Храни меня на вираже

«Значит, придут не скоро, – досадовала она. – Да здравствует закон подлости!»

Время шло, девушка понимала, что может опоздать, и нервничала. Чтобы отвлечься, она принялась рассматривать окрестные дома, афиши, скверик неподалёку, фонтан. Внимание Серафимы привлёк шум возле фонтана. Слышались детские голоса и смех, и тут же – жалобные крики и чей-то плач. Оценив расстояние от остановки до фонтана (если что, добежать успею), девушка подошла поближе. Фонтан был до краёв заполнен водой, в нём нарядным разноцветным ковром плавали листья.

Но внимание приковывало не это. На самом краю бортика фонтана на коленках стояла маленькая девочка лет шести. Наклонившись к самой воде, она тянула руку к крохотному существу в фонтане, призывая его плыть к ней. Присмотревшись, Серафима увидела маленького серого котёнка, который изо всех сил грёб лапами к спасительному бортику и протянутой руке.

«Давай, давай, ещё немножко осталось…» – ободряла котёнка девочка, хотя расстояние было весьма приличным. Может, котёнок бы и доплыл, но ему не дали: двое мальчишек лет одиннадцати кидали камни в воду, стараясь попасть в беднягу или рядом с ним. Девочка плакала и кричала: «Нет! Не надо, он же утонет! Помогите!» Видимо, некоторые камни долетали и, падая, вызывали всплеск: котёнок был мокрый, ужас стоял в его глазах. Скорее всего, он уже на раз уходил под воду от этих волн, но всплывал и боролся дальше.

– Я сейчас кому-то уши оборву! – закричала Серафима. – Маленькие садисты!

– Ничего ты нам не сделаешь! – последовал ответ, сдобренный смехом и отборным матом.

Тот, что повыше, ухмыльнулся, с вызовом прицелился и бросил камень. На этот раз малышу не повезло: камень угодил в спину, и котёнок резко ушёл под воду и больше не появился на поверхности. Выждав секунд десять, Серафима бросилась в фонтан.

Брюки намокли, вода доходила почти до ягодиц и была холодной. Куртку она сбросила на бегу, закатывать рукава водолазки не стала: на счету была каждая секунда. Нащупав маленькое тельце на дне, девушка вытащила его и побледнела: котёнок не дышал… Стараясь не сломать рёбра, Серафима несколько раз сдавила грудную клетку и живот котёнка. «Ну же, давай, дыши!» Часть воды вышла, но малыш не подавал признаков жизни. «Реанимация… Иначе не спасти!»

Двое пацанов не ожидали от тётки такой прыти и несколько обалдели. Они, развалившись, сидели на бортике и смотрели, как Серафима ищет котёнка, а потом, сжимая его в руках, торопясь, выбегает из фонтана. Поравнявшись с малолетними негодяями, девушка неожиданно сдёрнула за ноги в воду сначала одного, следом второго. Всё произошло молниеносно: оба рухнули плашмя в мутный бассейн фонтана, с головой погрузились в воду и тут же как ошпаренные вскочили на ноги. Ошалело-испуганно смотрели они на незнакомку.

– Вы чего?! – заорал тот, что помельче, старшенький же пытался откашляться, наверное хлебнул при падении.

– Как водичка? Бодрит? Проделом вам, свинёныши!

Вот и девчушка. Благодарно сияют глаза. Ещё всхлипывая, что-то лепечет, очевидно спасибо. Она пока не поняла, что чуда может и не случиться.

– Это твой котёнок?

– Да, только это кошечка, – тихо уточнила маленькая хозяйка.

– Тебя как звать?

– Юля.

– Подержи-ка, Юля.

Передав плачущей девочке котёнка, Серафима быстро натянула куртку, затем, забрав малыша, прижала его к груди.

– Нужен врач срочно, понимаешь?

Девочка энергично махала в сторону соседнего дома.

– За тем домом есть больница для животных. Мы с мамой туда собаку водили и…

Не дослушав историю Юлькиной собаки, Новицкая уже бежала по улице так, что от неё шарахались прохожие. «Только, пожалуйста, не умирай!»

* * *

Влетев в клинику, Серафима выдохнула:

– Реанимацию! Срочно!

Девушка на ресепшене без лишних вопросов подхватила ещё тёплый серый комочек и исчезла за стеклянной дверью. Только теперь Новицкая упала на стул и попыталась отдышаться. Это потом она оценила: никто из персонала не лез с расспросами, с неё не требовали документов для оформления договора, её просто оставили в покое. Сердце ещё долго билось о рёбра, а дыхание сбивалось, потом успокоилось.

Спустя десять минут в холл вышел врач, молодой мужчина лет тридцати:

– С маленькой серой кошечкой кто пришёл?

Серафима поднялась, хотела сказать «я», но слова застряли в горле.

– Жива ваша мелкая, под капельницей лежит, отдыхает. Натерпелась малышка – с того света вытащили.

– Спасибо! – наконец прорезались слова у девушки.

После недавнего напряжения внутри всё расслабилось, хотелось прыгать от счастья, радость хлынула горячим потоком, сияющая улыбка заиграла на губах, сделав лицо похожим на лицо ребёнка.

В это время дверь клиники распахнулась, сразу стало шумно, на пороге возникла компания из четырёх человек. Грузный лысеющий мужчина тащил за руку паренька, за другую – маленькую девочку. Девочка упиралась и вырывалась, мальчик вёл себя покорно. За мужчиной, не вмешиваясь, чуть отстав, семенила дородная женщина, судя по всему супруга.

– Ну и где эта «тётя»? – рявкнул он на девчонку.

Серафима узнала Юльку и одного из пацанов, что издевались над котёнком. Конфликт разгорался, запахло скандалом.

Девушка подошла к Юле и, глядя в глаза «папаше», с угрозой процедила сквозь зубы:

– А ну, отпустил ребёнка!

От неожиданности он выпустил руку малышки, та бросилась к Серафиме и вцепилась в неё.

– Это ты толкнула моего сына в воду? – начал наседать возмущённый «родитель».

Где-то хлопнула дверь, и в холле появился мужчина лет сорока, в очках, с бейджем на белом халате.

– Заведующий клиникой, – представился он. – Что здесь за шум?

Гнев папаши, настроенного на откровенную ругань, видимо, несколько поостыл от этого спокойного и одновременно властного тона – он молча уставился на завклиникой.

Не дождавшись ответа, заведующий обвёл всех присутствующих взглядом и продолжил:

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Врач, разговаривавший с Серафимой, видимо дежурный, подошёл к нему и, наклонившись к уху, шёпотом сказал несколько фраз. То, что он говорил о них, Новицкая поняла по кивку головой в её сторону.

– Почему животное оказалось в воде? – громко спросил заведующий.

– Вот его дружок, – храбро сказала Юлька, показывая на мальчишку, – забрал у меня Мусю и кинул её в бассейн. Потом вдвоём они стали бросать в неё камнями, один камень попал в Мусю, и она утонула. А эта тётя прыгнула в бассейн и её спасла.

Папаша свирепо посмотрел на сына, и тот сжался от страха, понимая, что дело приняло совсем другой оборот и что влетит ему по-крупному.

– Так всё было? Отвечай! – гаркнул он, дёрнув ребёнка за руку, которую всё еще сжимал.

Серафима вздрогнула, ей даже на мгновение стало жаль пацана: «Ну и жизнь у ребёнка! Понятно теперь, откуда садистские наклонности…»

– Я… я… не думал, что так получится… я не хотел… – заикаясь, бормотал сквозь слёзы «сынуля».

– Как ты оказался в воде? – продолжал допрос папаша.

На помощь пацану пришла Серафима.

– Когда понял, что натворили, помогать бросился, а там скользко, вот и упал в воду, – соврала девушка.

Она не боялась, что, скажи она правду, гнев неадекватного родителя обрушится на неё. Она поняла, что только так, возможно, сохранит остатки психики у ребёнка, потому как урок он уже вполне усвоил… Малышка Юлька не выдала: чуткое детское сердечко оказалось не по годам мудрым. Мальчишка поднял на Серафиму глаза, в которых были просьба о прощении и благодарность. Новицкая в ответ прикрыла и открыла глаза, что означало «принято».

Глава семейства развернулся и, не попрощавшись, пошёл к выходу, на ходу бросив: «Домой пошли!» Супруга тут же поспешила за ним, мальчик – тоже. Лишь у двери ребёнок обернулся, кивнул, опустил глаза и выбежал за родителями.

– М-да… – протянул врач в очках. – Люди…

Потом он заинтересованно посмотрел на Серафиму, на её мокрые брюки, на лужу с кроссовок (она так и не успела надеть бахилы), на мокрую водолазку.

– Переодеться не желаете?

Серафима очень даже желала, но тут вмешалась проклятая стеснительность, и она помотала головой.

– Вы куда-то торопитесь? – осведомился заведующий.

– Уже нет, – со вздохом ответила девушка.

– Понимаю, – с улыбкой предположил врач. – Свидание сорвалось?

Улыбка у него была доброй, а лицо располагающим. Серафима в ответ тоже улыбнулась и призналась:

– Собеседование. На работу хотела устроиться…

– И кем же, если не секрет?

– А кем возьмут… Не в моём случае выпендриваться, – грустно добавила она. – Теперь-то всё, даже пытаться не стоит, в «Авроре» мне сразу дали понять, что неорганизованные сотрудники их не интересуют.

– Это в какой «Авроре»? В ветклинике, что ли?

– Ну да. Им ассистент требовался.

– А что, у вас и образование имеется?

Серафима полезла в карман куртки и протянула студенческий билет.

– Новицкая Серафима Георгиевна, первый курс очного отделения факультета ветеринарии, – прочитал вслух заведующий.

Затем вернул документ девушке, прищурив за очками глаза, ещё раз внимательно оглядел Серафиму и выдал:

– У нас работать будете? Или только на «Аврору» нацелились?

Новицкая от удивления распахнула глаза:

– У вас?

– Ну да, наша-то клиника покруче будет. Только мы без понтов, хоть и первые в рейтинге. Понты нужны тому, у кого клиентов мало. А у нас работы и без того – море! Зашиваемся… И сотрудники нам требуются грамотные!

– А как же собеседование? – робко спросила Сима.

– А собеседование вы уже прошли. Там… в фонтане…

* * *

Так неожиданно уже со следующего дня начались трудовые будни ассистента С. Г. Новицкой.

То, что клиника Ярыгина Аркадия Ильича «Яранг» пользовалась популярностью, Серафима почувствовала на своей шкурке очень быстро: посетителей было много, да и стационар был переполнен. Но она не жаловалась, ей здесь нравилось.

Коллектив был небольшой и душевный: случайные люди не задерживались, а костяк не менялся годами. Иногда, когда врач уходил из клиники по причине стажировки за границей или переезда в другой город, шеф собирал всех врачей и просил:

– Братцы, терпим месяц! Один месяц, и у нас будет потрясающий хирург из Питера! Он просил месяц уладить все дела, защита диссертации и всё такое…

Ярыгин подбирал специалистов под стать себе. Сам он по молодости закончил университет ветеринарии и фармацевтики в Брно и долгое время был завкафедрой хирургии в Киеве. Работать в клинике Аркадия Ильича было сродни повышению квалификации. Молодые врачи могли без страха браться за самые сложные случаи, ибо знали: совет, помощь придут вовремя – поддержка была колоссальная.

Серафима быстро влилась в семью, стала своей. Девушка обладала удивительным свойством незаметно быть полезной всем и быстро училась. Странным образом питомцы, за которыми присматривала она, меньше стрессовали и выздоравливали быстрее. Рядом с ней даже самые буйные переставали биться, успокаивались. Заметили эту её особенность не сразу, конечно, – помог случай…

* * *

Как-то в клинику обратился двадцатипятилетний парень с ротвейлером. Собаку он забрал у своего работодателя, на чьей даче выкладывал плитку. Тот хотел пристрелить агрессивного пса, покусавшего детей во время детского праздника на дне рождения своей дочери. Покусал не сильно, но скандал был грандиозный. Хозяин уже расчехлил винтовку и стал настраивать прицел. Когда парень-плиточник увидел это, со всех ног рванул к будке и заслонил собою пса. Закончилось дело тем, что хозяин не стал брать грех на душу, отдал ротвейлера бригадиру, не взяв с него ни копейки. Родным же объявил, что отвёз и усыпил собаку.

И вот теперь новый хозяин привёз собаку на обследование в клинику: его тревожили внезапные и безосновательные приступы агрессии у пса. Для начала пациенту назначили УЗИ. Четверо взрослых мужиков пытались положить эту взрослую зверюгу на смотровой стол, чтобы провести обследование. Он покусал троих, включая Аркадия Ильича, не тронув лишь хозяина. Серафима застала их в коридоре злыми, обрабатывающими места укусов. За дверью лаял и разносил кабинет породистый агрессор. Хозяин тоже не спешил заходить внутрь.

– Ну и что делать будем? – приуныли мужики.

– Может, подманить косточкой и снотворное вколоть?

– Пробовали, не помогает. Умный, зараза, сразу на того, кто с уколом, кидается, – с усмешкой возразил шеф.

– Вот засада!

Новицкая подошла к двери кабинета, прислушалась: пёс вёл себя смирно. Тогда она несмело попросила:

– А можно мне попробовать?

– Серафима! Ты-то хоть под ногами не путайся! – вспылил Ярыгин. – Видишь, проблема у нас. Серьёзная…

Девушка постучала ногтем по двери – внутри по-прежнему было тихо. Вдруг она решительно открыла дверь, быстро вошла и заперлась на ключ. Чего-чего, а такого фортеля мужчины явно не ожидали: оказаться один на один с разъярённым животным было сродни самоубийству! Они не знали, как реагировать, и находились в лёгком ступоре…

Пёс увидел Серафиму и зарычал. Мужчины, услышав это, стали дёргать ручку двери, решив, что её заклинило. Новицкая же как ни в чём не бывало стала подбирать разбросанные инструменты, упавшую полочку, осколки разбившейся статуэтки, не обращая внимания на рычащую собаку.

– Ну ты, «серьёзная проблема»! Чем тебе гипсовый Рэкс помешал? Стоял на полочке, никого не трогал. Хозяйничает тут как у себя дома! – выговаривала она между делом собаке.

Пёс ходил за девушкой по пятам, рычал, но не трогал. Потом, по всей видимости, рычать ему надоело, он приблизился и ткнулся мордой в ногу.

– Ага, извиняться пришёл? Стыдно стало?

Серафима села на корточки и похлопала собаку по спине. Ротвейлер замер – и вдруг лёг и подставил бок девушке.

– Ого! Ты хочешь, чтобы я тебе бочок погладила?! Ну, давай поглажу…

И она принялась ласково почёсывать бок собаке. Резко распахнулась дверь: мужчины таки нашли запасной ключ и ринулись спасать «глупую бабу». Пёс никак не отреагировал на их вторжение, даже не пошевелился.

– Ты его что, снотворным обколола?

– Да нет, общаемся, отношения налаживаем, – расплылась в улыбке девушка. – А что вы вчетвером в кабинете делали?

– Удержать пытались на столе, ему УЗИ надо сделать, – признался уязвлённый Валерий. – Даже пришлось Аркадия Ильича припахать.

– Пса что-то беспокоит… Я как будто боль ощущаю. Может, камни в почках?.. – словно разговаривая сама с собой, задумчиво произнесла Серафима.

– Вот и у меня такая версия, – подхватил шеф.

– Ну-ка, давай на стол! – скомандовала она собаке, вставая с корточек.

Ротвейлер махом запрыгнул на стол и улёгся сам. Врачи и хозяин многозначительно переглянулись. Завклиникой пожал руки коллегам.

– Иван Сергеевич, Валерий Борисович, спасибо, я вас более не задерживаю. А вас, Штирлиц, – обратился он к Новицкой, – я попрошу остаться… Ну правда, Сим, подержи собаку, а? И ему, и мне спокойнее.

Этот случай прочно вошёл в историю клиники. Это потом он оброс подробностями, его рассказывали со смехом как байку, приукрашивали. Но в чудесном таланте ассистентки Серафимы Новицкой уже никто из персонала не сомневался. И часто можно было слышать:

– Сима в клинике?

– Да вроде здесь была. Позвать?

– Да, позовите, тут кошку неадекватную принесли – осмотреть себя не даёт. Боюсь, дело сердечным приступом закончится…

* * *

Серафима улыбнулась: всё у неё в жизни хорошо, даже отлично! Она подняла голову и посмотрела в сумеречное небо. Почему так спокойно и уютно на душе, когда она смотрит в него?..

Нужно было возвращаться в клинику и принимать ночное дежурство, и девушка вышла из парка.

– Там к тебе посетитель, – с порога предупредила Вика, уже собираясь домой.

– Экстренный случай?

Что-что, а на рабочий режим Новицкая переходила в секунды.

– Да нет, сказал, что по личному вопросу.

Серафима переоделась в медицинский костюм, взяла ключ от своего кабинета. На банкетке перед дверью, прислонившись к стене, спал Тарас, скрестив руки на груди, откинув голову. Девушка тихо подошла, присела на банкетку напротив и стала с любопытством разглядывать парня. Густые брови, волевой подбородок, резкие скулы. Такие лица очень нравятся женщинам. Выбрит, с причёской полный порядок, с фигурой тоже: широкоплечий, мускулистый – видно, что любит себя. Но что-то выбивалось из общего брутального образа. Ну конечно – улыбка! Детская улыбка, открытая и обезоруживающая.

Серафима засмотрелась. Что она знает о нём? Наглый и самодовольный карьерист? Тогда зачем таскается сюда? Сбитого пса оставил на снегу – чёрствость однозначно! Но почему тогда бросился за ней, незнакомой девушкой, на трассу?.. Она вдруг вспомнила его сильные руки, как нёс её на плече. И глаза! Зелёные, пронзительные, искажённые гневом глаза, когда орал на неё… Новицкая улыбнулась. Щемящая нотка нежности проснулась и робко отозвалась в груди. «Сумасбродок!»

Жалко будить, но надо. Через полчаса начнётся её смена, и им не удастся поговорить. А девушке было интересно: с чем всё-таки он пришёл?

Она тихо тронула его за руку:

– Тарас! Тара-а-ас!

Парень дёрнулся, на несколько секунд завис, очевидно соображая, где он. Посмотрел на Серафиму, узнал.

– Я, похоже, задремал тут у вас… – ничуть не смутившись, признался он.

– Есть такое, – с усмешкой подтвердила Новицкая, глядя в лицо неожиданного гостя.

Сейчас его глаза не были колючими, скорее изучающе-внимательными.

– С чем на этот раз пожаловали?

– Ну, если скажу, что мимо проезжал, всё равно ведь не поверишь.

– Не поверю, – подтвердила девушка.

С прошлой их встречи Остапенко действительно несколько раз вспоминал о ней. Он не думал о Серафиме как о женщине. Нет, само собой, все составляющие женской прелести были при ней: и высокая грудь, туго обтянутая медицинским халатом, и ладная фигурка, и красивые ноги, и особенно бархатные выразительные глаза. Как нормальный мужик, всё это он разглядел сразу. Эта девушка вызывала уважение, но не заводила его: слишком серьёзная, слишком правильная. И держалась на равных, ни флирта, ни кокетства – Тарас даже робел перед ней. Опять же ситуация с собакой… Если бы они познакомились при других обстоятельствах, всё могло быть иначе. А здесь – укол совести при каждом воспоминании!

Три дня назад Тарасу вернули долг. Он уже смирился с потерей этой суммы, а тут на тебе – приятная неожиданность! И Остапенко решил отдать деньги ветеринарше и больше не возвращаться к этой теме. Он открыл барсетку, достал пачку купюр.

– Здесь деньги на лечение собаки, возьми!

Серафима не ожидала, растерялась и не спешила забирать.

– Ну и что, обратно отвозить? Мужики чё, зря собирали? – разочарованно, с ноткой обиды произнёс гость.

Тарас почему-то постеснялся признаться, что деньги от него.

– Возьму конечно! Ты не представляешь, как они нужны. Спасибо! – забирая деньги, прошептала девушка, не веря в удачу.

Всю неделю она ломала голову, у кого бы занять денег на дорогостоящий препарат для Волчка, да и за стационар пора было вносить оплату. Так что помощь подоспела вовремя.

– У меня чай вкусный есть. Будешь? – предложила она, открывая ключом дверь своего кабинета.

Гость согласился. За чаем на обоих навалилось чувство неловкости. Общих тем не было, и они пили чай молча, изредка кидая друг на друга пристальные взгляды.

– Как собака?

– Лечимся… Кстати, можно пойти проведать.

Волчок их встретил радостным лаем.

– Тише, тише, вот разошёлся! – усмиряла его Сима.

Потом обратилась к Тарасу:

– Помоги, пожалуйста! Нужно подстилку с Волчком осторожно вытянуть из клетки – лапки ему буду мять.

Потом Остапенко с интересом наблюдал, как Сима массирует псу задние лапы, спину, живот.

– И так каждый день?

– Несколько раз в день.

– Ого! А зачем так часто? – удивился парень.

– Чтобы мышцы не атрофировались, пока спинной мозг восстанавливается.

– И как долго ты будешь делать Волчку массаж?

– Сколько потребуется, – пожала плечами девушка.

– А ты упёртая! – с уважением произнёс Тарас.

– Не без того, – отшутилась Серафима и украдкой посмотрела на парня.

Прежней холодности к нему как не бывало. Он ещё не стал для Симы другом, но Новицкой было приятно находиться рядом с ним. Девушка не могла объяснить зарождающуюся теплоту в глубине сердца и истолковывала её как благодарность за участие. После они обошли все клетки – у каждого обитателя была своя история, и, если Тарас просил, Серафима рассказывала её. Расстались и вовсе как старые знакомые: девушка проводила Остапенко до самой двери и тепло улыбнулась на прощание. А её уже звали – дежурство наступило, и мохнатым пациентам требовалась помощь.

Тарас подошёл к машине и закурил. Странное чувство испытывал он после визита в «Яранг». С одной стороны, на душе полегчало: дело сделано и нет необходимости ещё раз возвращаться сюда. А с другой стороны, облегчение носило привкус досады: он вдруг понял, что ему было приятно общество кареглазой докторши… Он усмехнулся своим мыслям, сел в машину и уехал.

* * *

Прошло два месяца. На ночь Сима вытаскивала Волчка из клетки, садилась рядом на свёрнутый плед и гладила любимца. Вот и сейчас её рука медленно скользила по холке, по спине, от ушей до колечка хвоста. Вдруг Волчок неожиданно звонко гавкнул, когда её ладонь поравнялась с местом травмы.

– Ты чего? – встревожилась она.

Потом лай повторился снова и снова, и всё на том же месте, словно пёс хотел что-то сказать своей хозяйке.

– Ты что-то чувствуешь? Тебе больно?

Девушка приблизилась к морде Волчка, и тот лизнул её щёку.

– Что же ты мне пытаешься сказать? – задумчиво спросила она.

Когда Серафима положила руку на хвост, пёс зарычал. Перенесла руку к холке – пёс снова зарычал. Вернула ладонь на место травмы – Волчок залаял и вновь лизнул её лицо.

– Кажется, я тебя поняла, умник, буду держать здесь.

От неудобной позы занемела нога, девушка стала растирать её, как вдруг почувствовала, как из центра ладони идёт тепло, да и сама ладонь покраснела в середине.

– Интересно, – пробормотала Новицкая, с удивлением рассматривая руки. – Очень интересно… Ну-ка, а так?

Решившись на эксперимент, закрыла рукой правый глаз – и снова пошло тепло и покалывание, но не такое, как в затёкшей ноге, а приятное. Отняла руку – то ли ей показалось, то ли глаз стал лучше видеть, причём гораздо лучше.

– М-да… дела! – изумилась экспериментаторша.

С того дня следующие четыре месяца Серафима ежедневно клала ладонь на спину Волчка и «лечила» его, свободной рукой набирая текст диссертации. Однажды в один из таких «сеансов» Сима смотрела на экран ноутбука, проверяя написанное, как вдруг хвост чуть поднялся, шлёпнув по экрану.

– Ну-ну, дружок, хорош хулиганить! Видишь, я работаю…

А сама уже с ликованием смотрела на собаку, не смея поверить: хвост! Хвост Волчка ожил! А это значит, восстановились нервные связи в спинном мозге. Ещё через день Волчок начал слабо шевелить задними лапами.

У Серафимы словно открылось второе дыхание: она водила собаку в специальный бассейн, на физиопроцедуры, стимулировала током, делала массаж, выгуливала по пятнадцать – двадцать минут три раза в день на специальной поддержке, снимающей излишнюю нагрузку, чтобы собака могла тихонечко перебирать задними лапами.

Волчок быстро пошёл на поправку, в стационаре он больше не нуждался. Нужно было решать проблему, где собака будет жить. Вопрос о пристрое Волчка в «добрые руки» отпадал сразу: это была её собака, и точка!

В один из рабочих дней Аркадий Ильич застал Серафиму грустной и задумчивой. Такой редко её видели в клинике, и поэтому он тут же поинтересовался:

– Что случилось? Почему наше солнышко выключили?

– Да вот думаю, где Волчок будет жить, – призналась она.

– Ты в общаге живёшь?

– В общаге.

– Понятно.

Шеф зашёл к себе в кабинет и позвонил ректору.

– Самойлов, приветствую, это Ярыгин. А, узнал? Тем лучше. Слу-у-ушай, Григорий Андреевич, дело у меня к тебе научной важности. Аспирантка одна твоя у меня работает, живёт в общаге. Ей для научной статьи нужно, чтоб собака, которую она курирует, была постоянно с ней рядом, так сказать, круглосуточно. Ну ты понял, да? Организуешь? Разумеется, если соседка по комнате будет не против. А с меня экскурсия по моей клинике – человек тридцать с пятого курса приму, ты ж меня знаешь. Считай, договорились.

* * *

Всемогущество утомляет. Эйфория длится недолго, быстро проходит, а после наваливается апатия и тоска, длящаяся веками! Яростное противоборство с дежурным ангелом привнесло заметное оживление в существование демона и очень даже развлекло его. И когда Серафима растворилась в мире людей, он словно что-то потерял…

Скука обрушилась на него со страшной силой. Цель была достигнута – ангел пал, но это был достойнейший соперник! Демон жалел, что всё закончилось слишком быстро… Несколько душ, уже после, стали лёгким трофеем. Это было слишком просто и неинтересно. Ему требовался сильный противник, а такого не было. И, кляня всё на свете, демон отправился за Ней: увидеть ещё раз, ощутить своё превосходство.