Говорю от имени живых

Быстро забираюсь в голову жертве, он обычный человек, должно сработать. Ага, совершенно точно не в курсе планов Морпеха, к заговору непричастен, оказался в доме абсолютно неожиданно для себя. Особа, приближённая к императору, точнее, к губернатору. Знает столько, что их обоих можно закрыть лет на сто. Ему страшно, он не понимает, что с ним собирается делать этот фээсбэшник, заявивший, что ему в руки попали интересные материалы по заговору против губернатора. Потом мрак и он здесь!

– Можем работать, господин полковник, – сухо отвечаю я, не делая попыток подпитать жертву.

Зачем? В таком состоянии он легче отдаст тело, не будет мучиться, быстрее зарастёт стык. Отказаться от выполнения работы не могу, поэтому к чёрту сомнения. В конце концов, это не ребёнок и не женщина, которых нужно спасать даже ценой собственной жизни. Одного подлеца заменят на другого, невелика потеря.

Кандидат решительно рвёт душу чиновника и тотчас присасывается, как пиявка. Даю время, стык должен осознать, что с ним произошло, без этого невозможна адаптация – нужна сильная встряска, чтобы наступило расслабление. Чиновник корчится от боли, Морпех смотрит на меня, с трудом сдерживаясь от вмешательства. Ему очень важно, чтобы этот человек стал членом его команды, а я тут заставляю его мучиться.

Ничего, это лучше ада и раскалённых сковородок, к тому же не навечно, немного пострадать сам бог велел, больше радости испытаешь, гад, когда всё закончится. Успокаиваем островки отторжения, заливаем их энергией, стягиваем края, даём дозу для бодрости. Живи, падаль! И меточку носи с гордостью, ты мне ещё пригодишься!

– Всё, принимайте работу, господин полковник!

Ничего личного, сухая констатация факта – дело сделано.

– Как самочувствие?

– Нормально, – странно, что его интересует моё здоровье.

– Не тебя спрашиваю, Миша, отдохни пока.

Вот теперь всё в порядке, а то я уж решил, в нём проснулся человек, переживает, блин, за тяжкий труд экстрасенса, думает, как его облегчить. Нет, не думает, реально принимает работу, потому что это важно, остальное издержки производства. Не удивлюсь, если они уже давно взяли на карандаш всех экстрасенсов города, какого бы качества те не были. Из любого можно выжать хоть капельку пользы для своего дела, зря что ли они носят это гордое звание?

– Нормально, Морпех, всё ништяк! – голос радостный, но несколько простоватый для подобного «костюма». – Может, накатим по стопарику за возвращение?

– Я тебе накачу, Седой, колобком покатишься, – остановил Морпех радостного подельника. – Мухой в следующую по коридору комнату, там получаешь вводные и тренируешься с инструктором. Будешь косячить, ответишь перед Шварцом по полной. Чего стоим? Ты не один тут в очереди!

Действительно, несколько поодаль, выстроившись в цепочку, нетерпеливо мялись личности, больше напоминающие зэков на зоне, чем будущих топ-менеджеров успешного бизнеса или руководителей администрации. Они действительно думают, что эта гоп-компания за час-два сможет перековаться?

Времени на размышление не предоставили, заработал конвейер – втаскивают следующего кандидата, выныривает очередник, рывок, прирастание, накачка и бегом на инструктаж. Время не терпит, им ещё из этих дуболомов нужно успеть вылепить хотя бы жалкое подобие приличных людей, чтобы на время прижали языки – лучше многозначительно молчать, чем разговаривать матом.

Моральный аспект моей работы потихоньку уходил на задний план. Во-первых, я чертовски устал. Если кому-то кажется, что работа экстрасенса проста и незатейлива, за него вкалывает некий волшебный дар, добро пожаловать в топку – тут не просто тепло, жарит не по-детски, так что уши распухают. Сто потов сошло, в горле пересохло, а Морпех гонит и гонит коней, не давая передышки. И результат всякий раз один и тот же – после замены души возможность считывания мыслей блокируется.

Открыв глаза после минутной передышки, я ошалел – передо мной стояла Ленка. Одетая, ничего не подозревающая, с подносом – кофе, вода, булочки. Мастеру нужно перекусить, извольте кушать! Вот только есть маленькая неувязочка – в очереди призраков последний кандидат и это девушка. Совершенно обычная, даже какая-то излишне скромная, выбивающаяся из обоймы тех, кто только что прошёл через мои руки. Никуда не спешит и искренне не понимает, что происходит. Рядом с ней суетится пацан, отчаянно похожий на гопников, с которыми меня частенько сводила судьба в прошлой жизни.

– Давай, Людочка, топай к своему счастью, пока Лёха не передумал, – он противно хихикает, плотоядно оглядывая фигурку девушки, сглатывает, словно хочет прямо сейчас заняться с ней любовью.

– Шкет, если ты здесь, делай, как договорились, – приказывает Морпех, заметно нервничая. – Людочка, ничего не бойся, всё будет хорошо!

– Меня Леной зовут, – осторожно напоминает горничная. – Алексей Андреевич, куда кофе ставить?

– Да, Леночка, я помню, как тебя зовут, – отмахивается Морпех. – Поднос на стол, сама в кресло присядь.

В глазах Ленки зарождается ожидание весёлого времяпрепровождения.

– Прямо при нём? – она уже начинает расстёгивать блузку, чувственно облизывая пухлые губки, глядя на Морпеха с призывом и обожанием.

Сознание Ленки, открытая книга, готовность отдаться хозяину в любой ситуации, лишь бы был к ней добр и любил. Пусть, как собаку, которую можно и под зад коленкой, но лучше, как хорошую, преданную собаку. Всё, что угодно, хозяин, только прикажи! Тьфу, чуть не утонул в потоках порнухи – бывший хозяин-то большой фантазёр, развлекался на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая. Да и этот успел приложиться, сволочь.

– Просто сядь и замри, – приказывает Морпех, ничуть не заботясь её чувствами. – Шкет, подготовь материал. Миша, что видишь?

– Вижу, что ты скотина, Морпех!

Во мне зарождается дикое отчаяние. Я не буду этого делать! Пусть Ленка ещё та шалава, но она обычный человек, не заслуживший подобной участи. Если когда-то бог захочет её наказать, это его право, но я не собираюсь принимать в этом участия только потому, что Морпех решил пристроить какую-то свою девочку в жизнь.

– Делай, Миша, иначе…

– Что, жену убьёшь?

– Зачем? Просто отправлю их в морозильник и выведу тебе на монитор видео – будешь видеть, как они умирают, пока ты тут сопли распускаешь. И не рассчитывай, что это будет быстро, прочувствуешь всё до последней минутки.

– Сука, фашист, гнида!

– Да хоть дерьмом назови, но ты сделаешь это, Миша! И мне плевать, что скажет Шварц, здесь мой личный интерес. Клянусь, не сделаешь этого, останешься безутешным вдовцом! Хочешь проверить?

– Алексей Андреевич, может, мне выйти? – Ленка нервничает, ей неприятно присутствовать при нашем споре, хотя она до сих пор не понимает, зачем её заставили остаться.

– Сиди, – рявкает Морпех, – надо будет, выйдешь!

Он демонстративно достаёт телефон, набирает номер, включает громкую связь.

– Парни, как там ваши курочки?

– Нормально, шеф, в бассейне сейчас, потом на процедуры идут. Будут распоряжения?

– Погодь чуток, повиси на трубе, я тут один разговор закончу, – он выразительно смотрит на меня. – Прямо из бассейна и в морозильник, как тебе? Они даже смогут с тобой разговаривать и слышать тебя! Твоё решение, Миша?

Так нельзя, она же человек! Но там, по ту сторону трубки мои близкие, я слышу плеск воды в бассейне, крики детей, шлёпанье босых ног, проходящих рядом с охранниками людей. Живых людей, которых тоже могут пустить на корм желающим воскреснуть покойникам. Слёзы застилают глаза помимо моей воли, сердце сжимается от боли, хочется умереть и не решать этой дикой задачи. В конце концов, если я умру, у них не будет повода что-то сделать с моей семьёй, ведь они нужны только для управления мной.

– И не думай, что твоя смерть остановит меня, – он словно читает мои мысли. – Они уйдут следом за тобой в любом случае! Миша, не глупи, оно того не стоит!

Я вижу, как шкет направляет излучатель на Ленку и жмёт синюю кнопку. Та начинает зевать, чувствует себя неуютно, её словно знобит, она инстинктивно застёгивает пуговки блузки, как будто тонкая ткань может согреть её, стремительно теряющее энергию, тело.

– Лёша, я не хочу, что ты задумал? – призрачная девушка упирается, в ужасе глядя на то, что творится в комнате. – Так нельзя, Лёша!

– Шкет, делай, как я сказал, – рычит Морпех, глядя на меня налитыми кровью глазами. – Миша, не разочаруй меня! Сделай всё сам, она не пойдёт добровольно на это дело, но ты это сделаешь, Миша! Или…

Говорят, у человека всегда есть выбор. Врут! Так говорят те, кто никогда в жизни не стоял перед выбором – любое сопротивление планам Морпеха приведёт мою семью к смерти. Имею ли я право, оберегая собственные чувства, жертвовать ими? Они никогда не узнают, что мне пришлось пережить ради их блага, потому что это не тот поступок, которым нужно гордиться. Я даже не могу попросить их разрешения на эту подлость, потому что тем самым вовлекаю в круговорот зла. Имеющий возможность дарить людям счастья, я несу им смерть и разочарование. Чем я лучше них?

– Парни, тащите бабу и малую на кухню в морозилку. Поставите там мобильник с включённой камерой, чтобы я всё видел! Прямо так, мокрыми и голыми, никаких халатов и полотенец!

– Стой, я согласен, – он сделал меня, сломал, заставил выполнить свою волю.

– Отбой, парни, – выдыхает Морпех, без сил опускаясь в кресло.

Видно, не только мне тяжело дался этот поединок нервов, чем-то девушка по ту сторону жизни отчаянно важна ему, раз уж он готов ради неё пойти против Шварца.

Работаем! Сцепив зубы, стараясь не смотреть в глаза обоим девушкам, резко отрываю душу Ленки от стыка, столь же быстро втягивая, пытающуюся убежать душу девушки. Латаю стык, щедро заливая его энергией, поглаживаю душу, примиряя её с новой обителью, придерживаю общий уровень энергии на минимуме, совершенно чётко понимая – дай ей сейчас волю, она убьёт себя.

Как они могли быть вместе? Он моральный урод, грубое животное, предатель и она – тонкая, чувственная, чистая. Что он скажет ей, когда она придёт в себя и получит полные силы? Как убедит, что всё было сделано правильно? Не знаю и знать не хочу – это не моё дело!

– Мне нужно отдохнуть, я ушёл к себе, – не спрашивая разрешения, заявляю Морпеху о своих желаниях. – Пусть спит, не трогай

– 11 —

Морпех вошёл без стука, он хозяин, может позволять себе любую вольность, тем более, что я не гость, а практически раб на особом положении. Чего с такими церемониться? Я сидел спиной к дверям, глядя в окно. Возможно, так себя чувствует пёс, сидящий на цепи, отчаянно тоскующий по воле. Что-то умерло в душе после этой замены, осталось ощущение пустоты, бессмысленности жизни.

Звякнуло стекло, на стол рядом со мной встали тяжёлая бутылка с тёмным напитком и один стакан.

– Тебе не предлагаю, – сообщил гость, – впереди важная работа. За Людмилу спасибо, а Ленка не стоит того, чтобы за нее душу рвать.

Я молчал.

– Ты не думай, что я себе любовницу вытаскиваю, тут другое. Я в неё втюрился ещё в девятом классе, всем морду бил, кто на неё косо смотрел или слово против сказал. А она меня стороной обходила – мордой не вышел, что ли?

Он отхлебнул из стакана, в воздухе повис аромат коньяка, дико захотелось напиться, но кто же мне позволит.

– Нет, так-то я её понимаю. Кто я такой, чтобы со мной компанию водить? Мать с отчимом постоянно бухают, брательник старший зону топчет, сам я к тому времени уже курил и пил. А она профессорская дочка, на скрипочке играет, вся такая чистенькая. А вот в душу запала и всё тут!

Он замолчал, затем залпом допил коньяк и добавил в стакан ещё порцию.

– Понимаешь, она умерла, когда мы школу закончили. На выпускном я с ней станцевал один раз и всё, Миша! Она и выходить в круг не хотела, почти силой выдернул. Как станцевали? Так, топтались, кто меня этому делу научить мог? А через месяц она умерла, Миша. Прикинь, летом поймать двустороннее воспаление лёгких, это как?

Зачем он передо мной исповедуется, кто я для него? Всего лишь временный попутчик, с которым можно поговорить начистоту, потому что потом, после того, что они сделают, со мной расстанутся навсегда. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этот голос.

– Мне это так по мозгам ударило, что на призывном пункте попросился в десант, а там Чечня и понеслась душа в рай. Остался служить по контракту, потому что дома никто не ждал, хотелось сдохнуть или убить кого-то, боялся на гражданке сорваться. После зоны решил домой заехать – тоска, блин, захотелось на её дом посмотреть. Выпил, встретил одноклассников, тут они мне и припомнили былое.

Краем глаза вижу, как стакан взлетает, но зависает в воздухе.

– И представь, встречаю её на Плацдарме! Я тогда уже по уши был в делах Шварца, как получилось, сам не понял, а там пошло само собой – то сделай, этого погаси. Когда Шварц предложил в полицию внедриться, я понял – мой шанс перед Людмилой чистым стать. Тогда казалось, жить нам на этом Плацдарме вечно, нужно как-то устраиваться. А тут Шварц рассказывает, шанс появился в жизнь вернуться. Я, может, из-за неё на всё это пошёл, вникаешь?

– Типа цель оправдывает средства? – не удержался я от сарказма.

– Чего? А, ну, типа того, – с каким-то облегчением согласился он.

– А знаешь, как фраза звучит на самом деле?

– Ну, говори!

– Цель оправдывает средства, если цель спасение души! Так говорили иезуиты, отправляя жертву на костёр. Ничего не напоминает?

– Ну, душу Людмилы я же спас! Что не так? – он категорически не хотел понимать смысл сказанного.

– Никого ты не спас, Морпех, ты её заставил совершить то, о чём она будет помнить каждую минуту. Она же видела, что мы сделали с Ленкой, думаешь, она тебе это простит? Сейчас она спит, а что будешь делать, когда проснётся? Найдёшь слова? Давай, пей, может, что-то придумаешь!

– Ты сейчас зачем мне это всё сказал? – в голосе Морпеха звучала неприкрытая угроза.

– Потому что противно рядом с тобой и всеми вами находиться, если ты не понял, – в моём голосе не было злости, чувства выгорели, хотелось забыться в тишине и одиночестве.

– Побудешь ещё! – рыкнул Морпех. – Сколько надо будет, столько и пробудешь!

Схватив бутылку, он вышел из комнаты, хлопнув на прощание дверью так, что задрожали стёкла. И скатертью дорога. Хоть часок, но побуду в тишине.

– Миша, я здесь, – Матвей высунулся из стены рядом с окном. – Думал, он тут вечно торчать будет. Твоих не нашёл, никто про них не говорит, так что никаких зацепок.

– Они в каком-то санатории, там есть бассейн, что-то хорошее и не должно быть далеко от города. За это время их не могли увезти далеко, а они там уже вовсю развлекаются.

– Ты откуда узнал? – в голосе Матвея слышалось удивление.

– Было дело, мне рассказали, чем они занимаются, я слышал их голоса и шум бассейна. Такое ощущение, что бассейн открытый, ветер в трубке свистел. Если это поможет, у них должны быть объёмные морозильные камеры или что-то вроде того, чтобы могли разместиться два человека.

– Мёртвых? – не понял Матвей.

– Живых, – уточнил я не очень охотно. – Если я начну сопротивляться, они отправят их туда, а мне дадут возможность слушать, как они там замерзают.

– Мне бы сейчас пистолет, – следователь привычно схватился за кобуру, – жаль, на работе оставил.

– И что бы ты с ним навоевал? – усмехнулся я, представив, как он палит из призрачного пистолета в Морпеха. – Ты, главное, ту пушку, что тебе в садике Морпех выдал, не потеряй, она нам ещё пригодится.

– В общем, есть мысли, куда их могли спрятать, но вот мотаться неудобно – всё время нужно ловить попутки, пешком слишком долго выходит.

– А ты не можешь, как в кино? Ты же призрак! Ни веса, ни сопротивления воздуха. Они там летают, как ракеты, не пробовал?

– Пробовал, – со вздохом признался Матвей, – не получается. Тужусь, а толку ноль. Такое ощущение, что я и в этом состоянии вешу столько же, сколько при жизни.

– Может, тебе фантазии не хватает, а, Матвей? Мне кажется, тут не тужиться нужно, а как-то представить процесс, что ли. Те души, с которыми я был знаком раньше…

– Ты и раньше их видел?

– Это не важно, главное, они умели летать, и это не было для них чем-то сложным. Закрой глаза и просто представь, что ты поднимаешься в воздух…

Матвей резко исчез в потолке, затем влетел обратно и снова пропал, вылетев через стену.

– Получилось, – орал он, проносясь мимо меня на полной скорости, – ух ты, здорово!

– Уймись, метеор, у нас ещё дело есть, и этот может заявиться в любую минуту! – прикрикнул я, цепляя его на лету щупальцем.

– Я бы слетал сейчас в один санаторий, он как раз недалеко от города, там точно есть открытый бассейн. С такими возможностями я мигом, туда-сюда!

– Это классно, Матвей! Слушай сюда и мотай на ус – они только что перековали в своих дюжину чиновников или что-то из этого разряда. Я случайно зацепил информацию, что сегодня на приёме у губернатора будет нечто. Улавливаешь мысль?

– Думаешь, его тоже будут того? – не поверил он.

– А какая разница, Матвей? Да хоть Президента, лишь рядом был такой помощник, как я.

– А ты, что делаешь при этом? – в голосе Матвея появились странные нотки.

– Помогаю адаптироваться, – неохотно ответил я. – Без этого нет гарантий, что новая душа приживётся в теле, может быть отторжение и тогда тело точно погибнет, а душа…

Я задумался. Что будет с душой, которой не удалось зацепиться за тело? Она же тратит энергию на слияние, надеясь затем восполнить её через живое тело естественным способом. Но стыковка не состоялась, хотя душа билась до последнего! То есть и она, по сути, должна погибнуть! Они камикадзе, что ли? Или просто не знали о таком варианте? Задумать такой план и не проверить его? Это что за план такой? Значит, они считали отторжение невозможным? Или у них не было возможности раньше проверить это в лабораторных условиях. Получается, взрывы создали возможность, а дальше всё пошло спонтанно?

Не попадись им я, их грандиозные планы рухнули бы не начавшись. Они бы попросту передохли все мирным путём, покалечив при этом тысяч пятьдесят жителей города, включая детей. Кто-то удачно зацепился бы и получил ещё один шанс прожить в этом мире. Кто-то попросту не решился, увидев последствия или чисто из моральных соображений, но на этом бы всё закончилось.

У них нет тех возможностей, которые обнаружились у Ивана Ивановича, они не обладают опытом предыдущих захватов миров. Множество экспериментов, проведённых мной для чужих, не были им известны. Они ринулись в неизвестность, надеясь на удачу, не зная о моём существовании и проблемах отторжения души.

Меня угораздило не просто угодить в эпицентр взрыва, да ещё и выбрать именно этот город, чтобы в нём спрятаться с семьёй. Словно мне кто-то подсказал эту идею, предчувствуя возможную коллизию. Но ведь нет, я бы это почувствовал! Это простая случайность, хотя мог выбрать, к примеру, Магнитогорск – крупный город, но подальше от центра. Нет, захотелось более или менее приличной жизни с прицелом на будущее, ведь Танюшке здесь учиться, жить, быть может, заводить свою семью.

– Миша, ты чего замолчал? Мне уже лететь?

– Да-да, Матвей, ты лети, только быстро обратно, как только найдёшь их. И обязательно поглядывай по сторонам, когда будешь возвращаться, тут есть их люди с той стороны. Они тебя точно увидят и могут просто сбить излучателями. Маскируйся, не думай, что ты невидимка. И не встревай в истории, сейчас нужно сконцентрироваться на этом событии, иначе весь город потеряем! Ты понял, Матвей?

– Слушай, что ты, как идиоту разжёвываешь, – обиделся он. – Ты же видел, я не лезу, если рядом с тобой кто-то есть, соображаю, блин. И насчёт задачи тоже догадался, хотя так и хочется…

– Матвей, я тебя понимаю, поэтому в городе не гляди по сторонам – туда, там ищешь, осматриваешься и ко мне.

– Катя…

– Можешь заскочить, но про Светку скажешь, что они в хорошем месте и больше ни слова. Девушка она впечатлительная, ещё начнёт паниковать.

– А как ты собираешься своих женщин выручать? Может быть, подключим всё-таки Катю? Она сейчас единственный человек, с которым я могу общаться! Что я сам сделаю? Ты отсюда тоже носа без разрешения не высунешь, и кто у нас остаётся в боевом резерве?

– Петрович, – мысль мелькнула, как пуля. – Он же бывший мент, хоть и на пенсии. Через Катю установи с ним контакт, найди способ убедить тебе помочь. Думаю, на месте быстро поймёшь, кто их сторожит. Нужно будет нейтрализовать охрану и вывезти девчонок в безопасное место. Тогда я им тут устрою Сталинград, мать их за ногу!

Удивительное дело, только что всеми силами отпихивался от предложения Матвея посвятить Катю в наши планы, а теперь сам же даю ей важнейшее задание, без успешной реализации которого всей нашей затее грош цена в базарный день.

– Понял, Миша! Всё, я полетел!

– Как ты меня найдёшь, если я буду в другом месте?

Мысль мелькнула в самый последний момент, мы же обязательно поедем к губернатору. Куда именно? Насколько я понимаю, обычно все совещания происходят в областной администрации, своего «Ново-Огарёво» он пока не завёл, хотя раньше для этого использовали обкомовские дачи. Вероятность небольшая, но на всякий случай даю Матвею обе точки.

– С твоими скоростями крюк небольшой, как-нибудь найдёшь. Мне важно до самого главного момента освободить Светку с Танюшкой. Иначе придётся отдавать им губернатора, а потом меня к нему на пушечный выстрел не подпустят, если сразу же не пристрелят на месте. Ставки слишком высокие, пешками будут жертвовать. Давай, Матвей, не подведи!

Последние слова прозвучали в воздух, следователь уже исчез из виду, торопясь выполнить поручение. Странное дело, совсем недавно он был мне чужим человеком, о существовании которого я даже не знал, как и он о моём. Теперь мы практически боевые соратники, дерёмся плечом к плечу против общего врага, которого ещё вчера не было в принципе. Даже представить такое было сродни сумасшествию, а понять, что это произошло в реальности, практически невозможно.

Но мы приняли новую реальность, погрузились в неё с головой, стали участниками и жертвами, запутавшись в сетях сложных отношений и интересов противоборствующих сторон. И без того сложный политический расклад города был на грани взрыва, хотя внешне всё выглядело достаточно мирно. Ну, отдельные недоработки, выговоры, всплески интереса к отдельно взятым лицам – такое есть везде. Но заговор с целью свержения власти региона, чтобы поставить центр перед фактом случившегося и не попасть в опалу к Президенту – это нонсенс, диковинка, вещь, ещё более дикая, чем атака с того света. Куда катится мир?

– Миша, зачем ты так со мной? Что я тебе сделала?

Голос Ленки над самым ухом заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Она должна быть за барьером! Или нет? Кидал точно, но от злости не удосужился проконтролировать результат.

– Слушай, ты ведь меня могла сейчас отправить на тот свет, – ошарашенно выдохнул я.

– А я уже там, если ты не заметил, – взвизгнула Ленка, размазывая слёзы по красивому личику. – Козлы вонючие, сволочи, что я вам сделала, за что меня можно было убить? Подумаешь, сфоткали тебя в голом виде, но не убили же! Верни меня обратно, Миша! – она упала на колени, умоляюще заглядывая в глаза.

И что мне ей ответить? Это не я, меня заставили? Но ведь она видела, кто манипулировал душами, всё творилось моими руками. А то, что за этим стоял и командовал мной Морпех, ей по барабану, он ведь стоял в стороне. Куда я её верну? Кого для этого нужно убить?

– Лена, это невозможно, – лучше плохая правда, чем красивая ложь. – Ты же знаешь, кто за этим стоит, думаешь, он позволит переиграть всё обратно?

– И что мне теперь делать?

Сейчас передо мной не было той стервы, готовой сделать что угодно, ради своего хозяина, отлично понимающей, как её красота и тело действуют на мужиков. Всё это смылось смертью, как грязь ливнем, открыв внутреннее, глубоко спрятанное настоящее. Хотелось плюнуть на всё и помочь этой бедной девочке вернуться в жизнь, но для этого нужно тело. Если я прав, оно появится, правда, с некоторыми повреждениями и не факт, что живое. Но стоит ли об этом говорить, подавая напрасную надежду?

– Потерпи немного, есть вероятность, что у них ничего не заладится, – предположил я, думая о том, что произойдёт, когда Людмила проснётся.

– Думаешь, так и будет? – оживилась она. – Зачем она ему, что она умеет? Он думает, она позволит всё то, что он творил со мной? Дулю с маслом! Она же девочка ещё!

Она её видела? Этого не может быть! Момент отрыва такой стресс для души, что нет возможности оглядываться по сторонам. А потом уже никто не увидит душу, спрятанную в тело, оно, как защитный кокон скрывает её от посторонних взглядов, выпуская наружу лишь энергетические засветки, которые мы называем аурой. Скорее, подслушала наш разговор и откровения Морпеха.