Колыбель для кошки

Кот, между всем, – невольник чести

                        гораздо больший, чем поэт,

и алгоритм его кошачий

                                  ему важнее, чем обед.

Важней, чем сон в укромном месте,

                   важней, чем вежливый сосед -

ему без рыцарской удачи

                   под солнцем вовсе жизни нет.

Он – непоседа и бродяга -

                      в боях пройдя короткий век,

не задаёт вопросов глупых,

                         как безнадёжный человек.

Чужд интересов меркантильных -

                    наследства нипочем не ждёт

и от инстинкта основного

                              приданного не обретёт.

Без рассуждений вздорных ясно,

                       что он родился для борьбы

и в исступлении напрасном

                        ничто не клянчит у судьбы.

Он даже в миг его последний

                                не потревожит никого

и умирает одиноким,

                        каким был в жизни до того.

Мысль – она как будто мышь -

                     если сразу не поймали,

то уже потом не сыщешь

                   в головы своей подвале…

Там придется кошку звать,

       чтобы управиться с проворной,

но “добыча” показаться

кошке может смехотворной.

Где взять мне столько кошества,

                                   чтобы людей терпеть,

по-фелисофски мудро

                              на глупость их смотреть,

чтобы простя обиды, уметь их забывать

и только недомыслием

                                       пытаться называть…?

Спросила кошка Мур

                             у седенькой старушки,

легко погладив лапою

                                  ей маленькие ушки:

“С поры той самой, что тебя

                                к себе я в дом взяла

ещё ты мыши ни одной

                               в том доме не нашла -

к чему тебя кормлю,

                                  храню от непогоды,

хоть пользы не нашла на грош

                                    в тебе за эти годы”?

“Тебя не из корысти я глажу по спине,

а оттого, что шерсть в клубке

                                   напоминаешь мне”.

Кошки – красивы, умны, деликатны

                            и в этом не людям чета

Мотивы их действий – просты и понятны,

                           .     у них и порода – не та.

Поисков смысла ложный период

                             кошки давно пережили

или, быть может, не затеваться

                         с глупостью этой решили.

Были от роду ли так хороши,

                        или в том честь эволюции,

счастливо только избегли они

                     грубых прыжков революции.

Все постепенно – не без ума,

                        скоро лишь люди родятся,

виды ж разумные от остолопов

                       чем-то должны отличаться.

Если мыши ты желаешь

                                  жизни долгой и простой,

позаботься, чтобы кошка

                               каждый день была с едой.

Когда хищник – сыт, он подолгу сладко спит

и не только на мышей и на птиц-то не глядит.

Будет хищник пацифистом

                                  и отменным гуманистом,

наблюдать чужие драмы,

                              оставаясь в них статистом.

Лишь тогда у травоядных

                             склонность будет к суициду,

та, что все равно положит окончание их виду.

Оттого нам Рай при жизни

                                        нипочем не обещают,

что мы там от скуки сдохнем,

                                    все, наверно, понимают.

Коль кому-то ты желаешь

                                     жизни ясной и простой,

на пути у Провидения лучше ты тогда не стой.

Мышь – игрушка иль еда,

если ты, к примеру, – кошка?

Можно съесть, готов когда,

поиграв сперва немножко.

Мышь сама не виновата,

в том, что мир вокруг таков.

Может, в ней – ума палата

к осознанию основ…

Может, это – Лобачевский

в серой шубе шерстяной,

или то – Василий Левский

в монастырь идёт домой?

По какой идти дорожке

все неважно – вот беда:

потому, что ты для кошки

иль игрушка, иль еда.

Наверно, что-то сделаю,

                     не знаю из чего

и отнесу куда-нибудь

                   не знаю для кого.

Там спрятать попытаюсь,

             зарыв во что-нибудь

и расскажу кому-нибудь

             о том, зачем-нибудь.

Ползу, где хочу,

                травой шелестя -

приветствую всех

             пресмыкающих я.

Нет лишних частей —

      голова лишь, да хвост.

Рецепт выживания

            решительно прост:

Усилий не тратим,

                пока нет нужды

и вовсе не надо

                      избытка еды.

Тепло бережем

     и наш лозунг – не прыть.

Нам то, что имеем,

             важней сохранить.

Кто думал, что счастье

         лишь в резвости ног,

в бессмысленной скачке

                   давно изнемог.

А я не спешу -

           моя кровь холодна,

мне разумом жить

                    помогает она.

Сказать хочу котам, котятам:

               “Себя считаю вашим братом,

хоть ус иной и нет хвоста,

                          порода ж, полагаю, та.”

Нетороплив, ленив изрядно,

        на солнце мне – в тепле отрадно,

без нужды не приемлю драк

                   и лишь едва терплю собак.

В еде разборчив, но умерен,

                  в себе почти всегда уверен,

ни в чьей заботе не нуждаюсь

                 и сам собою быть стараюсь.

Хоть и не мечу я границ,

                и не ловлю беспечных  птиц,

на “мяу” мне из темноты

                          ворчат соседские коты.

Я – жизнью битый “старый кот”,

             мой пессимизм со мной живёт,

но все ж сдаваться не желаю -

                  и когти острить продолжаю.

Коротка и непроста

жизнь дворового кота,

если бы родился кошкой,

легче бы была немножко.

От котенка к ветерану

путь проходит слишком рано,

кошкам «повезло» в том больше,

что живут немногим дольше.

Летом в зоопарке жаркая пора,

а зимою стужа гонит со двора.

Маленькому львенку холодно зимой

и на карту Африки он глядит с тоской.

Избушка, лягушка, чухонка,

иконка;

Веревка, забор, ветерок,

рубашонка;

Река, лебеда, пересмешник,

рябина;

Дорога, подлесок, телега,

мужчина;

Закат, колокольня, молитва,

старушка;

Девчонка, скамейка, гармошка,

частушка;

Пастух, колокольчик, бродяга,

котомка;

И снова избушка, и снова –

чухонка.

 На столе сидит котя,

зная, что нельзя хотя.

И кошки и мышки читать любили книжки,

от корки и до корки -

кто на ковре, кто в норке.

И кошкам и мышкам на пользу шло не слишком,

лишь к появлению сора, то изучение вздора.

У кошек и у мышек, познавших интернет,

эффект от чтения книжек

давно сошел на нет.

И вздор все тот же там и, как всегда – банальный,

но есть то преимущество, что мусор – виртуальный.

Громко плачет кошка и котят зовет.

Но на голос мамин

                                 кто теперь придет?

Как пропали и за что кошка не узнала,

видно понапрасну

                                 людям доверяла.

Людям – все забава, коли не свое

и не пожалеет

                                 здесь никто ее.

Громко плачет кошка и зовет котят,

но они ответить маме

                                 с неба не хотят.

Интеллигентные, тонкие лица -

                мысли печать на челе.

                   Людям в том с ними

                   никак не сравниться -

                   короток век на земле.

Для эволюции важен период -

               спешкою тут не помочь.

                     “Разума сон” утром

                      может закончиться,

                 только у нас пока ночь.

Зависть – неважное чувство,

                  как прижмёт, задай себе вопрос:

“Кошка так всегда лежит под солнцем

                        иль зимой на улице в мороз?

Не тебя собаки убивают

                           даже без причины и нужды

и подвалов окна закрывают,

                                  тем лишая пищи и воды?

Не тебя раздавят на дороге

                не трудясь с нее твой труп убрать,

иль помоек чистые пороги

                   с ними вместе будешь оббивать?"

Не завидуй ей зазря, чудак -

                          ты и сам легко сумеешь так.

Чтоб никто не попытался тебя съесть,

нужно большим показаться, чем ты есть.

Ты ответь ушастая:

Отчего пищишь?

–По неволе случая, потому, что мышь.

–Отчего летаешь, а не спишь в гнезде?

–В силу обязательства побывать везде.

–В чем резон под крышею для тебя висеть?

–Только в том, что кошки не смогли взлететь.

–Почему не просишь ты судьбы другой?

–Чтоб остаться мышью и не стать тобой.

Жизнь, возможно, полосата,

как у этой кошки шуба,

но кому-то – мягкой лапой,

а кому – когтями грубо.

Кошке не нужно ничем выделяться,

ей важно быть и не важно казаться.

Кошкой, в целом, быть неплохо:

коль, свернувшись «калачом»,

ляжешь возле теплой печки,

так и стужа нипочем…

Мне и с Солнцем нет печали:

лишь пригреет, как я тут

и пока я нежу спину

все заботы подождут.

В продолженьи кошек рода

нет сомнений неспроста -

мне не нужно алиментов

от соседского кота.

Но одно меня тревожит,

пусть и по своей охоте,

что с тех пор, как родилась -

я бессменно на работе…

Когда пришел я в этот дом, то думал, что найду

я родственную душу в нем, а не одну еду.

Я полагал, что вы – мой брат

и наш союз – вне срока,

а вам важнее чай и плед…

Вы – просто лежебока.

А интроверт, пожалуй да -

он сам собой любим.

Вам не понять,

что радость в том,

что отдал ты другим.

Изрядно завидую кошке

    с утра, как всегда, набегу.

Она языком умывалась,

    я так, увы, не могу.

Умылась, поела без спешки

    и снова легла на кровать.

Она, то уже на работе,

    ей некуда дальше бежать.

Достоинств движения полны

    и бегает лишь за едой,

а прочее все почитает

    на всякий резон – ерундой.

Карьерных в ней ожиданий

    амбиций пустых лишена.

И все потому, что с рожденья

    уже совершенство она.

Не ищет ни славы, ни денег,

    не нужно манто из лисы

И смотрит на наши метания

    едва усмехаясь в усы.

Изрядно завидую кошке

    весь день, как всегда набегу.

Бесспорно она гармонична,

    а я так, увы, не могу.

В том ущерба нет,

если на Земле

много тысяч лет

я хожу в седле.

Своей волею

я не поступлюсь,

за седло на мне

не сама держусь.

Выпасть из него

мне неведом страх,

пока я скачу

на своих ногах.

Пусть седок решил,

что он правит сам,

обмануть себя

я ему не дам.

Хоть узда на мне,

я ее главней,

ведь куда скачу

мне всегда видней.