Стражи Храма

При приёме на службу новички получают два месячных жалования на обзаведение всем необходимым. При увольнении со службы по-хорошему, то есть по здоровью, возрасту (45 лет) или по личному желанию выдаётся выходное пособие по одному месячному жалованию за год службы. Ну, а если по-плохому, то, ясное дело, не платят ничего. Но таких случаев казначей за 12 лет в должности не припомнил. А вот в связи с безвременной кончиной, это бывало, всё-таки служба воинская. В таком случае семье погибшего выдается его выходное пособие, но не менее 10 дублонов.

Одиноким бесплатно предоставляется жилая келья, за питание в Храме деньги берут умеренные.

В конце нашей беседы казначей выдал нам с Юной всё, что нам полагалось, под роспись в огромном «гроссбухе» (слово из другого мира у нас прижилось, типа «большая книга»).

Дорожных выдал на 4 месяца, деньги немалые. Так что состояние нашего с Юной блага заметно повысилось.

Монолог 12. Геп

Вышли мы с Юной из Лемберга в новой личине. Отецнастоятель предложил нам отправиться в путь монахамистранниками («Ибо образы ваши мирские многим недругам знакомы»). Для пущей правдивости снабдили нас монахи разными лечебными снадобьями и порошками, коими будем помогать страждущим. Многие из них нам с Юной были знакомы по занятиям в «Зверинце», по остальным получили исчерпывающие инструкции: что от чего и по скольку.

В рясах нас реально трудно узнать. Из Юнки, правда, шибко смазливый монашек получился. Но под капюшоном это не так заметно. Я под рясу надел свою любимую руба- ху из паутины пещерного паука. Рубаха не вся из паутины, паутина вплетена на самых важных местах. На рукава рубахи ниже локтей пристегнул кожаные манжеты с метательными лезвиями. Свою фетровую шляпу, непробиваемую благодаря гномьей магии, Юнке отдал. Она её как-то правильно помяла, и стала шляпа вполне похожа на те шапочки, что носят монахи.

Деньги мы с Юной спрятали в ремни из двойной кожи с потайными кармашками. Ремни эти нам казначей Храма вручил. Очень удобная вещь для путников с деньгами. Расходные деньги, понятное дело, в рясах оставили. Ряса – вещь удобная. У меня под рясой меч и кинжал спрятаны, у Юны – два её чудных двулезвенных кинжала. (Показа- ла она мне, как научилась ими пользоваться – класс!) А арбалет пришлось в котомку уложить, благо он компактный. Кроме всего перечисленного у меня теперь есть посох, начальник храмовой стражи выдал. Не посох, а мечта воина-рукопашника! Похожий был у нашего друга Драга. Этот, правда, покороче. С тяжёлым бронзовым набалдашником наверху, нижний конец тоже в бронзу одет, а древко сделано из «каменного» дерева, нетяжёлое, но очень прочное.

Путешествуем мы теперь на запад втроем. Почему втроём? Монахи нам ослика подвели. Вся наша поклажа на нём едет, да и сами по очереди на ослике ногам отдых даём. Ослик попался покладистый, в упрямстве пока не замечен. И движется как раз со скоростью опытного путника: не быстро, но ровно.

А путь нам лежит через страну франков в Иберию. Стараемся к обозам попутным прибиваться, когда получается.

Диалог 14

– Слушай, Геп, а помнишь ты мне обещал рассказать, как это ты умеешь сознание «закрывать»?

– Помню. Давай попробуем. Представь себе, что ты находишься в огромной стеклянной банке. Ты всё видишь, но от всего мира отделена стеклом. Представила? Теперь постарайся почувствовать, что стекло реально тебя окружает, и ты стоишь или сидишь на стекле. Что, если протянешь руку, то коснёшься стекла. Проникнись тем, что стекло существует, что оно достаточно толстое и надёжное, что тебе в этой банке ничто извне не угрожает. Получилось?

– Ну, вроде да. Сижу в банке.

– Молодец, привыкни к нему. Поверь, что это стекло снаружи никто не может разбить. Как говорят святые отцы: «По вере твоей тебе воздастся». Но это только первый этап. Теперь представь себе, что на голову твою красивую ещё одна стеклянная банка надета. Ты вся – в большой банке, а голова – в маленькой. Представила?

– Да, сама в банке и голова в банке. И что?

– Теперь, когда ты очень чётко себя представляешь в двойной банке, постарайся отключить мысли и эмоции. Обычно закрывать сознание надо в сложных ситуациях, Когда ты должна быстро что-то предпринять. Вот и сосредоточься на своих действиях, сражайся, догоняй, убегай, но ни о чём не думай. Если ты правильно это сделаешь, то услышишь… тишину внутри себя.

– Как это «тишину внутри себя»?

– Тишину в своём сознании. У всех обычных людей сознание открыто и «шумит». Наши мысли, эмоции, переживания. Всё это те, кто в достаточной степени владеет магией, могут услышать. Ну не мысли, хотя в истории были великие маги, читавшие мысли. Но их было очень мало, если и в наше время такие есть, надеюсь, на нашем пути они не попадутся. Маг среднего уровня поймёт твои эмоции: страх, радость, огорчение, злость, тоску и прочее. Но это маги, а тёмные сами могут внушать парализующий страх. Если только ты не успела закрыть сознание.

– А как я узнаю, что у меня получилось?

– Ты вначале добейся того, чтобы услышать «тишину» своего сознания. При этом внешние звуки ты должна слышать как обычно и реагировать на них соответственно. А проверить действительно ли ты «закрылась» можно только в деле: при общении с магом… или с тварями.

– Хотелось бы до тварей на маге проверить.

– И это правильно. Вот только этому магу ты должна доверять. Если ты закроешь сознание, маг это сразу поймёт, он как бы оглохнет, пытаясь прощупать твоё сознание. Ты когда-нибудь попадала под такое воздействие?

– Нет, слава Единому!

– Единому, конечно, слава, но нам с тобой надо уметь бороться за своё сознание. По себе знаю, что когда кто-то начинает прощупывать моё сознание, я чувствую покалывание в висках. Когда в Зорренте маг Рыцарей вторгся в моё сознание, я еле успел изобразить чувство страха. А если бы я «закрылся», со мной обошлись бы совсем подругому.

Диалог 15

– Слышь, Щербатый, а эти двое монахов похоже при деньгах. И рясы на них не заношенные, и еду они заказали недешёвую, и лучшую комнату в трактире сняли… – Ты к чему клонишь, Мясник?

– Дык, не мешало бы нам мошну свою… утяжелить, гы-гы!

– Так монахи же! Вроде как грех!

– Ух ты, какой набожный стал! Небось, когда того купчину порешил, не сильно про грехи свои думал! – Так то купчина!

– Да, а семья его, а? Это как? Не помнишь, как ты над бабой его и дочкой малой поиздевался, прежде чем их того…?

– Ладно, чего пристал? На мне много чего уже есть, одним грехом больше, одним меньше… Как их делать то будем?

– Да как обычно. Войдём ночью в их комнату и замочим по-тихому. Пожитков у них немного, деньги быстренько найдём и ходу! А утром ищи нас, свищи, хи-хи!

– Тот, что постарше, похоже тёртый калач. Он на меня давеча зыркнул, так у меня что-то внутри ёкнуло! – Так он же спать будет! Ладно, я с ним сам разберусь, не успеет он на тебя зыркнуть! А ты того, что помоложе… упокоишь навеки. О, как я красиво выражаюсь, а?

– А дверь как без шума откроем?

– Ты, Щербатый, я смотрю, только тесаком махать умеешь и то больше на силу надеешься. Там же щеколда изнутри опускается. У меня есть очень тонкое лезвие, я им не одну щеколду приподнял, хи-хи!

Диалог 16

– Юна, помнишь сегодня за ужином в углу слева от нас два типа сидели?

– Да, рожи явно бандитские. И на нас посматривали. – Вот и мне они не понравились. Так что сегодня спим по очереди, свечу на столике не гасим. Чую я, гости к нам будут. Думаю, под утро.

– Ох и плохо их затея для них обернётся! Сама положу обоих без тени сомнения! Шутка ли, на монахов напасть! – «Ложить», как ты изящно выразилась, как раз и не следует. Именно потому, что мы простые монахи. Поэтому кинжалы свои «двоекратные» без особой нужды не применяй. Руками, ногами и… посохом обойдёмся. Небось, эти рожи не мечники.

– Хорошо, Гепчик! Как скажешь! Руками так… ногами.

Может пока время есть, потренируемся?

– В смысле?..

– В смысле любовных утех, недотёпа!

– Это кто, это я недотёпа?!

– Ты, кто же ещё! Тут больше кандидатов на эту должность нет.

– Ну, смотри! Сильно ты меня разозлила, держись! – Ой! Как Вы с девушкой обращаетесь, сударь?! Что за манеры!..Ах! Геп!..

Монолог 12. Геп

Как я и думал, под утро послышался слабый скрип ступенек на лестнице. Я шустро вскочил с кровати и стал с посохом слева от двери (она открывается вовнутрь). Юнка подобралась на кровати так, чтобы было удобно вскочить. Свеча на столе давала слабый мерцающий свет, но нам- то свет не сильно нужен, слава нашим древним предкам. Через несколько мгновений щеколда на двери начала понемногу подниматься, вышла из зацепления со скобой на дверной коробке, и дверь стала медленно открываться. Я подождал, пока в проёме показалась чья-то тёмная фигура, и… сильно ударил ногой по внешнему краю двери! Дверь тяжёлая, да и ударил я от души, поэтому наш непутёвый злоумышленник получил сначала удар дверью по лбу и тут же дверным косяком – по затылку. Бум! Бум! В принципе и одного бума хватило бы. Входивший даже не пикнул, грузно сполз на пол в проёме двери.

Я резко рванул дверь на себя: за ней стоял второй тип, в процессе открывания рта от удивления. Но я этот процесс прервал самым грубым образом: ударил правой ногой в подбородок! Бум! Нет, в этом случае лучше будет: бац! Хоть второй оказался и верзилой, в подбородок я его хорошо достал. Теперь уже тело второго подельника отлетело к перилам лестницы и лихо перевалилось за перила. Ба-бах! Мне кажется, что звук падения тела с высоты второго этажа лучше передать именно так: ба-бах! Сам понимаешь, мой внимательный читатель (-ница), всё это действо длилось несколько мгновений. Но Юна успела уже оседлать первого и начала вязать ему руки его же ремнём. Второго вязать не пришлось. Он при падении благополучно сломал себе шею. На шум прибежал хозяин заведения. Тут же опознал обоих грабителей. Первый из них, по кличке Щербатый (после удара дверью он стал ещё щербатее), не так давно вернулся с каторги, где отмахал кайлом лет пять за разбой. Клялся и божился хозяину, что он «в завязке», стал на праведный путь. А второй, что поздоровее (был), по кличке Мясник тоже занимался какими-то тёмными делишками, но пока не попадался. Послали за старостой. Тот по прибытии выслушал нашу с Юной (Юнгом) историю о том, как мы истово молились далеко за полночь и потому не спали, когда кто-то попытался войти в нашу комнату. И как я «с перепугу» ударил первого дверью, а второго толкнул. Что у меня и в мыслях не было кого-либо убивать, и что я очень расстроен случившимся. Всё это было почти полной правдой за исключением, пожалуй, молитв и моей сильной расстроенности.

Староста оказался мужиком бывалым. Сказал своему помощнику подъехать на телеге, Мясника захоронить на краю местного погоста, а Щербатого запереть в подвале до приезда стражи из ближайшего города. Узнав, что мы держим путь в Иберию, посоветовал нам дождаться завтрашнего обоза, который туда и направляется. Что мы и сделали.

Диалог 17 (см. Пролог)

– Приветствую тебя, Лой! И вас, члены Совета! Мне следует преклонить колено?

– Не утруждайся, человек. Колени преклоняют те, кто искренне нас уважает. А ты нас обидел, весь наш клан! Не приглашаю тебя сесть, этого ты не достоин.

– Я глубоко сожалею, о великий Лой, о своём поступке! Но я люблю твою дочь, вождь! Если бы я попросил у тебя её руки, ты бы мне отказал.

– Да, скорее всего отказал бы. Любовь сильный аргумент, но он не оправдывает подлость! Мы были благодарны тебе, мы и сейчас благодарны за спасение Элие. Мы приняли тебя с почётом и уважением. И как ты отплатил нам за это?! Попытался с ней сбежать! Я никогда не смогу об этом забыть! Но хватит о чувствах, перейдём к делу. Как ты думаешь, зачем мы пригласили тебя, изменника, на Совет клана?

– Я думаю, здесь и сейчас будет решаться моя судьба. – Ты прав. Но мы уже приняли решение, это было непросто. Большинство в Совете, и я в том числе, склонялось к тому, чтобы лишить тебя жизни. Медленно и жестоко, в назидание всем. Но, в конце концов возобладало мнение, что тебе надо дать шанс искупить свою вину с пользой для эльфов. Убить тебя мы всегда успеем.

– Что я должен сделать, вождь?

– Ты хороший мечник, Лео?

– Я – мечник, Лой. А насколько я хорош, решать не мне.

Пока мне удавалось побеждать своих противников. – Что ж, разумная скромность – это хорошо. Мы хотим, чтобы ты отправился в Великую пустыню. Там ты поможешь одному человеку в выполнении его миссии. Противостоять вам будут не только люди, но и тёмные. Если ты откажешься, мы вернём тебе твоё оружие, дадим два дня отдыха и отпустим. Но через пять часов пустимся в погоню. Поймаем и казним. Порадуй меня, откажись от задания!

– Я не доставлю тебе, Лой, такой радости. Я пойду в пустыню и сделаю всё, что в моих силах.

– Так тому и быть. Подробности узнаешь позже, добавлю лишь, что пойдёшь ты не один.

– Позволь лишь один вопрос, вождь! Если я выполню ваше задание… что потом?

– Я ждал этого вопроса. Справишься с заданием – эльфы не будут тебе мстить. Этого достаточно?

– Более чем…

– Элие?! Отец отправляет тебя со мной?! Как же это?.. А ребёнок?

– Нет ребёнка, Лео. Наши маги вывели плод. По приказу отца. Этого я ему не прощу. Но, я могу стать матерью, маги так сказали. Так что у нас могут быть дети, если ты захочешь.

– Я… я, конечно, хочу!! Если это будет девочка, то чтобы она была похожа на тебя, а если мальчик… то тоже на тебя!

– Ха-ха! Нет, так не пойдёт! Мальчик должен быть похож на тебя! Я второго тебя ещё больше буду любить.

– Тогда у нас будет двое детей: мальчик и девочка!

– А вот это действительно умно!

Монолог 13. Геп

Едем мы с обозом восемь дней и семь ночей. Ослика пришлось продать (за шесть сильвенов, деньги вернём в казну). В обозе он без надобности, только лишние хлопоты. Вчера обоз втянулся в ущелье первых отрогов Пиренейских гор, отделяющих Франкию от Иберии. Природа в этих местах такая, что грех не попытаться её описать.

Я почему-то уверен, что ты, мой читатель (-ница), очень любишь длинные описания природы с детально прописанными пейзажами в разное время суток и пространными разъяснениями, какие деревья и кустарники, скалы, холмы, горы, пески (нужное подчеркнуть) эти пейзажи заполняют. В этом вопросе нам обоим не повезло. Мне – потому что я природу описывать не умею, а потому и не люблю (описывать). А тебе – потому что долгожданных описаний природы ты не дождёшься.

Короче, Пиренейские горы хороши, высоки и живописны. А так как мы добрались до них зимой – покрыты снегом. Довольно холодно, по ущельям гуляют пронизывающие ветра. Поэтому в дневное время мы пониже опускаем капюшоны и толком ничего вокруг не видим, а ночью спим у костра, тоже не сильно глазея по сторонам.

Вот, собственно, и всё описание природы в Пиренейских горах.

Диалог 18

– Святые люди, присаживайтесь к моему костру! (Рейнальдо Бисагра – хозяин обоза) – Спасибо, любезный Рейнальдо.

– Хотите горячего вина с корицей? Или вы по святости своей вино не употребляете?

– Употребляем в меру, а в холод сей напиток греет тело и душу.., у кого она есть.

– Смотрю я на тебя, Геп, и на брата твоего… Вы родные братья?

– Все люди – братья, Рейнальдо. И даже другие разумные существа могут быть нашими братьями.

– Сильное заявление! А как на это смотрит святая Церковь?

– Святая Церковь делит разумные существа на тех, у кого есть душа, и на тех, у кого её нет.

– И это очень правильно! И последние, думаю, самые… опасные?

– Ну, скажем, безнадёжные.

– За то время, что вы едете с нами, мы мало общались. Вы держитесь ближе к охране. Почему вы меня избегаете?

– Помилуйте, Рейнальдо! Просто не хотим Вам докучать. У Вас столько забот!

– Забот хватает, хотя у меня и помощники, и охрана – люди серьёзные и проверенные. У нас всё на доверии. – Мы заметили. Да и люди Ваши по-доброму о Вас отзываются.

– Ну, а то, что вы поближе к охране держитесь, это правильно. Мало ли что в дороге бывает.

– А на этом тракте через Пиренеи это «мало ли что» часто случается? (Юна)

– Не часто, но бывает. С одной стороны это единственная проезжая для обозов дорога, соединяющая Франкию и Иберию. С другой стороны, мы вошли в те места, где людей почти нет. Обычных людей, а злыдням как раз такие места и любы. Я по этому тракту, почитай, лет двадцать с обозами хожу. Начинал с отцом. Были у нас неприятности в этих местах. Нападали лихие люди. Но, слава Единому, удавалось отбиться. В общем, держитесь в середине обоза, там надёжнее.

– Мы оба, Рейнальдо, не сызмальства в монахах ходим. Разными делами занимались, но только богоугодными. Ну и постоять за себя умеем.

– Это хорошо. Да и посох твой, Геп, в умелых руках – вещь серьёзная.

– Вполне серьёзная, но мы с братом уповаем на Единого, дабы от доброты своей помог нам всем через горы благополучно перебраться.

Монолог 14. Юна

Уповали мы с Гепом, видимо, не очень рьяно. Под вечер следующего дня наш обоз остановили. Повторилась история, которая произошла со мной на острове Циклопов. (См. Книга «Наёмник Храма», монодиалог 5)

За поворотом дороги нас ждали несколько молодчиков суровой внешности. Вооружены они были, можно сказать, до зубов. На главаре (он выделялся своим мощным телосложением и тем, что стоял посередине тракта шагах в двух впереди своих пособников) была надета длинная сверкающая кольчуга.

Когда трое охранников обоза вынули мечи и направили своих лошадей на разбойников, из леса справа раздались щелчки арбалетов и двое из охраны склонились на шеи своих лошадей. Третий резко развернул свою лошадь и отъехал за повозку.

Арбалеты – это плохо. Да и банда, видимо, немалая, раз они решились напасть на обоз с охраной в 20 человек. Не теряя времени, мы с Гепом решили, как он выразился «устроить этим мерзавцам двойной задний сюрприз». Геп метнулся с дороги в лес вправо, а я влево. Справа от дороги шёл вверх пологий косогор, поросший густым сосняком. Слева косогор уходил вниз и тоже был покрыт высоким кустарником и раскидистыми соснами. По таким деревьям передвигаться одно удовольствие. Быстро скинула рясу, под ней на мне не сильно облегающие штаны и куртка, тоже удобная для сложных телодвижений. Взлетела на ближайшую сосну и пошла верхами в обход тех, кто перегородил нам путь. Футов через триста спустилась к тракту, перебежала его и вскочила на дерево уже справа от дороги. И пошла полукругом вправо, обходя сзади то место, где, судя по звуку, находились арбалетчики. И угадала! Вот они! Грамотно сидят на толстых ветках как бы в линию. Вижу шесть стрелков, но не факт, что это все. Места для боя выбрали правильно, с дороги их разглядеть трудно, а вот сзади видно отлично.

Ну что, Геп уже должен быть на месте, ждёт, когда я начну. На тракте идут переговоры, точнее – перекрики, Рейнальдо предлагает выкуп за проход. Главарь издевается, нагло требует выходить вперёд, бросать оружие и сдаваться. Пора! (Дальше, мой читатель, старайся читать очень быстро – счёт идёт на секунды.)

Зажимаю в зубах рукоять одного из моих двойных кинжалов и перемахиваю по соснам к ближайшему стрелку. Он успевает повернуть ко мне голову, перехватываю кинжал в руку и рассекаю ему горло. Несусь по ветвям к следующему. Он уже увидел меня, начинает раскрывать пошире глаза от страха и наводить на меня арбалет. Но довести до конца оба эти действия ему не хватает времени. (Кстати, видели бы вы его глаза! Даже обидно! Неужели я такая страшная?!) Такое же движение кинжалом, и прыгаю в сторону третьего стрелка. Тук! Тупой удар в левое плечо! Третий успел выстрелить. Боли пока не чувствую. «Подлетаю» к третьему, бью ногой в нос и отпрыгиваю за толстую ветку (там ещё минимум трое). Щупаю плечо, больно, но кость, кажется, не задета.

О! Геп время даром не терял. Оставшихся троих стрелков снял метательными лезвиями, они мешками попадали с деревьев. Я слезла на землю. Геп подскочил ко мне, пощупал плечо (Больно!), снял с меня куртку, перевязал плечо платком и сказал сидеть тут в кустах и не высовываться. А сам высунулся, да ещё как! Выскочил на тракт за спиной у разбойников и начал ваять мечом. По-другому и не скажешь! Меч у него, как блестящий веер то в правой, то в левой руке парил в воздухе. И разил неотвратимо! Их было пятеро, преградивших нам путь. Через несколько секунд их не стало. Неожиданность и мастерство сделали своё дело. Видела я пару мастеров-мечников в деле, думаю, и они заценили бы гепово деяние. Даже описывать этот бой не буду. Не было боя. Молниеносные движения Гепа и его меча, вот что было.

Диалог 19

– Ну, послал нам Единый монахов в попутчики! Вы же вдвоём, считай, всю банду положили! Моей охране осталось только разобраться с теми, кто сзади обоза выскочили. Геп, признайся, ты мастер меча?

– Нет, любезный Рейнальдо, я не мастер меча, но коечто умею. Особенно против тех, кто мою… моего брата ранил.

– За Юнга не беспокойся. Им мой лекарь занимается. А он из бедуинов, что живут в Великой пустыне. Не лекарь, а кудесник! Говорит, рана неопасная. Он её уже обработал и мазь заживляющую нанёс. Мазь эта не одну рану у моих людей залечила.

– Спасибо, Рейнальдо! Нам повезло, что мы с твоим обозом пошли.

– Это мне повезло! Ты знаешь, Геп, кого ты упокоил? Это же известный злодей Хосе по кличке Слепой! – Слепой?!

– Ну, он то не слепой… был. Но если кого-то из своих жертв оставлял в живых (а это бывало редко), то ослеплял их. Ещё тот зверюга был! За его голову в Барселоне обещана награда в 50 дублонов! Так что ты, мой друг, через пару недель изрядно разбогатеешь!

– А как я докажу, что это тот самый Хосе?

– Так у него клеймо на шее, именное! Он несколько лет назад с каторги сбежал. А в позапрошлом году его поймали, приговорили к повешению в той же Барселоне. И что ты думаешь? По дороге из тюрьмы на площадь его банда напала на охрану, из этих же арбалетов почти всех перестреляли и главаря своего вызволили. Так что получишь ты свои деньги, не беспокойся. Да и я перед алькальдом Барселоны засвидетельствую твои с братом подвиги! Кстати, по здешним законам всё оружие и имущество разбойников получает тот, кто их положил. Шесть арбалетов, мечи, топоры, кинжалы, кольчуга главаря – тоже деньги немалые. Захочешь – я в Барселоне сведу тебя с одним оружейником, он хорошую цену даст.

– Слушай, Рейнальдо. Мне как слуге божьему как-то не с руки будет этого Слепого представлять. Разговоры лишние нам с братом ни к чему. У меня к тебе такое предложение: забирай себе и главаря, и всё оружие, кроме одного арбалета. За всё прошу 30 дублонов. А в Барселоне алькальду скажешь, что это твои люди банду разгромили, что отчасти и правда. И добрая слава тебе не помешает. А мы с братом перед Барселоной с тобой простимся и дальше пойдём своей дорогой.

– Что ж, по рукам! Только не 30, а 40 дублонов с меня. Мне эта поездка итак кругом выгодная получается.

Диалог 20

– Здравствуй, добрый человек! Спасибо тебе, что ты моему брату рану залечил!

– Здравствуй, Геп. Меня зовут Ахмат. Людей лечить – моя дорога, на неё меня Пророк направил.

– Всё равно спасибо тебе, Ахмат! Каждый идёт своей дорогой, но ты это делаешь очень мастерски!

– Мне кажется, что ты со мной заговорил не только, чтобы поблагодарить за брата?

– Ты прозорлив, Ахмат. Может так статься, что мы с братом попадём в Южную пустыню. Сам понимаешь, Великая пустыня – не то место, куда стоит соваться без опытного проводника. Не посоветуешь ли мне, уважаемый Ахмат, кого-нибудь, кто смог бы нам помочь?

– Вы серьёзно собираетесь углубиться в пустыню? – Пока не знаю, Ахмат. Но вполне возможно, нам придётся это сделать.

– Не подумай, Геп, что меня гложет любопытство, но не мог бы ты приоткрыть мне завесу тайны: что за надобность влечёт божьих слуг в пустыню?

– Приоткрою, Ахмат. Ищем мы один артефакт, это не драгоценность, не сокровище, не свитки с древними пророчествами. Пока вообще неясно, что это. Но если его раньше нас найдут тёмные силы, зла в нашем мире станет больше. Извини, Ахмат, это не моя тайна, сказал, что мог. Непосредственно к вере Единого или вере Пророка эта вещь отношения не имеет.

– И на том спасибо, Геп. Я умею чувствовать ложь, ты сказал правду, хоть и не всю. Но этого достаточно. Тёмные творят зло против всех, кто верит в добро и служит ему. Поэтому я помогу вам. Я напишу тебе записку для одного уважаемого человека в Танжере. Мимо Танжера вы вряд ли пройдёте. Это первый город на южном берегу пролива, что разделяет Иберию и Атлас.

Да, вот ещё что, Геп. Твоему «брату» в Атласе лучше путешествовать в женском обличии. Там есть люди, которые как и я могут видеть истинную сущность человека. Кстати, у тебя и у твоей спутницы очень интересные древние предки.