Найди меня в следующей жизни

Найди меня в следующей жизни

Аскольд Де Герсо

© Аскольд Де Герсо, 2022

ISBN 978-5-4498-4369-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Таинственная незнакомка

Эта история приключилась со мной в пору моей молодости, когда о загадочных и таинственных явлениях не принято было говорить. Кто-то боялся, что рассказчика воспримут неадекватно, кто опасался возможных последствий. Сам не раз был воспринят подобным образом, когда рассказывал о чём-нибудь, что не укладывалось в общепринятые рамки. Ну да ладно, это всё в прошлом.

Я ехал с работы в последний рабочий день перед выходом в очередной отпуск и ничего вокруг не предвещало о том, что я буду вовлечён в загадочную историю со многими тёмными пятнами. Надо сказать, что в отпуск я уходил в осенний период, когда на улице уже после полудня начинают сгущаться сумерки, а в четыре-пять часов вечера уже изрядно темнеет. Часы на дисплее высвечивали немногим более семнадцати часов и фары моей машины высвечивали светлое пятно асфальте. Из акустической системы лилась лёгкая космическая музыка, скрашивая мою поездку.

До города оставалось чуть меньше двух километров, когда перед моей машиной мелькнула серая тень, что мне едва удалось успеть нажать на педаль тормоза. Но и в этом случае, я не до конца был уверен, что мне удалось избежать столкновения и, остановившись на обочине, я заглушил двигатель. Посмотрев в зеркало, я убедился, что на дороге ничего нет, но всё же, по русской привычке или укладу, кому как нравится, вышел из машины и прошёл назад. По случаю замечу, история приключилась напротив кладбища и фары на моей машине выхватывали из темноты кресты, возвышающиеся на могилах. Я огляделся, всё ещё не веря собственным глазам.

Кто-то же только что едва не угодил под колёса моей машины. Не черти же, в конце концов?! И стоило мне так подумать, как внутренний слух уловил звуки отдаляющихся шагов. Или померещилось, что услышал, только присмотревшись, я увидел, как по дорожке между могилами отдаляется что-то тёмное в долгополой одежде. Сказать, что я оторопел, это ничего не сказать. Я всем своим сознанием почувствовал лёгкую дрожь в руках, чего за собой никогда не наблюдал. Можно сказать, на автомате перекрестился, но тень, не обращая внимания медленно отдалялась от меня вглубь кладбища. Всё, что мне удалось разглядеть, так это то, что в руках этого человека был букет белых цветов. Будь цветы иного цвета, мне не удалось бы зафиксировать этот момент.

Я, вернувшись в машину, достал фонарик и едва ли не бегом перешёл дорогу, направляясь к воротам кладбища от которых меня отделяло не больше двадцати шагов. Страх и интерес подгоняли меня, и я даже не заметил, как уже шёл по дорожке следом за тенью. Фонарик мелькнув пару раз погас, погрузив пространство вокруг в густую темень. Тьма и мертвенная тишина пробрали меня до мурашек по спине. Кому доводилось бывать в это время суток на погосте, поймут моё состояние. До меня только сейчас дошло, что можно было развернуть машину и сейчас бы я видел словно днём. Но в эту минуту на моё счастье из-за туч вынырнула луна, несколько осветив округу. И в этом неверном свете я увидел, как дама, а судя по одеянию, вне всякого сомнения, это была она, резко свернула в сторону и исчезла за массивным надгробным памятником.

Я старался держаться этого памятника, приближаясь к месту исчезновения незнакомки. Как уже говорил, блеклый свет луны пусть и не совсем верно, но всё же освещал мне дорогу. Подойдя к памятнику, к своему удивлению, я увидел возле самого изножья памятника букет белых флердоранжей. И самое странное, я не увидел следов исчезновения дамы. Ну не могла же она просто провалиться сквозь землю? И вот, раздумывая обо всём этом, я снова бросил взгляд на букет цветов. Да, это были именно флердоранжи и их едва ли можно спутать с какими-либо другими цветами. Этот факт ещё больше заставил меня задуматься. В эту пору, как, впрочем, и в другое время в городе найти флердоранжи аналогично увидеть слона, разгуливающего по улицам. Ни в одном известном мне цветочном салоне нельзя было найти этих цветов, можно купить букет из роз самого разного цвета, тюльпаны, гвоздики, но только не флердоранжи.

Свет луны падал на буквы и мне удалось прочитать имя покоящейся здесь дамы. Камень от времени покрылся мхом, да и судя по внешнему виду, давно уже за ним никто не ухаживал и не приглядывал. От былой ограды мало что осталось, да и то успело скрыться под травой. Неужто всех нас ожидает после смерти забвение? Имя покойной гласило, что здесь нашла последний приют представительница дворянской фамилии, но по причине известности, упоминать подлинные инициалы не стану. Мало ли какие причины могли вызвать равнодушное отношение к своей прародительнице потомков, да и всё это на их совести. Меня же взволновало другое: почему эта таинственная дама не обрела покой? И куда она ходит?

Доводилось читать до этой минуты разные истории, схожие со случившейся, но только читать это одно, а оказаться очевидцем совсем иное. Даже по восприятию и ощущениям они сильно разнятся, здесь не дадут соврать соплеменники, которым довелось видеть нечто подобное. Я простоял немного, пребывая в полной прострации, чему способствовала царящая тишина и только уханье ночной птицы вывело меня из данного состояния. Заставив себя запомнить место погребения, я развернулся и зашагал к выходу и меня неотступно продолжало преследовать чувство, что покойная дама вышла из своего укрытия и сейчас недобрым взглядом провожает меня. Даже осенение себя крестным знамением, не помогло избавиться от наваждения.

Уже в машине я включил двигатель и прибавил звук, желая скорее стряхнуть с себя увиденное. Машина, послушно взревев всеми своими лошадиными силами, рванула вперёд, что стрелка спидометра залетела за сто километров в час. Никогда в жизни я ещё не трогался с места с такой скоростью, да и в пути редко превышал скорость больше девяноста. Но сейчас был особый случай. Временами мне казалось, что дама не осталась на погосте, а устроилась на заднем сиденье и едет со мной, казалось, что я слышу её тяжёлое дыхание. Это чувство настолько реальное, ещё сильнее подгоняло меня и только здравый рассудок сдерживал, чтобы я не наращивал скорость.

Доехав до дома, я поставил машину на своё место во дворе и закрыв салон, перед тем как оказаться дома, решил покурить. Логично же. Дым мягко поднимался вверх и рассеивался в ночном воздухе, тускло светили фонари на столбах. В окнах квартир кое-где ещё можно было разглядеть свет, но во многих окнах уже было видно, что хозяева погрузились в сон. Район наш окраинный и жильцы в большинстве своём люди пожилые и поэтому вполне понятно, что они так рано ложатся спать. Я тоже докурил и зашагал к своему подъезду. Только открыл дверь, как навстречу мне с диким мяуканьем метнулась какая-то кошка, в темноте показавшаяся чёрной.

Сердце невольно ёкнуло, хоть я и не слабого десятка, да и на нервную систему жаловаться грех. Выругавшись и излив весь свой словарный запас бранных слов в адрес кошки, я вошёл в подъезд: мрачный и тёмный. Сколько лампочек я перевёл на этот подъезд, знаем только мы, но очередной лампочки хватает буквально на пять-шесть дней после чего она благополучно исчезает. На ощупь я поднялся по ступенькам и остановился у двери своей квартиры.

Поужинав и посмотрев новостной выпуск по телевизору, я лёг спать. Но стоило мне закрыть глаза, как тут же всплыла в памяти таинственная незнакомка со своим загадочным именем Аполлинария и не менее загадочной фамилией Галактионова. Кем она была? Когда жила? Посыпались вопросы, но желание спать всё же пересилило, и я погрузился в сон…

На следующее утро, едва время перевалило за восемь часов, я отправился в городской архив. Это сегодня можно набрать в поисковике данные на любого человека и интернет тут же выдаёт длинный список обладателей фамилии и имени, а добавив даты и место проживания несколько сократить поисковый список. Но в то время об этом можно было только мечтать и в случае необходимости приходилось отправляться по учреждениям в поисках нужной информации. В учреждении уже вовсю кипела работа и мне пришлось немного подождать, когда кто-либо из сотрудниц обратит на меня внимание.

– Здравствуйте, – обратился я одной из сотрудниц, что проходила мимо меня, направляясь в какой-то кабинет.

– Здравствуйте. Вы что-то хотели? – девушка воззрилась на меня своими большими глазами.

– У меня небольшая заинтересованность в архивных документах, – по привычке сразу хватать быка за рога, выпалил я.

– Родственники?

– Нет, кое-что иное. Но в данной ситуации для меня представляющее немалый интерес.

– Можно уточнить период?

– Конечно, не смею утверждать, но от 1900 по 1930-ые годы, – я в эту минуту сожалел, что упустил сей момент на городском погосте. – Возможно.

– Подождите, буквально несколько минут, я посмотрю, чем могу быть вам полезной, – с этими словами девушка ушла, я же остался дожидаться её возвращения и от нечего делать стал рассматривать вывешенную на стене информацию. На моё счастье, она отсутствовала не долго. Вернувшись, девушка огорошила меня неутешительным известием:

– К сожалению, за тот период ничего, что могло бы заинтересовать вас, у нас не имеется. Но я вам могу подсказать обратиться в музей. Там то уж точно должны быть документы того периода.

– Простите, что напрасно оторвал от дела, – лишь извинился я и, попрощавшись покинул заведение.

Не зная, что делать дальше, я вышел на улицу и, сев в свою машину, направился в музей, утешая себя единственной мыслью, что хоть там мне смогут помочь. Время близилось к обеду, и я прибавил ходу, чтобы успеть до закрытия. На моё счастье, в музее кипела работа по подготовке к какому-то мероприятию, и никто не спешил домой. На мою просьбу тут же смогли найти документы о жителях города в интересующий меня период истории, и я всем своим сознанием погрузился в изучение.

В документах больше упоминались сведения о рождении того или иного горожанина, иногда приводились справки о сословии родителей, но просмотрев половину документации, я не смог отыскать упоминания особы – Галактионовой Апполинарии. Пару раз встречались носители этой фамилии, но имели они какого-либо отношения к Апполинарии, мне было неведомо. Но всё же я посчитал нужным записать для себя эти сведения. Через час-другой я покинул музей, чтобы съездить на кладбище. Возможно там я смогу отыскать недостающие звенья?

Кладбище, городище усопших душ, встретило меня необыкновенной тишиной. Ни птичьих криков, ни даже шелеста листьев, что бывает редко в осеннюю пору. В наших краях в этот период года неизменно дуют северные ветры, от которых никакого спасения. Их холод проникает под одежду, выдувая тепло, и, пробыв некоторое время на открытой местности, начинаешь искать укрытие. Оставив машину у главных ворот, я вошёл за ограду. Мне казалось могила таинственной незнакомки находится неподалёку от входа, поскольку в то вечернее время я быстро дошёл до неё. Сейчас же мне пришлось изрядно пройти, пока я оказался возле неё. Надгробный камень, весь замшелый внизу, представлял из себя скорбящего ангела, что показалось мне несколько странным. В ногах у ангела лежала книга и на развороте были выведены фамилия и имя и даты рождения и смерти. К моему удивлению, дата смерти говорила не о начале двадцатого века, а самое что ни на есть, о середине девятнадцатого столетия. Получается, что выписанные мною в музее Галактионовы могли приходиться в лучшем случае сыновьями или даже внуками дамы.

Сколько тайн и загадок хранит в себе городище упокоившихся. Ведь за каждой могилой таится своя история, свои тайны и загадки, все они когда-то жили, творили… И вот ведь, что странно, пока я находился у могилы, я чувствовал незримое присутствие постороннего, я знал, что это была она, Апполинария. Но то, что она хочет мне открыть или вообще, каковы её намерения, я не знал и не мог знать. Для меня всё это оставалось недосягаемым.

И пока я стоял погружённый в свои мысли, откуда-то ко мне присоединился старичок. Внешне он выглядел вполне респектабельно, на лице аккуратненькая интеллигентная бородка, присущая людям научного труда, костюмчик тёмного цвета и классического покроя.

– Давненько к ней никто не приходил, – промолвил он вдруг, почему не удосужившись поздороваться, словно он не только подошёл, а так тут и стоял и лишь на минуту отходил.

– А как же букет? – вспомнил я и, осёкся. Цветов возле надгробия не было, не было даже примет, что вчера только здесь лежал букет флердоранжей. Но на размышления старичок не оставил мне времени.

– Вы про флердоранжи? – вопросом на вопрос ответил он. – Так их она сама себе приносит.

Последние слова старичка ввели меня в полный ступор. Да и старичок, похоже, заметил произведённый на меня эффект и поспешил поправиться: – да вы не удивляйтесь. В мире усопших много всяких чудес происходит недоступных живым. В этот миг я наконец разглядел старичка пристальнее и едва не потерял сознание от увиденного. Я видел сквозь него, если бы он представлял из себя рисунок на стекле выполненный прозрачными красками.

Мне поначалу уже показалось странным, что он говорит, а после возраст, для ста пятидесятилетнего он выглядел слишком бодрым.

– Мой юный друг, вам ещё много чего предстоит узнать, – он начал своё повествование издалека. – Апполинарию я знал с годов эдак двадцати, когда она ещё носила фамилию Салтыкова, коему не испытывала никакого удовольствия. У всех ещё на слуху была история с Салтычихой, кровавой боярыней. И став супругой отставного генерала Галактионова, возрадовалась смене фамилии и повсюду подчёркивала, что она Галактионова. А через некоторое время я потерял её из виду, поскольку как оказалось, они переехали в Санкт-Петербург. И долгое время о ней не было слышно ничего, пока однажды она вновь не объявилась в нашем городке, но уже в траурном обличье, которое не меняла до самой кончины.

Я стоял ни жив, ни мёртв от слов старичка. Да и кто может оставаться спокойным в данной ситуации? Вам, дорогой читатель, доводилось встречаться средь бела дня с покойниками? Вот и мне не доводилось. А старичку что? Он продолжал в своём духе, ничуть не обращая внимания на моё удивление: – Да и скончалась она загадочным образом…

Что-то, то ли хруст сломавшейся ветки был тому виной или вспархивание беспокойной пташки до этого не подававшей ничем своего присутствия, но мой собеседник в мгновение ока исчез из моих глаз. Сказать, что это была галлюцинация, я не могу, поскольку всегда выступал противником разного рода галлюциногенов, опять же упоминание о букете. При этой мысли я вновь посмотрел на то место, где они были вчера. Букет исчез. Но удивительно, пыль нигде не стёрта, что непременно должно было произойти, если бы их туда положили и какое-то время там они находились. Но ведь они там были! Я видел их собственными глазами! Как видел и того старичка, что буквально минуту назад стоял передо мной. И опять же к моей досаде, от его следов также ничего не осталось. Трава нигде не была примята.

«Вот у меня начинается отпуск», – невольно подытожил я свои размышления после всего произошедшего.

Я пробыл ещё немного у надгробия таинственной дамы, прежде чем не удостоверился, что старичок уже не вернётся. Да и он не обещал вернуться. Вокруг меня погружённые в мрачную тишину над могилами возвышались надгробные памятники. Несколько в стороне взметнулись кронами к синему своду небес берёзы. Но и они не подавали ни звука, словно боясь нарушать безмолвие. Лишь только изредка можно было увидеть падающий вниз золотой лист. Он кружился в безмолвном танце, последнем танце своей короткой жизни. И было в этом что-то магическое, притягивающее внимание, вернее сказать, сковывающее. Одно небольшое лето или десятки лет, в конце всё ожидает тлен.

Памятники – не те прямоугольники, словно многократно уменьшенные копии многоэтажек, что строят повсеместно, уничтожая индивидуальность города. Нет, это были поистине произведения искусства. То дева склонилась над кустиком розы или массивное распятие, что невольно рука тянется перекреститься. Сразу заметно, здесь покоятся те, для кого определение Родина не просто красивые слова, не колониальная страна, которую можно ободрать до липки, те, кому дороги эти места, и кто грудью встал при нашествии Наполеона на Россию…

Мир живых и мёртвых редко пересекается в одной плоскости. Я вышел за территорию кладбища, получив самые туманные сведения об этой даме, которые, впрочем, ещё больше запутали меня. Откуда возник этот старичок? Где он погребён? И почему он соизволил предстать передо мною? Что подвигло его на это? Каким образом они могут быть связаны между собой? И почему я не стал выискивать могилу сего старичка, что могло бы направить на верный путь? Вопросов больше чем ответов. Где могла жить эта Апполинария? В каком районе? Возможно сохранилось что-то с тех лет? Хотя, последнее представляется сомнительным, слишком уж много лет прошло.

За этот период, а это ни много, ни мало – около ста с лишним лет – город застаивался, строились новые дома, на их месте возводились ещё более новые и надеяться, что дом сохранился было бы сродни фантастике. Как оно впоследствии и оказалось. Но не станем забегать вперёд. Я вернулся в город и занялся повседневными делами и на какое-то время забыл об этом случае. Если бы не одно событие, я возможно и вовсе забыл об этом, но видимо, эта дама решила не оставлять меня.

Произошло же вот что. Я уже спал, когда мне приснился сон, в котором эта незнакомка, приснившись мне, поведала следующее: в музее на самом видном месте можно найти о ней интересующую меня информацию. Но, привыкший аппеллировать реальными фактами, я не придал этому значения, но сон повторился и на этот раз. Дама была настойчива, как если бы я должен был ей в чём-то, хотя я до встречи с её тенью и представления не имел о её существовании.

Тем не менее я сходил в музей, дабы удостовериться в реальности некоего документа, да и просто стало невмоготу. Сон продолжал преследовать меня и в дневное время. Войдя внутрь здания, я испытал нечто родственное терапии иглоукалыванием, хотя до этого момента ничего подобного не было. Что-то заставило меня обратить внимание на небольшой стенд прямо напротив перед собой. На фотографии я увидел дом, сегодня более известный как дом юного туриста. Кто бы мог подумать, что это здание являлось когда-то жилым домом генеральской вдовы, урождённой графини, Галактионовой Апполинарии? И тем не менее это было так.

Оставалось выяснить причину её хождений, почему она не обрела покой. Я предпринял новые попытки в своих поисках, на сей раз увенчавшиеся успехом. Выяснилось, что дама проживала в доме одна и содержала несколько служанок, поддерживавших в доме порядок. И, как оно происходит чаще всего, одна из служанок завела любовные шашни. Когда об этом стало известно хозяйке, та пригрозилась вышвырнуть служанку из дома без содержания и расчёта. Та в свою очередь пожаловалась ухажёру и в одно утро вдову Галактионову нашли в спальне убитой ножом в сердце.

Подозрения пали сразу на ухажёра служанки, но на этом пути возникли препятствия. Как оказалось, ухажёр ту ночь провёл у другой дамы, что подтверждало несколько человек, не имевших никакого интереса к этому происшествию и к самому виновнику, чтобы его выгораживать. Один из сыновей, обосновавшийся в северной столице проводил в последний путь покойницу, облагородил надгробие, установив каменного ангела и снова укатил в Санкт-Петербург. На следующий день после этих событий, на каменной книге появился букет флердоранжей. Кто их принёс, когда, так и осталось загадкой. И как мне поведали старожилы, букет флердоранжей с тех пор неизменно появляется в этот вечер и исчезает.

Но никто и никогда не видел кто их приносит…

Таксист

Почему в жизни всё так сложно и запутанно, что порой не знаешь с какого и конца-то приступить? Почему, когда до счастья, заветного счастья остаётся самая малость, возникают непредвиденные ситуации, что напрочь лишают возможности обретения? И все наши мечты, наши надежды даже самоё наше будущее в это мгновение рушатся словно карточный домик под дуновением лёгкого ветерка или неосторожного касания. Почему так? Кто бы объяснил это, как дважды два? Или всё-таки, всё значительно сложнее и здесь никакая арифметика не в силах оказать свою помощь?

Похожие мысли вились, завиваясь в тугие спирали, и переплетались, ещё больше запутываясь в клубке случайных мыслей в голове у Кости. До золотого блеска сияющее солнце, без тени высокомерия или равнодушия, как сотни тысяч лет до этого, уставилось с небесной выси на грешную землю. Клубящиеся белые облака ежеминутно меняя свои очертания степенно плывут по небу, на городских улицах шалунишка ветер, играя, носится с прошлогодней пожухлой листвой, буклетами рекламными и прочим мусором, до которых не дотянулась метла дворника. Воробьи неизменные обитатели городских улиц и вообще людских поселений, довольные солнечной погодой, весело и звонко щебечут, словно обмениваясь новостями. Возле самых контейнеров гордо выхаживают голуби в ожидании, что кто-нибудь да вынесет съестное.

Ведь всё было прекрасно в то далёкое нынче время. Костя, молодой парень, выдержав школьные экзамены, поступил учиться на водителя, полный самых радужных надежд. Училище, где он постигал нехитрую науку, располагалась неподалёку от речного простора и по вечерам они, собравшись несколько таких же парней, любили прогуливаться по берегу, иногда время и за полночь переваливало, когда они наконец возвращались в свою комнату в общежитии. Бывало, что и встретившись с такой же компанией девушек, они знакомились и тогда до самого утра не расходились, едва на занятия поспевали. И вот как-то в один из таких же вечеров, Костя заметил девушку, что в одиночестве брела по самому краешку воды. Во всём её облике, в её походке проглядывала какая-то печаль или обида, а возможно, что и то и другое. Как-никак их разделяло некоторое расстояние и говорить наверняка было бы опрометчивым.

В другой раз он может статься и не обратил бы внимания, ведь бывали же аналогичные ситуации, но сейчас в компании разговор не клеился, и он уже начал тяготиться, когда увидел её. Поскольку он видел её со спины, то не мог не выделить красоту её фигуры, грациозность. Стройные плечи и талия гибкая и тонкая, представляли собой совершенство. Он невольно залюбовался ею и было бы глупым, пройти мимо, не позволив себе подойти к ней. И словно благородный рыцарь Айвенго из романа Вальтера Скотта, готовый всем помочь в меру своих возможностей, сил. И помня об этом, не говоря ни слова он направился к девушке.

Лёгкое ситцевое платье, что было на девушке живо напомнили Косте «Царевну-Лебедя» с картины художника Врубеля. Репродукция с картины висела на стене в комнате у Кости и, хочешь ты того или нет, постоянно попадается на глаза.

– Добрый вечер, царевна.

– Добрый коль не шутишь, – не обратив внимания на его колкость, каким-то отсутствующим голосом ответила она. Но голос приятный и ласкающий слух, подметил про себя Костя.

– Вы не станете противиться, если я буду идти рядом с вами? И не знаю почему, но вы мне кажетесь озабоченной какой-то печалью, что никак не идёт к вашему лицу и к голосу, – не давая ей опомниться продолжил Костя, никогда не знавший, что значит, лезть за словом в карман.

– Конечно же, не стану, если вы не будете приставать со своими расспросами. Да и к чему вам чужая печаль, поди, и своей с избытком, – также неопределённо ответила она и, вопросительно взглянув на него своими цвета морской волны глазами, несколько повернувшись всем корпусом, – а вы, случайно, не психолог? И к слову, как обращаться к вам?

Невообразимо красивые глаза с поволокой, тонкие черты лица девушки, что он смог рассмотреть сейчас детальнее, тронули сердце Кости и он явственно ощутил, как что-то шевельнулось в душе, зарождая нечто ещё неосязаемое, но такое родное.

– Прошу прощения, это большая и глупая ошибка с моей стороны, как-то упустил сей момент из виду и спешу исправить, Костя.

– Не одессит случаем?

Что поделаешь, едва ли не каждый вечер парни, что выходят с гитарой, непременно выводят эту песню: шаланды полные кефали…

– Нет, из Казани, – он не стал уточнять детали о том, что родом из ближайшей к городу деревни. Да и что это даст? И продолжая далее, спросил: – А к вам, как простите, обращаться?

– Настя.

– Красивое имя, нечто невесомое, сказочное…

И в то время, как он разговаривал с девушкой, друзья Кости заметно успели уйти вперёд. Они, заметив, что, Костя остался с девушкой, с которой разговорился, посчитали уместным не мешать заинтересованной парочке. Но сей факт ничуть не омрачил душу Кости. Случись что-нибудь неординарное, Костя и за себя, и за девушку вполне способен постоять, как-никак в деревне вырос, на свежем воздухе. Они долго ещё простояли на одном месте, взявшись за руки. Горячие ручки Насти обжигали не только кожу ладоней, проникали в самое сердце. Вот настал момент, когда Настя мельком посмотрела на наручные часы и торопливо произнесла, словно извиняясь: