Шоу марионеток

Майк У. Крэйвен

Шоу марионеток

M. W. Craven

THE PUPPET SHOW

© M.W. Craven, 2020

© Хомченко О.Е., перевод, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

* * *

Моей жене Джоанн и моей маме Сьюзан Ависон Крэйвен, которой уже нет в живых. Без вас эта книга была бы невозможна.

Сожжение

1. Убийство в качестве религиозного жертвоприношения.

2. Убийство с помощью огня.

Каменный круг – древнее, спокойное место. Его камни – молчаливые стражи. Неподвижные наблюдатели. Их гранит блестит от утренней росы. Они выстояли тысячу зим и больше, и, хотя они обветрились и износились, они никогда не уступали ни времени, ни погоде, ни человеку.

Один в центре круга, окруженный мягкими тенями, стоит старик. Резко очерченное рябое лицо обрамляют тонкие седые волосы. Он мертвенно худ, и изможденное тело сотрясает дрожь. Голова согнута, плечи ссутулились.

Он обнажен и умирает.

Крепкая проволока прижимает его к железной решетке. Вгрызается в его кожу. Ему все равно: мучитель уже пытал его.

Он в состоянии шока и думает, что больше не способен испытывать боль.

Он ошибается.

– Посмотри на меня. – Голос мучителя звучит ровно.

Старик вымазан в желеобразной субстанции, пахнущей бензином. Он поднимает голову и смотрит на фигуру в капюшоне, стоящую перед ним.

Мучитель держит американскую зажигалку «Зиппо».

И тут включается страх. Первобытный страх перед огнем. Жертва знает, что сейчас произойдет, и знает, что не может это остановить. Дыхание становится поверхностным и неровным.

«Зиппо» поднимается к его глазам. Он видит ее простую красоту. Совершенные линии, точно продуманное устройство. Дизайн, который не менялся столетие. Со щелчком открывается крышка. Поворот большого пальца, и колесико бьет по кремню. Дождь искр, и появляется пламя.

Мучитель опускает «Зиппо», пламя уходит вниз. Занимается горючая смесь. Голодное пламя сверкает и сползает вниз по руке старика.

Боль приходит мгновенно, словно кровь превратилась в кислоту. Глаза расширяются от ужаса, напрягается каждый мускул. Руки сжимаются в кулаки. Он пытается кричать, но крик умирает, споткнувшись в горле. Становится жалким и немым, захлебывается кровью.

Плоть шипит и скворчит, как мясо в горячей печи. Кровь, жир и вода скатываются вниз по рукам и стекают с пальцев.

Зрение заслоняет темнота. Он не знает, что его жир будет питать пламя еще долго после того, как выгорит зажигательная смесь. Он не видит, как пламя сжигает и разрушает то, что было высечено у него на груди.

Но это все равно происходит.

Глава 1

Неделю спустя

У Тилли Брэдшоу возникла проблема. Она не любила проблемы. Она не выносила неопределенность – подобные вещи делали ее тревожной.

Она оглянулась, чтобы проверить, есть ли с кем поделиться находками, но SCAS, Отдел анализа тяжких преступлений[1], был пуст. Она посмотрела на часы и увидела, что скоро полночь. Она на работе вот уже шестнадцать часов подряд. Она набрала матери эсэмэс, извиняясь, что не позвонила.

Она вернулась к экрану. Было ясно, что это не глюк, но такие результаты следовало проверить трижды.

Заварив фруктовый чай, она взглянула на индикатор выполнения, чтобы узнать, сколько осталось ждать. Пятнадцать минут. Брэдшоу открыла свой личный компьютер, воткнула наушники и напечатала «Вернулась». Через несколько секунд она уже полностью погрузилась в «Дрэгонлор»[2], многопользовательскую онлайн-игру.

На заднем плане программа обрабатывала введенные данные. Брэдшоу не смотрела на рабочий компьютер.

Она никогда не ошибалась.

Через пятнадцать минут логотип Национального агентства по борьбе с преступностью[3] исчез, и появились все те же результаты.

Она напечатала «Ушла» и разлогинилась.

Существовало две возможности. Или результаты были верны, или произошло математически невероятное совпадение. Впервые увидев результаты, она посчитала вероятность того, что они получились случайно, и это были миллионные доли. На случай вопросов она ввела математическую задачу в разработанную ею программу и запустила ее. Полученный результат подтвердил, что погрешность была в пределах допустимого. Она не улыбнулась, поняв, что высчитала это быстрее, чем компьютер, использовавший программу, написанную ею самой.

Брэдшоу не знала, что делать дальше. Ее начальница, инспектор уголовной полиции Стефани Флинн, обычно была с ней мила, но прошла всего неделя с разговора о том, когда допустимо звонить той на домашний. Звонить можно было, только когда происходило что-то важное. Но поскольку решение о том, важно что-то или нет, принимала сама инспектор Флинн, то откуда Тилли было знать? Крайне запутывающе.

Брэдшоу хотела бы, чтобы это была математическая задача. Она понимала математику. Она не понимала инспектора Флинн. Она покусала губу и приняла решение.

Она пересмотрела свои находки и стала репетировать, что сказать.

Ее открытие относилось к последней цели аналитического отдела по тяжким преступлениям – человеку, которого пресса называла «Камбрийский Сжигатель». Кем бы он ни был – они быстро догадались, что это мужчина, – он, кажется, не любил шестидесяти- и семидесятилетних мужчин. В общем-то, не любил настолько, что предпочитал их сжигать.

Брэдшоу изучала третью и самую недавнюю жертву. Отдел привлекли после второй. Они должны были не только устранять опасность, исходящую от серийных убийц и насильников, но и оказывать аналитическую поддержку всем отделам полиции, расследующим сложные или, казалось бы, лишенные мотивов преступления. Камбрийский Сжигатель определенно подходил по всем пунктам.

Поскольку огонь разрушал тела настолько, что они даже не были похожи на тела, вскрытие было не единственным подходом старшего инспектора Камбрии. Он обратился за советом в Отдел анализа тяжких преступлений. Они устроили возможность исследовать тело с помощью мультиспиральной компьютерной томографии. МСКТ была сложной медицинской процедурой. Она использовала перекрывающие друг друга рентгеновские лучи и жидкий краситель, чтобы создать трехмерное изображение тела. Она была предназначена для живых, но хорошо работала и на мертвых.

У отдела не было ресурсов на собственный аппарат для МСКТ – ни у одного из правоохранительных органов их не было, – но была договоренность, что при необходимости они могут оплатить использование аппарата, когда ситуация того стоила. Поскольку Сжигатель не оставлял никаких следов, старший инспектор был готов испробовать все возможное.

Брэдшоу глубоко вздохнула и позвонила Флинн.

К телефону подошли с пятого гудка. Слабый голос ответил:

– Да?

Она взглянула на часы, чтобы убедиться, что уже за полночь, перед тем как сказать:

– Доброе утро, инспектор Флинн. Как у вас дела? – Инспектор Флинн говорила ей не только о том, когда уместно звонить в нерабочее время, но и о том, что с коллегами следует быть вежливее.

– Тилли, – ворчливо отозвалась Флинн. – Чего ты хочешь?

– Я хочу поговорить с вами о деле, инспектор Флинн.

Флинн вздохнула.

– А ты не можешь звать меня просто Стефани? Или Стеф? Или босс? На самом деле мы не так далеко от Лондона, я бы согласилась даже на «шефа».

– Конечно, инспектор уголовной полиции Стефани Флинн.

– Нет… Я имела в виду, что ты могла бы просто… Ох, неважно.

Брэдшоу подождала, пока Флинн закончит, и затем спросила:

– Могу ли я рассказать вам, что я нашла?

Флинн застонала.

– Сколько сейчас времени?

– Тринадцать минут пополуночи.

– Продолжай. Это было настолько важно, что не могло подождать до утра?

Флинн выслушала, задала несколько вопросов и повесила трубку. Брэдшоу откинулась в кресле и улыбнулась. Она правильно сделала, что позвонила. Так сказала инспектор Флинн.

Флинн приехала через полчаса. Ее светлые волосы были спутаны. Лицо не накрашено. Брэдшоу тоже не носила макияж, но это был сознательный выбор. Она считала макияж глупостью.

Брэдшоу нажала на несколько клавиш и достала серию снимков.

– Они все на теле, – сказала она.

Затем она принялась объяснять, что сделала МСКТ.

– Она может опознавать раны и шрамы, которые могло пропустить вскрытие. Это особенно полезно, когда жертва была сильно обожжена.

Флинн знала все это, но позволила завершить фразу. Брэдшоу выдавала информацию в своем темпе, и ее не следовало торопить.

– На поперечных срезах видно не так много, инспектор Стефани Флинн, но посмотрите на это. – Брэдшоу показала составную картинку, на этот раз вид сверху.

– Что за?.. – пробормотала Флинн, уставясь в экран.

– Раны, – повторила Бредшоу. – Много ран.

– То есть вскрытие упустило много случайных рубцов?

Брэдшоу покачала головой.

– Сначала я тоже так подумала. – Она нажала на кнопку, и они изучили 3D-изображение ран на груди жертвы. Программа отсортировала казавшиеся рандомными шрамы. И все они складывались в единое целое.

Они уставились на финальное изображение. В нем не было ничего случайного.

– Что мы делаем теперь, инспектор Флинн?

Флинн сделала паузу, прежде чем ответить.

– Ты звонила матери, чтобы объяснить ей, почему тебя нет дома?

– Я послала ей сообщение.

– Скажи, что сегодня домой не придешь.

Брэдшоу начала печатать на телефоне.

– Какую причину мне назвать?

– Скажи ей, что мы разбудим директора.

Глава 2

Вашингтон По с наслаждением проводил день, ремонтируя сложенную без раствора каменную ограду. Это был один из навыков, что он приобрел, переехав обратно в Камбрию. Работа была изнурительной, но тем слаще было вознаграждение в виде пирога и пинты пива после. Он загрузил инструменты и оставшиеся камни в прицеп своего квадроцикла, подозвал свистом спрингер-спаниеля Эдгара и поехал обратно к ферме. Сегодня он работал над внешней межевой стеной примерно в миле от своего дома – грубо сложенного каменного здания под названием Хердвик-Крофт. Дорога занимала минут пятнадцать.

Весеннее солнце опустилось уже низко, трава и вереск блестели от вечерней росы. Птицы чирикали, борясь за партнеров и территорию, воздух благоухал ранними цветами. По глубоко вдохнул, продолжая вести.

Он к этому привыкнет.

Он собирался быстро принять душ и добраться до отеля, чтобы посидеть в баре, но чем ближе он подъезжал к дому, тем более привлекательной казалась идея надолго залечь в ванну с хорошей книгой.

Он достиг вершины последнего холма и остановился. В его дворе за столом кто-то сидел.

Он достал из холщовой сумки, которую всегда носил с собой, бинокль. Посмотрел на одинокую фигуру. Он не был уверен, но, похоже, это была женщина. Он усилил увеличение и криво усмехнулся, узнав наконец посетителя с длинными светлыми волосами.

Что ж… они наконец до него добрались…

Он убрал бинокль обратно в сумку и поехал навстречу своему прежнему сержанту.

– Давно не виделись, Стеф, – сказал он. – Что привело тебя так далеко на север? – Эдгар, пушистый предатель, носился вокруг нее, словно она была давним и вновь обретенным другом.

– По, – ответила она. – Симпатичная бородка.

Он поскреб подбородок. Он отвык от ежедневного бритья.

– Ты же знаешь, я никогда не был хорош в светских беседах, Стеф.

Флинн кивнула.

– Это место трудно найти.

На ней был брючный костюм, синий в тонкую полоску, а по стройности и гибкости было ясно, что она продолжает заниматься боевыми искусствами. Она излучала уверенность в себе и своих силах. Очки для чтения лежали на столе рядом с папкой. Видимо, до его появления она работала.

– Очевидно, недостаточно трудно, – ответил По. Он не улыбался. – Чем могу быть полезен, сержант Флинн?

– Теперь детектив-инспектор, хотя это вряд ли что-то меняет.

По поднял брови.

– Моя старая должность?

Она кивнула.

– Удивлен, что Тальбот позволил тебе ее занять, – сказал По. Тальбот был директором, когда По был детективом-инспектором. Он был мелочным и винил Флинн в произошедшем не меньше, чем По. Или, возможно, больше: По не крутился рядом, а вот Флинн – да.

– Теперь там Эдвард Ван Зил. Тальбот вылетел из-за последствий.

– Ван Зил – хороший человек, он мне нравится, – проворчал По. Когда Ван Зил был в северо-восточном отделе Особой службы, они вместе вели дело по борьбе с терроризмом. Террористы, устроившие взрывы в Лондоне 21 июля, тренировались в Озерном крае, и полицейские Камбрии были необходимы, чтобы нарисовать психологический портрет. Именно Ван Зил попросил По подать документы на должность в аналитический отдел по особо тяжким. – А Хэнсон?

– Все еще заместитель директора.

– Жаль, – сказал По. Хэнсон обладал политической смекалкой – неудивительно, что ему удалось выпутаться. Обычно, когда руководитель вынужден уйти из-за катастрофических ошибок, его место занимает следующий в иерархии. То, что Хэнсона не повысили, означало, что произошедшее на нем все же отразилось.

По все еще помнил самодовольную улыбку на лице Хэнсона, когда тот отстранял его от дел. С тех пор По не контактировал ни с кем из Национального агентства по борьбе с преступностью. Он не оставил почтового адреса, расторг контракт с оператором мобильной связи и, насколько ему было известно, даже не числился ни в одной из баз данных по Камбрии.

Раз Флинн все же взяла на себя труд разыскать его, значит, решение на его счет наконец приняли. Поскольку Хэнсон сохранил пост, По сомневался, что новости будут хорошими. Но это было и неважно, его это все уже не трогало. Если Флинн собиралась сказать ему, что он больше не работает на агентство, – ну что ж, так тому и быть. А если она приехала сообщить, что Хэнсон все же нашел способ открыть на него уголовное дело, – тогда придется с этим разбираться.

Не было смысла казнить вестника. По сомневался, что Флинн здесь по доброй воле.

– Хочешь, сварю кофе? У меня есть. – Не дожидаясь ответа, он исчез в доме, закрыв за собой дверь.

Пять минут спустя он вернулся с металлической кофеваркой и отдельным ковшом кипятка. Наполнил две кружки.

– Все еще пьешь черный?

Она кивнула и сделала глоток. Улыбнулась и подняла кружку, хваля кофе.

– Как ты меня нашла? – Лицо По было серьезным. Он очень дорожил своим уединением.

– Ван Зил знал, что ты вернешься в Камбрию, и примерно представлял, где ты жил. Рабочие из каменоломни сказали мне, что кто-то живет в старом пастушьем домике в самой глухомани. Они видели, как ты тут обустраиваешься, – она оглянулась, словно хотела убедиться, что это правда.

Хердвик-Крофт выглядел так, словно вырос из земли. Стены были сложены из необработанных камней – слишком больших, чтобы можно было поднять и притащить их сюда в одиночку, – и неотличимо сливался с древней вересковой пустошью, среди которой находился. Дом был приземистым, уродливым и выглядел так, словно застыл во времени на пару столетий. По его обожал.

Флинн сказала:

– Я прождала тут не один час…

– Чего ты хочешь?

Флинн порылась в портфеле и достала толстую папку. Но не открыла ее.

– Полагаю, ты слышал о Камбрийском Сжигателе?

По вскинул голову. Этого он никак не ожидал.

И, конечно же, он слышал о Сжигателе. Эта новость дошла даже до Шапа. Убийца сжигал людей заживо в каменных кругах Камбрии. Пока жертв было три – если По успел услышать обо всех. Пресса спекулировала, как могла, однако факты были перечислены, нужно лишь уметь отделить их от стремления к сенсациям.

У Камбрии появился свой первый серийный убийца.

Даже если SCAS вызвали помочь полиции Камбрии, он был отстранен от дел – по нему велось внутреннее расследование и дело от Независимой комиссии по расследованию жалоб на злоупотребления полиции. По знал, что он хоть и работал блестяще, незаменим не был. SCAS продолжал жить без него.

Так что же Флинн делала здесь на самом деле?

– Ван Зил отменил твое отстранение. Он хочет, чтобы ты взял это дело. Ты будешь сержантом под моим руководством.

Лицо По осталось спокойным, словно маска, но он размышлял быстрее любого компьютера. Во всем этом не было никакого смысла. Флинн была новым инспектором, и последнее, чего ей хотелось бы, – чтобы бывший инспектор работал под ее руководством, уже одним своим присутствием уменьшая ее авторитет. И она знала его давно, знала, как он общается с руководством. Зачем ей с этим связываться?

Ей приказали.

По заметил, что она не упомянула дело Независимой комиссии, так что, вероятно, оно еще продолжалось. Он встал и ополоснул кружки.

– Не интересуюсь, – сказал он.

Она казалась удивленной. Он не понимал почему. NCA вышвырнуло его и умыло руки.

– Ты не хочешь посмотреть, что в папке? – спросила она.

– Мне все равно, – ответил По. Он больше не скучал по SCAS. Привыкать к неспешному спокойствию, с каким текла жизнь в полях Камбрии, пришлось долго, но отказываться от него не хотелось. Если Флинн была здесь не для того, чтобы уволить или арестовать его, она не могла сообщить ему ничего интересного. Поиск серийных убийц больше не был частью его жизни.

– Ладно, – сказала она, поднявшись. Она была высокой, и их глаза оказались на одном уровне. – Тогда мне нужно, чтобы ты подписал пару бумажек. – Она достала из портфеля тонкий документ и протянула его По.

– Что это?

– Ты же слышал, что я сказала: Ван Зил отменил твое отстранение от дел, так?

Кивнув, он прочитал документ.

А.

– И ты понимаешь, что поскольку теперь ты снова являешься действующим офицером полиции, отказ вернуться на работу – нарушение, за которое полагается увольнение? Но чем затевать всю эту волокиту, я лучше приму твою отставку прямо сейчас. Я уже убедила кадровика составить черновик заявления.

По изучил документ. Подписав его, он перестанет быть офицером полиции. Хотя он этого и ждал, оказалось, что попрощаться не так легко, как он думал. Если он действительно подпишет, это подведет черту под последними восемнадцатью месяцами. Он снова сможет начать жить.

Но он больше никогда не будет носить удостоверение.

Он взглянул на Эдгара. Спаниель впитывал последние солнечные лучи. Большая часть окружающих земель принадлежала По. Готов ли он со всем этим расстаться?

По взял ее ручку и вывел внизу свое имя. Протянул листок обратно, чтобы она убедилась, что там не написано «Отвалите». Теперь, когда ее блеф был раскрыт, она, казалось, не знала, что делать дальше. Все пошло не по плану.

– В чем дело, Стеф?

– Что ты делаешь, По? Тебе нравилось быть копом. Что изменилось?

Он проигнорировал ее слова. Решение было принято, и теперь он просто хотел, чтобы она поскорее ушла.

– Где второй документ?

– Что-что?

– Ты сказала, я должен подписать два документа. Заявление об уходе я подписал, так что, если их два, есть еще что-то.

Она тут же приняла деловитый вид. Открыла папку, достала второй документ. Он был значительно толще первого, со штампом NCA.

Флинн заговорила заученными предложениями. Такие он использовал и сам.

– Вашингтон По, пожалуйста, прочтите и подпишите сверху, чтобы подтвердить, что получили документ, – она протянула ему толстую стопку бумаг.

По взглянул на верхний лист.

Это было «Предупреждение Османа»[4].

Вот дерьмо…

Глава 3

Когда полиция получает данные, что кому-то грозит серьезная опасность, она обязана предупредить об этом жертву. «Предупреждение Османа» – официальная процедура исполнения этого долга.

Потенциальные жертвы могут рассмотреть предложенные полицией защитные меры или же, если те их не устраивают, позаботиться о себе самостоятельно.

По просмотрел первую страницу, но она вся состояла из официальной болтовни. В ней не было написано, кто ему угрожал.

– О чем речь, Стеф?

– Это я могу рассказать только действующему офицеру полиции, По, – она протянула ему заявление об уходе, которое он только что подписал. По его не взял.

– По, посмотри на меня.

Она выдержала его взгляд, и в ее глазах читалась искренность.

– Поверь мне. Тебе нужно увидеть, что в этой папке. Если не понравится, ты всегда можешь написать Хэнсону позже, – она протянула ему назад заявление об уходе.

По кивнул и порвал его.

– Хорошо, – сказала она.

Она передала ему несколько глянцевых фотографий. На них было место преступления.

– Узнаешь это?

По изучил фото. Там было мертвое тело. Почерневшее и обуглившееся – почти невозможно было узнать в нем человека. Ссохшееся, как все, что состоит по большей части из воды, после соприкосновения со страшным жаром. Тело выглядело так, словно по структуре и весу было как угольки, которые По доставал каждое утро из дровяной печи. Он почти чувствовал их остаточное тепло сквозь фотографию.

– Ты знаешь, кто это был? – спросила Флинн.

По не ответил. Он бегло просматривал стопку фотографий в поисках ориентиров. На последней место преступления было снято целиком. Он узнал каменный круг.

– Это Длинная Мег и ее дочери. Это… – он указал на первую фотографию, – должно быть, Майкл Джеймс, советник Тори. Он был третьей жертвой.

– Да. Привязан к чему-то вроде столба в середине каменного круга, покрыт смесью для розжига, подожжен. Обожжено более девяноста процентов тела. Что еще ты знаешь?

– Только то, что читал. Полагаю, полицию удивило место, это уже не такая глушь, как первые два.

– И вполовину не так удивило, как то, что Сжигателю удалось успешно избежать всех средств слежения, размещенных в этих кругах.

По кивнул. Маньяк для каждой своей жертвы выбирал новый каменный круг. Пресса окрестила его Камбрийским Сжигателем. Жертвоприношение путем сожжения – в отсутствие других мотивов журналисты ухватилась за этот. По думал, что полиция будет следить за всеми кругами. С другой стороны, может, и нет… В Камбрии было много каменных кругов. Если прибавить к ним курганы, хенджи[5] и менгиры[6] – получится около пятисот объектов для наблюдения.

Даже если использовать минимум оборудования, понадобилась бы команда почти из двух тысяч копов. В Камбрии едва ли насчитывалась тысяча офицеров в форме. Им не оставалось ничего иного, кроме как выбирать, куда направить ограниченные ресурсы.

Он вернул фотографии обратно. Все это было чудовищно, но все равно не объясняло, почему Флинн проделала свое долгое путешествие на север.

– Я все еще не понимаю, как это связано со мной?

Она проигнорировала вопрос.

– SCAS вызвали после второй жертвы. Старший инспектор хотел получить профиль.

Этого следовало ожидать. Отдел на них и специализировался.

– Мы его сделали. Не получилось ничего дельного, обычная ерунда о возрастных рамках, национальной принадлежности и прочее.

По знал, что профили могут помочь сузить поиски, но только в расследованиях со множеством направлений. Он сомневался, что они сейчас разговаривали из-за профиля.

– Ты слышал о мультиспиральной магнитной томографии?

– Да, – солгал он.

– Аппарат фотографирует тело тонкими слоями, а не целиком. Это дорого, но иногда находит ранения, полученные до и после смерти, которые пропустили при обычном вскрытии.

По относился к людям, которым важно знать, что эта штука может сделать, а не то, как она это делает. Если Флинн сказала, что это возможно, значит, возможно.

– Вскрытие ничего не обнаружило, но МСКТ показала вот это, – вынув еще одну пачку фотографий, она положила их на стол перед ним. Там были компьютерные снимки порезов, казавшихся хаотичными.

– Они были у третьей жертвы? – спросил он.

Она кивнула.

– На груди. Все, что он делает, рассчитано на максимальное воздействие.

Сжигатель был садистом. По не нужен был профиль, чтобы это сказать. Он изучал каждую страницу с фото по мере того, как Флинн их переворачивала. Их было около двадцати, но при виде последней он подавился воздухом.

На ней были сведены вместе все предыдущие снимки. Компьютерное изображение, в котором все якобы случайные шрамы соединялись в целостную картинку, представляющую общий вид. У По пересохло во рту.

– Как? – хрипло спросил он.

– Мы надеялись, что ты нам объяснишь.

Они оба смотрели на последнюю фотографию.

Сжигатель высек на груди жертвы два слова.

«Вашингтон По».

Глава 4

По тяжело опустился на скамью. Кровь отхлынула у него от лица. На виске запульсировала вена.

Он уставился на компьютерную модель с его именем. И там было не только его имя – над ним была высечена цифра пять.

Это нехорошо… Совсем нехорошо.

– Нам интересно, зачем ему понадобилось высекать твое имя на груди жертвы.