Герой вчерашнего дня

А я же… пойду, пожалуй, и посмотрю, что из этого выйдет.

***

Среди фонарей мелькали тени случайных прохожих. На площади было людно. Торговцы не собирались закрывать свои лавочки, предлагая горожанам приобрести по разумной цене: расческу, использованную зубную щетку, половину рулона туалетной бумаги, попахивающие мидии, доски, гвозди, пакетики чая, покрытый пятнами матрас, книги. Ничего интересного, подумает каждый, и будет прав. Но несмотря на столь скучный хоть и богатый ассортимент, шла оживленная торговля. Горожане обменивались безделушками, торговались, спорили, присматривали для себя что-нибудь необычное в груде хлама, болтали. Разговоры оживляли Стоки, наполняли поселение жизнью. Можно было решить, что никаких проблем нет. Закрыть глаза, чтобы не видеть разруху, и просто слушать, слушать их. Шум жизни. На меня старались не обращать внимания, хоть и было заметно, как отходят в сторону, стоит только мне приблизиться. Как затихают разговоры, как на меня устремляются взгляды, а житейские обсуждения сменяются на недовольный ропот. Тем не менее, все шло вполне нормально.

Я прогуливался мимо палаток с барахлом, приглядывая что-нибудь интересное. Но, естественно, ничего не попадалось на глаза. Рассматривал весьма неожиданные вещи типа фарфоровой статуэтки гуся, одноглазой розовой волосатой игрушки, бубновой шестерки, пакетика грязи, которая, по заверению продавца, излечит любые болячки. Да, главное верить. Но стоит пройти дальше от лотков с абсолютным барахлом, как окажемся в той части торговых рядов, где продают еду. В большей степени, здесь даже пахло приятнее, да и толпа заметно возросла в количестве. Но тухлыми мидиями пованивало, стоило подойти к плесневым бочкам поближе. Было грустно наблюдать, как наскребают последние монетки, чтобы купить хотя бы краюшку черствого хлеба. У самого в животе пусто, как, собственно, и в карманах. Хоть шаром покати. Если вывернуть карманы в штанах оттуда вылетит моль вместо пары позолоченных монеток. Обидно. Герой без дома, без средств, голодный и уставший от жизни. Герой, которого заслуживают Стоки. Такой же, как и все здесь. Неприкаянная душа, старающаяся протянуть до завтрашнего дня. Однако, пора прекращать жалеть себя.

– Я не буду продавать ничего… человеку. – процедил сквозь зубы старый крыс с проплешиной на пол головы, пересчитывая в руках мелочь, когда я остановился рядом с палаткой, где продавались жаренные тараканы, -Иди мимо.

Я не успел ничего ответить ему, как перебил другой голос.

– А я вот с радостью продам. Иди. Иди сюда.

Послушавшись, подошел к соседнему лотку.

– Торговля есть торговля. Для нее нет расы, нет пола, нет предубеждений. Все просто. Кто-то продает, кто-то покупает. А он, – деловитого вида крыс в шляпе махнул в сторону своего соседа по торговому ряду, – Расист. Пусть дальше ТРАВИТ жителей своими больными тараканами.

– Что ты сказал? – вытаращил глаза плешивый, но ответа не дождался. Крыс в шляпе не удостоил его вниманием.

– Так, о чем это я… Ах, да, выбирай, покупай. Что больше нравится, чего больше хочется? Взгляни. Все свежее, все вкусное. Из Верхних земель привезенное лично мною.

– Ты из бегунов?

Крыс улыбнулся.

– Я – Фез – вольный торговец. – Он снял шляпу и поклонился.

– Из тех, кто не собирается помогать мирным жителям? Барыга?

– А вот это было обидно. Я ведь не альтруист, не меценат. Я такой же житель этого прогнившего мира, как и прочие. И как остальные, просто стараюсь выжить. Торговля – это торговля. Так ведь? Риск для жизни должен окупаться. Тем более, в отличии от этого СТАРОГО ПЕРДУНА, мои цены весьма разумны. Я всегда готов пойти навстречу покупателю. Ведь клиент всегда прав. Неужто все это делает из меня барыгу?

– Я так, просто спросил. И, пойду, пожалуй. Денег-то у меня все равно нет. Хожу, смотрю, любуюсь. – желудок предательски заурчал.

– Эй-эй-эй, постой! Я вижу, по твоим глазам, что у тебя есть желание приобрести мой товар. Ты ведь не просто здесь решил прогуляться, я полагаю. А раз мы оба встретились здесь сегодня в этом замечательном месте, значит нам есть, что предложить друг другу. Пусть денег нет, но, может, есть что-то такое, на что можно поменяться? Обмен тоже приветствуется.

Рука потянулась в карман с ножом, но замерла на рукоятке. Меняться на нож было не в моих планах. Он трофей, он мое оружие.

– Нет, ничего с собой нет. – ответил я и собирался продолжить свой путь в скитании по площади.

– Ты ведь герой, так? – спросил Фез, – тот, о ком здесь столько разговоров? Кто навел шорох среди горожан? Кто спас Рэдса победив Хаки? Да, я знаю, это ты.

– Откуда?

Он дружелюбно усмехнулся.

– Моя работа – знать. Знания тоже товар. Самый дорогой, надо отметить. Да, я знаю, что человек, вошедший в Стоки прошел нелегкий путь, а еще более трудный ждет его впереди. А так как человек в этом поселении один, то, надо полагать, это ты. Герой. И вот я подумал, мы можем заключить с тобой сделку.

– Сделку? – с сомнением переспросил я.

– Да. Небольшую такую сделку. Я ведь не могу отпустить Героя на столь важное и опасное задание голодного. Откуда тогда взять ему сил, чтобы преодолеть нелегкий путь? Но вот беда, законы торговли не позволяют мне просто подарить. Однако, есть у меня одно предложение.

– Слушаю.

– В том лагере, куда ты направляешься, есть один человек. Нехороший человек. Старый, грязный, бородатый, со скверным характером. Его зовут Вьетнам. Или Вьетнамский Флэшбэк. Не спрашивай почему, но, как рассказывают, он вроде воевал, а по ночам просыпается с криками о вертолетах и ножом в руках. Короче, дело не в этом. Узнаешь ты его по деревянной ноге от колена. Принеси мне ногу. Убей, избавь мир от этого монстра и принеси деревяшку, как трофей. Он забрал что-то у меня… – Фез повернулся боком. Его хвост отсутствовал. Вместо него едва заметно дергался обрубок со струпьями обгоревшей плоти. – ты заберешь что-то у него. Кровь за кровь. Взамен же можешь взять столько фруктов, овощей, мяса, сколько сможешь унести. Но помни, что по счетам надо платить. Согласен?

Я протер глаза. Затем еще раз, чтобы убедиться окончательно. Собеседник ждал моего ответа. Я же стоял и пялился на него открыв рот. Его окружал сияющий контур. Святой-крыс? Нет, конечно же нет. То был не нимб, а сияние вдоль всего тела, словно под одеждой и под шерстью провели неоновые полоски. Затем всплыла надпись над ним. Одни буквы, являющиеся источниками точно такого же бледного белого свечения.

Начать задание «Кровь за кровь, нога за хвост»?

«ДА» – «НЕТ»

Наверное, со стороны картина выглядела глупо. Фез сморщил лоб, уставившись на меня в ожидании ответа. Я стоял, словно столб, открыв рот, разглядывая свечение, которое, по всей видимости, наблюдал лишь я один. Мне только не хватало слюны, стекающей с уголка рта – вот главный штрих героя с ограниченными мыслительными возможностями.

– Так что? – уже не выдержал Фез и повторил свой вопрос.

А я был словно загипнотизирован. Мог бы спросить его о свечении, о словах, но тогда бы выставил себя еще большим идиотом. Поэтому я попытался абстрагироваться, принял явление за возможную часть бытия и дал ответ.

– Да, – ответил я, – согласен.

Светящиеся слова развеялись подобно туману над рекой, подобно призрачному облаку в яркий солнечный день. Вместо них остался лишь фонарь, выглядывающий из-за плеча Феза. Его контур тоже поблек и совсем перестал быть видимым. На некоторое время задержалось лишь слово «ДА», но и оно, взорвавшись яркой ослепительной вспышкой растворилось в пространстве.

– Замечательно! – хлопнул в ладоши довольный Фез. Улыбка красовалась на его лице… морде. Или это был оскал? Так бывает с крысолюдьми, не всегда понятно. – Чего желаешь набрать в свое долгое и опасное путешествие?

И тут я обрадовался, что прихватил с собой рюкзак. Вот как знал, как чувствовал. Оказалась нужная вещь в хозяйстве. Так вот.

Мимо бродили жители Стоков. Никто не видел сияющих букв. Никто не видел слов, прорезающих вспышкой пространство. Как и прежде горели лишь огни вдоль улиц и вокруг площади. Крысолюди обсуждали свои обычно-привычные дела. У меня же перед глазами было так светло, так ярко. Но в голове царила тьма. Странно. На что я подписался?

***

Вечер не собирался заканчиваться. Набитый под завязку различными вкусностями рюкзак оттягивал плечи. А ведь Рэдс оказался прав, когда говорил, что он мне пригодится. Присев на бетонных плитах на окраине города, я ел самое вкусное яблоко в жизни. Никогда бы не подумал, что лучшее яблоко за все года я отведаю в таком необычном месте, как Подземелье. Но на этом странности не закончились. Стоило мне открыть рюкзак, стоя возле Феза, я увидел на дне металлический прут. Тот самый, которым я размозжил голову Хаки. Рэдс сохранил его, бережно опустив на дно подаренного рюкзака. А я ведь успел и забыть о нем. На ребристом металле виднелась засохшая кровь, навевающая тошнотворные воспоминания. Хрясь-хрясь! Череп ломается на раз-два! Хорошо, хоть продукты Фез старательно упаковал в пакеты. Не хотелось бы мне есть яблоки с кусочками засохшей крови и ржавчины.

Я любовался вечерним засыпающим городком. Глядел на расходящихся по домам жителей. И было так спокойно, будто бы я оказался дома. Во рту сладко, в желудке сыто, на сердце легко. Что еще нужно для счастья? Поймать миг, сохранить момент. Застыть, слившись с холодными бетонными плитами. Но мои погружения внутрь себя и размышления ни о чем вдруг прервал странный звук. Звук стал громче, доносясь из-за заваленного тоннеля, который находился за моей спиной. Я обернулся, прислушался, всматриваясь во тьму, где виднелись лишь обломки бетонных стен, кирпичи, арматуры. Ничто не могло проникнуть сюда сквозь обвалившийся тоннель, как и никто не мог покинуть Стоки через него. Наглухо замурованный проход. Но звук усилился. К нему прибавилось содрогание земли. Землетрясения? Только этого и не хватало. Я схватился руками за плиты, на которых сидел, старясь удержаться на ногах. Грохот сотряс землю подо мной, передо мной и надо мной. Глухой металлический звук донесся из-за стен. Сердце ушло в пятки.

– Это гигантские черви несутся сквозь тьму. Слепые, ненасытные, смертоносные. Но ты не пугайся, им сюда не добраться. Они бродят по своим проторенным дорогам.

От неожиданности я вздрогнул. Да что там, даже подлетел. Старый крыс из неоткуда оказался рядом. Его хриплый голос заглушил стихающий грохот.

– Это они обвалили тоннель? – поинтересовался я, взяв себя в руки.

– Да, – ответил он, вслушиваясь в почти уже стихший гул, – давно это было. Давно. -Он вздохнул и погрузился в свои личные воспоминания, пропитанные тяжестью прожитых лет.

Одной тайной стало меньше. Идем дальше.

Огромные черви больше не беспокоили пространство. Мы еще немного посидели молча, смотря на Стоки, наслаждаясь тишиной. А затем я достал из рюкзака пару яблок и протянул их старику. Он принял подарок не без удивления. Я спускался вниз в сторону домов, когда позади услышал: «Спасибо!»

***

Наступила ночь. Погасли огни. Я решил прогуляться перед тем, как вернуться домой, сделав небольшой крюк. На моем пути не встретилось ни единой души. Все разбежались по своим домам и теперь из окон светили одинокие огоньки. В тишину и безмолвное спокойствие погрузились Стоки. Легкая прохлада побежала по улицам. Тени наблюдали, притаившись в закоулках. И я шел в приподнятом настроение, пока меня не остановил плачь.

Да, это определенно кто-то всхлипывал и шмыгал носом. Я остановился и поглядел по сторонам, пытаясь найти источник звука. Долго искать не пришлось. Им оказалась маленькая фигурка едва различимая в сумраке Стоков. Девочка сидела то ли возле дома, то ли сарая, опустившись на колени.

– Что случилось?

Девочка испугалась, резко обернувшись на меня. Хотела убежать, но вместо этого заплакала еще сильнее.

– Тише, – старался я ее успокоить, но при этом ближе не подходил, чтобы не спугнуть, -вот, на, – я протянул ей апельсин, который достал из рюкзака, – могу я чем-то помочь? Что все-таки у тебя случилось?

Она не ответила. И апельсин не взяла. Она собиралась протянуть руку, чтобы принять дар, но одернула себя. Нельзя доверять человеку, все это знают. Оно, в принципе, и правильно. Даже человеку нельзя доверять человеку – истина истин.

Тем не менее, я не оставил ее в беде. Опустил апельсин на замелю и катнул его к ней. Лапка опустилась на подкатившееся оранжевое солнце и протянула его к себе.

– Меня не стоит бояться. Я хочу помочь. Расскажешь, что произошло?

Она всхлипнула, утерла рукавом нос и прижала апельсин к груди.

– Мама мне сегодня купила мячик на рынке. Я игралась с ним, а он укатился от меня и закатился под дом. Я вижу его, но не могу достать. Мама убьет меня!

– Эй, это ведь не проблема. Давай я его достану. Где он, показывай?

Она указала на небольшую прорезь под домом.

– Так, сейчас я, ага.

Я опустился рядом с ней. Девочка отошла в сторону, наблюдая за моими манипуляциями.

Попытался заглянуть под дом, но ничего не увидел. Ладно, не беда. Протянул руку, надеясь, что она не застрянет. Погрузил ее по локоть в пустоту. Я чувствовал, как на руку наматывается паутина. Вспоминался паук из подвала. Передернуло. По коже пробежал холодок. К горлу подкрался ком. Я старался отогнать прочь дурные мысли.

– Он там! Немного правее.

– Хорошо.

Я повел руку вправо, пытаясь на ощупь отыскать мячик. Нашел. Кончиками пальцев подтолкнул его поближе, перехватил ладонью и крепко сжав в кулаке вытащил на свободу.

– Это он?

В руке у меня был небольшой бледно-розовый резиновой мячик. Неужели он стоил детских слез?

Она радостно закивала. Я отдал ей игрушку.

– Где ты живешь? Уже поздно.

– Тут, недалеко, – ответила она, махнув в сторону.

– Пойдем, я провожу тебя. Мама, наверное, переживает?

– Наверное, – опустила она голову.

Пока мы шли, она рассказала мне, что у нее мало друзей. Их вообще почти нет. В поселении осталось мало детей. И родители запрещают им уходить далеко от дома. Опасно ведь. Поэтому так скучно. А она что-то заигралась, а потом и мячик потеряла. Боялась без него вернуться домой, так как мама очень рассердится. Пока она рассказывала мне все это, мы уже подошли к дому. Девочка постучала. На пороге тут же оказалась ее мать.

– Где ты была?! – глаза матери расширились при виде меня и напоминали два озера, наполненные чернилами.

– Я… да я…

– Быстро в дом!

Дверь хлопнула передо мной. Уже отойдя на приличное расстояние от дома, я слышал крики матери. И голос девочки, пытающейся оправдаться.

В свете единственного на всю улицу фонаря появилась знакомая фигура. Она вышла, а скорее даже вывалилась на улицу из заведения «Огонек», местной таверны. Его нога и кончик хвоста были перемотаны бинтами. В этот раз без костылей. Видимо пропил их.

– Так, э-э-э, нельзя с инвалидами! Я еще трезв, как стеклышко!

– Иди домой, Трип.

На сей раз не стал испытывать судьбу и решил свернуть в проулок. Так мой путь становился немного длиннее, зато нервы останутся в порядке. Зачем мне лишние пустые стычки с неадекватными крысолюдьми. Пройду мимо, да и все. Так думал я. На деле же оказалось все несколько иначе.

Я свернул в проулок и побрел в обход в кромешной тьме. Здесь даже окна не горели. Большинство жителей уже видели второй, а то даже третий сон. А я же, подобно неприкаянному призраку, плыл сквозь ночь, стараясь отыскать для себя приют. Дом Рэдса, однако, уже виднелся на горизонте. Темными окнами взирает вдаль, возвышаясь над поселением. Если бы я до этого не был внутри и не провел там некоторое время, он бы показался мне пугающим. Жуткий вид заброшенного дома, где определенно должны жить призраки. Ну, один там точно скоро будет. Глаза слипались и зевалось весьма славно. Ноги вели меня вперед, и я думать забыл о пьяном амбале. А зря. Бдительность – залог долгой и счастливой жизни. До дома оставались считанные метры, когда передо мной из темноты выросла фигура. Несмотря на усталость, живости в моем теле было предостаточно. Рука молниеносно оказалась на рукоятке ножа.

– Думаешь, ты геро-о-ой? – раздался хриплый пьяный голос. – Думаешь, Мэр тебя защитит? Я вижу, вижу, кто ты есть на самом деле. – в мою сторону повеяло стойким букетом самого дешевого пойла на свете.

Трип стоял покачиваясь. Я боялся, как бы он не приземлился на меня и не придавил своим весом.

– Я вижу твою темную человеческую…, – он смачно рыгнул, а затем договорил, – …сущность. Ты изувечил меня. И я тебе этого так не оставлю. Ты нажил себе врага. Пусть д-д-другие и закрыли глаза, но не я.

– Как скажешь, – ответил ему я, немного расслабившись.

Трип не собирался нападать. Он выглядел жалко. Крайне жалко для такого огромного крысочеловека. Его бинты на ноге и на хвосте пропитались грязью и засохшей кровью. Глаза, налитые алкоголем, не горели, не пылали яростью, они пропитались грустью и тоской. Мне даже на миг стало немного жаль его, но память о побоях оказалась сильнее. Я попытался пройти мимо. Он перехватил меня своей огромной лапой.

– Эй!

– Я всем докажу, что ты не герой. Попомни мои слова.

– Да как скажешь. А теперь отвали! – я вырвался из его хватки и быстрым шагом направился к дому.

Уже открывая дверь, миновав ступени, я обернулся и увидел темный силуэт. Он стоял на том же самом месте, где и был. Так же покачивался. И просто стоял, просто смотрел мне вслед, не собираясь уходить. Пусть стоит хоть до утра, чокнутый алкаш. Уже скоро я покину городские стены и отправлюсь в путешествие. Подальше отсюда. Как можно дальше. Пройду сквозь нелегкий путь, но в конечном итоге окажусь победителем. И все увидят. Все-все-все. Каждый убедится, что я НАСТОЙЩИЙ ГЕРОЙ!

«Ты не герой», – звучал голос в моей голове.

Это мы еще посмотрим.

***

Когда за полночь я вернулся домой, тихо приоткрыв дверь, из коридора виднелся свет. Рэдс так и сидел в своей комнате, перебирая бумаги.

О, ты уже вернулся?

Услышал я удивленный голос в своей голове.

В тусклом свете танцующей свечи его глаза казались еще более черными, еще более бездонными, чем при свете тоннельных лампочек. Ему не нужны ответы и рассказы, он заглядывал глубоко в душу, открывая даже самые потаенные ящики. Кто-кто, а Рэдс видел тебя насквозь. Его голос, звучащий в твоей голове, одновременно пугал и воодушевлял. Слова переплетались с собственными мыслями. Он знал, где я был и что делал. И он вздохнул с облегчением, видя, что я не встрял в неприятности. Хотя, толика подозрительности закралась в уголок его левого глаза. И чуть-чуть в уголок правого. Или просто так тени легли?

Ты можешь не заключать сделки, в которых не уверен.

Прервал Рэдс тишину.

– Понятно, – ответил я, – но зато смотри, теперь есть, что взять с собой в дорогу. Столько вкусностей!

Хорошо. Позволь мне кое-что показать тебе. Присядь.

Конечно же я послушался и приземлил свою пятую точку на соседней стул. Рэдс копался в листах. Желтых, отсыревших листах, исписанных рукописными текстами и разрисованными кривыми рисунками.

Все переплетено. Любые действия имеют последствия.

– Ладно. Как скажешь.

Взгляни.

Он протянул мне лист. На нем была фотография. Точнее копия фотографии из паспорта неудачно отсканированной. Что может быть хуже фотографии из паспорта? Конечно же ее отсканированная версия. Лицо больше походило на черную грязь. Но в нем я каким-то чудом смог разглядеть знакомые черты. Свои черты. От фотографии шли линии.

– Что это значит?

Я знал, что ты окажешься здесь. В нашем подземелье. В положенный час, спустившись с небес, явится он – герой. Линии его пути не ясны, перемешены в тугой клубок, напоминающий сплетенных змей. Однако, ответь, что делает из тебя героя?

Я не успел дать ответ. Рэдс продолжил.

Выбор. Любое принятое тобой решение влияет на окружение. Там, где Поток скребет берега, я ждал тебя. И спустя недели, дни – ожидания мои подтвердились. Ты сделал свой первый выбор. Помог мне. Тем самым была запущена череда последовательных событий. Но куда приведет тебя дорога, увы, мне не ведомо. Одно лишь безусловно ясно: грядут перемены. Они уже настали.

– Постой-постой, ты хочешь сказать, что все предопределено судьбой? Грустно как-то получается, когда за тебя все уже кто-то решил.

Судьбой и твоим собственным выбором. Части паззла разбросаны и лишь в твоих руках собрать его в целостную картину. Моя же роль -быть твоим верным другом, товарищем, соратником и наставником.

– Вот и замечательно! – я поковырялся в бумагах, но ничего в них не понял. – Голова уже ватная от этих… странных разговоров, да и день был долгим. Я, пожалуй, это, пойду спать. Хорошо?

Разумеется. Утро вечера мудренее.

– Все так! Спокойной ночи. Удачи… в чем бы ты там не занимался.

В своей комнате я скинул рюкзак, снял куртку болотного цвета и завалился на диван. Глядел в потолок, почесывая шею. Вновь так зачесалась сильно. Не аллергия ли часом? Надеюсь, пройдет. Я прикрыл глаза, позевывая, думая обо всем и ни о чем. Сон подкрался незаметно. Так обычно и бывает. Тьма подкрадывается и хватает тебя, а когда понимаешь, что произошло, уже поздно. Ты во власти бессознательного. Прими. Смирись. Но я и не жаловался. Отдых был необходим. Жаль только, что я снова падал, падал и падал в бездонную черную пропасть.

– ПАПА? -слышится до боли знакомый голос.

– Кто это? Кто здесь?

Я ведь сплю. Это мое сознание разговаривает со мной. Я знаю этот голос? Естественно. Он же мой. Как это я его сразу не узнал?

– Папа? – вновь раздалось со всех сторон. -Помоги!

Страх. Паника. Сны должны успокаивать, а не причинять боль. Для боли есть реальность.

– По-мо-ги! – эхом пронеслось вокруг.

– Чем я могу помочь? Я же достал мячик!

Боль стала пульсировать по вискам, словно кто-то кидал о стенки мяч. Тук-тук-СТУК.

– Не уходи!

– Я здесь. Здесь. Но кто ты?

Я разговариваю с самим собой. Я же сплю. Я, мой голос, мое сознание, моя собственная черная пропасть в которую падаю.

– Ты ведь герой. Мой герой! Почему оставил меня?

– Никого я не оставлял. Я путник, странник без прошлого. Иду, куда хочу, куда глаза глядят.

Совсем крыша поехала.

Ноги коснулись твердой земли. Тоннель. Свет в конце. Нет-нет-нет. К свету в конце тоннеля я не готов. Решение развернуться вокруг собственной оси и пойти в противоположную сторону воплотилось в жизнь. В коридоре находилось множество дверей. Большая их часть оказалась намертво закрыта амбарными замками. Ключей, естественно, рядом не оказалось. Я проверил. Карманы пусты. Над некоторыми дверями весели таблички «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!», но я ведь не посторонний. Мне можно. Все это знают и каждый может подтвердить мои слова. Я не лжец! Так и знайте. Вот только в эти двери мне не хотелось входить. Закралось странное чувство, будто я не хочу знать, что находится за ними. Поэтому проходил мимо, старясь не глядеть в их сторону, опасаясь, вдруг откроются сами.

– Папа? – донеслось из глубин расширяющегося коридора.

– Я не я и корова не моя. – пропел себе под нос, стараясь не слушать назойливый голос.

Голову сдавило тисками. Впереди возникла высокая стройная черная фигура. Без лица. Размытая.