Противостояние

Лучи солнечного света проникали сквозь маленькую щель между задёрнутыми шторами, нарушая мой искусственный полумрак. Я, лёжа на полу, рассматривал пылинки, которые кружились, создавая свой собственный танец в лучах света. Это завораживало. Немое представление. Я, молча, наблюдал за ними. Деревянный пол приятно холодил затылок и голую спину. В пальцах медленно тлела сигарета. Затянувшись, я выпустил струйку дыма, которая тут же смешалася с пылью над моей головой. В квартире пахло никотином, и было настолько тихо, что я слышал биение собственного сердца.

Захотелось срочно выйти на улицу, стены начинали давить на меня, будто вот-вот раздавят. Слишком долго находился взаперти. Я бросил взгляд на часы, было полвосьмого вечера, самое время, что бы прогуляться.

Порой мне кажется, что я социопат, а может социофоб. Кто же они?!

Социопат – разновидность психопата, патология поведения которого лежит исключительно в сфере социального поведения, человек с клинической неспособностью к адаптации в человеческом социуме.

Социофобия – упорная боязнь исполнения каких-либо общественных действий (например, публичных выступлений), либо действий, сопровождаемых вниманием со стороны посторонних лиц.

И это не я сказал, а Википедия.

Так кто же я? Одно или другое, может всё вместе? А как же быть с моими резкими сменами настроения, частыми депрессиями? Тогда к этому букету психологических расстройств можно смело добавить ещё маниакальное возбуждение и депрессивный психоз…

А что если сейчас просто такая стадия моей жизни, которая приведёт к чему-то новому и лучшему?! Хотя, в последние время вообще модно придумывать себе всякие заболевания и расстройства.

Я настолько сильно ушёл в себя, и даже не заметил, что вот уже полчаса сижу с кедом в руке. Оглянулся в поисках второго, оказалось, что он давно красуется на моей ноге.

Настроение моментально поменялось, снова. На смену задумчивости и грусти, пришло ничем необоснованное веселье.

Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью. Пропитанный вечерней прохладой воздух мягко наполнил мои прокуренные лёгкие. Оглянувшись вокруг, я почему-то подумал о том, что это лето должно быть отличным. Действительно, а почему нет?

Я спокойно шёл по улице и просто наслаждался. Тёплые лучи почти зашедшего за горизонт солнца приятно ласкали лицо, вокруг всё было настолько зелёным и ярким, казалось, что это всё ненастоящие, будто окружающий меня пейзаж нарисован акварелью.

Послышался детский смех, и я увидел площадку. На скамейке рядом с качелями сидели три гопника, их разговор сопровождался матами, плевками и глотками пива. У меня такие индивиды кроме отвращения ничего другого не вызывают, хотя по сути дела, я тоже пью и матерюсь, но по крайней мере делаю это не так вызывающе.

Мамаши же с недовольством смотрели на них, но было видно, что в этом вопросе они бессильны. Поэтому они поспешно уводили своих чад с площадки, дабы те не хватанули своим изнеженным слухом какой-нибудь мат. К тому же для детей время было почти позднее.

Когда я проходил мимо них, один харкнул почти мне под ноги. Они что на меткость соревнуются?

Мой внутренний голос молил меня, что бы я держал язык за зубами, но я не сдержался:

– Мерзость!

– Ты чё там тявкнул патлатый? – крикнул мне парень.

– Говорю, что ты отвратительное животное с непроизвольным выбросом слюны, – уже спокойней сказал я.

Сам удивился тому, как лихо завернул эту фразу.

– И чё? – спросил он и снова харкнул.

В ответ я только покачал головой и тяжело вздохнул, доказывать что-либо этим аборигенам бесполезно. Их исправит разве что лоботомия. Я развернулся и побрёл в сторону метро, за спиной раздался их оглушительный смех, мне, почему то даже стало жаль их. Ведь они не живут, а всего лишь существуют, глупое, ничем не заинтересованное стадо.

Выйдя из метро, я засунул руки в карманы джинсов и не спеша пошёл… Просто шёл, машинально переставляя ноги, и думал о своём. Например, о том, что мне нужно купить, когда буду возвращаться домой, ведь холодильник почти пуст. Там покоится лишь упаковка давно прокисшего молока. Бывает, открываю холодильник и непроизвольно сравниваю свою жизнь с этим молоком.

Мои мысли медленно растворяются в музыке, льющейся из моих наушников. Ненавязчивый, но порой депрессивный пост-рок глушил всё вокруг. Сегодня я не хотел слушать мир.

Вдруг кто-то схватил меня за плечо, это было внезапно, и я вздрогнул. Обернувшись, я увидел своего знакомого? Товарища? Не знаю, какое слово подобрать, но точно не друга.

– Тёма! Ты как всегда летаешь в облаках? – он по-дружески похлопал меня по плечу.

– Просто задумался, – спокойно ответил я.

– Куда направляешься? – не отставал Димон.

– Никуда.

– Может, рванём на «десятый»?

Я на секунду задумался и, пожав плечами, ответил:

– Пошли.

Всю дорогу Дима трещал безумолку, это меня бесило ровно столько, сколько я его знаю. То есть почти всю мою жизнь. Странно, что за такой долгий срок я так и не смог назвать его другом.

Я слушал его в пол уха, но в тоже время думал о том, что если бы мой мозг, содержал такое количество информации, его разнесло бы на миллиард осколков.

Затем я подумал о том, что 10-тый – это двор, в котором собираются люди, по сути, знакомые мне люди, но с которыми (неизвестно по какой причине) я мало общался или не общался вовсе. Чего только не видел этот двор, и я вместе с ним: смех, слёзы, разочарование, любовь, немереное количество алкоголя, которое почему-то никогда не заканчивается, драки (ну куда ж без них), ссоры (в результате которых начинались драки) и тому подобное. Словно мой собственный театр, в котором я единственный зритель.

Дима шёл слева, и моё левое ухо начинало гореть, а левое полушарие мозга вскипать. Поэтому я был безумно рад, когда увидел арку, ведущую в знакомый двор.

– О, а вот и Тёма! – услышал я знакомые голоса.

– Привет всем! – улыбнулся я.

Девчонки бежали целоваться, я послушно подставлял щёку.

Эта компания нравилась мне своей совсем ещё детской искренностью и добротой, а ведь мы уже не дети! Хотя до сих пор верим, что мир лучше, чем, кажется.

Я уселся на качелю, достал из кармана пачку сигарет и закурил, дым начал медленно подниматься вверх. Мне нравилось наблюдать за ним, как он медленно поднимается вверх и навсегда исчезает, растворившись в воздухе. Для меня это было то же самое, что смотреть на костёр. Затаив дыхание, и не шевелясь, я мог часами наблюдать за пляшущими языками пламени.

Ноги оттолкнулись от земли, и качеля послушно закачалась, подобно маятнику. Затянулся сигаретой, уже приевшийся вкус никотина. И зачем я курю? Наверное, потому, что сигарета – это иногда единственное, что может заполнить пустоту внутри меня.

Я невольно улыбнулся, мне вдруг вспомнилась одна история.

Как-то года два тому назад к Димке приехала погостить его бабуля, она на дух не переносила курящих людей. Запах никотина старушка могла почуять ещё с лестничной клетки, прямо как натренированная собака-ищейка.

Так вот, в течение недели, пока бабуля окружала заботой своего любимого внука, Дима почти каждый вечер прибегал ко мне и не для того, что бы спросить, как мой день, а для того что бы хотя бы разочек за день затянутся. После традиционно выкуренной сигареты мы ещё где-то часа два прогуливались по нашему району, ожидая пока Димон «проветрится».

Пока мы вот так гуляли и болтали о всякой ерунде, мне показалось, что мы действительно становимся друзьями. Но бабуля укатила обратно в свою глушь, потом у Димы появилась девушка, и я на неопределенное время отправился в утиль.

Подумав об этом, улыбка соскользнула с моего лица.

Мой взгляд упёрся в почти пьяную толпу. Не смотря на то, что уже стемнело, и зажглись фонари, люди веселились. Я невольно улыбнулся, мою мимолётную меланхолию, как рукой сняло. Да что сегодня с моим настроением?

Я решил присоединиться к остальным, мне сразу же вручили бутылку вина, даже не задумываясь, я, сделал глоток. Затем ещё глоток и ещё и вот уже пустая бутылка стоит у моих ног, по телу растекается приятное тепло, а во рту сладкий привкус винограда. Мне вдруг стало уютно.

– Тёма! – окликнула меня Аня, в свете фонарей её красные волосы казались тёмно-бардовыми, как вишня.

– Что? – отозвался я.

– Как там твоя татуировка? – спросила она.

– Какая именно? – вопросом ответил я.

– Ту, которую ты недавно сделал, на ноге, – уточнила девушка.

Я задрал штанину, из-под неё тут же выглянул не замысловатый узор из ромбов, треугольников и квадратов. Кожа вокруг рисунка была розовой.

– Любитель абстракции, – вставила Аня.

– Уже почти зажила, – поставил диагноз Сашка.

Я потрогал тату:

– Да, почти.

– И как ты только додумался до такого? – включился в разговор Дима.

– Не знаю. Я просто рисовал, и в итоге вышло вот это, – сказал я и в моей памяти всплыл визит к тату мастеру.

Не смотря на то, что татуировка – это всегда болезненный процесс, это воспоминание не ассоциировалось с болью. Это скорее, как малая победа над своим телом, над болью, над человеческой уязвимостью.

Мне вдруг захотелось пройтись. Я оставил своё место, сказав, что сейчас приду и направился навстречу неизвестности. Возвращаться я не собирался, поэтому шёл медленно, в голову лезли всякие мысли, бессмысленный, бессвязный бред. Голова вертелась по сторонам, в надежде зацепится хоть за что-то взглядом, но вокруг всё было как обычно. Мне было тепло и всё ещё уютно, я чувствовал себя, как обдолбаный, мне просто было хорошо. Внутри будто проснулся маленький пушистый котёнок. Тёплый ветер приятно обдавал лицо прохладой, остужая пылающие от вина щёки.

Я поднял голову, мне на встречу шли три парня. Когда они подошли совсем близко, обступили полукругом не давая пройти.

– Что вам надо? – хмуро спросил я.

– Бабло гони! – рявкнул один из них.

– Нет у меня денег, – бросил я и попытался их обойти.

Один из них рывком развернул меня к себе. Я попытался его оттолкнуть, но он ударил меня в живот. Больно…от простого удара так не бывает, я опустил глаза – нож. Ноги подкосились и я упал.

– Всё Миха валим! – услышал я крик.

Перед тем, как уйти и бросить меня умирать, они обшарили мои карманы…и ничего там не нашли… Мне хотелось смеяться от этой иронии судьбы, но я не мог, потому что стало трудно дышать, я почувствовал, как заструилась кровь по животу. Такая тёплая.

От боли руки непроизвольно царапали асфальт, словно ища помощи. Сознание всё туманнее. В какой-то момент мне показалось, будто через пульсирующую рану, вместе с кровью вытекает и моя жизнь. Боль сменил страх. Страх смерти, чего-то неизведанного, неизвестность всегда пугает. Нет, только бы не провалится в пустоту. Дышать, просто дышать, ведь это так просто…вдох – выдох, вдох – выдох…

– Вот чёрт! – услышал я женский голос и с трудом приоткрыл глаза.

Вокруг меня всё плыло. Я пытался зацепиться за что-то взглядом, но что это? Что-то красное…

– Сейчас будет больно! – я почувствовал, как она потянула за нож.

Из моего горла вырвался стон.

– Не закрывай глаза! Не умирай…

Она что-то успокаивающе говорила, но я не слышал. Мне понравился приятный тон её голоса, который доносился до меня, будто через вату.

Я не хочу умирать, не хочу.… С этой мыслью я провалился в пустоту. Моё сознание медленно двигалось в потоке этой всепоглощающей пустоты, будто чёрная дыра увлекала меня всё дальше и дальше от этого мира. Течение было настолько сильным, что у меня даже не хватило сил обернуться…

Белый свет режет глаза, рана пульсирует. Я щурюсь, пытаясь понять, где нахожусь. Наконец глаза привыкли к свету, комната, обычная себе такая девчачья комната. В голове мелькнула мысль: « Я умер и попал в Ад?». Губы растянулись в невольной улыбке. Ну наконец-то…

Солнечный свет озарял комнату. Я повернул голову, в углу на кресле сидела девчонка с красными волосами. Что-то красное.… Так это она? А может я всё-таки умер? Я снова посмотрел на девушку. Она читала книжку, её глаза быстро бегали по строкам.

Ноги затекли, я захотел встать повернулся, и застонал. Ужасающая боль пронзила бок.

– Очнулся?! Тебе нельзя вставать, нужно хотя бы до вечера полежать. Кстати, тебе повезло, рана – совсем, не серьёзная, важные жизненные органы не задеты! – с улыбкой выпалила она.

– Ты медик? – удивлённо спросил я, приподнимаясь на локтях.

Её образ совсем не вязался с образом медсестры: красные волосы, пирсинг в носу. Хотя сейчас принято ломать стереотипы, и нанимать на работу разношерстные кадры.

Она кивнула, затем встала с кресла. Подойдя ко мне, протянула руку:

– Ната.

– Тёма, – я немного с опаской пожал руку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – Хотя можешь не отвечать, я и так знаю, что хреново!

Мы перекинулись ещё парой фраз, а после я забылся по-детски крепким сном.

Снился полный бред. Будто я бегу по полю, а за мной гонится фиолетовый бегемот в майке с надписью « Нирвана». Поэтому я был рад проснуться, чувствовал себя на удивление бодро. Ната всё так же сидела в кресле и читала.

– Ты всё ещё здесь? – удивленно спросил я.

– А где же мне ещё быть? – так же удивлённо ответила Ната.

Я тут же прикусил язык, поразившись тупости своего вопроса. Я посмотрел на часы, было уже восемь вечера.

– Сколько я проспал? – спросил я, сонно потирая глаза.

– Часов двенадцать, может больше, – положив книгу на стол, сказала она.

– Чем занималась в моё отсутствие? – спросил я ради приличия.

– Много чем: сходила в магазин, затем в бассейн, ну и тому подобные скучные бытовые дела.

С кровати я встал без проблем, и только сейчас заметил, что на мне лишь боксеры с пингвинами. Мне стало не по себе. В голове возник ряд вопросов: « Как она меня дотащила до своей квартиры? Как умудрилась меня раздеть? Может она чокнутоя? И где я всё-таки нахожусь?».

Рядом с кроватью, на стуле, лежала аккуратно сложенная моя одежда. Так посмотрим, чёрные узкачи, футболка, кеды, сумка, вроде бы всё на месте. Я быстро оделся и посмотрел на себя в зеркало. Дырка на футболке являла всему миру бинты на ране. Да ещё эти пятна крови рисовали не очень радостную картину.

– И куда ты собрался? – спокойно спросила Ната.

– Не знаю, – пожал я плечами. – В наружность, домой.

– Тебе в таком состоянии одному ходить нельзя, мало ли что может произойти. В обморок упадёшь или ещё что. Но тебе повезло, так как я твой лечащий врач, я пойду с тобой, – улыбнулась она.

Меня поразила её чрезмерная забота о постороннем человеке. Но, не смотря на это, я пошёл с ней. Точнее это она пошла со мной.

Не имея ни малейшего понятия, куда мы направляемся, я просто смотрел себе под ноги, мне просто было как-то всё равно. В этот момент я ощутил безразличие ко всему происходящему. Мимо меня мелькали знакомые места, где я был тысячу раз. Я шёл погружённый в свои мысли, даже не заметил, как оказался возле дверей квартиры под номером 13. Ненавижу глубоко уходить в себя, да так сильно, будто на какое-то время моя душа покидает тело.

– Отлично! – воскликнул я.

– Надеюсь, ты не суеверен, – улыбнулась Ната, указывая на дверь.

– Да нет, – ответил я.

– Тогда добро пожаловать! – она открыла дверь, пропуская меня вперёд.

Квартира была сделана явно по шаблону, из какого – то модного журнала. Окинув взглядом квартиру, я нагнулся, что бы развязать шнурки на кедах, но Ната меня остановила:

– Можно не раззуватся. За мной!

Я послушно пошёл за ней. Комната меня впечатлила: красные стены с розами и черепами, огромная чёрная кровать, подиум с електро – гитарой и ещё много всякой всячины. Грусть, смешанная с романтикой – это по мне. Отличное решение в плане интерьера комнаты. От увиденного я в небольшом шоке присел на кровать и ещё раз огляделся вокруг себя.

– Классная комната, – только и смог сказать я.

– Да, я знаю, – бросила она через плечо. – Жаль только, что не моя.

– А чья? – поинтересовался я.

– Одной моей знакомой, она постоянно устраивает какие-то сборища, – с улыбкой ответила она.

Молчание. Не зная, что сказать, я откинулся назад на кровать, рассматривая массивный атласный балдахина бардового цвета, под которым скрывалась кровать.

– Эта должна подойти. Примерь, – Ната бросила в меня футболкой.

– Это что? – посмотрел я на комок у себя в руках.

– Меряй, давай!

Я стянул с себя свою рваную футболку и одел ту, что дала Ната.

– Круто, – я посмотрел на себя в зеркало.

– Ага, – усмехнулась Ната.

– Она мне идёт! Даже не смотря на то, что она бабская,– улыбнулся я.

– Оказывается, он всё-таки умеет улыбаться! – удивилась она.

Тут в комнату заглянула девушка, у неё был весьма растрепанный и заспанный вид. Синяки под глазами говорили о парочке бессонных ночей, а торчащие во все стороны чёрные, как смоль волосы говорили о бурных бессонных ночах.

– Приветик Натусь, – зевая, сказала она. – Я даже не слышала, как вы вошли.

– Двери закрывать надо, – заявила Ната.

– Ты Тиму не видела? – обратилась она к подруге.

– Нет, а что?

В негодовании девушка хлопнула ладошкой по стене:

– Опять слинял, зараза!

Оказывается, я был прав.

Раздался звонок в дверь.

– А вот и народ, – улыбнулась хозяйка квартиры и пошла, открывать, похоже, её совершенно не смущало, как она выглядит.

В квартиру хлынула толпа народу. Это было рекордное сборище людей, которое могла в себя вместить трёх комнатная квартира.

Я облокотился о стену и наблюдал за тем, как потоки людей заполняют помещение, словно лавина. Услышал, как заиграла музыка. Веселье сопровождалось смехом, звоном стаканов и рюмок.

Как и на всех вечеринках, все сразу поделились по своим группам: те «кто заказывает музыку». Они всегда крутятся возле источника музыки, поэтому играет только то, что нравится им. Ещё есть бухари, их нельзя оставлять, наедине с алкоголем ни в коем случае. Так же не будем забывать о дестройщиках, эти личности, когда напиваются, сходят с ума и начинают крушить всё вокруг. Есть люди «секс на одну ночь», тут и так всё ясно. Люди « я не пью, мне и так весело». В общем и так далее и тому подобное…

Пока всё не выпили, я протиснулся в кухню и схватил две попавшиеся бутылки. Мне хотелось побыть одному, и я закрылся в ванной. Я улёгся в ванну и открыл первую бутылку – это оказалось виски. Название тупое, а на вкус как спирт с шоколадом, но мне было всё равно, чем заливать мою внутреннюю (непонятно чем вызванную, внезапную) агонию. Вот так я лежал, пытаясь ни о чём не думать. Время шло неспеша, как черепаха по дороге в час-пик. За дверью слышались крики, вперемешку с музыкой. Внезапно в дверь постучали:

– Эй, кто там закрылся? Откройте блин!!!

– Туалет рядом, – лениво ответил я.

– Мне не нужно в туалет, мне нужно сюда, – настаивали за дверью.

– Всем нужно, – язык еле ворочался.

Стучали всё громче, этот звук раздражал меня. Я кое – как вылез из ванны, что бы прекратить это, и с бутылкой в руке пошёл открывать. Дверь распахнулась, на меня смотрела девчонка, у неё было черезчур, кукольное лицо, а огромные глазища пугали.

– Ух, ты! – выдохнула она.

– Чего тебе? – спросил я, хотя меня мало интересовал ответ.

Тут за её спиной появилась Ната.

– Тёма, я тебя везде ищу! – набросилась она на меня.

– Наташ, может, ты нас познакомишь? – мило улыбаясь, спросила кукла.

– Ника, знакомься – это Тёма, – представила она нас друг другу.

– Он такой няшный! – с восторгом сказала Ника.

– Никуш, иди, веселись, а нам тут поговорить надо, – сказала Ната и закрыла за собой дверь.

– Как она меня назвала? – не понял я.

– Она сказала, что ты милый. Это друг мой своеобразный сленг анимэшников, – объяснила она.

Её глаза опустили вниз к бутылке и тут же округлились до невероятных размеров. Она рывком выхватила у меня из рук бутылку:

– Совсем спятил? Тебе сейчас нельзя пить, кровотечение может открыться!!! Всё, сегодня ты пьёшь только сочок, ясно?!

– Ясно – кивнул я.

Ната рассмеялась. Её смех отразился от стен ванной. Я опустился на прохладный кафельный пол.

– Я вижу, ты тут неплохо устроился! – сказала Ната и села рядом. – Прости, что накричала. Это на мне работа сказывается!

– Ничего, бывает.

Ната, не задумываясь, сделала долгий глоток, потом поморщилась:

– Выпивка дорогая, но себя не оправдывает!

– Главное, что бы был ефект.

– Это точно.

– Совсем мало осталось, – посмотрел я на дно бутылки. – Схожу ещё за чем–нибудь.

– Только сок и под моим контролем, – напомнила Ната.

– Всегда мечтал о няне, – улыбнулся я.

Я стоял возле стола и перебирал пустые бутылки, где ещё минуту назад был алкоголь. Вскоре на глаза попалась и упаковка сока. Грустно вздохнув, я взял её в руки. Я уже хотел вернуться, но тут передо мной возникла Ника, она смотрела на меня с улыбкой. Попытался её обойти, но она схватила меня за руку.

– Чего тебе? – я выдернул руку.

– Нет…ничего, – улыбнулась Ника и отошла в сторону.

Я обошёл эту живую куклу и поплёлся обратно в ванную, но не вошёл, так как услышал голоса. По непонятной причине я прижал ухо к двери и прислушался.

– Нет, пожалуйста! – умоляла девушка.

– Ты будешь делать, то, что я говорю! – грубо ответил парень.

– Не надо!!! – закричала она, в её голосе слышались слёзы.

– Заткнись! – закричал парень.

Послышался хлопок, девушка тихо заплакала. Из-за громкой музыки было еле слышно. Я понял, что сейчас самое время войти. Повернув ручку, я вошёл и увидел Нату. На ней сидел какой-то парень. Они даже не заметили меня.

– Эй, млекопитающее, ты, что не слышал, девушка сказала, нет! – спокойно сказал я.

– Вали отсюда! – не оборачиваясь, сказал парень.

– Нет, чувак, свалишь ты, причём прямо сейчас, – всё так же спокойно сказал я.

Парень медленно встал с пола и подошёл ко мне. Я отошёл от двери, пропуская его:

– Вперёд.

– Мы ещё с тобой встретимся! – угрожающе сказал он.

– До встречи, – улыбнулся я и захлопнул дверь у него перед носом.

Ната лежала на холодном кафеле, подтянув ноги к себе. Я сел рядом, она тихо плакала. В этот момент я растерялся, просто не знал, что нужно делать, говорить.

– Не плачь, пожалуйста, – это всё, что я смог сказать.

Она повернулась ко мне и обняла за шею. Я обнял её. Всхлипнув, Ната взяла стоящую рядом с ней бутылку и, сделав глоток, выдохнула.

– Пошли, покурим? – предложил я.

– Пошли, – согласилась Ната.

Она неуверенно поднялась, рубашка на ней была разорвана. Я стянул с себя футболку и протянул ей. Не снимая рубашку, Ната одела поверх футболку.

Мы вышли на балкон. Я протянул ей сигарету. Когда она вдыхала в себя дым, огонёк сигареты освещал в темноте её лицо, печальные заплаканные глаза и аккуратный носик.

Последовала пауза. Молчание затягивалось.

– Ты не о чём меня не спросишь? – не выдержав тишины, спросила Ната.

– Нет, – ответил я. – Но если хочешь, то можешь выговориться.

Она поёжилась. Я сел ближе и обнял её за плечи, Ната положила голову мне на плечо, её волосы пахли чем-то сладким, как конфеты.

– Я точно говорю, что она здесь, – сказал знакомый голос.

Через секунду дверь открылась, и на пороге появились Ника и Дима.

– Упс! – улыбнулась Ника.

– Тёмыч! Господи, мы думали, что ты умер, – его глаза округлились.

– Что ты здесь делаешь? – пропустив его фразу, мимо ушей, спросил я.

– Ната, надо поговорить, – сказал Дима.

Было странно, что мы игнорировали друг друга.

Ната встала и они с Димой скрылись в просторах квартиры. А Ника так и осталась стоять в дверях. Она, не отрываясь, смотрела на меня.

– Что? – не выдержав, сказал я, как же меня раздражала эта девчонка, хотя я толком её и не знал.

Её взгляд скользнул по моему телу, мимолётно задержался на медицинской повязке и снова вернулся к моим глазам.

– Да так, ничего, – улыбнулась Ника и вышла.

Меня вдруг начало клонить в сон. Я вернулся в комнату, где Ната дала мне футболку, и улёгся на кровать. Мгновенно уснул.

Этой ночью мне ничего не снилось, слишком изматывающим был день.

Утро.

В квартире было тихо, и только тиканье часов нарушало эту гробовую тишину. Я медленно встал с кровати, поплёлся на кухню, аккуратно переступая через мирно спящие тела. Толкнул дверь в кухню и увидел Нату. Она сидела на кухонном столе с чашкой в руке и задумчиво смотрела в окно.

– Сон крепок, но краток? – не отрываясь от окна, спросила она. – Доброе утро.

Ната спрыгнула со стола и поставила чашку в мойку, и протянула мне новую футболку:

– Знаешь, я сегодня хочу оказаться ближе к небу!