(Не) обыкновенные истории, О женщинах и не только

Еще через некоторое моя подруга начала новую жизнь. Сейчас она переживает новый, довольно бурный роман. Думаю, в течение нескольких ближайших месяцев она снова выйдет замуж. Опять за француза. И могу сказать твердо: ему очень повезет с ней, потому что моя подруга – человек очень преданный и в жизни, и в смерти, она ничего не боится и верит в любовь и в Бога.

Мой веселый папа

Мой папа действительно веселый.

Он какой-то кришнаит, честное слово. Жаль, что он живет не в Индии, а в Дагестане, иначе он точно стал бы кришнаитом или еще каким-нибудь буддистом.

Потому что он всю жизнь стремится к нирване. Материальная составляющая нашей жизни – для него досадная мелочь, от которой никуда не денешься. Это и только это может слегка омрачить его жизнь. Все остальное ни-ни. Даже такие грустные события, как смерть близких и друзей он рассматривает, как часть божественного замысла и преисполнен философской печали по этому поводу. Он углубляется в воспоминания прошлого, связанного с усопшими и выносит оттуда только положительные светлые моменты.

Да и в настоящем он ориентируется только на хорошее.

Он живет на морском побережье, в не очень опрятном городе, и, тем не менее, восторгается причудливыми улочками, восточным хаосом и мутноватой морской водой. А если вы никогда не были в Махачкале, то, по описаниям моего отца, это чудесный восточный городок, практически Маракеш или Танджер.

Живописный и экзотический. Не дай бог поверить и поехать туда. Но какова сила его воображения и талант рассказчика!

Мой отец настолько харизматичен, что на него слетаются люди, как мухи на десерт.

Раньше у него была небольшая мастерская у моря. Иногда он там работал по дереву, обеспечивая себе минималистическое существование. Но, в основном, в мастерской устраивались дружеские посиделки.

Там собирались старые отцовские друзья, те, что еще с молодости. Сейчас все они пенсионеры, и делать им особенно нечего. Вот они и ездят к отцу в мастерскую, сначала чай пьют, а потом и что-то покрепче.

И беседуют…

Главный рассказчик там – отец. Он неплохо начитан и я предполагаю, что он несет, как говорится, культуру в массы.

Например, я точно знаю, что он на своих посиделках пересказывал «Мемуары» художника Константина Коровина, которые я привезла ему в какой-то год.

О том, что знаменитый русский художник Константин Коровин был еще и отличным писателем, я узнала от своего двоюродного брата, который вообще является поклонником мемуаров и воспоминаний великих людей.

Он несколько раз рассказывал мне выдержки из этих мемуаров. Мне было интересно, но ни разу не возникло мысли прочесть эту книгу.

Потом, брат передал ее через меня отцу в Махачкалу. Отец погрузился в нее на несколько дней и вышел потом с горящим взором и целым потоком комментариев по поводу прочитанного.

Он настолько увлеченно и интересно пересказывал книгу, что я невольно заразилась этим – и в голове проскочила мысль, что надо и мне, дескать, прочитать.

Так вот, насколько я знаю, отец не успокоился на мне, а еще продолжил восхвалять Коровина и его книгу на своих собраниях пенсионеров. Таким образом, суровые дагестанские мужчины пенсионного возраста узнали о существовании блестящей плеяды талантливых и ярких людей Царской России начала XX века. Представьте, насколько это необычно в условиях начала века 21го, в мусульманской республике, где процветает безработица и прячется исламский экстремизм.

Посреди всего этого – мой возвышенный папа со своим Коровиным, Суриковым и Федором Шаляпиным! Думаю, на это и слетаются люди в мастерскую папы. Там – нирвана.

Мы с папой договорились, что он приезжает ко мне в Москву каждую зиму.

И вот, он уже честно держит слово пару лет. Он покупает билет на поезд 31 декабря, садится в вагон с бутылкой коньяка и закусками и встречает новый год в пути. Ко мне приезжает утром 2 января, и начинается у нас активная столичная жизнь.

Папа первым делом стремится на каток. В Махачкале нет зимы и нет катков, а папа в своем детстве здорово рисовал восьмерки на замерзших озерах. И эти воспоминания не дают ему покоя. Он мечтает снова испытать себя на мастерство. Мои увещевания, что ему 70 лет и «не надо, папа, рисковать», – оставляют его равнодушным.

И мы идем на каток – я, мои две дочки и наш дедушка. Я и дети привычно натягиваем коньки в раздевалке, рядом мучается наш дедушка с коньками из проката. Мучается – но не сдается. На него ошалело смотрит другой дедушка, который пришел со своей внучкой на каток в качестве пассивного сопровождения. Но папа остервенело тянет на ноги коньки не обращая ни на кого внимание, и, наконец, ему это удается.

На катке папа не показывает класс, а пытается прямо сразу упасть. Я в ужасе – боюсь за папу и за возможных жертв падения – вокруг дети!

Мои дочки с превосходством наблюдают за дедушкиными кульбитами и покровительственно предлагают: «Дедушка, давай мы тебя научим кататься».

Дедушка в шоке, он чертыхается и искренне возмущается своим неумением! Ругает себя старым тюленем и неповоротливым слоном. Дети смеются, я в отчаянии – не хочу, чтобы он свалился и что-то себе сломал.

«Папа, тебе семьдесят! Пошли домой».

Наконец, мы в безопасности – дома, за кухонным столом. Папа не унимается – он звонит в Махачкалу своим друзьям и восторженно рассказывает о своем конфузе на катке. На это уходит около часа, и я предполагаю, что эту занимательную историю услышали по меньшей мере пять или шесть его пожилых друзей. И я уверена, что они не крутят пальцем у виска, когда слышат это – просто они давно его знают. Для него это нормально.

На следующий день отец спрашивает у меня, знаю ли я какой-нибудь трамвай с интересным маршрутом – он хочет поездить по заснеженной Москве. Я отправляю его на «Семерку», которая едет на Новослободскую, и он уходит.

Возвращается поздно вечером.

И опять в восторге.

Я слушаю его рассказ: «Представляешь, дочка, еду где-то в центре и смотрю на доме табличка «Варлам Шаламов. Музей Гулага». Я взял и вышел. Решил посетить этот музей. А ты, дочка, читала Шаламова?»

«Конечно, пап. Читала. Ужасные, невыносимые рассказы про Гулаг, аж сердце разрывается.»

«Да, конечно. Они тяжелые. Но это история нашей страны. Так вот, там отгрохали прекрасный новый музей на четыре этажа. Современный, навороченный всякими техническими аппаратами. Там очень интересно. Тебе обязательно надо там побывать. Там, например, есть настоящие реальные двери из казематов и тюрем. Из Матросской тишины, Владимирского централа. Есть реконструкция камеры Сахарова. Много тюремных предметов из Соловецких лагерей. Представляешь, как интересно!»

Смотрю на него и искренне удивляюсь, как это может быть интересно в начале января, когда вокруг ежечасно взрываются петарды и палят салюты в ознаменование нового года, когда все вокруг полны позитива и восторга!

А папе интересно! Он еще битых полчаса на повышенных восторженных тонах рассказывает мне об ужасных экспонатах этого музея, о документальном фильме про суровый быт, жизнь и смерть в Гулаге. Печаль и сострадание в нем чудесным образом перемежались с искренним жизнелюбивым любопытством.

Он искренне не понимает, почему я не разделяю его восхищение и не рвусь на трамвай «Семерку», чтобы тоже все это посмотреть.

Я ему говорю : «Пап. Ну сейчас ведь праздники. Вот послезавтра Рождество. Как то не хочется сейчас слез и печали. Я потом обязательно пойду… Когда-нибудь…Как-нибудь»

Папа качает головой, вздыхает и с разочарованием смотрит на меня.

Вот такой мой папа.

Думаю что в глубине душе он все- таки кришнаит.

Тотальная беззащитность

Однажды на дне рождения моей дочери случилась некрасивая история.

Гостями на дне рождения были одноклассницы дочки, девочки 9-10 лет. Среди них обычная девочка Марина. Длинная коса, озорной нос и дерзкая челка. Девочка как девочка.

Когда она увидела накрытый празднично стол и шарики на карнизах, искренне и радостно воскликнула: «Вот это да! Вот это день рождения!»

В середине празднования Марина неожиданно закатила настоящую истерику. Она забилась в угол, плакала и на любые попытки примирения отвечала некрасивой руганью.

Мы не могли понять, что случилось, как из угла услышали вой сквозь слезы: «Что ей столько подарков! Почему все только ей?»

Если сказать мягко, все мы были в шоке от этого дикого поступка. Никто не ожидал от 9-летней девочки такой совсем уж детской реакции. Смешно, нелепо, неприятно.

Конечно, мы старательно скомкали эту выходку, переключили внимание на торт со свечами. Марина успокоилась. Притихшая и грустная, она молча смотрела, как зажигались и задувались свечи, как делили торт и пили компот из хрустальных «взрослых» бокалов.

Но этот неприятный казус надолго застрял у меня в голове. Первая и самая сильная моя реакция была отторжение и неприятие. Девочка Марина в моих глазах превратилась в отрицательного персонажа. В моем воображении она олицетворяла это новое поколение избалованных, капризных детей, не ведающих ни в чем меры, отказа и не понимающих, что такое хорошо и что такое плохо.

Дочке своей я не сказала о своих крамольных по отношению к 9-летнему ребенку мыслях. Не говорила ей: «Не дружи с ней» или что-то подобное. Пусть сами разбираются. Это их школа жизни.

По весне мы получили от ее мамы приглашение на день рождения Марины. Нам было предложено явиться к 4 часам пополудни.

Посомневавшись и поколебавшись, мы пошли…

Мы с дочкой к дням рождения относимся трепетно, понимая, как это важно деткам. Поэтому подарок купили заранее, подписали открытку, упаковали все в бантики и цветочки и были ровно в 4.

Дверь нам открыла именинница, простоволосая и босая. Обрадовалась подаркам и между делом сказала: «Я – одна. А мамы нет еще. Она уже звонила, придет через 10 минут».

«Упс», – говорю себе я. Вместо ожидаемого накрытого стола – полное отсутствие мамы в квартире. При мне какие-то родители привели еще парочку неизвестных мне детей и удалились. Я решила остаться до прихода мамы, а уйти только потом.

Уговариваю саму себя: это мне, вредной мамаше, важно наличие стола, крахмальных скатертей, бокалов, шариков и поздравительных гирлянд. Ведь детям-то другое счастье – скакать на кровати в новом платье, рвать красивую упаковочную бумагу и вытаскивать долгожданные подарки.

Поэтому я свою вредность припрятала подальше и просто дожидалась Наташу, Маринину маму.

Она хорошая, эта Наташа. Прямо сразу видно, что она как раз ничуть не вредная, не скандальная. А, наоборот, мягкая и покладистая. Вот она пришла. Извинилась. Авоськи неподъемные в руках. Торопится все исправить и наладить. Я ушла. Пусть празднуют.

Вернулась к празднующим через 3 часа. Меня пригласили на десерт.

К тому моменту к празднику присоединился старший брат Марины, 17-летний парень. Также за столом находился Наташин «любимый мужчина», интеллигентный дядя в очках, лет на 20 старше Наташи.

Судя по остаткам еды на столе, Наташа особо не волновалась за праздничные блюда. Дети ели покупные суши, покупной салат «Оливье» и помидоры черри. Мне опять пришлось почти насильно выключить у себя «вредную женщину».

Далее последовал возглас: «А теперь торт!» И внесли торт. Открыли, полюбовались.

Робкий голосок Марины: «А свечи где?»

Пауза. Свечей явно нет и не предвидится. Все молчат. Наташа растеряно блеет: «Ой, Мариночка, я совсем забыла про свечи. Закрутилась как-то… Ну ничего страшного, ты же большая девочка, можно и без свечей».

Бедная моя Марина, на которую я глупо злилась. У меня сердце сжалось.

Свечки.

Это важно. Для нее.

Всего лишь 10 свечей и все!

Погасить свет и в темноте зажигать огоньки спичкой или зажигалкой.

Зажмуриться, загадать желание.

Обязательно кто-то скажет: «Не говори желание вслух, а то не сбудется!»

А потом задуть пламя одним махом.

И друзья вокруг, и мама, и брат старший.

В свете свечей их счастливые лица.

Крики: «С днем рождения, Марина!»

Но у Марины этого не будет.

И Марина не молчит. Она громко начинает реветь, как маленькая, как будто ей 5 лет, и она не понимает, что взрослый ребенок должен в такой ситуации проглотить все молча.

Наташа и «любимый мужчина» молчат.

Никто не решается прервать эту некрасивую картину, кроме только что повзрослевшего подростка, брата Марины: «Заткнись, хватит орать! Если сейчас же не заткнешься, я в морду тебе дам!»

Все было произнесено именно так.

Именно этими ужасными словами.

Девочке.

10-летней.

В ее день рождения.

Мать и «хахаль» молчат.

Мне кажется, это какое-то очень плохое кино, такого не может быть. Я смотрю на этих взрослых и не верю, что они не сделают замечания грубияну. Я не верю, что они не заступятся за Марину. В ее день рождения.

Но они не делают этого. Они молчат.

У меня уже открылся рот, чтобы сказать что-то резкое молодому парню, но внутри меня одернула моя мудрая противная женщина и шепнула: «Не лезь в чужую семью».

И я не полезла. Я схватила дочь, и мы убежали из мучительного триллера. Не отведав торта и не досмотрев финала. Поскорей, назад, в нашу реальную уютную жизнь.

Несколько дней я крутила в голове этот «праздник». А точнее, день детской обиды.

Почему девочка устроила скандал? Потому что ее не слышат, когда она говорит тихо? Даже когда слышат – отмахиваются? Дескать, ты же взрослая умная девочка. В школу ходишь одна.

Почему старший брат был настолько несдержан, не постеснялся чужих взрослых людей и свою собственную мать и сам устроил безобразную сцену?

До сих пор мне стыдно за свою злость к Марине на нашем дне рождения. Теперь-то я ее понимаю. И не злюсь ни капельки. 10-летний обиженный комок.

Наташа, дорогая Наташа, мне кажется, важны свечи!

И пицца, приготовленная мамой, важна, и шарики на карнизах. Нам кажется, что дети не замечают таких мелочей, как с любовью организованный день рождения.

Но они замечают. Они замечают, что хороший радостный день рождения – для всех обычное дело. Но не для них. Они протестуют, как могут. Кричат, плачут, бьются в истерике. Чего они ждут в ответ? Не знаю, но точно не «заткнись, а то получишь»…

Прошел еще год, и мы опять встретились на дне рождения уже моей дочки. Марина пришла с мамой. Я пригласила ее тоже.

Меня мучало какое-то болезненное то ли любопытство, то ли надежда найти ответы на свои вопросы…

Марина повзрослела и стала спокойней. В этот раз она вместе с остальными девочками разглядывала подарки моей дочери, и негатива не было. Я облегченно вздохнула.

Мы с Натальей выпили и разоткровенничались.

После ее рассказа я перестала злиться и на нее тоже.

Тут не злиться, а жалеть надо.

Она была дважды замужем за мужчинами старше ее на 20 лет. 2 развода за плечами. 2 ребенка от двух браков.

Наташа полная, очень полная. Выглядит старше своих лет. И разговоры у нее старшего возраста, и одежда, и друзья.

«Я всегда была полной, с детства. Дома меня жалели своеобразно. Папа гладил по волосам и говорил, что ничего, что в школе дразнят, зато дома любят. Ну не всем замуж выходить. Ни разу не заступился за меня перед хулиганами, которые мучали…»

Первый брак Наташа не комментирует. Был он давнишний, еще по ее молодости. А вот второй брак, где Марина родилась – этот брак и этот развод она хорошо помнит. Второй муж опять значительно старше. Поэт, бард, интеллигент. Наташиного сына не любил. Ругал, подзатыльники отвешивал. Командовал и третировал.

А она молчала.

Доходило до того, что, когда парнишка выходил из своей комнаты, отчим накидывался: «Что надо, куда пошел?» Мальчишка со слезами выкрикивал: «В туалет. Что, нельзя?»

Наташа опять молчала.

К Мариночке равнодушен был, тяжело было ему, пожилому мужчине, в комнате с маленьким шумным ребенком. Но все же был рядом всегда. Писал стихи в кресле, иногда плов готовил. Марина любила его готовку, ведь мама совсем не хозяйка.

Потом он Наташу гнобить стал. Она молчала.

Дальше поэт-песенник руки распускать начал. Наташа в синяках. Несколько лет. Опять молчала. Потом в голове что-то щелкнуло, и она поняла, что ее стирают с лица земли. А за ней ведь дети…

Осмелела, подала на развод. Освободилась.

Дети в своем отношении к разводу разделились. Старший, понятное дело, ликовал. Марина плакала. Помню, как однажды Марина обратилась ко мне у школы, когда я встречала дочь после уроков: «Пожалуйста, скажите моей маме, чтобы она папу не выгоняла». Так я узнала об их разводе.

А теперь опять нашла себе друга на 20 лет старше. Говорит, хороший, интеллигентный.

Молчу. Не зря про нас, баб, говорят, что у нас своя женская логика. И соответственно ей мы и устраиваем свои женские судьбы. А уж что получается, и Зигмунд Фрейд не разберет.

Теперь еще и на этого грубого старшего брата не злюсь. Наташа и его не могла защитить.

Тотальная беззащитность.

Тут вспомнила психолога Лабковского, который утверждает, что счастливые здоровые дети могут вырасти только у психически здоровых счастливых взрослых.

А где их взять? Психически здоровых да еще счастливых…

Запросы к небу

Говорят, что свои запросы к космосу или к богу нужно максимально конкретизировать. Такой запрос, как «хочу замуж», является абстрактным, и, возможно, высшие силы вам помогут вступить в брак, но удачный ли это будет брак? Будете ли вы в нем счастливы? Об этом вы запрос не посылали, поэтому пеняйте на себя, если в вашем браке что-то будет не так.

Вот у меня была такая же история. У меня все никак не складывалась личная жизнь, и я пошла просить семейного счастья в храм. Просьба моя была отчаянная: «Хочу семью, хоть какую. Я все сделаю для своего мужа, какой бы он ни был».

И точно, через пару месяцев я знакомлюсь со своим будущим мужем и выхожу за него замуж. И в браке моем происходит ровно то, что я и заказывала – я от души выкладываюсь, мой муж при мне расцветает и становится уверенным в себе и счастливым человеком, но почему-то считает, что он будет еще более счастливым и успешным, если прогнет под себя меня, и физически, и морально.

История, как в сказке о золотой рыбке. Мой муж был, как та старая ненасытная бабка, которая требовала от рыбки все больше и больше. А венцом наглости бабки, если помните, стало желание поработить и саму рыбку. Тут уж был и сказке конец.

Я покинула своего неблагодарного мужа…

И только тогда я вспомнила о своих неправильных молитвах. Мое желание было выполнено – мне была дана проблемная семья, где я сыграла роль спасителя и благодетеля для собственного мужа. У меня перед глазами фантастическая картинка: мой ангел-хранитель прочитал мою просьбу и начал рыться в картотеке в поисках проблемного мужика, которому нужна жена-спасительница. Так нас и подобрали – соответственно запросам.

По дурости я ведь не просила, чтоб муж меня любил, уважал и заботился. По дурости я думала, что это итак понятно. Ан нет, небесная канцелярия − это тоже бюрократический орган: этого я не просила, и этого не было мне дано.

Вот, исходя из вышесказанного, я и думаю, как бы теперь мне правильно формулировать свои желания, чтобы не пролететь в очередной раз.

Что просить? Охота счастья… А как его просить? Что есть счастье?

Над ответом бьются все философы с незапамятных времен и ответа до сих пор нет. То есть это не конкретный запрос. Окей. Попрошу любви. Нет, это рискованно. Она может принести боль и разочарование. Может быть безответной или скоротечной. Чтобы исключить все эти риски, надо формулировать так: «Хочу любви взаимной, долгой». Споткнулась о слово «Долгой». Это тоже абстрактно: для кого-то долго – это год, а для кого-то – 30 лет. Просить любви вечной – это вообще как-то по-юношески.

Вот так и приходишь к цинизму и материализму. Потому что все духовное – не конкретное.

Итак, выполнит ли небо теперь мои запросы, если, как я чувствую, они будут сугубо эгоистичные? Например, если я буду хотеть, чтобы меня полюбил состоятельный, красивый и добрый гражданин Великобритании, Германии или Франции и увез в свою прекрасную состоятельную и толерантную страну? Ха-ха. Кроме этого, у моего запроса еще несколько побочных запросов: чтобы я тоже полюбила этого прекрасного человека, и чтобы мои дети приняли его, и чтобы он полюбил моих детей искренней любовью. Чтобы наши отношения были оформлены официально. Также я не хочу, чтобы на меня давили, а спокойно давали заниматься любимыми делами и моей любимой работой. Да. И еще я хочу, чтобы он не просил у меня новых детей, потому что я уже не хочу больше детей.

Вот вам конкретный запрос. Все бонусы мне в корзину. Каково?

Похоже на список покупок. Назову его wish-list. Но зато все четко и ясно. Как вы думаете, мой ангел-хранитель не будет крутить пальцем у виска, прочитав в небесной канцелярии мой пламенный запрос?

Истории с драгоценностями

Изумруд для невестки

Нелли Владимировна только сейчас, спустя почти полгода, вдруг вспомнила, что на Новый Год она не надела свое изумрудное кольцо. А вспомнила она об этом потому, что захотела найти фотографию своей старшей сестры и полезла в шкаф с памятными вещами. Вот там ей и попалась коробочка с драгоценностью.

Она присела на кровать и открыла коробочку. Оттуда на нее смотрел прямоугольный, ярко-зеленый изумруд, а вокруг него блестели небольшие бриллианты. Кольцо было ослепительно красивым и, безусловно, дорогим. Это одна из самых дорогих вещей, которые имела Нелли Владимировна.

Она вытащила кольцо из коробочки и надела его на безымянный палец своей морщинистой руки.

Тут она начала вспоминать события, которые способствовали возникновению этого кольца в ее жизни.

Кольцо с большим изумрудом Нелли Владимировне подарил сын в середине 90-х годов. Нелли Владимировна вздохнула – смутные времена, Эдику под 30, он уехал в Москву делать бизнес, пропал там. Потом был звонок от малознакомого человека о том, что их единственный сын Эдуард задержан и находится в следственном изоляторе по какому-то делу, связанному с незаконной продажей нефти.

Нелли Владимировна и Виктор Олегович испытали глубокий шок и почувствовали животный страх от этой новости, ведь вся их жизнь прошла в добротные и боязливые советские времена, в атмосфере тихого послушания. И тут вдруг их единственный сын попал в криминальную ситуацию.

К счастью, добропорядочные родители еще не успели получить свои сердечные приступы, когда Эдик позвонил им на следующий же день и сказал, что все в порядке.

В этот момент Нелли Владимировна испытала огромное счастье, и одновременно с этого момента у нее поселился вечный страх за сына-бизнесмена. Слишком непонятным стал это новый мир. Для нее и ее супруга он казался мутной водой, тайной за семью печатью.

Тем не менее, сын был благополучен в этом новом мире и однажды пригласил маму в гости к себе, в Москву, забронировав ей номер в великолепной «Украине», которая теперь называется «Radisson Collection».

Это был 1993 год. Нелли Владимировна чувствовала себя королевой, когда шла по холлам шикарного отеля в сопровождении красивого, успешного сына. Они шли ужинать в ресторан, где также присутствовали и друзья, партнеры Эдуарда.

В конце ужина сын наклонился к маме и тихо сказал: «Мы оставим на ночь у тебя в номере небольшую коробку. Хорошо?» Нелли Владимировна кивнула поспешно: «Какие могут быть разговоры, конечно!»

Несколько дней прошли для Нелли Владимировны, как в сказке. Эдуард был отличным сыном, он сделал для мамы все, чтобы ей понравилось пребывание в Москве.

Но Нелли Владимировну занимали 2 основополагающих вопроса, которые она озвучила сыну в последний день своего визита: покупка собственного жилья и женитьба.

Эдуард улыбнулся и миролюбиво ответил матушке: «Придет время – и я обязательно женюсь. А про квартиру пока не знаю – я еще не решил, где хочу жить».

Нелли Владимировна осталась недовольна таким ответом ,но делать нечего: сын – взрослый самостоятельный человек.

Как-то году в 95-96-ом Эдуард приехал к родителям на Новый Год и 31 декабря подарил изумрудное кольцо маме. Нелли Владимировна всплеснула руками: «Сынок, ведь это очень дорого!» Эдуард улыбнулся и сказал: «Мам, ты помнишь картонную коробку, которая у тебя два дня стояла в номере «Украины»?»

Нелли Владимировна кивнула, а Эдик продолжил со смехом: «Так вот там лежал миллион долларов, представляешь!»

Нелли Владимировна на минуту огорчилась и заволновалась, но потом ответила: «Не может быть, ты шутишь, сынок». «Нет, не шучу, мам. Там действительно была куча американских денег. И благодаря тому, что они лежали именно у тебя, в углу твоего платяного шкафа, все прошло очень хорошо. И тогда я заработал неплохую сумму денег. В память об этом пусть и будет это кольцо».

Нелли Владимировна развела руками и полезла целовать сына. Опять соприкосновение с этой новой, непонятной жизнью, где рядом оказались миллион долларов и кольцо, как у британских монархов. Ничего непонятно, но сын ее все это знает…