Во власти лжи

– Что с тобой такое? Почему не заходишь?

Читатель, как тебе передать то, что творилось внутри меня в тот момент. Я был бессилен, это была та самая ситуация, когда ты чувствуешь себя абсолютно беспомощным.

– Ладо… – начал было я, но продолжить уже не смог, без слов я обнял друга и слезы, которые я так сдерживал, медленно выползли наружу. Он все понял.

– Как? – тихо спросил Ладо. – Как они убили ее?

– Прошу… не надо…

– Просто скажи мне.

Я лишь сумел оторвать лицо от дружеского плеча и взглянуть в его глаза. Мне не хотелось рассказывать обо всем ужасе той картины, что я видел у них в квартире.

– Амиран, скажи мне! СКАЖИ МНЕ! ПРОШУ ТЕБЯ! – кричал он в отчаянии. На его крики прибежали остальные, я увидел, что они тоже плачут.

В тот день я пришел к выводу, что нам приходится терять близких, как бы мы ни старались их защитить.

Глава десятая

Поздним вечером, когда я вернулась домой, мама лежала на диване, а Павле расположился подле нее и они вместе смотрели какую-то передачу про животных. Мне пришлось уйти от ребят, никому ничего не сказав, поскольку я не смогла вынести, описанной раннее, картины скорби.

Мама обернулась на звук открывающейся двери, но увидев меня ничего не сказала. Думаю она очень на меня обижена за вчерашнее. А вот Павле радостно завыл и побежал ко мне навстречу:

– Анна вернулась! Где ты была? Тебя теперь почти никогда нет дома!

– Были кое-какие дела, малыш, тебе разве не пора спать? Уже одиннадцать часов, завтра разве не нужно в школу, а?

– Завтра нет школы, ты что забыла? Завтра же лотерея февраля, все отдыхают, – с укором произнес Павле.

Точно, как я могла не подумать. Завтра же разыгрывается лотерея, и в этот день всеобщий выходной, не работают ни школы, ни другие учебные заведения, даже на работу можно не выходить. Делается это для того, чтобы никто не пропустил розыгрыш, который должен начаться в два часа дня.

Павле вскоре отправился спать, мы с мамой остались наедине. Честно, мне этого совсем не хотелось, поскольку я знала – она начнет меня отчитывать. Её дочь приводит в квартиру окровавленного парня, не приходит домой, пропускает школу. Однако, вопреки ожиданиям, мама направилась в свою комнату и сказала лишь одну фразу – «Будь осторожна, Анна!». Мне стало даже противно от этого отношения. Ей что вовсе не было дела, где я хожу и чем занимаюсь? Лучше бы она ругалась, она же моя мать, почему ей так на все плевать?! Возможно, если бы она знала, во что ввязалась ее дочь, она бы вела себя по-другому, может, наконец, проявила бы участие в моей жизни. С этими мыслями я удалилась в свою комнату и завалилась на кровать, как хорошо было здесь, в любимой комнате, каждый уголок которой, пропитался моими грезами, слезами, мыслями и переживаниями. Мне нужно было поделиться с кем-то происходящим. На это случай ко мне на подмогу всегда приходил мой дневник. Я нагнулась под ложе, чтобы вытащить своего любимого собеседника, рукой я до него не дотянулась, он лежал дальше, чем обычно. И зачем я его так далеко забросила? Пришлось сползти с кровати, а затем под нее. Держись, мой товарищ, я иду спасать тебя из заточения! Наконец дневник оказался у меня в руках, и я стала излагать произошедшее за последние дни.

«Дорогой дневник! Друг мой, прости меня, я совсем забыла о тебе. Столько всего случилось, что описывать это будет очень долго, но я постараюсь. Начнем с того, что я кое-что поняла… В жизни всегда все идет не по плану, готовься ты часами, неделями или годами – предсказать исход невозможно. В один момент все может пойти наперекосяк. Наши планы по захвату здания развалились и все из-за каких-то видеозаписей. Ладо говорил, что они очень нужны, ибо народ не поверит ни в одно слово, если не будет хоть одного доказательства. Хотя я, если честно, так и не поняла всю значимость этих видео. Но это еще не самое страшное. Мать Ладо убили, из-за его неявки на площадь. Не помню, чтобы мне когда-либо было так больно смотреть на человека. Амиран рассказал ему о смерти матери. Это была ужасная сцена, поэтому я молча ушла. Мне хотелось сидеть в своей комнате и рассказывать тебе истории, как это было раньше.

Еще кое-что… завтра будет разыграна февральская лотерея, Павле так рад, а я вот молюсь, чтобы выпало не его число. Не знаю, что делать дальше…».

Утро стартовало обычным чередом. Мы с мамой вместе готовили завтрак, пока Павле нежился в постели. Он до последнего не хотел вставать, пока не пришлось силой вытащить его из кровати и отправить чистить зубы.

На протяжении всего утра Амиран звонил мне несколько раз, интересовался куда я ушла вчера, как себя чувствую сейчас, какой настрой, боюсь ли начала лотереи. За окном царствовала полная пустота, не было ни машин, ни людей, хотя морозное утро, прекрасно сочетаясь с лучами теплого солнца, так и манило выйти погреться под ними. В общем, протекало все беспечно, а часы быстролетно стремились вперед, и вот стукнуло два часа дня.

– Анна, мама! Сюда, быстрее, начинается! – позвал нас Павле, который уже уселся возле телевизора в ожидании лотереи.

Заиграла та самая торжественная мелодия, под которую стали проноситься разные кадры, где именинники со счастливой улыбкой принимают от гиверов коробку, затем открывают ее и музыка стихает… Перед нами, под звуки выстрелов, проносятся лица с пронзенными пулями лбами. Но все они с застывшей на губах улыбкой.

Освещенная прожекторами студия, резко констатирует с предшествующими кадрами. Выполненная в фиолетово-черном цвете, с множеством зеркальных шаров на потолке, она впечатляет зрителя своим великолепием. Два знакомых нам лица, как обычно, приветствуют аудиторию лучезарными, ослепительными улыбками. Мамука и Геронти – излюбленные обществом, ведущие данной лотереи. Они – уже потрепанные временем мужчины. Сколько себя помню, лотерею всегда вели эти двое. Но стоит сказать, что их лица все еще сияют, только теперь от изобилия ботокса и питательных кремов. Волосы давно уже поседели, но этой седины нам не лицезреть, потому как она тщательно замалевана краской темно-каштанового цвета. Блестящие желтые костюмы ярко выделяются на фоне студии. Раздался зычный, громкий голос Мамуки. Шоу началось.

– Добрый день, дамы и господа! Я и Геронти, как раз, перед выходом в эфир, обсуждали, насколько же вам повезло, в отличие от нас. Мы никогда не выйдем на площадь и не получим подарка, нам суждено лишь озвучивать выигрышные номера. Но, дорогие друзья, мы счастливы! Счастливы дарить вам радость, это перекрывает все минусы нашей профессии. А теперь о вас, что может быть лучше, чем стать победителем? Ведь это значит, что именно вы достигли своего безукоризненного существования и заслужили всеми желанный подарок.

– Действительно, Мамука, ты, как всегда, прав, – своим слащавым, приторно ласковым голосом, заговорил Геронти. – Я безумно рад быть тем человеком, кто объявит нашим друзьям выигрышное число. Перед тем, как начать лотерею, традиционно дадим слово нашим уважаемым правителям.

Из студии мы перенеслись на самый верхний этаж здания правительства, откуда открывался вид на весь город. Крупным планом на экране предстало холеное и надменное лицо, его ярко-голубые глаза властно смотрели прямо в упор. ОН начал свою речь:

– Дорогие сограждане! Нам, в очередной раз, предоставилась возможность осчастливить кого-то из вас и я очень этому рад. Вы знаете, что каждое такое событие – это воплощение наших традиций и истории., поэтому мы должны с уважением относиться к нему. Что же, февральские именинники, желаю всем вам удачи, пусть ваше число выпадет в нынешней лотерее.

Экран погас, музыка заиграла еще громче, а прожекторы загорелись еще ярче. Праздник настал. Мамука заголосил:

– Итак, дамы и господа, наши февральские числа! Встречайте!

Двое неприметных в масках вывезли огромную стеклянную вазу, стоявшую на мраморном столике на колесиках. В вазе лежали двадцать девять лотерейных шариков белого цвета, на каждом из них красовались цифры золотистого цвета.

– Ну вот он, тот самый волнительный момент! Не будем томить, начинаем! – с энтузиазмом произнес Геронти.

Шарики начали перемешиваться в вазе от поступающего внутрь воздуха. Сие действие продолжалось ровно минуту, можно было отслеживать время на установленных подле песочных часах. Все шестьдесят секунд моё сердце аритмично билось, учащенность его ударов не позволяла мне нормально дышать. И вот, последняя песчинка медленно коснулась дна – момент настал. Мамука опустил в вазу свою изящную руку, долго-долго шарил внутри и наконец-то вытащил шарик. Этот миг растянулся на целую вечность, казалось, что он поворачивал к нам шарик битый час. Наконец цифра оказалась перед зрителями. Вы когда-нибудь смотрели фильм ужасов? Я всегда их боялась, но не самих мистических существ, показанных в подобных кино, а то, как они резко появлялись на экране. Именно так предстало это число перед моими глазами, что я вскрикнула от испуга.

– Дамы и господа! Поздравляю именинников, рожденных в первый день февраля! Вы этого заслужили! До новых встреч, дорогие!

Сквозь ступор я взглянула на Павле. Он радостно завизжал на весь дом:

– Это я, мам. Анна, это я! Я буду именинником. Я получу подарок!

Не знаю, что меня повергло в шок больше. Число на экране или же слезы на маминых глазах. Она молчала и плакала.

– Мам, почему ты плачешь? – спросил у нее Павле, увидев эту непривычную картину. Она сразу же смахнула слезы, улыбнулась и ответила:

– Да, сыночек, ты счастливчик, поздравляю! – мама крепко-крепко его обняла, будто бы пытаясь защитить.

– Анна, а ты чего молчишь? – теперь Павле напал на меня. В ответ я лишь кивнула и сказала, что мне нужно идти.

– Ты же вернешься до того, как меня поведут на площадь?

– Вернусь, обещаю!

Мама так и ничего мне не сказала, а я выбежала на улицу – подальше от всего этого. Последний январский день был таким теплым, хотелось, чтобы он никогда не заканчивался, чтобы завтра никогда не наступало. Но это не сказка, где все бывает так, как ты хочешь. Это непреклонная, грубая реальность. Я дышала так глубоко, что внутри меня все начало замерзать. Нельзя просто стоять здесь и рыдать, нужно попробовать что-то сделать. Я немедленно позвонила Амирану, тот пообещал приехать как можно скорее.

Я сидела на лавочке возле своего дома, когда подле меня остановилась серебристая машина из которой вышел тот, кому я звонила.

– Анна! – он крепко обнял меня. – Мы все исправим, слышишь?

Глава одиннадцатая

Мама

Зачастую, мы думаем, что вся наша жизнь запланирована у нас от и до. Не каждая минута, но более глобальные события. Все мы планируем побыстрее отучиться в школе, поступить в университет, кто-то желает выйти замуж, посвятить себя семье, другие же – выбирают карьеру. Но каждый из нас, так или иначе, старается представить свою дальнейшую жизнь. И я так делала, но мои планы никогда не осуществлялись. Я хотела никогда не вспоминать того, что когда-то случилось в моей жизни, хотела не делать того, что привело бы нашу семью к гибели. Но этот план, так же как и другие, вдребезги разбился.

Не думала, что настанет тот день, когда я вновь встану на прежний путь. Я словно вернулась на двадцать лет назад, когда была еще совсем юной, восемнадцатилетней девушкой. Первый день в университете, факультет компьютерной инженерии, обширная аудитория, а за последними рядами он – Важа. Несмотря на свой возраст, выглядел он намного статней и взрослее своих ровесников. Зеленые глаза ярко выделялись на фоне кудрявых черных волос и белой кожи. Он был очень красив. Его волосы привлекали блеском, отчего я невольно посмотрела на свои, причем с негодованием. Представьте моё удивление, когда после лекции этот красавец подошел и заговорил со мной, хотя я не была лучше ни одной девушки в аудитории. Каково же мне было, когда спустя три года он сделал мне предложение! И вот, я вновь вернулась в то время, когда мы боролись за справедливость. Я бы не сделала этого, но когда в лотерее выпало число моего сына, больше ничего не оставалось. Я никогда прежде не позволяла себе читать дневник Анны, но когда она стала вести себя очень странно, это было единственным выходом. Мои опасения подтвердились, Анна была такая же, как и мы с ее отцом.

Мне пришлось потерять мужа, теперь у меня хотят забрать и сына. Всю жизнь я обманывала Анну, обманывала Павле, теперь настало время все исправить.

Анна

Я все еще утопала в утешительных объятиях Амирана, когда в кармане джинсов завибрировал телефон – это мама. Честно сказать, мне не хотелось брать трубку, но Амиран заставил это сделать.

– Да, мам?

– Анна, приходи домой, у меня есть кое-что для тебя.

– Мне некогда …

– Это связано с лотереей.

Больше она не сказала ни слова и просто бросила трубку. На мои ответные звонки она не отвечала, оставалось только идти домой и узнать все на месте. Я объяснила ситуацию Амирану и попросила подождать меня на улице.

Когда я зашла, Павле сидел за барной стойкой и объедался любимыми хлопьями, а мама посиживала рядом и с нежностью глядела на своего сына. Она подняла на меня взгляд и сразу же пошла навстречу. Павле обернулся:

– Ого! Уже вернулась!

Мама перебила его, сказав, что мне надо будет уйти вновь и увела меня в свою комнату, наказав Павле не заходить туда. Я последовала за мамой, она прикрыла за мной дверь. Сначала она в нерешимости теребила пальцы и молчала.

– Мам, ну говори уже, мне уходить надо! – мне пришлось ее поторопить.

– Анна, я… Я на самом деле знаю, что происходящее вокруг – это неправильно. Ты думаешь, что я из тех, кто слепо верит ИМ. Но это не так. Я не позволяла вашему отцу говорить вам правду, но только ради вас. Мы с твоим отцом были такими же, как ты сейчас. Не смотри на меня так… Да, я прочла твой дневник, прости меня. Но только так я смогла узнать, где ты пропадаешь все время. Мы не смогли доделать начатое с твоим отцом, его убили.

– Я помню, как он умер…

– Ты не помнишь как все было в действительности и не знаешь почему. Анна, число твоего отца не выпадало в лотерее. Его убили в мае, а день рождения у него в октябре. У нас было тайное общество мятежников, мы готовили восстание, но ОНИ узнали о нас. Убили всех, кроме меня и моей подруги, которая впоследствии сошла с ума и ее поместили в психиатрическую больницу. Сейчас я не знаю, где она и что с ней, – зато я понимала, она говорила о матери Ладо. – Ваш отец был убит на ваших глазах, а гивером… – мама замолчала, слезы подступали к ее глазам, голос начал дрожать. Она выдохнула и продолжила, – гивером была я. Они держали тебя и Павле, приказали мне убить Важу, иначе с каждой минутой будут отрезать вам по одному пальцу. Я не могла убить твоего отца, Анна. Но стоило мне и Важе услышать крик Павле, чтобы места для сомнения больше не было. Я выстрелила. Вот почему у Павле отсутствует кончик мизинца, каждый раз когда я смотрю на него, вспоминаю ту ужасную сцену. Вся рука твоего брата была в крови, ты сидела рядом и плакала. Тело Важи унесли, а меня оставили наедине со своим горем. Тогда я взяла себя в руки и решила, что сохраню жизнь вам обоим. Решила, что мы будем жить мирно, больше никаких революций, станем послушными гражданами. Я думала, что уберегу вас, но каждую лотерею внутри меня все тряслось от волнения, хоть я и не подавала виду. Павле удалось воспитать так, как я планировала. Тебя – нет.

– Мам, я…

– Дай мне договорить. Важа мне очень дорог, был есть и будет. Я знаю, что ваш план провалился, из-за видеозаписей. Если бы не выпало число Павле, возможно, я бы оставила все в тайне. Но ты должна завершить то, что мы начали с твоим отцом, – заявила мама. Она передала мне большую черную коробку. Открыв ее, в ней обнаружилось множество CD дисков.

– Что это, мам? Уже ни на одном компьютере нет дисковода, как мне посмотреть их?

Она полезла под кровать и достала старый ноутбук, какие уже нигде не продавались.

– Да, забыла. Посмотри через этот.

Мы с Амираном выбежали из такси и неслись к его дому сломя голову. Путь, длиною в шестьдесят пять этажей, растянулся на целую вечность. Мне так хотелось порадовать ребят, показать им то, что сейчас хранилось в моих руках. Амирану я сказала только, что есть шанс все исправить.

Наконец дверь его квартиры предстала перед глазами, мы вошли внутрь. Ладо лежал на кресле в зале и смотрел в никуда. Остальные ребята прибежали к нам, стали расспрашивать куда я пропала вчера.

– Нужно кое-что вам показать, – перебила я всех и показала коробку. Амиран поставил ноутбук на журнальный столик, все с интересом наблюдали, даже Ладо оторвался от своих мыслей и с красными от слез глазами, смотрел на мои действия. – Эту коробку дала мне мама, – произнесла я и вытащила содержимое наружу.

– Что это? CD диски? – спросила Цира.

– Да, поэтому я взяла старый ноутбук, там есть дисковод. Сейчас вы все увидите сами.

Я запустила диск и настала тишина. От резкого крика «С днем рождения!» все вздрогнули. Кадры один за другим проносились мимо. Это были праздничные видеозаписи с поздравлениями, задуванием свеч на торте, пожеланиями и так далее. То, что нам было нужно. Когда завершилось последнее видео, Ладо спросил:

– Откуда это у твоей мамы?

Я не стала вдаваться в подробности, лишь коротко ответила:

– Она тоже пыталась бороться с реальностью.

– Что ж, Анна, это радостные новости, правда! – на грустном лице Ладо появилось что-то наподобие улыбки.

– Завтра моему девятилетнему брату предстоит быть убитым. Я хочу, чтобы мы завершили начатое.

Глава двенадцатая

Первое февральское утро выдалось каким-то холодным. Особенно когда выходишь на балкон после теплого царства постели. На электронных часах красным цветом мигали цифры – 8:49, когда я решила выползти из кровати. На самом деле, все мы планировали проснуться пораньше. Но если другие поставили будильник на 9:00, то я обошлась без него. Может потому что всю ночь я думала о предстоящем событии, а может потому, что от меня зависела жизнь моего брата. Вопреки обещанию, домой я не пошла, проще было остаться у Амирана вместе с остальными, да и правильнее. Павле будет дуться, знаю, но важнее не допустить ошибки в предстоящем деле. Ночью мне снились кошмары, много кошмаров. Во всех из них лицо Павле с продырявленным лбом, крупным планом проплывало в моем подсознании. Я чувствовала, что это лишь сон, но все равно не смогла избавиться от этих картинок в голове. Черт бы побрал эту отдельную душу нашего мозга, которой мы не можем управлять. Порой она рисует нам такие жуткие вещи, заставляет думать о странных, несвойственных нам вещах, просыпаться в холодном поту или весь день раздумывать об увиденном.

Я стояла на балконе в одной футболке. От холода на кожа показались мурашки, а зубы застучали, но я словно пыталась закалить себя, подготовиться к предстоящему. Я простояла на холоде около десяти минут, с высоты птичьего полета созерцая город. Вскоре до меня донесся звук будильника из других комнат, ребята сейчас проснутся, поэтому пришлось войти во внутрь.

Девчонки только-только пробуждались, приподнимаясь на кровати и расправляя руки. Однако стоило услышать громкий стук в дверь, крик Амирана «просыпайтесь, девчонки!» и сонливость как рукой сняло. Цира и Кристина перепугались, а за дверью парни залились хохотом. Мы вышли в коридор, но вместо пожелания доброго утра услышали это:

– Давайте в темпе. Надо поесть и начать подготовку. В два часа, по обыкновению, начнётся трансляция. За час до этого мы уже должны быть на месте. Так что… У нас есть всего четыре часа до выхода.

Вокруг всё ожило; шум посуды, текущей воды в душе, шелест заправляющихся постелей. Все вели себя так, словно сегодня самый обычный день. Но ни на минуту не могли, действительно, расслабиться. Я обещала Павле вернуться и увидеться с ним перед тем, как его уведут. На меня внезапно нашла ужасная мысль… а вдруг вчера и вправду был последний раз? Вдруг все провалится. Как же я могла так поступить с братом? Сердце сжалось от боли, я чувствовала себя самым плохим человеком на планете. Я несла тарелки на стол совершенно безучастно, думая о своем. Внимательный Амиран это заметил:

– Анна, все в порядке? – спросил он.

– Да.

– Я чувствую, что нет. Ты переживаешь за брата? – он подошел ко мне и приобнял за плечи, – Ты должна собраться. У нас все получится, даже не допускай мысли о том, что твоего брата убьют.

Я обняла Амирана, положив голову ему на плечо и на душе стало спокойно. Да, он прав. Все будет хорошо.

Мы переодевались в небольшом закоулке, близ огромнейшего здания правительства. Было слишком опасно ходить в форме по городу, поэтому мы решили надеть ее перед самой операцией захвата. Ладо остался дома, изначально и не планировалось, что он пойдет с нами, а теперь уж подавно. Ведь его повсюду ищут.

Только сейчас я заметила, какое же это здание огромное, надменное, устрашающее. Оно было красивым, очень, но мне бы хотелось никогда его не видеть. Переливающиеся, здоровенные стекла переходили то в голубой, то в фиолетовый цвет. Можно было смотреть на эту красоту непрерывно, как на море, но когда ты знаешь, что происходит внутри – хочется побыстрее отсюда уйти. Где-то там, наверху, дадут приказ выстрелить в моего брата, насчет раз два три, словно это какая-то игра. Где-то там, сидят настоящие убийцы, чьи руки тонут в крови, но эта кровь спряталась под мантией власти, денег и лжи. Здорово владеть богатством, но куда привлекательнее иметь власть над разумом людей, тогда ты уже не простой смертный, а сверхчеловек или даже божество. Отправная точка каждого, изначально держит путь только к материальному благополучию, затем к его избытку, а когда и эта цель достигнута, понимаешь – просто деньги тебе не нужны, нужно нечто большее. И появляется кое-что привлекательнее – желание стать богоподобным, завладеть миром, людской свободой и управлять человечеством. Мои мысли прервал Амиран, приказав начать операцию:

– Как и репетировали, первым идет Ника. Через пятнадцать минут пойдешь ты, Цира. – И Ника пошел, его маленькая фигурка в костюме охранника вскоре растворилась в этом дворце зла. Интересно, каковы были его мысли в тот момент, не убили ли его сразу как он только вошел? Может нас видели с окон? Может мы все это делаем совершенно зря? Казалось, пятнадцать минут длились вечно. Все молчали. Было страшно. Несмотря на такую долгую подготовку, никто не мог предсказать, что будет происходить внутри.

Амиран дал команду Цире и сказал подготовиться Кристине. У всегда боевой и бесстрашной Циры затряслись руки, она пыталась совладать с собой. Чтобы успокоить ее, мне пришлось пообещать, что «все будет хорошо». Хотя обещать я ничего не могла. Она улыбнулась мне в ответ и бодро сказал «да!», после чего неспешно отправилась к черному входу здания. Через пятнадцать минут и Кристина скрылась в хранилище несправедливости. Мы остались вдвоем – Амиран и я. Он взял меня за руку и сказал: «Не бойся. Просто представь, что вмиг этого здания просто не станет».

И я представила. Невероятной красоты стекла, медленно вырывались наружу, разлетаясь на мелкие осколки. Я видела все в замедленном действии. Лишь я и Амиран, здесь, держимся за руки и смотрим как рушится то, что испортило нам жизнь. Смотрим, как создается новый мир.

При свете дневного солнца стекла были исключительно красивы и отражали свет уходящего солнца. Вокруг все искрилось. Амиран начал вставать, и не отпуская своей руки потянул меня за собой:

– Идем, время пришло! – И мы пошли, возможно обрекая себя на смерть, но вместе.

Маленькая, незаметная дверь, скрывала за собой целый мир. Несмотря на то, что здание выполнено из стекла и можно было увидеть многое, что здесь происходит, когда ты заходишь во внутрь – все меняется. Если до этого ты ощущал себя больше и сильнее всего этого, то теперь, внутри – оно стало сильнее тебя.

– Анна, встретимся на последнем этаже. Ребята уже там. Нужно идти порознь, – шепнул мне Амиран.

Мы разошлись по разные стороны коридора, делая вид, что даже не смотрим друг на друга. Наш путь лежал к лифту, его двери были широкими, стеклянными, красивыми и дорогими, как и все вокруг. Амиран прошел чуть вперед, а я плелась позади и уже начала заходить в лифт, как услышала голос сзади:

– Эй, уборщица!

Во мне все стало холодеть, они нас вычислил. Двери лифта закрылись прямо передо мной. Амиран в спешке стал нажимать на кнопки лифта, но уже было поздно, лифт устремился вверх. Я осталась одна наедине с охранником и своим страхом. Он вплотную подошел ко мне.