут из строя. Повинуясь приказам Дуга, группа прикрытия торопливо занимала позиции, готовясь в любую минуту открыть огонь, из десантных ботов выкатывались дополнительные автоматические турели. Робот уже был на самом краю, но тут из его лап выстрелили «когти» и глубоко вонзились в купол, в свою очередь окутавшись полем. По куполу побежала лиловатая рябь, энергопотребление подскочило еще на пять пунктов. Нолт с тревогой следил, как в куполе, вокруг лап робота, появляются бреши, а сам он буквально вдавливается в поле. Десантники взяли робота на прицел, турели подняли тонкие трубки стволов. Секунда, другая – и разорвав поле купола на лиловатые клочья, робот с лязгом приземлился на четвереньки на посадочную площадку. Тут же на него обрушился шквал огня. Робота окутывало односторонне-проницаемое поле, хотя Нолт бы назвал его всестороннее проницаемым – слабое, оно почти не защищало от выстрелов. Ведь чтобы двигать такую махину требовалась уйма энергии, так что защитный экран был лишь формальностью. Оттолкнувшись руками, робот сделал безукоризненное сальто через голову и приземлился на ноги, выбив из площадки фонтаны каменной крошки. Из толстых, словно накачанных рук, выдвинулась пара лучеметов, и робот ответил огнем на огонь. Дуг махнул рукой и отряд перегруппировался, укрывшись за щитами поля, ни на секунду не прекращая стрелять. Слепящими ядрами ударяли шары плазмы, копьями вонзались в обшивку лазеры, но робот продолжал уверенно наступать. Нолт, кусая губы в бессильной злобе, наблюдал за боем. Черт, скверно, что на десантном боте нет никакого оружия. Хоть как-нибудь помочь бы ребятам…