bannerbanner
Крестоносцы пустоты
Крестоносцы пустоты

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 5

Мне в голову упорно лезла аналогия с внезапно прихворнувшим слоном, на спине которого доселе покоился наш мир. Мало того, что двое его оставшихся коллег могут и не вынести резко возросшей ноши, так они непременно еще и перегрызутся между собой за оставленное им наследство.

Как ни крути, а перспективы рисовались исключительно тревожные и смутные. И наши личные хлопоты виделись лишь мелкой рябью на гребне неотвратимого девятого вала накатывающих проблем.


– Переодевайся быстрей! – Юля буквально втащила меня в дом, – Алан на связи, и у него есть что-то важное для нас.

– Алан?! – опешил я.

– Да. Давай быстрей!

Юля метнулась обратно в гостиную, а я, на ходу скидывая кроссовки, побежал в ванную помыть руки, которые после занятий в тренировочном центре все еще пахли металлом и машинным маслом.

Я никогда не отличался страстной ревнивостью Отелло, но тот факт, что моя супруга висела сейчас на линии со своим бывшим, немало меня взбудоражил. Внутри меня всколыхнулась давно позабытая первобытная агрессия, требующая оградить свою половину от излишнего внимания других самцов. Что ни говори, a homo sapiens, несмотря на все свои технологические достижения, еще недалеко ушел от скачущей по ветвям обезьяны. Мне пришлось немного поднапрячься, чтобы войти в комнату с более-менее нейтральным выражением лица.

– Привет, Олег! – поприветствовал меня Алан, как только я переступил порог.

– Привет! – отозвался я, небрежно махнув рукой и усаживаясь на диван рядом с Юлей.

Я не разговаривал с Аланом с самого момента нашего отъезда, и сейчас, получив возможность как следует его рассмотреть, я не мог не отметить, насколько сурово обошлись с ним прошедшие годы. В иной обстановке я вполне мог бы его и не узнать, настолько сильно он изменился.

Легкая инфернальность никуда из его облика не исчезла, черные как смоль волосы и мефистофелевский нос с горбинкой никуда не делись, но я не мог не отметить, что в Алане появилась какая-то… обреченность. Примерно так, возможно, выглядит выложившийся до предела спортсмен, который уже знает, что на призовое место он может не рассчитывать, но добежать дистанцию до конца ему все-таки надо. Человек, который впереди уже не видит никакой перспективы, человек, у которого отобрали мечту.

Скандал со «Светлым городом» и так попортил ему немало крови, а тут еще я у него жену увел – было от чего впасть в депрессию. Но все же самым сильным ударом для Алана стало предательство Киры и последовавшее за этим временное отстранение от работ над архитектурой Вирталии, в которую он вложил немалую часть своей души. Понимание того факта, что тебя банально использовали, а потом еще и назначили козлом отпущения, кого угодно заставит сунуть голову в петлю, и то, что Алан в таких условиях сумел сохранить остатки разума и здравого смысла, свидетельствовало об изрядном запасе его внутренней прочности.

Хотя без последствий не обошлось, о чем свидетельствовала проступившая на его висках серебристая седина. А отпущенная им черная с проседью борода делала его не столько старше, сколько мудрее. По крайней мере, внешне. Глядя с моей колокольни, этот штрих только придавал ему респектабельности, в отличие от моей собственной изрядно прореженной прожитыми годами макушки, что лишь добавляло мне поводов для неприязни. Ничего не могу с собой поделать, вы уж извините.

– Для начала я хотел бы обрисовать общую ситуацию, – Алан привычно потеребил свой нос, как поступал всегда в моменты глубокой задумчивости или серьезного волнения, – На данный момент Александр находится в тяжелом, но стабильном состоянии. Его мозг пострадал весьма серьезно, но врачам удалось остановить развитие болезни и зафиксировать текущее положение дел.

– И насколько серьезно он пострадал? – от степени дееспособности главы Лиги зависело весьма многое.

– Он полностью обездвижен. Даже моргнуть сам не может, – Алан встрепенулся, – но все когнитивные функции в порядке, соображает он будь здоров, как и всегда.

– Но каким образом все смогло зайти так далеко?! – вспыхнула Юля, – Инсульт – не взорвавшаяся в голове граната, требуется время, чтобы накопились столь серьезные последствия. Как такое вообще могло произойти?

– После твоего отъезда Александр стал совсем нелюдимым, – я видел, как сжались Юлины губы, но она удержалась от ненужных эмоциональных комментариев, – он даже своего робоскретаря отключил. И спохватились мы только после того, как он вторые сутки не отвечал на наши вызовы. Когда приехали, он лежал на полу в прихожей. И, как я понимаю, лежал он там уже достаточно долго. Узнай мы о его приступе вовремя – последствия были бы куда менее тяжелыми, а так мы имеем то, что имеем.

– Понятно, – я почти физически ощущал, каких усилий стоит Юле сохранять такое внешнее спокойствие, – что дальше?

– Ему подключили киберкортекс, чтобы восстановить хотя бы речевые функции… в процессе мы узнали о себе много нового и интересного… мда… Вы же знаете, как он недолюбливает все эти современные штуки.

– Представляю, – мне стоило немалого труда удержаться от улыбки. Александр терпеть не мог все версии нейроинтерфейсов, а импланты так и вовсе ненавидел лютой ненавистью.

– Проблему вполне можно было бы разрешить установкой нейронных шунтов, но очевидно, что сам пациент от такого варианта откажется наотрез.

– Какие имеются альтернативы? – я чувствовал, что у Алана есть, что предложить, иначе бы он и не позвонил, но его следовало аккуратно подвести к нужному повороту беседы, дать ему необходимый толчок, повод.

– Оцифровка.

– Это что еще за зверь?

– Мы уже несколько лет работаем над технологией квантовой памяти, позволяющей хранить фантастические объемы данных, не требующих абсолютной достоверности, – Алан запрыгнул на привычную тему, и дело сразу же пошло заметно веселей, – Звук, изображение и все тому подобное. А некоторое время назад мы начали экспериментировать с оцифровкой сознания.

– Чего-чего? – твердая земля в очередной раз выскользнула из-под моих ног.

– Мы воспроизводим в квантовом массиве точную копию высокоточной томографической картины, снятой с работающего мозга. Создаем, так сказать, цифрового двойника, полностью идентичного оригиналу. Эксперименты с крысами и собаками показали, что технология вполне работоспособна, и теперь мы вплотную подошли к опытам на людях…

– То есть мой отец для тебя – всего лишь удобный подопытный кролик?

– Он сам предложил такой вариант, – Алан пожал плечами, – Я держал его в курсе всех наших последних работ, и он прекрасно понимает, что к чему. Или рискнуть и войти в историю, или всю оставшуюся жизнь провести в роли бесполезного овоща. Вот ты сама что бы предпочла?

– Но он же бешено ненавидел все импланты, говорил, что никогда и никому не позволит лезть себе в голову! Почему отец так резко изменил свое мнение?

– Ну, в данном случае он наоборот, сам попробует залезть в нашу систему. И такая перспектива, как мне показалось, изрядно его забавляет. Он воспринимает такой поворот как нечто вроде изощренной… мести. Фигурально выражаясь, разумеется.

– Ты точно уверен, что его, эти, как их… когнитивные функции в порядке?

– В полном! – Алан замотал головой, – Тут у меня нет ни малейших сомнений. Слышали бы вы те тирады, что генерирует подключенный к его мозгу киберкортекс…

– Ладно, понятно, – Юля побарабанила пальцами по столу, – Несокрушимой Преграды у нас в наличии нет, поэтому придется подчиниться Неодолимой Силе в лице моего папеньки. Что дальше?

– Мы планируем провести процедуру оцифровки завтра в нашем Центре Виртуальных Технологий. Дальнейшие шаги будем планировать по ее результатам.

– Но зачем так торопиться? – нахмурился я, – Днем раньше, днем позже… к чему такая спешка?

– Состояние Александра удалось временно стабилизировать, но как долго удастся поддерживать его жизнедеятельность, никто не знает…

– Только что ты говорил, что его состояние стабильно…

– На данный момент – да, – Алан виновато поморщился, – но никто не может дать стопроцентной гарантии, что такое состояние сохранится и завтра. Все очень зыбко, и мы не можем позволить себе излишний риск. Чем быстрее мы провернем соответствующую операцию – тем лучше.

– Ясно, – Юля решительно рубанула воздух рукой, – Наш гиперджет вылетает сегодня вечером. Завтра утром мы будем у вас. Держи нас в курсе.

– Да. Хорошо, – после таких четких и ясных инструкций у большинства людей, как правило, полностью отключалась воля к сопротивлению. Все уже решено и распланировано, остается только покорно кивнуть. И Алан не стал исключением, – К вашему приезду у нас как раз все будет готово.

Юля отключила связь, а я продолжал стоять посреди комнаты, прикрыв глаза и снова ощущая себя щепкой, подхваченной стремительным бурлящим потоком. Уже в который раз обстоятельства грубо выдергивали меня из уютного кокона выстроенных планов и швыряли на амбразуру неумолимой реальности, которая вовсе не спешила прислушиваться к моим наивным фантазиям. Словно издеваясь, всякий раз, как только мне начинало казаться, что я, наконец, твердо встал на рельсы собственной судьбы, и грядущее более-менее предопределено, как свыше мне немедленно направлялось убедительное опровержение моих нелепых заблуждений.

Чтоб не зазнавался особо.

* * *

Сегодня «всплытие» оказалось на удивление безболезненным. Вадим некоторое время лежал неподвижно, внимательно прислушиваясь к сигналам своего тела, но оно упрямо свидетельствовало, что все в порядке, и беспокоиться не о чем. Даже странно.

Мучимый недоверием к своим собственным органам чувств, Вадим нашарил тапки и потрусил в ванную, чтобы как следует изучить свое отражение. Но, как он ни всматривался, ни единого повреждения на своем теле он обнаружить не смог. Единственное, что напоминало о последнем заказе – застывшие потеки воска на пальцах правой руки. Возможно, его дайв держал зажженную свечу во время богослужения, и уронил на себя несколько капель.

Да подумаешь! Мелочь какая! За ту сумму, что была перечислены на его счет после сегодняшней ночной смены, Вадим вполне смирился бы даже с полноценным ожогом. А горячий воск – не настолько серьезный повод, чтобы изображать недовольство, иначе его деньги вполне могут достаться кому-нибудь другому.

При последующем более детальном осмотре Вадим обнаружил на своем плече остатки полустертого знака, выглядевшего как две параллельных горизонтальных полоски, нечто вроде слегка располневшего знака равенства. Быть может, таким образом помечали себя адепты того культа, в служении которого Вадим принимал участие?

Сфотографировав отражение своего плеча в зеркале, он подсел к терминалу и отправил запрос на поиск соответствующей информации. Через секунду на экране высветились полученные результаты. Отбросив откровенно нелепые и посторонние, Вадим наткнулся на весьма любопытные сведения.

Одна из трактовок подобного изображения именовалась «Колодец Карруха» и использовалась культом бога Карруха для обозначения путей, которыми он приходит в наш мир. Там еще присутствовали «Врата Карруха», его «Окна», «Перевалы» и прочее тому подобное. Причем все остальные руны также тем или иным образом обыгрывали различные математические символы, посвящая их способностям Карруха к приумножению, разделению, низведению и прочим мистическо-математическим талантам. Что было вполне объяснимо, поскольку соответствующий культ сформировался внутри Вирталии и обитал исключительно в ее виртуальной среде. Адепты культа именно там, в закрытых от посторонних зевак локациях, организовывали свои собрания и проводили службы.

Далее шло подробное описание сути культа, родословной Карруха и его бесчисленных пророчеств, но Вадим промотал этот текст, почти не читая. Все подобные манускрипты на одно лицо. Но он никак не мог сообразить, ради чего адептам данного верования вдруг понадобились люди для исполнения их чудаковатых ритуалов в реале?

Существующее законодательство крайне прохладно относилось к всевозможным сектам и доморощенным религиям, выходящим за рамки традиционных конфессий. Пока они варились внутри симулированных мирков, никто на их счет особо и не беспокоился. Но что могло понадобиться виртуальным верованиям в физическом, осязаемом мире? Какой смысл вытаскивать новомодное, пропитанное ультрасовременными технологиями божество в старомодную реальность, рискуя привлечь к себе нездоровое внимание правоохранителей?

Быть может, сам факт «материализации» культа рассматривался его приверженцами как подтверждение его значимости и истинности? Повышал его авторитет и придавал веса в религиозных диспутах с конкурентами? Несомненно, в Вирталии присутствовали и привычные религии, желавшие любыми путями приумножить свою паству и арендовавшие, порой, целые сектора для своих нужд, так что мешало их виртуальным аналогам двинуться в обратном направлении, обойдя противника с тыла и ударив ему в спину?

Прежние боги одряхлели и ослабли, а их цитадели, возведенные из давно просроченных ценностей и старых заплесневелых заветов, обращались в прах легким касанием пальца. Их гнев и кары более никого не страшили, их символы и атрибуты опустились до уровня стильных аксессуаров и тем для модных тэту, а их молитвы и песнопения превратились в сырье для этнической музыки. Время богобоязни миновало, наступила эпоха боговеселья. Новые времена настоятельно требовали новых идолов, адекватных мутировавшему порой до неузнаваемости мировоззрению и отвечавших чаяниям молодого, в значительной степени полувиртуального поколения. На руинах древних святилищ, подобно крапиве на пепелище, щедро взросли новые, незваные и дерзкие кумиры, и Каррух в числе прочих также претендовал на свой кусок религиозного пирога.

Так почему бы и нет?

Коли Карруху удастся переманить на свою сторону достаточное количество приверженцев, но Вадим, будучи на хорошем счету, может рассчитывать на определенные преференции со стороны Его Божественности. Ну а если нет – то ему ведь не убудет, а уже заработанные деньги все равно никуда не денутся. При любом варианте он ничего не терял, а вот приобрести мог очень даже многое! Такими отношениями стоит дорожить!

Рассудив таким образом, Вадим вызвал список заявок и, отыскав в нем новые запросы на участие в богослужениях, поставил сразу несколько отметок о своем согласии. Железо следует ковать, покуда оно горячо, верно?

* * *

Прежде всякий перелет на гиперджете неизменно впечатлял меня своей энергетикой и мощью. Мне нравилось, как разгонная перегрузка вдавливает тело в поскрипывающее кресло, как бы придавая дополнительной весомости моей доселе заурядной личности. Теперь же я не мог сдержать ухмылки, наблюдая за тем как покряхтывают остальные пассажиры, и с высоты приобретенного опыта оценивая текущий уровень ускорения всего в полтора «же». Интересно, как бы вы запели, покрути вас на центрифуге, а?

– Чему ты улыбаешься? – похоже, даже малейшее шевеление моей мимики не проходило для Юли незамеченным.

– Своему былому раздутому самомнению, – хмыкнул я, – Раньше после полета на гиперджете я почитал себя чуть ли не космонавтом, а сейчас понимаю, насколько был наивен и насколько далек от настоящей космонавтики. Так, подпрыгивал немного, полагая, что выгляжу как гордый буревестник.

– Да ты и сейчас – курица сухопутная. Вот когда слетаешь и вернешься живым и здоровым, тогда и будешь зазнаваться.

– Все, молчу.

Замечание супруги всколыхнуло во мне очередную волну рефлексии и самокопания. До инцидента в «Айсберге» я никогда не страдал подобными приступами, но вот после, восприняв пережитое там как своего рода урок, то и дело обеспокоенно оглядывался назад, придирчиво оценивая свои поступки и мысли на предмет проявлений неуместной гордыни.

Раньше, снисходительно глядя с высоты 238-го этажа на копошащихся далеко внизу муравьев-человечков, я пребывал в абсолютной убежденности, что такое положение вещей абсолютно справедливо, и что я в полной мере заслужил свое высокое во всех смыслах положение. Ведь я был лучше!

Последовавшие затем события весьма доходчиво объяснили мне, насколько глубоко я заблуждался, и что в действительности во мне не имелось ни грамма исключительности, и все мое мнимое превосходство – чистейшей воды самообман. Причем опасный, поскольку искажает восприятие окружающей реальности и может провоцировать на совершение непростительных ошибок.

Вообще, удивительно, насколько легко люди соглашаются быть обманутыми, если это хотя бы немного тешит их изголодавшееся самолюбие. Стоит человеку даже немного вырваться вперед в какой-то избранной узкой области, как он немедленно начинает ощущать все нарастающее приятное чувство превосходства над окружающими.

Пробежал с утра десятку в парке – ага! Много ли из тех, кто едет с тобой сейчас в автобусе, могут похвастать таким достижением?

Твою статью приняли в рецензируемый научный журнал – отлично! Окружающие теля бездари даже не догадываются, какой великий человек живет с ними по соседству.

Твой кулинарный блог набрал уже миллион подписчиков – то-то же! А чего в этой жизни добились вы?

Ты выдержал четыре «же» на центрифуге, а вы начинаете жалобно кряхтеть уже при полутора? Ха!

Любая, даже малозначительная мелочь может стать поводом для задирания носа, после чего уже никому не будет никакого дела до того, что скромный старичок из соседней квартиры – всемирно известный нейрохирург, а нечесаный парень, бредущий по тротуару – музыкант, творениями которого заслушивается вся Сеть, и так далее.

Я сделал! Я смог! Я молодец! Я – лучше! Эти мысли пьянят разум и отключают критическое мышление, заставляя человека уверовать в свою исключительность, свою избранность. Ну а там – один шаг до смертельно опасной ошибки, поскольку в основе его отношений с окружающим миром лежит иллюзия, самообман, зияющая пустота.

А вот жизнь за Стеной очень быстро учит различать напыщенное самомнение человека от его реальной ценности. Бесполезные хвастуны здесь просто не выживают. Мне повезло, поскольку мои таланты не ограничивались умением связно плести словеса перед Советом Директоров «Юраско», я действительно знал толк в современных химических технологиях и, если понадобится, мог хоть посреди голой степи построить из подручных материалов реактор нанокаталитического синтеза и запустить его в работу. Что ни говори, а детство, проведенное на свалке за заводом, давало о себе знать.

Такое положение дел вновь давало мне повод возгордиться, и я далеко не всегда оказывался способен оперативно с ним справиться. Подспудное желание презрительно фыркнуть на менее сообразительных коллег нет-нет, да и начинало щекотать мое эго. И порой лишь мысль о том, что они куда ловчее моего умеют управляться с пистолетом, удерживала меня от бестактной выходки. Ибо кобуры с оружием висели на боку у всех без исключения, а вспылить – дело недолгое.

В иных ситуациях роль балансира, не позволявшего мне чересчур зарываться, играла Юля, уроженка Клана Саттар, члены которого никогда не жаловались на нехватку денег, влияния или возможностей. Она регулярно приземляла меня с небес самолюбования на грешную землю, поскольку прекрасно видела, насколько наивны мои потуги на значимость в сравнении с реальной Властью, и не хотела, чтобы я больно ушибся, свалившись с этих иллюзорных высот.

Сама же она по собственной воле снизошла с тех небес несколько лет назад, устав волочить на своих плечах груз ответственности, неизбежно прилагающейся к ее высокому положению. Устроенное Эдуардом покушение, роль заложницы в руках захватившего «Айсберг» Волочина, а потом еще развернувшееся в «Светлом городе» безумие и разлад с сыном… Быть может, эти удары судьбы что-то в ней надломили, не знаю, но она решила радикально сменить обстановку, избрав роль моей половины, каждый вечер ожидающей моего возвращения с работы и нянчащей нашего Кирюшку.

Хотя, признаться честно, Юля иногда напоминала мне грозную львицу, решившую немного отдохнуть после доброй охоты и разлегшуюся в теньке, терпеливо снося возню суетящихся вокруг нее несмышленых львят. Но, случись что, она вполне может обнажить клыки и показать когти, огласив окрестности грозным раскатистым рыком.


В аэропорту прилета нас встречал Егор, личный перфект Александра. Несмотря на почтенный возраст, он все еще держал марку, о чем можно было судить хотя бы по тому, что я его присутствие сперва почувствовал спинным мозгом, покрывшим гусиной кожей мое тело, и только потом увидел его самого.

Высокий и широкоплечий, он выделялся на фоне остальных ожидающих, подобно хмурому линкору среди стайки прогулочных яхт. И точно так же, как потрескавшийся многолетний слой краски на тяжелой броне не делает заслуженный боевой корабль менее грозным, поседевшие короткие волосы и изборожденное морщинами лицо отнюдь не превращали Егора в немощного старца. Так же, как прежде, вокруг него сохранялось почтительное пустое пространство – люди, пусть и на инстинктивном уровне, но понимали, что с таким человеком шутки плохи, и предпочитали сохранять безопасную дистанцию.

Современные охранные дроны уже давно справлялись с той же задачей и лучше и дешевле, но Александр, как человек старой закалки, всегда предпочитал все проверенное и натуральное, ведь он самолично ваял Егора на протяжении почти всей жизни перфекта, вылепляя его совершенные рефлексы, оттачивая навыки и полируя абсолютную преданность. Ведь в критический момент, когда откажут все прочие системы и службы, единственной надеждой останется вот такое, доведенное до идеала оружие последнего рубежа обороны. Я даже несколько удивился, полагая, что в данной ситуации личному перфекту следовало бы неотлучно находиться у постели сраженного страшным недугом хозяина, но, видимо, сам Александр счел куда большей ценностью свою единственную дочь и отправил Егора встречать ее в аэропорту.

Юля, отбросив в сторону пустые церемонии и внешнюю солидность, радуясь встрече почти повисла у громилы на шее.

– Привет, дылда! – она ткнула его кулаком в бок, – Как дела, как сам?

– Все штатно, – он словно отчитывался не о собственном самочувствии, а докладывал о работе вверенного ему оборудования.

– Где сейчас отец?

– Его уже перевезли в Центр Виртуальных Технологий, где все готово к началу процедуры, – грозный перфект немного замялся, – Состояние Александра внушает серьезные опасения, и нам лучше поторопиться.

– Все настолько серьезно? – подключился к разговору я.

– Увы, да. Он сейчас находится на полном внешнем жизнеобеспечении и большую часть времени проводит в медикаментозном сне, чтобы замедлить развитие болезни.

– А когда просыпается, говорит что-нибудь?

– В основном ругается на чем свет стоит.

– Да уж, – кивнула Юля, – нам действительно следует поспешить.


Поскольку в наше распоряжение предоставили скоростной частный коптер, то путь до Центра занял всего несколько минут. Казалось, что я только-только разобрался с ремнями и устроился в кресле, как машина уже пошла на посадку. Похоже, что на счету и впрямь была каждая секунда.

Открывшаяся за окном панорама меня несколько озадачила. По старой привычке я при слове «технологии» представлял себе заводские цеха, ректификационные колонны, вонзающиеся в небо трубы и снующие по территории погрузчики. В подобной атмосфере прошла большая часть моей сознательной жизни, и вид утопающего в зелени парка с несколькими небольшими приземистыми строениями, больше напоминавшими корпуса санатория, радикально расходился с моими ожиданиями. В самом центре комплекса красовался аккуратный пруд, и мне даже показалось, что я вижу плавающих в нем лебедей. Да, слово «виртуальные» вносило определенные коррективы, но не настолько же!

Наш коптер заложил энергичный вираж и изящно опустился на посадочную площадку, расположенную прямо на белокаменной набережной. У ее края, придерживая срываемый ветром пиджак, нас уже ожидал Алан.

Только сейчас, уже расстегивая ремни, я запоздало осознал, что мне предстоит общение с предыдущим Юлиным супругом, который вряд ли испытывает ко мне особо теплые чувства. Вы не поверите, но за прошедшие несколько лет мы с ним ни разу не виделись и даже словом не перекинулись. В первое время и других дел хватало, после истории со «Светлым Городом» он даже в кутузке посидеть успел, ну а после в таких встречах уже не возникало необходимости. Все бракоразводные дела взяла на себя Юля, а я практически безвылазно торчал за Стеной, с головой погрузившись в работу. Кто знает, как он меня теперь встретит?

– Что-то не так? – Юля подалась вперед, заглядывая мне в лицо.

– Там Алан, – я потер лоб, – Вряд ли он придет в восторг, завидев меня.

– Ой, брось! – она рассмеялась, – Он уже не маленький мальчик, чтобы копить в себе старые обиды. Он давно перешагнул через этот камень на своем пути и пошел дальше.

– Будем надеяться, – я чмокнул ее в нос и погрозил пальцем, – Но если что – организуешь мне похороны по высшему разряду!

На страницу:
2 из 5