Земля необетованная

Геворк и сегодня сидел подле одного из нищих – старика, с одной рукой и несвежей повязкой на глазу. Рядом со стариком с утра пустовало место. – Где же Хасан? – в какой раз вопрошал у соседей хромой парень. Но те только пожимали плечами, не сильно расстраиваясь его отсутствием. Наконец, один из попрошаек вспомнил.

– Вах… Совсем забыл. Аллаху угодно было дать работу Хасану. Его наняли могилу копать на кладбище. Не будет его…

– Везёт, – подал голос один из нищих, проворчав: – И то хорошо… Нам больше достанется.

Но вот, попрошайки заметили двух пожилых персиянок, кутавшихся в просторные чёрные одежды. Впереди них с гордым видом шёл прилично одетый господин. Нищие тут же забеспокоились, стали поспешно принимать ещё более несчастный, жалостливый вид.

Подойдя к однорукому старику, господин надменно показал пальцем на пустующее возле него место, и произнёс: – А где?!..

– На кладбище, – промямлил нищий, явно недовольный отсутствием в руках господина милостыни.

?!..

– Могилу копает, – уточнил старик.

Господин что-то сказал женщинам, те кивнули, и господин продолжил свой путь, держа направление в сторону кладбища.

Вскоре, сидящий рядом со стариком хромой парень поднялся и, произнеся: – Пойду поищу Хасана, может и мне что перепадёт… – сильно хромая, заковылял вслед за господином.

Хасана, господин, действительно, нашёл на кладбище. Тот в одиночестве копал могилу. Выкинув из ямы очередную порцию земли, Хасан увидел над собой фигуру человека и, посчитав его за начальника кладбища, который будет требовать свою долю за рытьё, вздрогнул. Однако, присмотревшись, узнал в этом человеке знакомого господина. Тот иногда давал ему работу. Хасан успокоился.

Не здороваясь, господин с той же надменностью, что и с попрошайками ранее, спросил: – Когда закончишь?

– К вечеру, думаю, господин.

– Хорошо. Есть работа. Пойдём.

Бросив заступ83, могильщик поспешил за благодетелем.

Давая возможность Хасану договориться с господином, Геворк не решился сразу подойти к своему собрату по промыслу. Стал наблюдать за ним со стороны, спрятавшись за высокими кустами и густой кроной дерева, растущего рядом с соседним памятником.

Вскоре господин и Хасан подошли к забору, ограждавшему кладбище. Геворк увидел, как важный господин ткнул пальцем в свободное место между двумя старыми могилами.

– Копай здесь, Хасан. Время есть. Знакомый мой сильно болен… И вот-вот… В общем, завтра приступай, – с трудом разобрал Геворк надменный голос господина.

– Сделаю, господин быстро, можете не сомневаться, – заискивающе ответил Хасан.

– Сделанное быстро – это от шайтана, медленно – от Бога! Запомни эти слова глупец, – назидательно произнёс господин, и степенно направился к выходу.

Хасан постоял, видимо, прикидывая объём работ, затем выглянул за невысокий, местами обсыпавшийся забор. И тут Геворк увидел на лице Хасана довольную улыбку. Видимо, он что-то увидел за забором, сильно поразившее его. До Геворка донёсся мало разборчивый и весьма удивлённый возглас нищего могильщика. Слегка подувший ветерок заглушил его слова. Он разобрал лишь окончание фразы, похожее на – Гот. А вскоре, так и не заметив соседа, Хасан чуть не бегом поспешил к своей могиле, где тут же приступил к работе.

Геворк вышел из своего укрытия и на том же месте, откуда выглядывал Хасан, также посмотрел за забор. Он увидел обычный пустырь шириной около семидесяти метров, у края которого стоял глинобитный дом, рядом с домом – старый платан, а ещё далее – купол минарета. В метрах пятидесяти, вдоль забора вверх, у небольшого строения внутри которого бил родник, выстроилась привычная очередь иранцев, покупающих родниковую воду. По всему пустырю торчали камни.

«Странно, что могло удивить Хасана? – ковыляя к выходу кладбища, размышлял Геворк. – Старый дом?.. Очередь за водой?.. Он и сам часто покупал там воду. Вода чистая, вкусная. Говорят, именно отсюда она течёт в шахский дворец… Ну, не торчащие же из земли камни его удивили?»

Проходя мимо иранцев, стоявших за водой, он ещё раз мысленно задал себе вопрос: «Чему же удивился Хасан?». И не смог ответить. Вздохнув, Геворк направился на своё место. Проходя мимо попрошаек, он встретился с мимолётным взглядом, проходящего мимо него парня, катящего вручную велосипед, и слегка пожал плечами.

Его собратья по ремеслу – попрошайки, были на месте, и одному из них, как раз в это время, пожилая иранка с держащейся за её руку маленькой девочкой, бросила монетку. Геворк сел на свой коврик рядом со стариком. Возле старика стоял, чего ещё не было с утра, местами сильно потёртый, с небольшими вмятинами в медном корпусе, кальян. От него, словно змея, ко рту старика тянулся гибкий кожаный чубук с обгрызенным деревянным мундштуком. Глаза его были закрыты, весь вид его источал блаженство, слегка шевелились губы… Старик разговаривал с Аллахом.

Надеюсь, вы, дорогой читатель, уже догадались, что хромой парень – Геворк, – сотрудник разведки, следивший за двумя попрошайками, имевшие свои места на описываемой выше улице. Это они приходили к месту закладки немецкой посылки. Хасан в их числе не значился.

О нашем хромом парне – девятнадцатилетнем армянине Геворке, фамилия которого была Вартанян, нужно сказать особо.

Сын советского разведчика-нелегала, по заданию нашей разведки работавший в Иране, Геворк, естественно, уже в пятнадцать лет тоже стал сотрудничать с разведкой в Тегеране. Парня курировал Иван Агаянц – резидент Народного комиссариата госбезопасности СССР в Иране. В Тегеране Вартанян собрал группу из семи человек. Это были ребята разных национальностей: армяне, ассирийцы, лезгины. Парни занимались наружным наблюдением, доставкой поручений и другими мелкими делами. И всем, конечно, хотелось большого, значимого дела. И они его получили. По заданию Агаянца, Геворк с товарищами следил за двумя попрошайками, замешанных в связях с разоблачённой группой немецких диверсантов.

К воротам советского посольства подкатил автобус – пузатый «Форд», выкрашенный в маскировочный зёлёный цвет. Хотя в это время года этот цвет в Тегеране больше демаскировал, чем скрывал. Шумно разговаривая, из автобуса повалили американцы – технический персонал и охрана, живущие на окраине города в своей посольской миссии. Показав пропуска на входе, американцы той же шумной гурьбой направились по дорожкам в сторону отведённых для их президента особняка.

Обширная усадьба русского посольства в Тегеране занимала около одиннадцати гектаров и по периметру была обнесена высокой каменной стеной. Среди старого посольского парка стояло несколько зданий из светлого кирпича, в одном из которых должна была проходить сама конференция. Для обслуживающего персонала русской делегации был отведён одноэтажный дом с мавританскими колоннами, где в прошлом находился гарем персидского вельможи, напротив – бассейн, заполненный к приезду делегации водой. Особняк же, где была канцелярия нашего посольства, предназначался под резиденцию Президента США. Если бы Рузвельт остановился в своём посольстве, то ему пришлось бы ездить на переговоры по узким тегеранским улицам, где в толпе могли скрываться оставшиеся в городе агенты третьего рейха, и им легко можно было забросать кортеж главы государства гранатами.

Советское и британское посольства располагались напротив друг друга на улице, идущей от центра города к армянскому кладбищу. В целях секретности, уже к концу ноября проход между дипломатическими миссиями был перегорожен шестиметровыми щитами. Вокруг посольств расположились советские зенитчики, пулеметчики и многочисленная охрана НКВД.

В дальнем углу от центрального входа на территорию посольства, недалеко от забора, в гуще аккуратно подстриженных вечнозелёных кустарников, под густыми кронами голых ветвей мощных платанов, стояло небольшое неприметное одноэтажное здание с явно побеленными совсем недавно стенами и выкрашенными рамами окон.

Зябко поёживаясь, у входной двери этого здания курила группа советских офицеров. Рядом с ними стояли двое мужчин в штатском и офицер госбезопасности в звании подполковника. Один из штатских, в длинном чёрном пальто с надвинутой на лоб широкополой шляпе, что-то тихо говорил совсем молодому парню. Тот слушал рассеяно, не перебивал, в знак согласия местами даже кивал, но было видно, мысли молодого человека были о другом. Этим молодым человеком был Геворк Вартанян, а старший товарищ Иван Агаянц. Лицо резидента было озабоченным. Подполковник – Николай Кравченко, в беседе своих коллег участия не принимал. Погружённый в свои мысли, он курил. Все ждали Берию.

Руководитель советской госбезопасности появился внезапно. В окружении помощников, он словно вынырнул из близ растущих кустов. Полы его длинного и чёрного пальто были в грязи, лицо злое, взгляд неприветливый. Поправил чёрную с широкими полями шляпу, Берия остановился у двери здания и рукой показал в сторону дальней части забора, обход которого только что завершил. – Я что, должен сам проверять всё? Немедленно дайте указание выставить в той части территории круглосуточный пост.

Один из сопровождающих его полковников коротко произнёс:

– Слушаюсь, товарищ Берия!

Сверкнув стёклами своих круглых очков, Берия посмотрел в сторону людей, стоявших у входа в здание. Его внимание привлекла фигура одного их них в таком же как у него чёрном пальто и того же цвета фетровой шляпе. Узнав в нём местного резидента Ивана Огаянца, Лаврентий Павлович недовольно буркнул: – Что за маскарад, Огаянц? В Тегеране все так ходят?

– Никак нет, Лаврентий Павлович, – смущаясь, ответил резидент. – Не подумал!

Видя смущение сотрудника, Берия произнёс: – Заходите. Затем он перевёл взгляд на подполковника, и добавил: – Кравченко, вы тоже.

В окна кабинета коменданта посольства, скрытых деревьями, дневной свет проникал с трудом. Электрический свет с потолка освещал только центральную часть большой комнаты, оставляя по углам полумрак. Сбросив пальто, Лаврентий Павлович сел за стол – широкий, с небольшим бюстом вождя на краю и помпезным чернильным прибором посередине. Кравченко, Огаянцу и Вартаняну, сесть Берия не предложил, презрительно скривив губы, он разглядывал их. Пронизывающий взгляд грозного руководителя, усиленный линзами очков, казалось, проникал во внутрь, стесняя дыхание и заставляя лоб сотрудников покрыться лёгкой испариной.

Одет Берия был в обычный, без регалий тёмный костюм, и даже недавно присвоенная ему золотая звезда Героя Социалистического труда, отсутствовала на его груди. Воротник лёгкого шерстяного свитера, видимо, ему слегка натёр шею, и Лаврентий Павлович рукой часто оттягивал воротник и морщился. Продолжая пристально разглядывать присутствующих, Лаврентий Павлович нервно отбивал пальцами по столу одному ему известную мелодию.

Наконец, показывая на Геворка, Берия тихо, с усмешкой, произнёс:

– Огаянц, это и есть твоя «Лёгкая кавалерия?84 Это с ним вы ловите диверсантов?

– С ним, товарищ Берия, – не по-военному ответил Иван Иванович. – Вы хотели встретиться с Вартаняном. Его группа из семи человек очень помогла нам в обезвреживании многих немецких шпионов. Берия взглянул на Кравченко.

– Точно так, товарищ Берия, – ответил подполковник.

И тут, забыв о своём желании встретиться с молодым человеком, Берия взорвался. Что-то произнеся по-грузински, он вскричал:

– А вы, товарищи догадываетесь о своей личной ответственности за жизнь товарища Сталина… Молчу уже про остальных участников конференции. Где Майер? Я спрашиваю вас – Огаянц, где он?

– Мы все, товарищ Берия, работаем по семнадцать часов в сутки.

Кравченко поддержал Огаянца. – Личный состав полка НКВД круглосуточно патрулирует все прилегающие к посольствам улицы, товарищ Берия. На всех объектах, связанных с проведением конференции, выставлены посты охраны.

– Даже в будке подачи воды в наше и английское посольство выставили охрану, – вставил Огаянц. – Следим за всеми подозрительными…

Берия выскочил из-за стола.

– Меня не интересуют подозрительные лица… – перебив резидента, закричал он. – Я ознакомлен с вашими рапортами, и спрашиваю… Почему до сих пор не выяснена связь тех двух нищих иранцев, что забирали недавнюю посылку диверсантов? Кому они её передали? Кому?..

Берия опять сел за стол. Он немного успокоился и уже более спокойно продолжил.

– Вот-вот прилетят делегации. Что я должен сообщить товарищу Сталину. Что рядом с посольством бродит некий диверсант и только ждёт удобного случая, чтобы вас, дорогой наш вождь, угробить? Что этот диверсант Майер со словами «О Main Got», бросит гранату в вас, товарищ Сталин? Но вы не волнуйтесь дорогой Иосиф Виссарионович, граната до вас не долетит… Есть такие советские люди в Тегеране, которые тут же на лету её перехватят. Так что ли?

И Берия тут же рявкнул: – Отвечайте, Огаянц!..

Огаянц не знал, что ответить. Опустив голову, он молчал. Молчал и подполковник.

При последних словах рассерженного Берии, стоявший рядом с Огаянцем Вартанян, вдруг вздрогнул. Что-то очень знакомое послышалось ему в словах Берии. «Что?..», – спросил он себя. Геворк стал мучительно вспоминать события последних дней.

– Сколько вам ещё добавить людей? – неожиданно тихим, усталым голосом, произнёс Берия.

– Людей достаточно, товарищ Берия, – только и произнёс резидент. В знак согласия кивнул и Кравченко.

– Вот что, Огаянц! Сегодня же вместе с Кравченко арестуйте этих нищих и приведите к моим специалистам. Идите, Огаянц. Кравченко тоже свободен. У вас есть десять часов – не более, – зловеще произнёс Берия. – Держать меня в курсе, и ночью тоже. Свободны.

Сговорившись с подполковником о мероприятиях по аресту подозрительных нищих, Огаянц с Вартаняном направились к выходу из посольства. Выйдя через неприметную калитку за ограду, Огаянц надвинул на лоб шляпу, застегнул на все пуговицы плащ и зябко поёжившись, произнёс: – Геворк, беги к своим попрошайкам, проследи за ними, чтобы ненароком не исчезли. Я найду Кайманова85…

Внезапно Геворк остановился. Он схватил за руку Огайнца и боясь потерять мысль, волнуясь, тихо прошептал: – Хасан… Хасан… Иван Иванович, Хасан…

Огаянц удивлённо посмотрел на своего молодого помощника.

– Что, Хасан?

– Я вам докладывал, что этот попрошайка-могильщик очень обрадовался, выглянув за забор кладбища, помните?

Продолжая удивляться, Иван Иванович пожал плечами.

– Ну…

– Вы сказали, что посольства получают воду из источника что рядом с кладбищем… Так?..

– Так…

– И Хасан что-то произнёс, что оканчивается на слово похожее – Гот… Так это было – «Main Got». Точно, Иван Иванович. Хасан – немец! А могилу он третьи сутки копает прямо у забора, а водоводный канал проходит рядом, и на его пути английское посольство, а рядом – наше. Понимаете?

– Мать честная, – изумился Огаянц. – Прорыв горизонт, из могилы можно влезть в канал и по нему попасть прямо на территорию англичан… Где Хасан сейчас?.. – вскричал Огаянц.

– На кладбище…

Иван Иванович, а за ним Вартанян, бросились обратно в посольство.

Вскоре взвод охраны во главе с полковником Каймановым и Кравченко вбежали на территорию кладбища. Впереди взвода нёсся Вартанян, за ним Огаянц.

В это время замотанный в халат иранец поднимал из могилы очередную корзину с землей. Увидев подбегавших людей с оружием, он нагнулся и что-то прокричал вниз.

Геворк приготовился с ходу прыгнуть в могилу, но его оттолкнули два офицера, прыгнувшие вниз. И вскоре оттуда донеслись выкрики на иранском языке, русский мат, глухие звуки ударов… Растерянный иранец сразу поднял руки вверх. Его повалили на землю, приставив к его голове дуло автомата.

Через несколько минут, подталкиваемый снизу, показалась голова Хасана. Он злобно оглядел, окруживших могилу людей. Увидев Геворка, Хасан застонал, и по-немецки выругавшись, сплюнул.

Хасана тут же скрутили. Перепачканные землёй офицеры с помощью коллег, вылезли из ямы.

– Вовремя мы. Этот гад уже метров пять шурф прокопал и уткнулся в каменную кладку канала. Пару ударов, и он в канале, – отдышавшись, произнёс один из них. На губах Огаянца, впрочем, и у остальных тоже, заиграла счастливая улыбка.

Руки Огаянца слегка подрагивали. Пытаясь скрыть волнение, он стал судорожно прокручивать колёсико бензиновой зажигалки, пытаясь раскурить папиросу. – Ну вот, подполковник, – обращаясь к Кравченко, выдавил он из себя: – Не придётся нам с тобой ловить гранату на лету…

– Даже не верится, Иван Иванович, что гада этого нашли. 30 ноября Черчиллю стукнет шестьдесят девять лет. Планируется общий банкет в его апартаментах… Даже страшно представить что могло бы произойти. По секрету… И у меня руки дрожат до сих пор.

Несмотря на позднюю осень, в столице Персии в эти дни было сравнительно тепло. 27 ноября 1943 года, в пыльном и грязном Тегеране приземлились самолёты с советской делегацией. Во время перелёта в воздухе делегацию охраняло более двух десятков истребителей. Президент США Рузвельт и премьер-министр Великобритании Черчилль вместе со своими многочисленными делегациями прибыли в Тегеран на следующий день.

Уже на следующий день в столице Ирана выключилась телефонная связь, прекратили работу телеграф и все радиостанции, а центр города и район советского и английского посольства ощетинился дулами автоматов, танковых и зенитных орудий.

28 ноября 1943 года начала работать конференция антигитлеровской коалиции – СССР, США и Великобритании.

Тегеранская конференция

Из общего числа проживавших в Крыму евреев за период немецкой оккупации погибло к этому времени около сорока тысяч. Среди погибших значительная часть была евреев, взявших кредиты у «Агро-Джойнта». Их пай-акции остались на руках американцев. По мнению американских политиков, долг за кредиты по договору с РСФСР под крымскую землю остался.

Как мы помним, возвращение долга по займу с процентами окончательно должен был завершиться в 1954 году. В случае невозвращения кредита, взятая под этот кредит у РСФСР территория Крыма должна отойти американским держателям векселей (пай-акций). И долг этот не был забыт.

Эта история с долгом неожиданно всплыла на этой конференции, и для советской делегации она была полной неожиданностью.

В мундире офицера Королевских ВВС, с крылышками на лацканах, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль в своём первом выступлении при открытии конференции, вытащив изо рта неизменную сигару, произнёс:

«Господа! Наша сегодняшняя встреча представляет собой величайшую концентрацию мировой мощи, которая когда-либо существовала в истории человечества. Я молюсь, чтобы мы были достойны этой возможности, данной нам Богом, – возможности служить человечеству!»

Сталин с подозрительностью, но в тоже время с удовлетворением выслушал пафосное начало речи английского премьера.

– Кажется, союзники настроены оптимистично, – это радует, – прошептал Молотов на ухо Сталину.

– Плохо ты их знаешь, – пробурчал Верховный. – Поживём, увидим.

На конференции Сталин говорил взвешенно, спокойно, свои мысли он выражал весьма чётко и лаконично, чего не скажешь о Черчилле, говорившего длинно и туманно. Намеченные на день вопросы лидеры обсуждали, до неприличия, торгуясь за каждую мелочь. Однако, к обоюдному согласию, они всё же приходили довольно быстро.

Сталин много курил. Не тратя время на пустые разговоры, сохраняя полное хладнокровие в спорах, он раз за разом сводил переговоры к решению главной задачи – открытию Второго фронта. Союзники, однако, уходили от решения этого вопроса.

Черчилль и Рузвельт постоянно спорили. Сталин не вмешивался. Когда споры между ними затягивались, он старательно вырисовывал в блокноте красным карандашом волчьи головы. Фигурки получались забавные, и Молотов, украдкой поглядывая на творения Сталина, находил в них некоторое сходство с присутствующими.

Ближе к окончанию дневного совещания, видя недовольство «Дяди Джо», Рузвельт сам поднял было вопрос об открытии Второго фронта. Но члены английской делегации, мотивируя усталостью, подозрительно единогласно предложили отложить обсуждение этой темы на завтра.

«Ну, завтра, так завтра», – проворчал недовольно Сталин.

Когда же на следующий день стали обсуждать сроки операции «Оверлорд» – предполагавшей высадку англо-американского десанта на севере Франции, появились первые признаки разногласия. Сталин, как мог, подталкивал союзников к тому, чтобы они назвали точные сроки открытия Второго фронта. Однако, Рузвельт и Черчилль, противились назвать дату высадки союзных войск. Они мотивировали отсутствием у них достаточного количества плавсредств, плохими погодными условиями, а, следовательно, большими рисками… Сталин даже вспылил, выслушивая союзников. Но когда упрямый Черчилль дал понять, что «операция вообще может не состояться…». Он резко отодвинул свой стул и встал. Оглядев присутствующих, Иосиф Виссарионович, обращаясь к Молотову и Ворошилову, многозначительно, и достаточно громко, что не свойственно было его манере речи, рассерженно произнёс:

«Идёмте, нам здесь делать нечего, чтобы тратить время. У нас много дел на фронте…» И не спеша направился к выходу. Уже подходя к выходу, Сталин обернулся, и, посмотрев в сторону Черчилля, с сарказмом произнёс: – Невозможно выиграть войну не рискуя. Вы, сэр, напрасно так боитесь немцев.

Сталин сделал паузу, и добавил: – Конечно, если это у вас главная причина?

В зале переговоров нависла тишина. Представители делегации Англии и США встревожено посмотрели на «Дядю Джо»86, а затем растерянно перевели взгляды на своих руководителей.

Не ожидавший от Сталина такой реакции, Черчилль заёрзал в кресле, отчего с его неизменной сигары, торчавшей во рту, просыпался пепел, обсыпав ему лацканы кителя. Назревал скандал.

– Меня не так поняли, господа! – покраснев, тихо, но так чтобы его услышал Сталин, проговорил Черчилль.

Сталин открыл дверь и сделал шаг в коридор. Как вдруг раздался голос Рузвельта.

– Маршал Сталин, если мне не изменяет память, мы приглашены вами на ужин. Я предлагаю прервать наше заседание и отведать прекрасные русские блюда. Мы очень голодны, не так ли мистер Черчилль?

Премьер министр Великобритании с готовностью затряс головою. Сталин остановился.

– Русские не меняют свои решения, господин президент, – улыбнувшись, ответил он. – Я жду вас.

Стол на девять персон был накрыт в небольшой гостиной, примыкавшей к залу заседаний. На белой скатерти ярким пятном выделялись миниатюрные флажки трёх держав. Между приборами и закусками были небрежно разбросаны красные гвоздики. Кроме официантов, в ожидании прихода основных участников обеда, в гостиной находились переводчики, Гарри Гопкинс87, английский министр иностранных дел Иден и Молотов.

Ассортимент блюд был в советском стиле. Стол ломился от еды. Салаты, мясные и рыбные нарезки, куриный бульон, бифштекс… Из напитков – сухое кавказское вино, минеральная вода, лимонад и «Советское шампанское», произведённое в Крыму ещё до войны.

Но вот все собрались. Пока не сели за стол, официант – с военной выправкой и с каменным выражением на лице, внёс на подносе рюмки с водкой, коньяком и вермутом. Рузвельт попросил шампанского. Черчилль взял с подноса коньяк, проворчав: – Надеюсь – армянский…

Пригладив усы, Сталин произнёс короткий приветственный тост. Забыв про недавние разногласия, гости почтительно поблагодарили хозяина, после чего выпили, и дружно сели за стол.

Обед проходил в непринуждённой обстановке. Сталин пил мало. Не обошлось и без шутки с политическим подтекстом.

Расправившись с бифштексом, Черчилль, чтобы позлить Сталина, сказал: – А мне, джельтмены, сегодня приснилось, что меня назначили президентом Земли!

Черчилль фыркнул, и добавил: – И надо же такому присниться!

Рузвельт поддакнул: – А мне, господа, приснилось, что меня назначили президентом Вселенной!

Сталин не спеша взял папиросу, чиркнул спичкой, раскурил, и медленно, спокойно добавил: – А мне, господа, приснилось, что я никого не утвердил.

От удачной шутки «Дяди Джо» рассмеялись все, кроме одного – Черчилля, он – насупился. Затем сделав вид, что поперхнулся сигарным дымом, закашлялся.

Вскоре, сославшись на ряд неотложных дел, связанных с завтрашним банкетом по случаю своего дня рождения, английский премьер покинул здание советского посольства. Сославшись на необходимость, Рузвельт тоже на время покинул русскую делегацию.

Проводив гостей, Сталин вместе с Молотовым прошёл в небольшой кабинет, примыкающий к гостиной. Минут через десять дверь кабинета открылась, слуга-филиппинец подкатил инвалидную коляску с Рузвельтом к журнальному столику, поставив её напротив кресла, в котором сидел Сталин. Вслед за Рузвельтом вошёл Гопкинс. Затянув тормоз на колесе, слуга покинул помещение. Рядом с креслом Сталина, держа в руках блокнот, сидел русский переводчик. Переводчик американского президента на этот раз отсутствовал, а потому, вся нагрузка на перевод легла на русского. Гопкинс и Молотов расположились на неудобном для долгого сиденья диване с высокой вертикальной спинкой.