Пригласи в дом призрака

– Я этого не утверждаю. Но, судя по всему, фонд Волохова был одним из крупнейших в городе. Может быть, даже самым крупным, и не было никаких скандалов, с ним связанных.

– В девятнадцать лет? – не поверила Вера, – даже если Волохов был подставным лицом, кто мог доверять такому юнцу?

Окунев пожал плечами.

– Неужели не удалось выяснить, кто стоял за ним?

– Сначала генеральным директором фонда «Форвард» был некий Коротич – отставной инструктор горкома партии. Он же был единственным владельцем общества с ограниченной ответственностью. А потом фонд прошел перерегистрацию, став акционерным предприятием закрытого типа, сменил название на «Парус». Но перед этим Волохов получил ровно половину акций. А еще через какое-то время выкупил долю партнера.

– Что стало с Коротичем?

– Перебрался в Канаду на ПМЖ, умер в Торонто два года назад.

– Забыли про него. Теперь расскажи, что удалось узнать о девушке, которой вроде как и не было?

– Пока ничего утешительного для нас и нашего клиента, – признался Егорыч, – я запустил программу распознавания лиц. Похожих выскочило много, да все не те. Но времени прошло всего ничего. Я все же хочу про клиента нашего дополнить. Очень интересная биография у него получается. Четверть века назад возглавил крупный паевой инвестиционный фонд, который после перерегистрации стал называться «Парус». Фонд очень активно начал скупать акции прибыльных российских предприятий разных отраслей экономики: нефтегазодобывающей, связи, производства удобрений… Волохов, как я уже упоминал, не только возглавлял этот фонд, но и являлся крупнейшим акционером. А там такие обороты, такие доходы! Он уже тогда управлял миллионами долларов. Потом Волохов исчез, вылетел за пределы России. И ни слуху ни духу. Я попытался отыскать его следы по фотографии и разнюхал много чего интересного.

Егорыч поднял руку и помахал указательным пальцем возле носа.

– Итак! Начнем с того, что человек, который был у нас, – не Волохов. Это Пол Рейна – американский бизнесмен, известный биржевой игрок. И очень успешный игрок. Его порой называют биржевым магнатом. Постоянно проживает в Штатах. Но Пол поспешил убраться оттуда после того, как его заподозрили в убийстве делового партнера – президента банка «Голден Сенчури» Джекоба Гринберга, которого застрелили неподалеку от Бруклинского гольф-центра в Нью-Йорке. Рейну тогда задержали и допросили, но это ничего не дало, у Пола оказалось железное алиби: он в момент убийства находился за двести миль от Нью-Йорка.

– Это не алиби, он ведь сам не убивал.

– Тем не менее расследование в отношении его закрыто. Видимо, адвокаты биржевого магната как-то решили вопрос, и Рейна вылетел в Токио, а через неделю – в Москву. Только прилетел он уже как Волохов, и никаких проблем с пересечением границы у него не было.

– Если все так, то это один и тот же человек. Поменял фамилию и имя, потом получил гражданство. Начальный капитал у него присутствовал, потому-то он там и развернулся. А что известно про этот американский банк…

– «Голден Сенчури»? Региональный, каких много. Однако за последние годы он вошел в двадцатку крупнейших, перенес свою штаб-квартиру в Нью-Йорк. Одним из главных акционеров банка является как раз Пол Рейна. А может, главным, если и сам он владеет акциями, и принадлежащие ему юридические лица. Он же мог приобретать акции на свои фирмы, а такие у него имеются. Кстати, наш клиент является совладельцем известного агентства финансовых новостей, у него также доля в рейтинговом агентстве, а через эти организации можно влиять на инвестиционный климат, изменять биржевые котировки…

– Это разве не запрещено?

– Сначала придется доказывать наличие картельного сговора с целью проведения мошеннических операций. Но тут решение принимает биржа, а если у господина Рейны там все схвачено, то значит ему позволено многое, если не все.

– Если он и в самом деле такой влиятельный человек, то что ему делать в России?

– В том-то все и дело! – обрадовался Окунев. – Мне кажется, он от кого-то скрывается. И потом, с его-то возможностями зачем бояться какой-то исчезнувшей девушки, обращаться за помощью к нам, грешным? Мне кажется, что он и сам кое о чем догадывается, а девушка эта не просто так возникла.

– Но она его не убила, ничего не украла, не покушалась на его честь и достоинство.

– Вот то-то и оно, – согласился Егорыч, – но в любом случае информации у нас мало. Все, что касается личности самого Рейны-Волохова, то информация получена из официальных источников, а она, как часто бывает, прилизана, приглажена и порой откровенно выдумана заинтересованным лицом. Вот если бы вывести нашего клиента на откровенный разговор… Можно, конечно, заглянуть в архивы спецслужб…

– Господин Окунев! – не выдержала Бережная. – Спецслужбы и сами уже интересуются нашей деятельностью, а говоря откровенно, именно вашей деятельностью. Меня уже предупреждали…

– Вера Николаевна, я уже давал слово, что… Да и потом – это нас пытались взломать. И я даже знаю, какая служба. Завистников много… Но у них ничего не вышло.

Глава третья

Вера возвращалась домой, думала о новом клиенте и вдруг поймала себя на том, что размышляет не о деле, а о заказчике. Вспоминала, как он говорит, двигается. Голос негромкий, но твердый, на лице никаких эмоций, словно он рассказывал о чем-то незначительном для себя, о чем можно не упоминать вовсе, но он вспомнил, потому что для него важна любая мелочь. Любая мелочь – у него даже галстук подобран к костюму так, словно они сшиты из одного материала.

Она возвращалась домой, но не спешила. Да и спешить-то было некуда. А куда? В пустую квартиру. Квартира, конечно, не пустая, а переполненная какими-то вещами, которые приобретались, разумеется, не наспех, а очень даже тщательно, но все они теперь были не нужны вовсе.

Бережная вырулила в крайний правый ряд и остановилась у газона. Взяла мобильный и набрала номер. Волохов отозвался не сразу, словно сомневался, глядя на номер вызывающего: стоит отвечать или нет. Вера хотела уже сбросить вызов, когда прозвучал его спокойный голос:

– Слушаю вас, Вера Николаевна.

– Павел Андреич, я хотела бы заскочить в тот бар. Есть время встретиться?

И теперь он не стал тянуть с ответом, сказав, что сможет быть там через двадцать минут.

Волохов прибыл ровно в назначенное им время. Бережная ждала в паре сотен метров и, когда завидела его «Бентли», пристроилась следом. А потом обе машины остановились возле входа в бар. С водительского места вышел шофер и открыл дверь, выпуская босса. Вера подошла и поинтересовалась: думает ли Волохов о своей безопасности.

– Иногда, – ответил он, – но об этом постоянно размышляют специально обученные люди, которых у меня достаточно. Это так только кажется, что мою машину никто не сопровождает. Следом шла охрана и меня сразу предупредили: на пути припаркованная машина, и даже сказали, что это ваша. А в баре сейчас пусто, хотя еще двадцать минут назад тут были посетители, но их попросили удалиться.

Они вошли внутрь заведения. В зале и в самом деле не было ни души.

– А в тот раз? Тогда ведь никого не просили покинуть заведение?

– Признаю, – кивнул Павел Андреевич, – в прошлый раз я немного расслабился. Но с другой стороны, если бы на меня готовили покушение, то не успели бы, потому что в бар этот я не заезжал никогда. Заходил как-то, но с охраной, когда одна из моих подруг попросила о встрече, а я не хотел беседовать с ней в своей квартире. Но это было один-единственный раз, так что те, кто тщательно запоминает все мои привычки, не обнаружили в посещении бара никакой закономерности. Другими словами, алгоритма не выстроишь.

Они сели за тот самый столик в углу.

– Похоже, что ваша встреча и в самом деле была случайной, потому что девушка не могла подать в окно какой-либо знак своим сообщникам, если они у нее были, конечно.

– Записи со всех камер округи просмотрели: она была одна, – сказал Волохов, глядя за плечо Веры.

Подскочил бармен.

– Сеня, – обратился к нему Павел Андреевич, – как выглядела девушка, которая была со мной в тот вечер?

Бармен пожал плечами.

– Я уже говорил, что не запомнил внешности. Просто она была в шляпе такой и в куртке, что поневоле обращаешь внимание больше на одежду, и потом она все время склоняла голову, словно прятала лицо за полями.

– Еще вопросы будут? – обратился Волохов к Вере.

– Так у меня их и не было. Я сама внимательно изучила запись.

Павел Андреевич махнул рукой, и бармен отошел.

– Вы всех здешних работников знаете по именам? – удивилась Вера.

– Никого не знаю. Просто мои сотрудники сказали после беседы с ним, что парня зовут Семен. Я запомнил.

– Могу предположить, что он действительно не знаком с той девушкой. Наверняка ваши люди проверили все его телефонные контакты. Но не это сейчас интересует.

– Спрашивайте!

Бережная посмотрела на бармена, который направлялся в подсобку, потом на входную дверь, возле которой дежурил один из телохранителей.

– Я задам вопрос, может быть, не по теме, – сказала она, – но для меня важна любая мелочь. Вы догадываетесь, кому выгодна смерть президента «Голден Сенчури»?

Он не стал делать удивленное лицо и спрашивать, откуда она знает о гибели его делового партнера. Помолчал только и кивнул.

– Могу лишь догадываться. Хотя врагов у Джекоба не было. Мы с ним дружили, встречались в гольф-клубе, иногда я заезжал к нему домой, реже он ко мне. Ему было шестьдесят два, дважды женат. От первого брака двое детей, а от второго только неприятные воспоминания, потому что женой его была единственная дочь первого президента банка. После смерти отца жена ушла к молодому любовнику, а потом пыталась разделить всё их с Джекобом имущество, но не удалось по условиям брачного контракта. Тогда она пыталась организовать травлю в прессе, и тоже ничего не вышло. Нет, к женщинам мой друг относился настороженно, и, насколько мне известно, рядом с ним последние года полтора никого не было. И вот однажды он позвонил мне по делу. Мы все обсудили, но мне показалось, что он не хочет прощаться, и спросил: «Что-то еще?» И он признался, что встретил девушку, случайно, но теперь все время думает о ней. Она моложе его лет на сорок, если не больше. Джекоба смущало только это, он думал: слишком большая разница, чтобы такая милая девушка смогла полюбить его. Они, правда, встречались раза два всего после этого. Роман не успел начаться, девушка вряд ли догадывалась, что он уже начал ухаживать за ней. А потом его убили.

– Вы думаете, его новая знакомая причастна к убийству?

– Не думал, но… – Волохов задумался и посмотрел по сторонам, – теперь не знаю. Дело в том, что он, описывая эту девушку, сказал, что она очень похожа на Грейс Келли. Не столько внешне, сколько манерой общения: внимательно слушает, улыбается уголками губ… Ничего особенного, казалось бы, но странно другое. Та, которую я встретил здесь, в баре, точно такая же, но определенно не та же самая. У него американка, сообщившая ему, что она из штата Висконсин, а у меня русская, говорящая без какого-либо акцента.

– На ней была курточка американская и шляпа-стетсон: как будто девушка специально прикидывается американкой.

– Да, – согласился Павел, – потому-то я и клюнул на нее. Подсознательно я сопоставил ее внешность с той, о которой мне рассказывал Гринберг, потому и подошел, даже не понимая, зачем я это делаю.

– Вы проверяли потом свою кровь на наличие клофелина или психотропных?

– Следов каких-либо препаратов не обнаружено. Сказали, что возможно я принимал снотворное за день до того. Такое было, признаю. Но из того, что произошло в тот вечер, я не помню почти ничего, хотя выпил двести пятьдесят, ну, триста граммов коньяка. Не та доза, чтобы так вырубиться. Но я проснулся легко, сознание было легким, а воспоминание о незнакомой девушке еще легче. Не человек, а призрак, которого нет. Почти то же самое, что и в случае с внезапно вспыхнувшей любовью моего друга в Штатах. Американским следователям я поведал о новом увлечении Джекоба. Они все проверили: деловые записи, распорядок дня, исходящие и входящие его телефонов, и никого не нашли. Никаких следов.

– Теперь вы просите отыскать девушку или молодую женщину, которая показалась вам знакомой, но вспомнить ее вы не можете, а провалами в памяти, насколько я понимаю, не страдаете, – сказала Бережная.

Волохов кивнул.

– Возможно, вам подставили ее, зная, что она похожа на ту, с которой…

Павел не дал ей договорить.

– Вы, очевидно, считаете, что у меня беспорядочные связи? Но это не так. Тратить время на разных женщин еще хуже, чем спускать свое состояние в казино. Вы наверняка уже знаете, что я постоянно живу то в Штатах, то здесь, но под разными фамилиями. Последние пять лет больше здесь, чем там. Тут у меня две постоянные женщины, но ни одна из них не претендует на то, чтобы стать единственной.

– Разговоры о браке не заходили? Вы не обещали какой-нибудь из них жениться?

– Разумеется, нет! Я редко что-то обещаю, тем более женщинам. Стараюсь быть с ними осторожнее.

– Но почему сразу две?

Волохов помолчал, а потом улыбнулся, и Вера вдруг поняла, что впервые видит улыбку на его лице.

– Я же говорил. Так получилось. Одной сейчас тридцать два года, и она красива. Не скажу, что очаровательна, потому что какой-то червяк гложет ее изнутри. Она может закатить внезапный скандал по любому поводу, а потом долго умолять о прощении. Как раз после одной такой сцены я решил с ней расстаться и через пару дней встретил другую, которой на тот момент было двадцать четыре. Она водила пожилую американскую пару по Русскому музею и несла всякий бред. Я пристроился к ним, перекинулся парой фраз с американцами: они приняли меня за своего соотечественника. Та девушка тоже. Но она предупредила, что, если я хочу присоединиться к экскурсии, то должен заплатить пятьдесят баксов. Американцы не возражали, я дал деньги. Походили по залам, потом мы отправились обедать вчетвером, после чего гуляли по городу, а вечером катались на кораблике по Неве. Я привез ее к себе. Она была в шоке: сначала от того, что я оказался русским, а потом от квартиры, обстановки, картин на стенах и вида, который открывался из моего зимнего сада, оборудованного на крыше высокого дома. Девушка только что получила диплом искусствоведа, работы для нее не предвиделось никакой… Я пообещал подарить ей галерею, в которой выставляли бы свои работы художники. Вернисажи, творческая тусовка, популярность…

– Подарили? – усмехнулась Вера.

– Да. Не сразу, разумеется. Первый этаж дома, в котором я живу, планировался под большой магазин. Теперь там та самая галерея, которая вот-вот откроется.

Волохов замолчал.

– Красивая история, – оценила она, – как из американской мелодрамы.

– Если вы узнаете, как я познакомился с первой девушкой, то удивитесь не меньше. Я находился в небольшом отеле, в котором иногда собираются люди, чтобы поиграть в покер или преферанс. Дело это с недавних пор запрещенное, но там случайных посетителей не бывает – все это солидные люди со связями во всех эшелонах, как говорили когда-то.

– Теперь я понимаю, откуда вы знаете Хромова.

– Я знаю его уже четверть века, тогда его называли Ластиком или Колей Хромым. Но в тот отель он тоже заглядывает. Там все по-честному, да еще вышколенная охрана, видеонаблюдение. Но в тот раз я заглянул в отель, чтобы… Впрочем, это неважно. Я ужинал в ресторане, джазовый квинтет исполнял что-то из Гершвина. А потом произошел небольшой конфликт. Молодая посетительница ресторана, когда ей принесли счет, не смогла рассчитаться, сказала, что забыла дома кошелек. Я подозвал метрдотеля и сказал, что оплачу ее ужин. Она подошла поблагодарить и сообщила, что не привыкла быть кому-то обязанной, поэтому можно заскочить к ней, тут неподалеку, и она вернет мне деньги. Я согласился – девушка была красива, и одета не как ресторанная дешёвка…

Он замолчал.

– Вы поехали к ней не за деньгами, насколько я понимаю? – подсказала Бережная.

– Какие деньги? – снова улыбнулся Павел Андреевич. – Счет был на пять или шесть тысяч рублей. Я же сказал, что она была очень красива. Какой остается и сейчас. Она показалась мне застенчивой и скромной, вот я и клюнул. Жила она не так чтобы совсем неподалеку – ехали на такси с полчаса. Квартирка однокомнатная в старом доме с толстыми стенами. Пили шампанское, которое я прихватил с собой из ресторана. Она, чувствуя, что я ей не очень доверяю, делала первый глоток из моего бокала, после чего отдавала его мне. Но когда мы все же оказались в постели, я услышал, как осторожно приоткрывается тяжелая дверь, на пороге появился крепкий молодой человек, и началась хорошо разыгранная сцена ревности. Молодой человеку ударил девушку, потом достал из кармана пистолет и начал орать, что я ему сломал жизнь и так далее. Длилось это с минуту или чуть меньше. Я спросил, сколько стоит его разрушенная жизнь. Он задумался, но я показал на свой пиджак, висевший на спинке стула, сказал, что в пуговицу вмонтирована видеокамера и через пару секунд сюда войдет моя охрана. Парень наклонился, чтобы рассмотреть пуговицу, тут же дверь открылась и ворвались трое моих телохранителей, сопровождавшие меня от гостиницы. Парня положили на пол, его пистолет оказался травматикой. Парочку допросили, и они признались, что уже полгода промышляют такими подставами. Несколько эпизодов в Сочи и в Крыму. Потом Ростов, Москва. Работали в основном по гостиницам. В Москве им повезло больше всего. На девушку клюнул зять крупного бизнесмена, который испугался огласки и отдал вымогателям все наличные деньги, золотые часы со своей руки, зажим для галстука и запонки с бриллиантами.

Девушку я пожалел, увез к себе. Ее подельника мои ребята сдали куда следует. Как выяснилось, оба они уже находились в розыске. Парень, ранее судимый, получил очередной срок, а с девушкой я общаюсь до сих пор, правда, не так часто, как прежде. Можно сказать, что близкие отношения закончились.

– Тот парень мог отомстить?

– Ему еще года четыре сидеть, но в любом случае он не появится в этом городе, чтобы я даже случайно не мог встретить его. И к тому же призрак девушки, посетивший меня, как-то не вяжется с личностью этого мошенника. Тот парень просто тупой и наглый. Хватит о нем. Поговорим о чем-нибудь более достойном.

– Галерея, которая находится в вашем доме, – вспомнила Бережная, – имеет выход во двор или на лестницу, которой вы пользуетесь? А может, к подземному паркингу?

– К стоянке – да, – кивнул Волохов, – но там охранник и опять же видеонаблюдение. Мои люди первым делом проверили записи, на них нет ничего подозрительного. Если вы хотите осмотреть галерею, то сегодня это вряд ли получится сделать в спокойной обстановке… Завтра там открывается выставка одного никому не известного художника, получившего академическое образование. Коллеги еще при жизни называли его основателем и единственным представителем нового направления в живописи – черного реализма. Сами понимаете, сейчас там пресса, готовятся репортажи для телевидения: я вложил некоторые средства в раскрутку. А вот завтра… Вы можете посетить вернисаж и все рассмотреть. Я тоже там буду.

Глава четвертая

Утром следующего дня Бережная появилась в офисе и, проходя по коридору мимо кабинета Окунева, стукнула в дверь:

– Егорыч, жду тебя с докладом через пять минут.

Потом она повернула за угол и увидела его стоящим у приемной.

– Вы уж простите, Вера Николаевна, я просто по компьютеру проверил движение вашей машины. Вижу, что подъезжаете, и вот решил, чтобы не терять времени, сразу подойти.

Бережная открыла дверь и, пропуская подчиненного внутрь кабинета, спросила:

– Что по нашему призраку?

– Девушку, которая по всем параметрам соответствовала бы фотороботу, обнаружить не удалось, – доложил Окунев, – то есть нашлись сотни похожих. Но программу распознавания лиц легко может обмануть любая женщина, которая умеет наносить соответствующий грим, использовать парики, темные очки. Лицо распознается по определенным точкам – расстояниям между скулами, от переносицы до подбородка…

– Я в курсе, – поторопила подчиненного Бережная, – но из тех сотен, о которых ты сказал, сколько можно отсеять сразу?

Егорыч пожал плечами:

– Отсеять можно всех. По фотографиям из базы паспортных столов – остается едва ли десяток похожих, но вряд ли среди них присутствует та, которую мы ищем.

– Если в нашем городе есть три или четыре…

– Я проверил всю страну. То есть не я, а программа, которую я запустил. Мне бы потребовался месяц как минимум на отработку всех параметров маршрутов передвижения, а тут за сутки, даже меньше. Но я сказал вам, что вряд ли среди них есть та, которую мы ищем. Я посмотрел их странички в соцсетях и уверен, что это так. Одной уже за тридцать, она в последние недели не покидала родной Новосибирск. Две других, если судить по их высказываниям на своих страничках, круглые дуры, а девушка, заинтересовавшая нашего клиента, таковой не является. Остается четвертая, и она подходит более всего. Во-первых, она из нашего города, ей двадцать лет. Правда, замужем и ждет ребенка. В Сеть выкладывает фото своего живота, посещает всякие сайты для беременных. Других интересов у нее сейчас нет.

– Возможно, этим она отводит всякие подозрения в отношении себя.

– Вряд ли. Я проверил все женские консультации, нашел ту, куда она ходит, и даже узнал фамилию врача, у которого она наблюдается. Все чисто.

– Программа не могла ошибиться?

– Любую программу можно обмануть. Только для этого надо быть специалистом.

– В Штатах твоя программа работает?

– Работает, но другая. Там даже проще, потому что сразу отсекаются темнокожие, латинос и девушки с азиатской внешностью. А еще с лишним весом и жительницы сельских районов, не покидавшие территории своих штатов за последние месяцы. Среди заданных параметров я упомянул владение русским языком, это обязательно отражается в полицейских базах. Пока ничего, и мне кажется, так и останется. Но я сейчас изучаю личность нашего клиента. Отцом его был профессор Андрей Андреевич Волохов – известный филолог, а мать – Регина Алексеевна Рейнальд – тоже филолог, литературовед, кандидат наук. Она была аспиранткой Волохова и вышла замуж за своего профессора. В свое время написала брошюру, которую назвала «О природе гомерического смеха», которую раздраконили все специалисты. Кстати, свои работы она подписывала как Регина Рейна. Этот ее псевдоним тоже вызывал насмешки. Один критик даже сказал, что автор явно не в себе, называя себя «Правящая королева», совместив два слова: «Регина» – по-латыни правящая, а «рейна» переводится с испанского как «королева».

– Это имеет отношение к нашему делу?

Окунев пожал плечами.

– Не знаю, но если судить по Павлу Андреевичу, то в детстве он сторонился сверстников. И в соцсетях в группе одноклассников Волохова нет, о нем почти не вспоминают. Однажды кто-то спросил: правда, что Волохов разбогател? И ответ получил: вряд ли, потому что для Паши понты дороже денег. И тут же кто-то из одноклассниц вспомнила о какой-то Люде Кандейкиной, которая будто бы была влюблена в Павла, но куда потом сгинула – никто не знает.

– А сам ты не нашел ее?

Окунев посмотрел на Бережную и дернул плечом.

– В социальных сетях такой женщины нет. А такое в наше время случается крайне редко. Если она, конечно, не хочет, чтобы ее отыскали. Фамилия редкая. Конечно, встречается, однако именно Людмилы Кандейкиной – уроженки Ленинграда – нет. Но в этой связи всплыл некий уголовный авторитет, которого звали, как и героя Вольтера, – Кандид. О нем упоминает в своей книге воспоминаний некий милицейский ветеран. Книжка называется «Записки следователя». Не знаю, художественная она или документальная, но Кандид, настоящая фамилия которого Кандейкин, якобы был в преступном мире Ленинграда семидесятых непререкаемым авторитетом, несмотря даже на то, что официально работал бригадиром носильщиков на Московском вокзале.

– Хорошо, – кивнула Бережная, – продолжай. Но пока скинь мне все материалы о художественной выставке, которая открывается сегодня в новой галерее на Васильевском. И о том художнике, чьи работы будут представлять. Я хочу появиться там подготовленной.

Глава пятая

На стенах галереи были развешаны картины, которые не привлекли внимания Бережной: она лишь пробежалась по ним рассеянным взглядом. Она рассматривала собравшуюся публику. Судя по всему, это были не случайные люди. В основном солидные господа с дамами, которые пришли не посмотреть представленную экспозицию, а продемонстрировать свои драгоценности. В солнечных лучах, которые заливали пространство, перемигивались преломленным светом бриллианты, сверкали изумруды, рубины, сапфиры. Вера искала взглядом Волохова и наконец увидела его рядом с молодой стройной брюнеткой. Павел Андреевич обернулся и махнул Бережной, подзывая ее.