Переворачивая страницу

Элина Цветкова

Переворачивая страницу

© Цветкова Э.В., 2009

* * *

От автора

Всю свою жизнь стремясь к совершенству, я все же рискнула издать эту книгу, оставив ее несовершенной, незавершенной, непоследовательной, шероховатой, встрепанной, быть может, немного неряшливой.

Но зато – живой, спонтанной.

Я не вносила значительные исправления в старые тексты, боясь убить в них естественность, непосредственность, возможно, наивность, их юношескую неловкость, неуклюжесть, угловатость, но и определенную грацию.

Пусть такими они и остаются.

«В жизни все держится силой привычки…»

В жизни все держится силой привычки.Спим, едим, любим,ходим на работу, радуемсямелким радостям,просыпаемся по утрам.Старость казалась мнепривычкой жить.Теперь мне 19, а я ужеживу по привычке. Может,это уже старость.1985

«Переписываться стоит только с умным…»

Переписываться стоит только с умным,спать можно и с дураком,любить можно того и другого,но лучше никого не любить –пусть любят сами.Переписка с умным бывает скучной,спать с дураком бывает скучно,любить кого-то порою скучно,никого не любить тоже невесело.Скука правит миром.Попробую так: переписываться с дураком,спать только с умным,любить обоих, но чтобы они не любили.Жизнь становится бессмысленной.В бессмысленности тоже скука.30 апреля 1990

Впечатления

На небе множество ярких звезд, одна из которыхстремительно движется.В детстве меня часто ломали.Принимались делать что-либо и бросали,так и не вылепив ничего окончательного.Я не стала распутной, но навсегда утратилапредставление о праведности.Не умею держать себя в обществе, но ненавижудурные манеры.«У Вас чудесные волосы». Слышу, но не поворачиваюголову. Если фраза и относится ко мне,меня это все равно не касается.Выбирая между пачкой «Мальборо» и конфетой,предпочитаю шоколадку. В этом сказываетсянекоторая инфантильность.Люблю бесконечные дороги, с длинным рядомэлектрических фонарей, всегда одних и тех же.Создается впечатление, что жизнь еще не кончена.Курица, бегущая от петуха и думающая,не слишком ли быстро бежит, понятна мнелишь отчасти.Все звуки, кроме собственных шагов,кажутся сегодня странно неестественными.Думаю, даже смерть не сумеет мне придатьопределенную завершенность.11 мая 1991

Зарисовка бессонной ночи

В который раз устала от зимы.И снова слякоть. Улицы не чистят.Противно моросит, и сырость,не став туманом, осердясь за это,проходит в мозг и размягчает волю.Желаний нет. Стремлений тоже нет.Желток – не просто часть яйца.Не просто будущий цыпленок.Такие мысли без концаприходят в голову спросонок.Не спится. До рассвета далеко.До утра тоже. В это время годасветает поздно. Утро и рассветразнятся. И разительно разнятся.Так – утро начинается с тоски.Рассвет приходит позже и стираети скорбь, и предрассветную печаль.3 февраля 1992

Навеянное северным морем

1

Тем, кто в Крыму

Лишь полная луна соединяетменя с тобой, стократно повторившисьна набережной в круглых фонарях,поставленных попарно, одинокихна это несмотря, порой пугаетих одиночество вдвоем, и мне приятней,когда один из них перегорел;у северного моря в государстве,где до сих пор присутствует монарх,вернее, нынче правит королева,ее здесь любят, это поражает,как честность в бизнесе, уже который векздесь принятая; лунная дорожка,да лунность ночи, лунность фонареймне о тебе теперь напоминают;ты тоже видишь море, но иное,и звезды, не похожие на те,что слабо мне мерцают, гор здесь нет,здесь ночь иная, и иной рассвет,туман совсем не тот, но чайки – те же.Припоминаю горную грядуи профили людские, так весомоотображенные на камне, без усилийи помощи людей; припоминаювсе чувства: сопричастность, совершенство,событие и созданность, а такженемой восторг, немое изумленье,что этих исполинов и менясоздал один Творец.Порой мне кажется кощунственно, что этоневозможно.

2

Собака стремительно облизала мое лицо,обдав при этом зловонным дыханием.Брезгливость пересилила во мне ответный порыв.Только она, собака, казалось, рада мне.Люди же были совершенно равнодушны.Не считая, конечно, традиционного,чуть нетерпеливого гостеприимства.Я шла по дороге, ощущая абсолютное одиночество.Лишь солнце и ветер были ласковы со мной.Ведь это ошибка, что солнце светит всем –оно светит каждому. А ветер меня, именно менябрал в свои ненадежные, ветреные объятья.Море же было совершенно безразлично.О, оно умеет быть отрешенным,это теплое теперь, но все же северное море.Его не назовешь спокойным, тихим,однако, бешенство егостоль же безлично, как и его спокойствие.Может, я просто никому не позволяю себя любитькроме солнца и ветра.11 августа 1995 Friesland

«Томление вдруг вылилось стихами…»

Томление вдруг вылилось стихами,которые записываю чуть лине на бегу, едва ли сознавая,что вывела сейчас моя рукав банальной и запачканной тетрадке.Стихи не пишут так.Им подобаетлишь чистая бумага, на которойпролитая слеза не превратитсяв бесформенное мокрое пятно,но сохраняет форму капли, с отраженьемдуши того, кому она принадлежит.27 июня 1997

«Твои глаза живительную влагу…»

Твои глаза живительную влагусдержать пытаются в угоду ложной мысли,что слезы лить в присутствии другихпозорно или просто неприлично.Молчи и плачь. Не ради облегченьясочувствия и жалости, но радинадрывной радости, которую слеза,вплетя в страданье, странно превращаетв извечную печаль твоей души,и скорби, что запрятана обычнонастолько глубоко в твоих зрачках,что выйти может только со слезами,попутно отразив недоуменье,листву и небо, горы, чайку, мыс и прочее.Молчи и плачь.27 июня 1997

«Как трудно рвать стихи…»

Как трудно рвать стихи.Нет, кроме шуток трудно.Прозрачная и тонкая бумагаскрепляется стихами как броней.Когда я рву ее, то слышу скрежет,как будто гну металл. И в этом мнитсякакой-то странный, потаенный смысл.Что крепче слова? Ничего, пожалуй.Нет, все-таки, – молчанья глубина.29 июня 1997

«Отсутствие стиля, возможно…»

G. B.

Отсутствие стиля, возможно,является стилем. Возможно,ты верен себе, а возможно,ты каждый раз новый. Возможно,тебя я люблю. Невозможнолишь только одно. Невозможнонавеки остаться с тобой.22 сентября 1997

Двое

Телефон молчит.Словно ему перерезали горло.А мне – вены.Мы медленно истекаем кровью.Мы рядом, но не можем наблюдатьза агонией друг друга.Он – потому что не умеет смотреть.Я – оттого, что он слишком хорошонаучился скрывать свои чувства.Не знаю, жив ли он ещеили я уже в абсолютном одиночестве.Чтобы это узнать,достаточно просто поднять трубку.Но этого-то мне не сделатьникакими силами.Вероятнее всего,это он в полном одиночестве.Думаю, только он из нас двоихпока еще жив.21 ноября 1997

«Я нуждалась просто в любви…»

1

Я нуждалась просто в любвиты нуждался только в моеймне любой подойдет другойа тебе подхожу только ядля меня открыт целый мирдля тебя лишь мои глазаесли верить твоим стихамзначат все и больше ничьия уеду в другую странугде тебя смогу позабытьты останешься верен мнеи никто не заменит меняя хотела единственной бытьно как страшно на деле статьдля тебя всем миром вокруг…

2

Ты боишься меня потерятьхоть не знаешь что я уйдупонемногу начну уходитьа потом оставлю лишь бликив каменистых твоих глазахты меня непременно увидишькогда посмотришь на солнцея тебя от лучей сберегуи ты никогда не ослепнешьты глаза широко раскроешьбудешь ими смотреть на мирв мире этом не будет меняи я этим миром не буду…20 декабря 1997

«Моя кровь стучит в твоих висках…»

Моя кровь стучит в твоих висках;обхватив свое запястье, я считаю твой пульс;наши сердца схожи как две снежинкии также холодны;мы так далеки,что даже когда приникаем друг к другу,между нами версты.15 марта 1998

Постельные эскизы

1

Моя постель в сиреневых тонахна ней белеет славный медвежоноки в голубых полосочках тетрадьна мишке бант весь розовый роскошныйи белый кружевной воротничокна стенах серые обои все в теняхи лишь моя рука неясного оттенкада черная тоска в моей душе

2

Моя постель в коричневых тонахна ней все тот же белый медвежонокмоих ночных бессонниц верный другв коричневых цветах второе одеяловсе скомканное – в комнате теплосинеет кофточка на дверце шкафаа может отдает голубизнойв тон с синими цветами одеяласегодня все в чудесном сочетаньеа на моей руке живой лишь шрам

3

Моя постель зеленого оттенкатемнее пыльного осеннего листакоторый чудом сохраняет цветнасыщенный чуть выцветший за летозеленый колпачок на желтой ручкесветлей немного первую травуда первую листву напоминаетрукав моей пижамы тоже желтыйотчасти приглушенней и теплейк тому же весь пушистый по-цыплячьиа на плече опять зеленый цветкак будто переходит в голубоено все же оставляет за собойк зеленому прямую принадлежностьитак два цвета желтый и зеленыйобветренные руки тот же шрамнеясный цвет и неживая блеклостьони к тому ж сегодня неподвижныно как изящны тонки и легкиянварь 1998

«Я всякий раз в твоих глазах встречаю…»

G.B.

Я всякий раз в твоих глазах встречаюнемой вопрос, немое изумленье,когда их обращаешь на меня.Что вызывает эти чувства? Поза,невольно наводящая на мысльо близости моей с одним мужчиной,мой слишком гордый, слишком дерзкий вид,моя ранимость, что видна тебе,но скрытая от прочих по причинеих невнимания, вернее – безразличья?Ты видишь все. И много понимаешь.Возможно, слишком много. Оттогов твоих глазах сквозит недоуменье,когда их обращаешь на меня.7 января 2000

«Годы идут. А я все на том же месте…»

Годы идут. А я все на том же месте.Возможно, они меня обтекают.Или проходят насквозь.10 июля 2005

«Моего лучшего друга не стало…»

Моего лучшего друга не сталотри с половиной года назад.Я узнала об этом только сегодняв день его рождения.Так уж сложилась судьба.Или же это мы самичто-то недоглядели в жизни.По крайней мере,еще более трех летон был для меня живым.1 июля 2007

«Если раскинуть руки…»

Если раскинуть рукии обхватить пустоту –рук просто не хватит.Пустота так огромна,так безграничнаи всеобъемлюща.Она сама способнаобхватить меня,мои руки и все,что я могла быв них держать.Могла бы, но не могу.Потому что мои рукизаняты пустотой.15 февраля 2007

Память

Память покрывается плесенью.

Ее затягивает паутина.

Она – память – старый трухлявый шкаф.

Шкаф, в котором свалено всякое барахло, но в котором, впрочем, встречаются исключительно важные вещи.

Так, в укромном уголке, среди рецептов на какие-то лекарства и театральных афиш, лежит моя любовь. Ей тесно.

Изредка тот или иной предмет выпадает из шкафа, разбивается, и осколки больно ранят. Их трудно собрать, эти осколки.

А еще в этом шкафу нелегко найти нужную вещь, когда она действительно понадобится. Например, оправдание людям, которые тебя обидели.

Не ты одна пользуешься шкафом. Знакомые, да и посторонние, частенько запихивают в него ненужное старье или вытаскивают что-нибудь твое и долго перетрясают.

Порой мне кажется, что даже когда я умру, шкаф, весь в плесени и паутине, так и останется стоять посреди пустыря.

25 января 1987

Счастье

В твоих зеленых, серых, карих глазах точно камешки на дне чистого ручья. Мое счастье.

Ты закрываешь глаза. Прячешь его. Далекое. Страшно невысказанное. Мне хочется отобрать его. Отделить от тебя. Самой стать свободной от тебя. Свободной и счастливой.

Но ты не открываешь глаза. Словно боишься расплескать его. Растерять. Отдать мне.

Целую твои глаза. Пытаюсь почувствовать его сквозь непрозрачные веки. Отстраняюсь. Всматриваюсь настороженно. Стараюсь разглядеть его в этой недоступной, непостижимой глубине.

Жду, что вот сейчас оно (переворачиваю страницу) скатится в мои руки с твоих вздрагивающих ресниц. Не скатилось.

Оно мое. Оно в тебе. Неотделимо от тебя. Неподвластно мне. Боюсь его потерять. Мое счастье.

5 апреля 1987

Время

Время растянулось. Что-то с ним случилось. Остановилось.

Пытаюсь его подтолкнуть – стоит. Пинаю – не двигается с места. Раздражаюсь. Становлюсь с ним грубой. Оно не сердится. Ему безразлично.

Зло обращается в меня. Бросаю его. Набиваю голову мыслями. Они расползаются как желтки, не успевшие стать цыплятами.

Пытаюсь сама двигаться по времени. Оно вязкое и плотное. Обхватывает меня липко.

Мысли возвращаются. Тоже вязкие и липкие. О прошлом. Сколько было гадости. Плыву. Желтая роза. Откуда? Зачем? Проплыла. Афиша театральная. Кухня. Не надо. Больно. Проплыли. А это что? Постой. Проплыло.

Мой горизонт. Мой горизонт – эта ночь. Краткая смерть до утра. А вообще смерть, что она? Берег? Нет. Там, за ней, тоже жидкость времени. Вязкая и липкая, как вода зацветшего озера. А может быть, стремительный поток. Все как в жизни.

Когда время идет быстро – мыслей нет. Видимо, их вымывает.

Страстная седмица 1987

Твои руки

Твои руки знают мое тело. Они знают его под любой одеждой. Твои руки лепят мое тело. Я – глина. Податливая, чуткая. Выгибаюсь. Принимаю любую форму под твоими руками. Умелыми. Страшными своею мудростью.

Под твоими руками во мне нет мыслей. Нет чувств. Я – тело. И лишь порой замираю. Теряю гибкость, податливость. Каменею. Это случается, когда разум мой вдруг сознает, что ты чувствуешь только тело. Что ты не способен постигнуть души моей. Не способен. Да и не желаешь. Тогда-то душа моя и начинает в тоске метаться среди окаменелых мышц, костей и жил, сконструированных волею Создателя весьма изящно.

Твои руки знают мое тело. Они, твои руки, никогда не бывают холодными. Не бывают они и горячими. Они всегда обветренны. Я знаю их, твои руки. Я люблю их, твои руки. Я буду помнить их, только их всю жизнь.

А в голове крутится фраза, которая не ляжет ни в одно стихотворение:

Каменистое дно твоих глаз.

апрель 1987

Звонок

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.