Степной адмирал

Анатолий Козлов

Степной адмирал

© Козлов А. Ю., 2017

© OOO «Страта», 2017

* * *

На Юго-Западном фронте

В начале 1916 года войска под командованием генерала Юденича осуществили прорыв на Закавказском фронте и к середине февраля вошли в турецкий город Эрзерум, захватив до десяти тысяч военнопленных.

Лето 1916 года: в самом разгаре широкомасштабное наступление русских армий, вошедшее в историю под названием Брусиловский прорыв. В начале июня, после мощнейшей артподготовки из двух тысяч орудий на фронте в триста километров – от Припяти до Буковины – началось грандиозное наступление. Армии под командованием генерала Брусилова прорвали Австрийский фронт.

В этой победе важно то, что русская сторона не обладала значительным превосходством (по законам военной науки для наступления необходимо превосходство в три-четыре раза). У Брусилова было сорок пехотных и пятнадцать кавалерийских дивизий – всего 132 тысячи человек против тридцати восьми с половиной пехотных и одиннадцати кавалерийских дивизий австрийцев. Русская армия имела 1770 лёгких и 168 тяжёлых орудий против 1301 лёгких и 545 средних и тяжёлых австрийских орудий.

Основной ударной силой наступающих войск была 8-я армия Каледина. Её пятнадцать дивизий противостояли тринадцати австрийским. Но уже запас снарядов у русской артиллерии был впечатляющим: до двух тысяч на орудие. Предполагалось использовать сто снарядов в день. Но главное – это новое качество руководства. Метод Брусилова состоял в следующих принципах: первый – неожиданность, приготовления к удару тщательно скрывались. Второй – несколько наступающих колонн в разных местах и действующих одновременно – противник не мог знать, какой удар является главным. Третий – постоянная боевая готовность резервов, они находились «под рукой», но скрытые от разведки противника. Четвёртый – безукоризненная связь между наступающими частями (именно плохая связь стала одной из главных причин разгрома армии Самсонова в 1914 году).

К 16 сентября русские заняли Буковину и Восточную Галицию. В ходе наступления была разгромлена Австро-Венгрия, нанесено тяжёлое поражение германским войскам. Об этом свидетельствуют те факты, что в конце наступления на пути армий Брусилова уже не было австро-венгерских частей, а стояли немецкие и даже турецкие войска. Австро-Венгрия и Германия потеряли более полутора миллионов солдат. Пятьсот тысяч солдат Австро-Венгерской армии взяты в плен. Лагеря пленных венгров заполнили всю Россию, от Волги до Восточной Сибири. Линия фронта после Брусиловского прорыва проходила в районе Львова и Галича.

Измотанная войной Германия оставалась практически в одиночестве. К тому времени её материальное положение становилось критическим. На улицах городов стояли очереди, чтобы получить миску похлёбки из пищевого мусора. Даже эрзац-продукты выдавались по карточкам. А в это же время в Российской империи не было введено военное положение, произошло лишь повышение цен на продукты – в первую очередь в Москве и Петербурге.

Капитан первого ранга

Летом 1916 года был назначен новый командующий Черноморским флотом – молодой, но опытный вице-адмирал Колчак. К тому времени он уже стал известным учёным, побывавшим в экспедиции с бароном Толлем на шхуне «Заря», пережил суровую зимовку, за что получил титул Колчак-полярный.

Александр Васильевич был героем-минёром Русско-японской войны и даже побывал в японском плену вместе со своим другом и сослуживцем Тимирёвым. Отличился Колчак и в 1915 году, не дав немцам захватить Ригу.

После того как Николай II возглавил русскую армию, и русские перестали отступать (что подтверждают военные карты 1915–1916 годов), продвижения немцев на фронте не состоялось и им под занавес 1915 года нужна была очередная победа. Германия жаждала вернуть инициативу и получить возможность диктовать условия для заключения выгодного мира. Немецкое командование решило провести операцию по захвату Риги при поддержке кораблей. Здесь оборонялась 12-я армия Радко-Дмитриева.

На тот момент весьма хилый российский Балтийский флот, недостаточно восстановленный после 1905 года, никак не мог противостоять флоту Германии. Однако ещё слета 1914 года русские ввели в Рижский залив устаревший линкор «Слава»[1] и, под прикрытием его и ещё нескольких кораблей, загородили минами проходы для противника.

В сентябре командование минной дивизией Балтфлота принял капитан первого ранга Колчак. Ещё летом 1915 года по инициативе Колчака в Рижский залив для прикрытия минных постановок у берегов вновь вернули линейный корабль «Слава», который с апреля 1915 года готовился к отражению возможной атаки немецкого флота в Або-Оландском районе вместе с линкором «Цесаревич» и крейсерами-близнецами «Аврора» и «Диана».

«Слава», которой командовал капитан первого ранга Вяземский, отважно вступала в бой с немецкими кораблями, превосходящими её по дальнобойности артиллерии. Для этого на ней затапливалось несколько отсеков, корабль получал крен на один борт, и угол подъёма орудий увеличивался на 3 градуса, что усиливало до 8 кабельтовых[2] и дальность стрельбы. Получив сведения об активизации противника, Колчак и Радко-Дмитриев своевременно выработали совместный план по отражению удара.

Чтобы избежать мин, немцы провели по мелководью лёгкие суда и высадили крупный десант на южном побережье залива. Одновременно они развернули наступление с юга, от Митавы. Атаками десанта и с суши сломили оборону правого фланга 12-й армии, соединились и стали продвигаться вдоль моря, захватив Кеммерн. Создалась прямая угроза захвата Риги и овладения немцами весьма важного стратегического плацдарма.

Но тут со своими силами к южному берегу залива подошли Колчак и Вяземский. Значительную роль сыграл провал рижской экспедиции немцев 1914 года, когда они потеряли на русских минах несколько эсминцев и крейсеров – теперь крупные корабли остерегались приближаться. Поэтому с моря сухопутные войска прикрывались лишь тральщиками, сторожевиками и другими мелкими кораблями, которые флотилия под командованием Колчака быстро разогнала.

Во время очередной поддержки корабельной артиллерией фланга Северного фронта шрапнельным снарядом был убит командир линкора «Слава», капитан первого ранга Вяземский. Отвечавшей на корабельный огонь неприятельской батарее удалось попасть тремя снарядами в «Славу», и один угодил в прорезь боевой рубки, где были убиты капитан, несколько офицеров и матросов. Русские корабли высадили десант в тылу вражеской группировки, нанося удар навстречу контратакующим частям Радко-Дмитриева. Немцы понесли большие потери, были выбиты из Кеммерна и отброшены от Риги. Операция по её взятию сорвалась.

Вечером флот оставался на якоре, когда из Ставки Верховного Главнокомандующего была принята телефонограмма: «Передайте по повелению государя Императора: Капитану I ранга Колчаку, Мне было приятно узнать из донесений командарма 12-й о блестящей поддержке, оказанной армии кораблями под вашим командованием, приведшей к победе наших войск и захвату важных позиций неприятеля. Я давно был осведомлён о доблестной вашей службе и многих подвигах… награждаю вас орденом Святого Георгия IV степени. Николай. Представьте достойных к награде».

Ночью, когда утомлённый и, наконец, получивший возможность отдохнуть Александр Васильевич Колчак заснул, офицеры взяли его тужурку и пальто и нашили ему георгиевские ленточки.

Похороны капитана первого ранга Вяземского вылились в манифестации против «тевтонской агрессии», а экипаж «Славы» объявил кайзера Вильгельма II своим личным врагом.

Теперь мы, наконец, переходим к главным событиям.

«Императрица Мария»

Утро 7 октября 1916 года в Севастополе было обычным. В гавани у причалов и на якорных бочках внутренних рейдов стояли боевые корабли разных классов и вспомогательные суда, оглашавшие окрестности многоголосым оркестром корабельных сигналов, сообщавших экипажам о побудке. Моряки начали очередной день флотской службы: связали и уложили в кубриках подвесные парусиновые койки, умылись, оделись. Выстроились на шканцах для утренней поверки и молитвы. Потом экипажи завтракали, прибирали палубы и помещения, чтобы к восьми часам выйти наверх для подъёма флага.

Лишь на линкоре «Императрица Мария», накануне возвратившемся с моря, в обычное время не раздались сигналы побудки: командир линкора капитан I ранга Кузнецов распорядился перенести её на час позже, чтобы дать экипажу возможность отдохнуть после продолжавшихся весь день и законченных далеко за полночь авральных работ по перегрузке на корабль угля с двух барж.

В Севастополе базировались главные силы Черноморского флота, состоявшие из устаревших тихоходных линкоров и ещё более старых броненосцев, крейсеров, четырёх миноносцев и четырнадцати эсминцев. С конца 1915 года к ним добавились два новейших линейных корабля: «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая». С их появлением Россия стала главенствовать в Чёрном море, противопоставив новые линкоры Турецкому флоту, получившему в самом начале войны от Германии вместе с экипажами два крупных и быстроходных корабля: тяжёлый крейсер «Гебен»[3] и крейсер «Бреслау».

Эти корабли, ставшие основой турецкой эскадры, не раз вступали в перестрелку с превосходившими их по численности русскими кораблями, получали повреждения, но, пользуясь своим преимуществом в скорости, всегда уходили от преследования. Но главное их назначение – охрана пролива Босфор – стратегического пути, по которому Германия получала продовольствие и сырьё. Теперь же, с появлением новых русских линкоров[4], ни «Гебен» ни «Бреслау» не могли больше безнаказанно вторгаться в территориальные воды России, совершая артиллерийские обстрелы российского побережья, и тем более – защитить Босфор. Теперь можно было осуществить операцию по высадке десанта и захвату пролива. Её подготовку вёл лично Николай II.

Николай II на палубе линкора «Императрица Мария»

Для победного парада в Константинополе были созданы образцы новой формы. Её разработчиками стали русские художники В. М. Васнецов, Б. М. Кустодиев и другие. Головные уборы напоминали шлемы древнерусских воинов, а шинели сшиты по образцу стрелецких кафтанов[5].

Командовать операцией был назначен командующий Черноморским флотом вице-адмирал А. В. Колчак.

Образцы военной формы для парада Победы в Константинополе

Я не оговорился – операция действительно явилась победной. Взятие Босфора означало конец войне. Россия становилась ведущей европейской державой, получала выход в океан через Босфор – Дарданеллы – Гибралтар, теснила Англию и, при условии сохранения темпов развития, опережала ведущую экономику Соединённых Штатов. Понятно, особенно сегодня, что такое положение не устраивало не только наших противников, Германию и её союзников, но и союзников Российской империи, в первую очередь Англию и, конечно, США. Именно это недовольство повлекло следующие события.

Спустя примерно четверть часа после побудки, когда экипаж собрался на корме корабля для молитвы, матросы, находившиеся возле носовой башни главного калибра, услышали внутри неё какое-то шипение, а затем увидели клубы дыма с языками пламени, которые вырывались из амбразур, горловин люков и вентиляционных головок, расположенных около башни. Об этом они немедленно доложили по команде. На линкоре объявили пожарную тревогу, и моряки, протянув пожарные рукава к башне, стали заливать водой подбашенное отделение. В это время корпус корабля задрожал, в его носовой части раздался страшный взрыв.

В начале седьмого часа утра жители прибрежной части Севастополя и экипажи стоявших в Северной и Южной бухтах кораблей услышали грохот мощного взрыва. Над носовой частью линкора «Императрица Мария» высоко взметнулся столб чёрного дыма.

– Смотри! – кричали моряки со стоявших поблизости линкоров «Императрица Екатерина Великая» и «Евстафий», указывая в то место, где у горящего линкора находились фок-мачта[6] с боевой рубкой и передняя дымовая труба.

Там образовалась огромная дымящаяся пробоина. Её края почти доходили до поверхности воды и были охвачены пламенем. Вскоре огонь перекинулся на краску надстроек и парусиновые покрытия шкафута[7] и юта[8], а по ним – в казематы орудий противоминного калибра. От сильнейшей встряски даже люди, находившиеся в кормовой части, попадали на палубу. А те, кто выбежал на верхнюю, увидели в носовой части линкора столб пламени и чёрный дым. Последовала серия взрывов, поднявшая в воздух множество пылающих лент зарядного пороха. Сигнальщики соседних кораблей кричали, сообщая, что по верхней палубе горевшего линкора мечутся обожжённые и охваченные огнём люди, а по всей палубе лежат тела погибших и шевелятся раненые. У борта линкора плавали сброшенные в воду взрывной волной.

Когда дым, освещённый вспышками горевших пороховых лент, чуть рассеяло ветром, стало видно, что взрывом вырвало участок верхней палубы позади первой башни главного калибра вместе с фок-мачтой, боевой рубкой и носовой трубой, на месте которых образовался огромный провал. Из него выбивалось пламя и валил чёрный дым. Вокруг, на палубе, лежали изуродованные взрывом и опалённые огнём тела. Стонали раненые и обожжённые, раздавались крики о помощи оказавшихся за бортом. Во всех внутренних помещениях корабля погас свет, остановились работавшие механизмы, перестали подавать воду пожарные насосы.

Выскочившие из своих кают, расположенных в основном в корме, полураздетые офицеры линкора вместе с командиром и старпомом, капитаном II ранга Городынским, приказали открыть кингстоны и затопить артиллерийские погреба башен главного калибра. Они пытались организовать тушение многочисленных очагов пожара с помощью подручных средств, сбивая огонь чехлами из брезента, кусками парусины, шинелями и бушлатами. Потом – противопожарными средствами подошедших портовых буксиров и катеров. Но это не помогало. Горящие ленты зарядного пороха разносились по кораблю взрывами и ветром, вызывая всё новые и новые пожары. Падая в воду, они поджигали вытекшую из разрушенных отсеков линкора нефть. Чтобы хоть как-то сбить пламя, бушевавшее в разных точках, корабль развернули подошедшим буксиром к ветру.

О случившемся доложили командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Колчаку, летом принявшему эту должность от адмирала Эбергарда, который стал членом Государственного Совета. Командующий флотом Колчак приказал базовым судам и соседним кораблям оказать помощь терпящему бедствие флагману и отбуксировать подальше находившийся в опасной близости линкор «Императрица Екатерина Великая». К «Императрице Марии» были посланы пожарные катера. С «Евстафия», «Екатерины» и других кораблей, стоявших поблизости, направились моторные и гребные баркасы и шлюпки для спасения тех, кто оказался за бортом, в воде, местами охваченной пламенем из-за разлившейся по поверхности нефти.

Вскоре на линкор, на котором продолжались взрывы меньшей силы, прибыл на катере сам командующий флотом. Но его присутствие ничем не могло помочь горевшему обесточенному и кренившемуся на правый борт кораблю. Колчак приказал поместить раненых (сколько войдёт) на свой катер и с ними покинул линкор.

К семи часам пожары стали немного стихать, появилась надежда, что судно уцелеет, теперь оно имело лишь небольшой дифферент на нос. Но тут раздался ещё один, более мощный взрыв – и носовая часть линкора стала быстро оседать в воду, одновременно кренясь на правый борт. Находившиеся на палубах моряки прыгали в воду и плыли к окружившим линкор плавсредствам, а некоторые – к берегу бухты, к Госпитальной пристани. Когда носовые, а потом и бортовые портики плутонгов[9] 130-миллиметровых орудий ушли под воду, она хлынула внутрь корабля. И тогда, потеряв, как говорят моряки, остойчивость, корабль лёг на правый борт.

Тысячетонные артиллерийские башни главного калибра сорвались с барбетов[10] и ушли в воду. Пробыв в таком положении несколько мгновений, линкор опрокинулся, резко перевернувшись вверх килем, и затонул. Всё случилось менее чем за час.

От командующего флотом вице-адмирала Колчака в Петербург был послан рапорт: «Как командующему мне выгоднее предпочесть версию о самовозгорании пороха. Как честный человек, я убеждён: здесь диверсия».

То же подтвердила и прибывшая из столицы комиссия: «Во время загрузки судна в порту доступ гражданских лиц был практически не ограничен…».

Серия взрывов подтверждала, что в снарядные и пороховые отсеки судна были вложены детонаторы, произведшие подрыв боезапаса.

Морской министр Григорович отдал приказ судить адмирала Колчака и капитана корабля. Но Николай II приказ отменил, отложив суд до окончания войны, для осуществления Босфорской операции, отчасти возложив вину на себя и посетовав на молодость Колчака, которому необычно рано присвоил звание вице-адмирала.

Февраль и март 1917-го

О подробностях февральско-мартовского переворота вы узнаете из других книг этой серии. Напомню только несколько важных для нас фактов. В декабре 1916 года в результате операции, проведённой английской разведкой МИ-6, был убит Григорий Распутин. Можно долго спорить и сотрясать воздух по поводу личных моральных качеств Григория Ефимовича, но лучше вспомнить ту легенду, которой прикрывалось убийство личного друга императорской семьи. А именно: Распутину приписывали связь с немецким командованием через Императрицу Александру Фёдоровну и утверждали, будто немцы тайно ведут переговоры о сепаратном мире с Германией и склоняют к этому «безвольного» царя.

Для людей, хоть сколько-нибудь знакомых с историей того времени по документам, эти слухи не более, чем грубая ложь и провокация. Вот только несколько фактов: в 1915 году Распутин написал Николаю II записку, в которой говорилось о незамедлительной важности встать во главе армии. Во-вторых, Императрица Александра Фёдоровна воспитывалась в Виндзоре, говорила с английским акцентом и терпеть не могла кузена Вилли – императора Германии, который ещё перед войной принуждал (именно в такой форме) Николая II заключить союз против Англии, что тот твёрдо, но основательно отверг. Но главное! Главное – широкую огласку получил случай с некоей дворянкой Васильчиковой, приехавшей в 1915 году из Германии с письмом от германского консула с предложением о мире. Это была настолько неприкрытая провокация, что пока Васильчикова ещё даже не прибыла к месту назначения, об этом все уже знали и даже обсуждали в светских салонах. Николай II с гневом выгнал безумную женщину и приказал сослать её до конца войны в монастырь. Царь прекрасно понимал, что это всего лишь попытки расколоть Антанту, а затем уничтожить союзников по отдельности. Точно такие же письма приходили и в Англию. Но ни одна страна блока не могла в 1915 году самостоятельно противостоять Германии. У России не хватало вооружения, у Великобритании не было сухопутной армии, а Франция держалась благодаря России.

Знали и в Англии, что слухи о сепаратном мире – это провокация немецкой разведки. Тем не менее, ими воспользовались для свержения законного правительства, начавшегося с убийства Григория Ефимовича Распутина.

В феврале 1917 года в Петрограде вспыхнул мятеж, сопровождаемый искусственно созданным недовольством народа (специально ограничены поставки хлеба и продовольствия). 27 февраля был опубликовано обращение «Временного Комитета Членов Государственной думы» о формировании нового правительства за подписью Председателя Государственной думы М. Родзянко. 1 марта вышел приказ № 1 Совета солдатских и рабочих депутатов о передаче политической власти и всего вооружения в руки выборных комитетов, подчиняющихся Совдепу.

Утром 2 марта в покоях московского митрополита в Петрограде состоялось частное собрание членов Синода и представителей столичного духовенства. На нём присутствовали митрополиты Киевский Владимир (Богоявленский) и Московский Макарий (Парвицкий-Невский), архиепископы Финляндский Сергий (Страгородский), Новгородский Арсений (Стадницкий), Нижегородский Иоаким (Левицкий) и протопресвитер Александр Дернов, а также настоятель Казанского собора протоиерей Философ Орнатский. Кроме всего прочего, здесь же, ещё до появления известия об отречении царя, синодалы признали необходимым немедленно установить связь с Исполнительным комитетом Государственной думы как органом новой власти.

2 марта под Псковом при попытке подавления мятежа в столице генералами Алексеевым, Родзянко, Рузским, Корниловым и др. был отстранён от власти и арестован Главнокомандующий русской армией Император Николай II. На следующий день в Царском Селе генералом Корниловым была взята в заложники царская семья и издан манифест об «отречении царя».

Описывая эти события, историки пропускают фигуру адмирала Колчака, а порой даже пытаются уверить, что адмирал был командующим Черноморским флотом и не мог знать о готовящемся заговоре. По воспоминаниям Анны Тимирёвой, сам Колчак говорил о происходящем: «Я приветствую революцию, рассчитывая на то, что она внесёт энтузиазм и даст возможность победоносно закончить войну». А стало быть, он приветствовал и арест царя. Из чего следует, что большинство высших офицеров нарушили присягу, данную царю и Отечеству перед Богом. Конечно, нужно пояснить, что не все офицеры поддерживали мятежников, но и сколько-нибудь значительных попыток восстановления законной власти не возникло.

«Прощай, немытая Россия!»[11]

Летом 1917 года по распоряжению Севастопольского Совдепа адмирал Александр Колчак был отстранён от должности. В это время у него возник конфликт с министром – председателем Временного правительства А. Керенским. Выбив себе командировку, контр-адмирал Александр Васильевич Колчак, второй раз за год нарушив присягу, уехал из России.

«17 июня. В субботу – секретный разговор с послом США, моё решение принять участие в операциях Американского флота в Средиземном море», – сообщал адмирал в частной переписке. Официально это называлось «Военной морской миссией», но сути не меняло.

«…Я хотел вести свой флот по пути славы и чести, я хотел дать родине вооружённую силу, как я её понимаю, для решения тех задач, которые так или иначе рано или поздно будут решены, но бессмысленное и глупое правительство и обезумевший дикий, не способный выйти из психологии рабов народ, этого не захотели…», – писал Колчак в одном из своих писем.

В Петрограде в конце октября 1917 года большевики взяли штурмом Зимний дворец, свергли Временное правительство и, захватив власть, ликвидировали двоевластие. Александр Васильевич принял приглашение американского правительства в качестве главы русской военной миссии вести американский флот к Дарданеллам.

Попасть в Соединённые Штаты можно было только через Англию, и по дороге туда Колчак вынужден был скрываться – теперь уже от германской разведки, не пожалевшей по такому случаю и подводных лодок. Германские субмарины нападали на пароходы, следующие из Франции в Англию, и снимали оттуда всех пассажиров, подходивших под описание внешности Колчака.

Всё же Александр Васильевич добрался до Вашингтона и был принят президентом Вильсоном. Но на этом всё и закончилось.

«Вашингтон, 12 октября. Мои надежды на участие в известной Вам операции не оправдались. Обсуждение в Вашингтоне выяснило неосуществимость предприятия. Не знаю, что буду делать в России. Фактически она перестала воевать. Так смотрят на неё все союзники. Мы справедливо заслужили сомнение в своей способности не только вести войну, но справиться с внутренними делами. Я не могу отделаться от чувства неловкости, бывая в форме русского офицера».

Вскоре адмирал отправился к английскому посланнику в Токио сэру Грину и обратился с просьбой принять его в английскую армию на любых условиях.

«30 декабря 1917 г. я принят на службу Его Величества Короля Англии и еду на Месопотамский фронт. Уезжаю через Шанхай, Сингапур, Коломбо, Бомбей. В просьбе, переданной Правительству Его Величества, я сказал: не могу признать мира, который пытается заключить моя страна с врагами. Обязательства моей Родины перед союзниками считаю своими обязательствами. Пусть правительство Короля смотрит на меня не как на вице-адмирала, а как на солдата, которого пошлёт туда, куда сочтёт наиболее полезным», – следует из той же переписки.

Его Величество король Англии, к которому Колчак напросился на службу, отправил бывшего русского адмирала на Месопотамский фронт. Но едва тот добрался до Сингапура, как получил новый приказ от разведывательного отдела английского Генерального штаба: ехать в Пекин, в зону отчуждения Китайско-Восточной железной дороги, для исполнения особой секретной миссии.

«Сингапур, 16 марта (1918). Встречен распоряжением английского правительства вернуться немедленно в Китай для работы в Маньчжурии и Сибири. Оно нашло, что использовать меня там в видах союзников и России предпочтительно перед Месопотамией. Жду первого парохода, чтобы ехать обратно в Шанхай и оттуда в Пекин, в Харбин».