Говорю от имени живых

– Бойцы, не буду скрывать, проблем гораздо больше, чем сил. Поэтому будем решать задачу в принципе, а не по мере ухудшения положения.

Переглянулись, едва заметно пожали плечами, но возражать не стали – начальству виднее. И это правильно, потому что исполнитель не должен думать, иначе самый прекрасный план превратится в неудачную импровизацию. Коротко обрисовал ситуацию с родителями, раскидал их по тройкам, обозначил схему работы. Мне будет некогда, моя задача решается там, где нет такой суеты.

Катя героически стояла в сторонке, разве что излишней бледностью выдавая переполнявший её страх. Атмосфера подготовки к встрече родителей, больше похожая на войсковую операцию, нагоняла ужас на впечатлительную девушку. Хорошо, хоть солнце светит, птички чирикают, а ночью? Если бы сейчас стояла кромешная тьма, она бы точно от страха представилась, и я бы её в этом не стал укорять, потому что у самого поджилки трясутся.

Одно дело, когда те же души стоят за барьером и ждут твоей милости, чтобы пообщаться, другое – прямой контакт и ни капли доброты в их намерениях. Охотятся они на детишек, но не побрезгуют и нами, не совсем износились ещё, можно поносить «костюмчики». Конечно, я крут, мегакрут, но не всем это известно, к тому же, их слишком много.

– Миша, мы готовы, – обняв девушку за плечи, сообщила Светка. – Давай, делай, что задумал!

– Ага… вы это… держитесь… мужики рядом, поддержат… главное – не суетитесь…

– Иди уже, – разозлилась жена, выслушивая мои путаные наставления.

И пойду, раз никому не нужен больше. Что нам видно с пригорочка? Вот они голубчики суетятся, нос по ветру, словно принюхиваются к чему-то. Вдруг все разом куда-то отвели взгляд, напряглись – первая ласточка прикатила, едва не раскидав призраков бампером машинки. Идиотка, ты бы ещё прямо в калитку въехала, мысленно заорал я.

– Ничего, командир, держим коридор, – крикнули бойцы от калитки.

Две тройки ринулись на перехват, расталкивая толпу излучателями, формируя безопасный проход для ничего не подозревающей дамочки, беззаботно цокающей каблучками по бетонной дорожке. Щёлкает замок, Светка выбегает навстречу, что-то весело щебечет, Катя придерживает калитку, захлопывая её сразу за их спиной. Первый блин не комом, уже хорошо, но всё прошло как-то спонтанно, могли и опоздать.

Возвращаемся к нашим баранам, стараемся не отвлекаться на мелочи. Вот ты, к примеру, что тут делаешь? Запускаю лучик в мужика, стоящего ближе всех к забору, тот вздрагивает, оглядывается, пытается соскочить с захвата. Шалишь, не уйдёшь, пока санитары с тобой не разберутся!

Тянем энергию, сбрасываем в барьер – не получается, блин. Тянется нормально, но барьер упрямо отказывается принимать чужеродный продукт, словно это какая-то отрава. Хорошо, действуем в другую сторону – накачиваем респондента халявной энергией. Тот же результат, только в профиль – не принимает врага земля русская, или что-то вроде того. Какая-то взаимная антипатия между ними, как с теми пришельцами. И что они тогда сделали, Миша? Правильно, муфточки! Если нельзя в барьер, нужно создать свободный от него переход за барьер.

Отличное решение, вот только я этого не умею! Латать могу, а ломать нет, в школе не проходили, и жизнь не заставила корёжитьто, что не мной сделано. Тем не менее, они это как-то сделали, Миша! И ты справишься, ты же умный!

– Ой, я в машине косметичу забыла! – новая фифа у калитка обнаружила отсутствие самого необходимого.

– Никуда она не денется, – не выдержав напряжения, рявкнула Светка. – Потом заберёте! Вас ребёнок ждёт!

Ей точно нужно в цирке с хищниками работать – как эта цыпа подскочила, про всё забыла и пулей метнулась к садику.

Барьер – субстанция. Зелёная завеса и мои лучики не имеют к нему отношения, хотя служат отличным проводником энергии. Ответ на поверхности, но суета вокруг калитки постоянно отвлекает.

– Командир, мы их не удержим, – орут бойцы, – тут сразу несколько родителей, не успеем сопроводить всех!

Ну, что ты будешь делать? Вот скажите, как на духу, кто-то орал так Наполеону или Кутузову, врывался к Жукову или Сталину? Если каждый солдат будет… Стоп, Миша, мания величия всем выходила боком, так что ноги в руки и спасай конкретных людей, а не Вселенную.

Бегу, на ходу набирая по максимуму энергии из барьера, выбрасываю в створ калитки пару широких «щупалец», раздвигая толпу, жаждущую прикоснуться к жизни.

– Все назад, давите их со стороны забора! – приказ отдаю мысленно, чтобы не пугать родителей и моих девчонок.

Мило улыбаюсь, придерживаю калитку, стараюсь выглядеть естественно, хотя толпа рвёт и мечет, как стая бешеных слонов, пытаясь вырваться из загона между моими «щупальцами» и стопорящими выстрелами гвардии. Давайте быстрее, чёрт бы вас побрал, девочки и мальчики! Что вы там копаетесь, дьявол вас раздери! Так и хочется заорать «Ходу! Ходу! Ходу», а нельзя, у нас ведь всё спокойно, всё хорошо, блин! Фу-у-у-у, ещё немного и руки сварились бы от потоков энергии. Мне нужна передышка.

– Эй, все по очереди ко мне на перезарядку, – мысленно приказал я, опускаясь на траву там же.

Покоя всё одно не будет, зато беготни меньше. Перезарядка не заняла много времени и не отвлекла от главного – как избавиться от толпы, если муфту я сделать не могу? Как сделать проводник…

Миша, ты точно идиот! И это самая нежная оценка твоим умственным способностям, дорогой! Ключевое слово – проводник! Так, пробуем, пока железо не остыло! Руку в барьер, и выращиваем щупальце до кончиков пальцев, на этом стопоримся. Цепляем следующего кандидата в космонавты, тащим из него энергию и толкаем её в проводник – упирается. Это нормально!

Теперь, продолжая поддерживать напор, наращиваем лучик вглубь барьера – где-то он должен кончиться, чёрт бы его побрал! Есть, потекло нечто по трубам, ещё чуть дальше, чтобы ничего не мешало движению энергии и резко втягиваем всю целиком в канал. Ух ты, как круто!

Поток пробежал по мне раскалённым оловом, вырвался на свободу, попытался сконденсироваться, но вдруг вспыхнул яркой звездой и устремился куда-то ввысь, как салют. Неприятно, но, надеюсь, это всего лишь мои ощущения и на самом деле энергия просто протекает по мне, задевая нервные окончания, реагирующие столь оригинальным способом. Придётся потерпеть, Миша!

Площадка перед калиткой начала стремительно очищаться, хотя, ничего не понимающие соседи стремительно заполняли пустоту, радуясь возможности попасть в первые ряды. Праздничный салют набирал обороты, жаль любоваться им мог только я. Для всех прочих зрителей был потный, красный от натуги, пыхтящий, как паровоз экстрасенс, периодически ругающийся неприличными словами и скрипящий зубами от боли. Пониманием, что на самом деле телу ничего не угрожает, сложно погасить какофонию болевых импульсов, твердящих об обратном.

Странно, но мне удалось собрать их всех, не сходя с места – людей губит жадность, у призраков те же проблемы! Ничто человеческое покойникам не чуждо, как бы неестественно это не прозвучало.

– Катя, передай Светлане, можно отпускать родителей и детей, опасности больше нет, – слабым голосом умирающего лебедя попросил я замершую у калитки девушку.

– Вам что-нибудь принести, Миша? – она смотрела на меня, как на бога, и это было чертовски приятно.

Хотелось качаться на волнах её восхищения бесконечно долго, но рациональная часть меня подсказывала, добром это не закончится. Светка – это вам не какие-то там зомбаки бестелесные, вполне может и приложить, чем под руку попадётся. Война войной, а простую женскую ревность приказом не отменить, тут действуют вселенские законы, над которыми даже бог не властен.

– Скажи Свете, муж хочет компота и пусть она сама его принесёт, – добавил я, принудительно сворачивая начинающуюся влюблённость, не имеющую никакого будущего.

Хотя, хорошо потрудившийся рыцарь просто обязан получить в качестве приза нечто большее, чем стакан компота. Опять же, моя любовь к жене родилась в тот период жизни, когда, кроме неё никого рядом не было. Вот скажи честно, Миша, если бы вокруг тебя увивались толпы девиц, видящих в тебе супермена, ты бы выбрал Светку?

Вопрос неоднозначный, потому что никогда ранее не возникал, повода не было. Но вечно чувствовать себя в железных когтях нежно любящей супруги надоедает, хочется чего-то лёгкого, эфемерного, воздушного – уси-пуси, вздохи при луне, романтика, нежные взгляды. А не «что приготовить на ужин?» Опять же…

– Я бы тоже от компота не отказался, – с явной завистью сказал Матвей, оказавшийся рядом с нами.

– Хотите, принесу? Ой! – Катя забавно прикрыла рот ладошкой, уперев взгляд в призрака. – Вы Матвей?

– Ты меня видишь? – он подбежал ближе, заглядывая ей в глаза.

– Не знаю, не очень чётко, если честно, – она протянула руку, словно собираясь прикоснуться к призраку. – Ой, я вас не ударила? – она быстро отдёрнула руку, проткнув Матвея насквозь.

– Меня? Нет, я же призрак, как меня можно ударить?

Бывшего следователя почему-то чрезвычайно обрадовало открытие, что девушка может с ним общаться, но он уже мог это делать со мной. Да, я не девушка, но и он не живой человек, чтобы клеить молодых девчонок. Хотя, моё ли это дело? Есть некоторые чудачки, готовые в огонь броситься за алкоголиком, а тут всего лишь призрак. Даже секс абсолютно безопасен! Но влез он в мои романтические рассуждения крайне не вовремя, я уже мысленно представлял, как тонкие руки Кати обнимают меня, её губы… чёрт, хватит фантазий, а то Светка, не обладающая ни граном телепатии, по роже догадается.

– Слушайте, валите на кухню, дайте уже поспать человеку, – взмолился я, чувствуя, что их оживлённая болтовня начинает меня раздражать.

Почему Катя его увидела? Она же обычный человек безо всяких способностей. Не экстрасенс, иначе я бы это почувствовал, но она видит Матвея! Мир действительно изменился после вчерашних странных взрывов или это влияние близкой смерти? Нет сил и желания думать, хочется просто спать. Мысли текут, как мёд через игольное ушко – прозрачные, тягучие.

Странно, но сейчас я, обычный, в общем-то, человек, уничтоживший несколько сотен вполне разумных личностей, не испытываю по этому поводу ни малейших мук совести. Пусть они не живые в обычном понимании этого слова, но они точно также, как и мы существуют, мыслят, мечтают о будущем. А я их всех в топку, как дрова. Что это, Миша, душевная чёрствость? Или на войне, как на войне – нет человека, есть враг, которого нужно уничтожить? С такими понятиями ты далеко пойдёшь! Но сейчас мне даже об этом думать не хочется.

Главное продержаться до вечера без потерь, а там можно плавно сменить позицию на более безопасную. Что будет с садиком завтра, мне сейчас абсолютно не интересно. Я выжат, как лимон и никакие энергетические «батончики» тут не помогут, не хватает чистой физической силы. Расслабленное тело занимает каждую ямку, легко поднимается на камушках и щепках, отказываясь искать более удобное положение. Уставший человек заснёт где угодно, что я и доказал, совершенно отключившись через пару минут. Слава богу, на этот раз мне совершенно ничего не снилось.

А зря!

– 7 —

Полиция, пожарные и Скорая помощь прибыли практически одновременно. Так сказала Светка, потому что сам я узнал о светопреставлении, когда меня достаточно неделикатно разбудили и попросили предъявить документы. Петрович подсуетился, гад, проявил бдительность, верхним чутьём угадав в Светкиной суете и нервозности родителей какую-то беду. Последней подъехала служба разминирования.

– Жду жену, – мой ответ чем-то не понравился разбудившему меня лейтенанту, и он попросил дыхнуть. – Пил, но вчера, – предупредил я, так как выхлоп после бутылки водки жвачкой не скроешь.

– С какой целью заминировали садик? – продолжал допытываться полицейский, предусмотрительно расстегнув кобуру, хотя за моей спиной стояли двое гавриков с короткоствольными автоматами.

– Я? Заминировал? Шутите?

Это даже не смешно, увижу Петровича, вкачу ему по полной, чтобы в другой раз сто раз подумал, прежде чем куда-то звонить, хрен лысый.

– А я говорю, у меня есть право на съёмку, вот моё журналистское удостоверение, пропустите немедленно!

Телевидение? Вот этого нам точно не нужно, не хватало ещё засветиться на всю страну – сюжет о ложном, надеюсь, минировании детского садика непременно попадёт на первые каналы. Долой свободу прессы, цензуру в зал, журналистов гнать взашей!

– Свидетель утверждает, суета в садике началась сразу после вашего появления, – упорствует лейтенант, надеясь расколоть «минёра» по горячим следам, не особо церемонясь в выборе средств.

Тут новая проблема нарисовалась, а он её в упор не видит. Уже мысленно звёздочку себе рисует на погонах за громкое дело, а я тут зеваю и отказываюсь добровольно признать себя преступником. Нет уж, парень, работа – дело тяжёлое и ответственное, тут попотеть придётся, а вот калечить себя я не дам при всём твоём желании. Но для начала разберёмся с этими наглыми журналистами.

Ой, что случилось? Оператор, несущий на плече включённую камеру, неожиданно спотыкается, роняя дорогостоящее оборудование прямо на бетонную дорожку. Ай, какая жалость! Вдребезги? Аж клочки во все стороны полетели? Чем же будете снимать сюжет?

– Петя, что случилось? – слава богу, журналистка оказалась человечной. – Ты понимаешь, идиот, что за камеру я с тебя вычту, урод безногий? – поторопился я с оценками. – Бегом в машину, ищи что угодно, хоть на мобильник снимай, но у меня должен быть этот сюжет!

М-да, куда катится мир? Ради красного словца не пожалею и отца! Что говорить о совершенно постороннем человеке, когда речь идёт о громком скандале, эксклюзивном репортаже, возможности стать звездой телеэкрана пусть и на несколько дней? Этих сломанной камерой не остановишь, придётся действовать жёстко и бесчеловечно, детка, но ты сама напросилась!

– Эй, мусор, бегом сюда, – орёт она истерично моему экзекутору, крутясь, как уж на сковородке, пытаясь закрывать рот руками. – Метнулся мигом, козёл безрогий!

Да что же это вас так корчит, милочка? Не хотите ругаться, оно само говорится? Сущая правда, да кто же вам поверит после того, что сказано? Любой нормальный мужик после упоминания «козла» закипит, как чайник, а что говорить о человеке при исполнении, которого обозвали мусором?

– Никуда не уходи!

Никаких проблем, лейтенант! Смотри не лопни от возмущения, тебе ещё паковать эту телевизионную штучку, могу только представить, что ты сейчас ещё услышишь.

– Бегом, я сказала! Быстро убрал своих горилл, мне нужно интервью с террористом! Оглох что ли?

Полицейский замер в нерешительности, не зная, как реагировать – то ли дамочка сошла с ума, то ли связи большие. Засунешь такую в клетку, потом проблем не оберёшься. С другой стороны, при всех обозвать его…

– Рот закрыла! Руки на капот, чтобы я видел!

Я бы реально покраснел за весь тот поток низкопробной брани, излившейся на лейтенанта из уст миловидной журналистки. Откуда только такой богатый словарный запас, Миша? Где ты успел этого нахвататься? Не в кабинетах ли мэра родного города? Вполне возможно, Лопухов послужил источником и наставником, плюс ему в карму, что пусть косвенно, но помог в благом деле.

Это нужно видеть, прямо как в кино – резко одну руку в наручники, затем вывернуть и поставить в позу испуганного страуса, чтобы замкнуть браслеты за спиной арестованного.

– Имеете право хранить молчание… если у вас нет возможности… нанять адвоката… вам будет предоставлен… – прямо как в американском кино.

Я и не знал, что наша полиция дошла до таких высот, обычно просто закидывают в УАЗик, предварительно накостыляв особо строптивым по почкам. А тут, как на камеру работает, права зачитывает.

Мне бы такую выдержку, я же нутром чую, что в паузах потоки отборного мата, но наружу ни-ни, не положено. Браво, лейтенант!

– Пакуйте её в машину, – приказ отправляет двух моих охранников к журналистке.

Всё классно, но её напарник действительно снимает происходящее на мобильник, не забывая делать крупные планы. Это даже хуже, чем сюжет о минировании, это действительно будет иметь успех. Если он успеет смыться, наши дела станут кислыми. Жалко железяку, парень, но ты сам выбрал свою судьбу.

Захватываю контроль над оператором, приказываю плавно положить мобильник на бетон, а затем вдумчиво колотим по нему железякой, валявшейся неподалёку. Основательно, не пропуская мелких деталей, чтобы никто не смог восстановить данные с карты.

Всё хорошо, при одном условии – если он не качал это напрямую в ютуб или ещё на какую-нибудь помойку. Тёртый калач, знает, чем заканчиваются подобные острые моменты. Так что задача становится сложнее, нужно его как-то убедить, что стереть материал – самый выгодный компромисс между известностью и жизнью. Я не собираюсь рисковать своими близкими из-за какого-то болвана, решившего прославиться во что бы то ни стало.

– Так, теперь ты, мухой встал, пошёл в машину! Только дёрнись, падла, миндальничать не буду!

Лейтенант явно собирается отыграться на мне за неуместную сдержанность с журналисткой. Действительно, чем может ему угрожать какой-то неизвестный мужик, хорошо бухнувший накануне и уснувший в детском саду? Тут есть, где разгуляться, размяться, душу отвести, используя богатый русский язык и резиновую дубинку.

– Мне кажется, у тебя проблемы, командир, – лучше начать издалека, а то ещё хватит Кондратий во цвете лет, я же буду виноват. – Этот перец только что выложил в интернет всю сцену крупным планом. Как думаешь, что будет уже сегодня? Погоны не жмут?

Попытку врезать мне по почкам купируем лишением энергии, пусть думает, что ему поплохело от услышанного. Ишь ты, как побледнел, аж, коленки подгибаются, если не поддержать, грохнется оземь при всём честном собрании, замарав не только честь, но и сам мундир. Но нет, сдюжил, правда, сам не понимает, что его так подкосило.

– Ты же понимаешь, товарищу нужно доходчиво объяснить положение, рассказать о возможных последствиях, вежливо попросить стереть то, что он успел слить в интернет, пока не стало хуже всем? Да, лейтенант?

Жаль, ситуация не располагает к смеху, а так прикольно смотреть, как мысли мечутся в голове полицейского, заставляя его меняться в лице, потеть, бледнеть, дёргаться из стороны в сторону, подчиняясь мыслям о возможных карах начальства.

Кстати, не помешает усугубить проблему для повышения сговорчивости оператора Пети. Не хотелось бы сейчас долгих переговоров, время играет против нас. Не думаю, что он уже выложил это в публичный доступ, ведь для начала нужно найти самого жирного покупателя. Но, если есть хотя бы вероятность обратного, нужно ковать железо, пока горячо.

Парень, не понимая, что с ним происходит, и зачем он расколотил свой новенький смартфон, поднимается на ноги. Неуверенно, деревянной походкой идёт к полицейской машине и той же железякой начинает дубасить по стёклам, словно пытаясь освободить журналистку. Ты же понимаешь, что это плохо, очень плохо? За это светит реальный срок, как за нападение на сотрудников полиции при исполнении!

– Лейтенант, обещай ему, что отпустишь их обоих, если он прямо сейчас при тебе сотрёт материал, а они оба уберутся к чёрту!

Взгляд полицейского перебегает с меня на парня, как будто он улавливает связь между моими советами и действиями парня. Сообразительный, блин! Нужно аккуратнее работать, Миша! Молодец, не стал спорить, твёрдо пошагал к оператору, глядящему на него с ужасом.

А тут ещё его начальница взбесилась, решив помочь напарнику в своём освобождении. Прямо узники совести, мать их! Честное слово, я тут совершенно ни при чём, мне и одного борца с режимом достаточно. Дамочка делает всё, от неё зависящее, чтобы накрутить реальный срок им обоим.

– Я не хотел… это не я… меня заставили… – оправдывается Петя, понимая, что слова на фоне разбитого стекла и помятой дверцы машины звучат неубедительно.

– Так, слушайте оба, два раза повторять не буду, – лейтенант говорит негромко, но таким тоном, что противоречить ему не хочется, по крайней мере, мне.

– Сейчас ты, – он смотрит в глаза бледнеющему на глазах Пете, – берёшь смартфон и стираешь то, что успел слить в интернет. Тогда я отпускаю вас на все четыре стороны прямо сейчас. Иначе ты сядешь у меня за оскорбление должностного лица при исполнении.

– А ты, – он убедительно смотрит на дамочку, – пойдёшь срок мотать за нападение на сотрудников полиции. Времени на размышление не даю и до трёх считать не буду!

– Да… Ни в коем случае… – крики оператора и журналистки раздаются одновременно, но лейтенанту интересно мнение лишь одной стороны.

– Делай, – он протягивает Пете свой телефон. – И без фокусов, фактов для суда на регистраторе достаточно. Не стоит оно того, чтобы потом десять лет баланду хлебать, парень.

Приятно посмотреть на работу профессионала – стоит уверенно, выразительно постукивая дубинкой по ладони. Дело явно идёт на лад, а что по этому поводу думает журналистка, сейчас никому не интересно – без конкретных фактов любые её заявления будут отвергнуты судом. Но не это меня сейчас беспокоит.

Машина «Разминирование», прибывшая последней, стоит на том же месте. Никто не спешит на поиски потенциальных зарядов, просто наблюдают за нами через глухо тонированные стёкла микроавтобуса. Допускаю, ждут команды, но от кого? Если в садике действительно есть мина, они должны идти первыми.

Но пока суетится полиция, бегают с озабоченными лицами врачи, словно уже есть пострадавшие, пожарные замерли возле машин, раздумывая, стоит ли раскатывать шланги? А эти просто сидят без дела! Заглянуть бы туда одним глазком, кто на самом деле прячется за громкой вывеской?

Напрягаться не пришлось, из микроавтобуса вышел сухощавый мужчина, явно не имеющий никакого отношения к минам, взрывам и прочей пакости, судя по идеальному костюму и дорогому галстуку. Подошёл, показал красную книжечку лейтенанту.

– Полковник Демидов, ФСБ, – это, скорее, мне, чем лейтенанту, и так уже стоящему по стойке смирно.

Молчу, потому что в этой мизансцене у меня слов нет, что-то в пространстве творится без моего участия, но по мою душу. Слишком много внимания к моей персоне в столь неподходящий момент. А я так надеялся распрощаться со всеми участниками цирка сразу после отправки телевизионщиков подальше. Видать, не судьба, целый полковник и аж из ФСБ.

– Это вас обвиняют в минировании садика? – никаких эмоций, голос прохожего, спрашивающего время.

– Да! – почему-то не хочется умничать и ёрничать, есть в этом человеке нечто такое, отчего начинаешь чувствовать себя маленьким и беззащитным.

– Вы проедете с нами! – даже не приказ, констатация факта.

– А если откажусь? – что-то здесь не так, есть какой-то подвох, хотя внешне выглядит вполне достоверно. – Силой заберёте?

– Будете сопротивляться? – слабая, едва заметная ухмылка тронула бесстрастное лицо собеседника.

– Буду, – с улыбкой превосходства пообещал я.

Его стык горел многочисленными разрывами, не успевшими зарасти за столь краткое время. Если он и был совсем недавно важной шишкой в ФСБ, то сейчас передо мной другой человек, которому нужен именно я.

– Не стоит, Михаил, вы и ваши близкие как на ладони у моих снайперов.

Обернувшись, я вынужден был проморгаться, казалось ожил один из кошмаров прошлого – неподалёку стояли Светка с Танюшкой, на них плясали весёлые красные точки. Ударь я по этому гаду, они успеют выстрелить и в меня, и в них.

– Я не знаю, где располагаются снайперы, если ты хочешь залезть мне в голову, экстрасенс, – он явно знал больше, чем мог, увидев меня в первый раз в жизни.

Экстрасенс?

– Ты сделал это?

– Да! Тебя что-то удивляет?

– Ты хреновый командир, Морпех! Оставить ребят в такое время может только полный подонок!

– Я знал, ты не подведёшь, экстрасенс, – он смотрел на меня с улыбкой, совершенно не реагируя на оскорбления, понимая, что я в проигрышной ситуации. – Поехали?

– А…?

– Их повезут в другой машине, Миша, так безопаснее для всех нас.

Ну, ты и сволочь, Морпех! Понял, что можешь использовать оружие к собственной пользе и тотчас сделал то, что запретил своим парням. Полиция Плацдарма, честь и совесть, облико морале! Тупо выжидал момент, чтобы свинтить и решить свои личные проблемы!

– Не пыхти, лопнешь, – хмыкнул он, словно подслушав мои мысли. – Оперативная необходимость, Миша, тебе этого не понять. Вы же, экстрасенсы, выше людей, вам бы всё нам мозги пудрить, да бабло стричь. А тут война, Миша! И самое время определиться, на чьей ты стороне?

– А ты?

– Я на стороне тех, кто долго ждал своего часа, Миша. Тех, кто оказался на Плацдарме по чьей-то глупости, жадности, подлости. Всё это время эти люди напрасно занимали место в жизни, зато хорошо продвинулись по карьерной лестнице, в бизнесе, в семейных отношениях. Понимаешь, Миша, они отправили нас на тот свет, чтобы иметь всё это. Разве это справедливо?