10/10

– Ну как, на праздники надо работать, типа производственная необходимость – сказала Зоя, плохо имитируя оптимизм. Она собиралась сказать Кристине еще несколько дней назад, но в последнее время тяжело было вставить хоть слово (и Зоя не то чтобы этого очень хотела).

– Серьезно? Ну ты хоть поговорила с ним? Или тебя опять поставили перед фактом? Честно, я не знаю, как ты там вообще держишься до сих пор. У тебя отпуск хоть был в этом году? Почему я его не помню?

– Летом, – сказала Зоя. – Неделя, мы с тобой ходили на речку два раза, если помнишь, остальное время ты была занята. Я уже сама это все плохо помню, если честно. Но тогда никто и не занимался особо, а сейчас есть…

– Какая разница, – сердито перебила Кристина, – отдохнут в Новый год, не переломятся. Серьезно, я вот вроде тебя уговариваю таракана съесть, а не побороться раз в жизни за свои права. Я своим сказала категорическое «нет» на эти праздники, пусть идут в баню, я хочу отдохнуть как нормальный человек.

– Спорим, ты потом все равно тридцать первого без пяти двенадцать будешь с каким-то идиотом его правки обсуждать. Я уже видела твои категорические нет, в том числе на твой собственный день рождения, так что, Кристин, уж кто бы говорил на самом деле.

– Все равно я не позволяю им на себе ездить.

– А я позволяю?

– Ты просто гиперответственная, – с сожалением сказала Кристина. – И я гиперответственная. На таких, как мы, всегда ездят. Просто я борюсь. И выстраиваю границы.

Наутро, по дороге на работу, Зоя увидела, что Кристина уже успела вернуть старое фото профиля. Это начинало раздражать (в конце концов, я же ей не нянька, и зачем вообще просить совета, если потом им все равно не пользуешься?) Одна ее половина ужасно хотела хорошенько встряхнуть Кристину и отчитать, другая с недоумением наблюдала за первой – какая ей, в сущности, разница, как та проводит свое свободное время?

С этим раздражением надо было срочно разбираться, потому что оно было уже совершенно ту мач. Зоя в принципе все реже и реже злилась на людей – сначала, как обычно, желая для всех быть хорошей, потом (через предсказуемые эпизоды спонтанного гнева) осознав, что это работает, что чем дольше анализируешь ситуацию, тем больше вероятность того, что сердиться или не на что, или бесполезно. В конце концов, бывают соседи и хуже, тем более что Кристина выполняет свои обязательства. (И да, если быть совсем честной – момент раздражения и недовольства у Зои обычно наступал ровно перед очередным сближением. Если она и отношения – дружеские, романтические, все равно – его переживали, то пути назад не было.)

А, вот, насчет обязательств.

Например, первое время Кристина – по собственной инициативе – исправно драила квартиру в отсутствие Зои, заставляя ту мрачно думать о своей некомпетентности как хозяйки (на самом деле Зоя тоже любила убирать, когда дома никого не было, а сейчас дома постоянно кто-то был – и кто, собственно говоря, был в этом виноват?). Сейчас же она в основном громко анонсировала, что пропылесосит, постирает или что-нибудь еще в этом роде, но когда Зоя возвращалась с работы, пылесос мог одиноко стоять посреди комнаты, а Кристина – вдохновенно утыкаться в телефон. Если Зоя предпринимала попытку убрать пылесос или, мысленно выругавшись, начать убирать самостоятельно, Кристина громко возмущалась, что не нужно ей делать намеков, и что раз она сказала, значит, уберет. Зоя по-прежнему была слишком вежливой, чтобы высказывать свои претензии вслух, и то, что ей даже не позволяли побыть мазохисткой и сгладить ситуацию, ранило невыносимо.

Если уж на то пошло, Кристину чаще всего хватало только на большие и трудоемкие проекты: опять же, отдраить, перестирать и прочее получалось, а доносить свои чашки и тарелки до раковины (или до кухни вообще) – не очень, не говоря уже о том, чтобы каким-нибудь образом их помыть, например. После походов в магазин она оставляла пустые пакеты посреди кухни или пинала их куда-нибудь под стол, откуда Зоя, тщетно надеявшаяся на чудо, извлекала их по достижении десяти-пятнадцати штук.

– Кристин, – сказала она как-то, – а мы можем договориться насчет пакетов?

– А они там никому не мешают, – пожала плечами Кристина и телепортировалась к себе в комнату, естественно, оставив на столе тарелку с вилкой.

– И насчет посуды тоже, – печально крикнула Зоя.

– Зой, ничего страшного, поставь в раковину просто, я помою, как освобожусь, – крикнула Кристина в ответ из-за двери.

(НЕ ПОМОЕШЬ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, НЕ ПОМОЕШЬ, Я ЭТО УЖЕ ВИДЕЛА, ВСЕ ТАК И ПРОСТОИТ В РАКОВИНЕ ПОЛДНЯ, А ЕСЛИ Я ПОЙДУ НА ПРИНЦИП И РЕШУ НЕ МЫТЬ, ТЫ ПРОСТО ВОЗЬМЕШЬ НОВОЕ И ЧИСТОЕ, ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ, ОТКУДА ТЕБЯ ТАКУЮ ПРИНЕСЛО)

Другой вопрос – Кристинин meltdown по поводу фотографий (meltdown, черт, а по-русски это как будет?) подцепил в Зоиной памяти ее собственный meltdown (да как же, аааа), когда после их последнего разговора с Игорем она пришла домой и стала с методичностью зомби-убийцы удалять из соцсетей все свои фотографии. Именно свои, не их совместные, потому что это всегда казалось Зое – пользуясь любимым словом ее родителей – неумным. (Когда пара разводится, кому достаются кадры совместных фотосессий с наигранными улыбками и постановочными целованиями рук? Жаль, теперь уже не проверишь.) У Зои не было потребности делать какие-то публичные заявления: она не раз видела, как разведенные одноклассницы постили про «новый имидж….. и новую жизнь….», и это всегда выглядело жалко. Почему, собственно? Да, если быть честной, такое откровенное «посмотрите на меня» вызывало не только стыд, но и некоторую зависть – оказывается, кому-то хватает сил привлечь к себе внимание, заявить «мне плохо, и я хочу, чтобы было хорошо», не стараясь похоронить свой месседж под ироничными отсылками, которые все равно никто не узнаёт, как бы ты этого ни хотела. Глядя на чужие профили в инстаграме, Зоя без всяких усилий узнавала, кто женился, кто развелся, кто изменял, а кто недавно помирился и почему. Кто и что мог сказать, глядя на ее инстаграм? Кто и что мог сказать, глядя на нее саму?

Так, возвращаясь к теме, Кристина – эту мысль обязательно надо додумать, пока она окончательно не съела мозг. Кажется, момент, когда нужно подводить какие-то итоги, еще не настал – да, она неидеальна в быту, да, она время от времени ноет и очень часто трещит подолгу, не заботясь о том, слушает ли ее кто-нибудь. Да, при всей своей начитанности и способности быстро и емко сформулировать, что происходит в бесконечно анализируемых ей книгах, она жутко наивная. Вот оно, подумала Зоя. Тяжело, когда кто-то рядом наивнее тебя – приходится все время бороться с садистским, бессовестным желанием ткнуть человека носом только потому, что ты можешь. Так любили делать старшие в ее детстве, так любили делать учителя где бы то ни было. Так было принято делать с людьми, чтобы быстрее взрослели и умнели.

У Зои, раз уж на то пошло, уже давно была одна и та же фотография профиля – на ней она лежала на полу в розовом парике и черной водолазке, не то трагически, не то призывно раскинув руки. Она хорошо помнила этот день: это была (бог знает почему) костюмная вечеринка на восьмое марта в офисе у Игоря, она, как обычно, работала до последнего момента и не придумала себе костюм. Розовый парик Зоя купила еще в школе для какого-то Хэллоуина, но надевала только дома, найдя его во время очередной уборки в шкафу. Собственно, в ее переполненную сумку с вещами для переезда он попал по ошибке в пакете с одеждой, и в конце концов Зое не пришло ничего в голову, кроме как надеть его, черную водолазку, серую юбку в клеточку и высокие сапоги. («Я не знаю, что это, но выглядишь круто», – одобрил Игорь.)

На вечеринке все понимающе щурились, пытаясь вспомнить, из какого Зоя фильма. Зое было достаточно того, что она не была похожа на себя. Они с Игорем быстро нашли свободное помещение, но не для секса, как решило большинство, а для тихого совместного выпить и полежать на полу, которого у них в силу усталости и недостатка времени не было уже давно. Им редко удавалось совместить графики так, чтобы вечером оба были свободны, и этот вечер был первым таким временем за месяц. Было, пожалуй, даже лучше, что они не остались у него или у нее дома, потому что досуг точно свелся бы к некрепкому совместному сну, тихим жалобам на начальство и проверке телефонов на предмет оповещений из рабочих чатов.

В общем, Зоя лежала на полу, Игорю пришло в голову ее сфотографировать, и, конечно, получилось сначала не очень, а потом хорошо, потому что она ни на кого никогда не смотрела так, как на Игоря.

Зоино фото смотрело на Зою с любовью. Оно ее понимало и принимало.

Она больше ни разу не смогла себя заставить надеть этот наряд.

* * *

Кроме более или менее ясной концепции своего романтического будущего, Кристина вынесла из университета четкое убеждение, что работать в офисе с 9 до 6 не будет ни за что и никогда. Она долго уговаривала отца, что фриланс – это будущее, и так же долго выслушивала, что работа без социальных гарантий – не работа, а без диплома ее и вовсе никуда не возьмут. Когда Кристине надоело слушать, она стала тихо искать заказчиков, несколько месяцев натыкаясь на непонятные ей биржи и путаясь в расценках. Потом, как ей показалось, ее нашла работа мечты – писать эссе для нерадивых американских школьников. Это было совершенно неэтично, но неплохо оплачивалось и позволяло красиво о себе рассказывать: «читаю книжки за деньги». Собственно говоря, поначалу все примерно так и было: первые года два Кристина знакомилась с американской школьно-колледжной программой по литературе и к концу этого срока, не особо задумываясь, могла за пару часов накидать что-нибудь о символизме «Лотереи» Ширли Джексон или о своеобразии стихотворений Эмили Дикинсон. Пожалуй, единственным полезным, что она вынесла из этой практики (не считая, конечно, очень быстро прокачавшегося английского), была искренняя любовь к прочитанным книгам. Кристине нравилось все: и несчастные сестры Бэннер Эдит Уортон, и жуткий рассказ Лоуренса о мальчике с игрушечной лошадкой, и (особенно) переписчик Бартлби Мелвилла.

По прошествии этих двух лет Кристину нашла еще одна работа – ребята платили больше и обещали, что темы будут по ее профилю, но со временем она стала понимать, что на подготовку текста стало уходить гораздо больше времени. Она несколько раз писала заказчикам (конечно, это было наивно), что могла бы больше и лучше писать о литературе, в крайнем случае о психологии, но не об экономике или педагогике. Проблемы не заставили себя ждать: клиенты получали низкие баллы, потому что Кристина плавала в теме, жаловались, работодатели Кристины с садистским удовольствием пересылали ей все их гневные письма. Она нервничала и даже плакала, пока не поняла, что им все равно – после чего было решено, что и ей все равно, пока ей платят.

Она наслаждалась свободным графиком, который на деле становился все менее свободным. Конечно, не нужно было никуда ездить, как Зое, но сейчас она вычитывала (если честно: переписывала) диссертацию для малайзийской учительницы английского, и на это магическим образом уходил весь день. Кристина перелопатила кучу литературы. Учительница хотела быть на связи двадцать четыре часа в сутки и бесконечно просила правок. Сначала Кристину забавляло, что в письмах ее называли «мадам», но спустя несколько месяцев оповещения с этим словом моментально портили ей настроение. Учительница не понимала многое из того, что писала Кристина, и требовала перевести на понятный ей язык. Кристина с трудом продиралась сквозь ее странные инструкции, мрачно думая, что выучила бы малайский, хинди или один из диалектов китайского, знай она, откуда именно ее клиентка. Конкретно сегодня поиски общего языка с заказчицей настолько вывели ее из себя, что она бросила писать и решила лучше привести в порядок квартиру – дома, когда она оставалась одна, это ее всегда расслабляло. Сейчас, однако, чаще случалось другое – как только она принималась за что-то потенциально успокоительное, в голове запускалась одна из двух программ: «как там Максим» или «надо напомнить Максиму, что я есть». Поэтому пылесос мог быть брошен на самом видном месте, белье – в стиральной машине, жидкость для мытья посуды и губка – в раковине вместе с самой посудой.

Еще Кристина, будучи в расстроенных чувствах, регулярно поджигала сковородки без еды и чайники без воды. Все, что касалось кухонных дел, ее чрезвычайно нервировало. Отец не давал ей делать спокойно буквально ничего – сам он готовить умел плохо и не любил, но Кристину критиковал беспощадно, совсем так же, как до этого критиковал ее мать. Доходило до того, что у Кристины тряслись руки от мысли, что нужно зажигать спичку или брать в руки нож – все обязательно было недостаточно быстро, неаккуратно, «не как у хорошей хозяйки». Чем больше она отстранялась от готовки, тем чаще готовили (а потом и убирали) женщины отца, ни одна из которых не любила Кристину – разумеется, им было непонятно, почему в свои восемнадцать-двадцать один-двадцать четыре она все еще сидит дома и не дает отцу свободу. И что это, в конце концов, за работа для девушки – сидеть в четырех стенах? Где она собирается искать мужа?

После дня рождения прошла уже почти неделя, но Максим на связь не выходил – только лайкал фотографии, которых Кристина предсказуемо стала выкладывать больше (но не настолько много, чтобы это выглядело подозрительно, боже, она ведь не какая-нибудь дура). Кристина прочитала столько книг о психологии взаимоотношений мужчины и женщины (чьи авторы нередко не имели соответствующего образования), что долго приходить в себя после разочарования с Максимом не пришлось. Она дождалась, пока Зоя уйдет на работу, уселась у зеркала и сообщила себе:

– Ты королева. Ты не имеешь права сидеть и ныть.

Прелесть Кристининых книг заключалась в том, что они максимально оттягивали момент саморазоблачения – для этого нужно было всего лишь держать свою читательницу постоянно занятой. Вопросник номер один, вопросник номер два. Таблица для подсчета результатов в конце книги (если читаешь на телефоне или онлайн – будешь занята в два раза дольше). Довольны ли вы собой (конечно, нет). Что вы хотите изменить в себе: лицо-волосы-вес-голос-стиль. Подробно по каждому пункту. Нарисуйте себя идеальную. Какая она. Как ее зовут. Как к ней относятся окружающие. Чем она занимается. Сколько вы зарабатываете: необходимый отрезвляющий вопрос после того, как представите, что придется изменить и сколько потратить на магазины, салоны и спортзалы. Чем бы вы на самом деле хотели заниматься. Менять карьеру не страшно. Помните, что у вас всегда есть эта книга, которая поддержит вас в нищете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.