Называй меня Австралия. История одной неразумной девушки.

Я вернулась в свой город, где меня ждал нейрохирург. Из аэропорта он собрался везти меня к себе, где жил в большой квартире с родителями. Но моя поездка еще держала меня в той семье: маленький сын, загорелый одинокий красивый муж, его добрая простая мать на теплом крымском берегу, где в будке возле дома гремит длинной цепью смешная полуовчарка, которая знает меня, и моя вина перед семьей за то, что не сохранила ее.

Я попросила друга отвезти меня ко мне домой. Он ни о чем не спрашивал, и вскоре мы с ним расстались. Между нами была какая-то хорошая связь, мы понимали друг друга. Потом я часто вспоминала его, как мой шанс прожить совсем другую жизнь. Ему нравилось, какая я была на тот момент: как говорю, шучу или рисую какие-то забавные сцены из нашей жизни на даче. А мне он нравился своим спокойным и веселым нравом, хорошим образованием и белозубой улыбкой.

Белая «девятка»

Но я становилась другая, и сама уже не хотела жить ни с ним, ни с бывшим мужем. Я планировала выйти на хороший уровень в бизнесе и забрать ребенка.

Мать постепенно восстанавливалась физически, но это был уже другой человек – напуганный ребенок, смешно путающий слова вперемешку с матом. Она передвигалась по квартире с помощью стула, который двигала впереди себя одной работающей рукой, и пыталась присмирить подросших многочисленных детей старшей сестры, которые никого уже не слушались, и наслаждались анархией, наступившей в доме.

У младшей сестры была своя компания, и мы иногда пересекались, но я всегда держала дистанцию между нами, считая ее легкомыслие неприемлемым для себя. Мы жили в одной большой квартире, каждый сам по себе. Постепенно продавалось швейное оборудование матери, какое-то имущество, над которым она не могла уже держать контроль.

Во дворе соседнего дома она когда-то купила гараж, собираясь приобрести машину, и он так и стоял пустой, под замком. Однажды мои племянники прибежали ко мне в комнату и сообщили восхищенным шепотом, что «в гараже стоит какая-то тачка». Я не обратила внимания сначала, потом пошла посмотреть, взяв ключи. Замки были целые, но, когда я открыла двери, внутри стояла новая белая «девятка» с номерами. Никто ничего не знал об этом, но дверь была целая, значит, кто-то воспользовался ключами, и не хочет признаваться. «Ну, хорошо же», – решила я и, для начала, позвонила в милицию – сообщила, что в своем гараже обнаружила чужую машину. Меня не поняли, или решили проигнорировать, в общем, никаких действий с их стороны не последовало.

Тогда решила действовать я. У меня были знакомые, связанные с преступным миром, и я обратилась к одному из них с предложением найти покупателя. Моя бурная жизнь с аферистом, вседозволенность 90-х, когда криминал был повсюду, или дерзость вторжения на мою территорию – не знаю, но в свои двадцать два года я чувствовала себя очень предприимчивой, и посчитала вполне нормальным проявить свои деловые качества в преступной среде. Мой знакомый – хороший парень, который завязал с криминалом, и жил более-менее спокойной семейной жизнью, по старой памяти обратился к специалистам из сервиса, которые занимались крадеными машинами. Мы с ним были в дружеских отношениях, поэтому он отказался даже от какой-то доли в случае удачной продажи.

Приехавшие оценщики по-деловому быстро осмотрели автомобиль и спросили, сколько я за него хочу. Я назвала цену обычной новой «девятки», с небольшим минусом за отсутствие документов. Покупатели снизили стоимость вдвое, заметив при этом, что на моем месте они вообще бы ничего не трогали, не зная, кто и при каких обстоятельствах ее сюда поставил. Я прекратила торги, сказала, что найду других покупателей, и закрыла металлические двери, повесив большой замок. Они уехали, а через два дня прибежали племянники, радостно сообщившие, что в гараже спилили замок, и он стоит открытый, а машины нет. Я посмотрела и убедилась, что так и есть. Мой друг, познакомивший меня с перекупщиками, ничего не знал и обещал спросить их, если найдет.

Шли дни. Эта история стала забываться. Я постепенно пришла в то состояние, когда зрелые, остывшие мысли обретают свое место в голове, и ты спокойно можешь делать какие-то выводы. Мой внешний вид был далек от того мечтательного образа, в котором я ппокинула когда-то дом матери. Короткая спортивная стрижка с взбитыми на затылке волосами, два золотых массивных шарика на ушах и длинное модельное платье с широким поясом под декольте – так я теперь выглядела.

Такой я и открыла дверь бандитам, пришедшим за своей машиной, которую они поставили в мой гараж месяц назад, получив ключи от моей младшей сестры через соседку.

Длинный коридор заполонили несколько мужчин, приняв странные позы: один стоял, закрыв собой вход, другой, в клетчатой кепке, держал руки в карманах и смотрел в пол, кто-то сидел на корточках, перебрасывая в руках четки, еще один, невысокий, подвижный, в кожаном пальто, приветливо голубел глазами с театральным выражением лица. Тут же стояли два чернобровых кавказца, один из которых, в сером пальто, недобро смотрел на меня исподлобья. Другой был спортивного плотного телосложения, в коричневой кожанке, туго облегающей квадратный торс, и золотыми фиксами на зубах, которые были видны, когда он закидывал голову, чтобы убрать назад волосы. Ближе всех ко мне стоял седой человек в очках с большими линзами. Он был бы похож на какого-нибудь ремонтника, если бы не высохшее узкое лицо в шрамах. По обе стороны от него еще два парня угрожающе наклонились в мою сторону. Я была дерзкой, повидавшей одесских бандитов, благодаря своему бывшему мужу, и знала нескольких местных авторитетов. Поэтому я их просто оглядела и вопросительно подняла одну бровь. Они назвали мое имя. К тому времени я уже начала заниматься продажей недвижимости, в том числе, и нашей квартиры, поэтому не сразу поняла, кто они, предположив, что пришли по объявлению.

Кто-то из них спросил, где машина. Я снова не сразу поняла, о чем речь, потому что уже забыла всю эту историю с гаражом. А когда поняла, зачем они пришли… это было новое вторжение на мою территорию! Я с раздражением вновь оглядела всю команду и ответила, что ничего не знаю, так как они меня не спрашивали, когда ставили, значит, теперь не о чем и говорить. Мои гости возбужденно зашевелились, но человек в очках остановил их каким-то коротким нерусским словом, кивнув через плечо. Потом подчеркнуто вежливо, по-русски, попросил разрешения войти в квартиру для дальнейшего разговора.

Я уже поняла, что просто так они не уйдут. Поэтому не стала препятствовать, и повернулась, молча проходя в свою комнату, оставляя на усмотрение старшего количество его спутников. В комнате я присела на диван, а гость устроился напротив, точно соблюдая принятую дистанцию. Несколько человек вошли следом и расположились уже не так вальяжно, видя меня рядом с главным. Он обратился ко мне по имени и предложил ответить еще раз, куда я дела их машину, так как им сказали, что она у меня. Чувствуя себя правой, я сначала даже не хотела объяснять ситуацию, и продолжала вызывающе дерзко отвечать, что не имею понятия, и какие могут быть ко мне претензии. Седой терпеливо улыбался, хищно обнажая длинные мертвенно-костяные зубы. Объяснял, что мои авторитетные знакомые не помогут, потому что я просто не знаю, с кем имею дело. Они пробивали по всем серьезным людям, кто занимается машинами, но никто ничего не слышал, поэтому нужно просто вернуть, это дело принципа…

Я все еще не хотела ничего объяснять, и тогда один из кавказцев, в коричневой кожанке, который во время нашего разговора сильно нервничал, подскочил ко мне и, резко присев на корточки передо мной, с акцентом спросил, какой у меня этаж. Я ответила, что восьмой, на что он мне задал вопрос: не летала ли я с восьмого этажа? Я подалась навстречу и спросила в ответ, резко, заглянув ему прямо в лицо: а он не летал ли с восьмого этажа? Седой снова вмешался, предотвратив вспышку ярости своего бойца жестким окликом. Тот подался назад, сверкнув на меня змеиными зелеными глазами.

Мой собеседник поправил очки и снова обратился ко мне, предлагая теперь получить благодарность за информацию, которой мне хватит «не на пару колготок». Предложение было уже в формате моих интересов, да и причины скрывать имена людей, обманувших меня, не было. Я отметила, что это другой разговор, и что угрозы на меня не действуют так, как разумный бартер. Короткое описание тех обстоятельств, при которых исчезла машина, вполне удовлетворил гостя, и он сухо обратился к своим спутникам, которые держались поодаль – к человеку в клетчатой кепке и к невысокому в плаще. Обменявшись быстрыми фразами, они решили, что приедут завтра, и тогда я должна буду поехать с ними, чтобы показать своего друга, через которого можно найти угонщиков. Уходя, седой в очках похвалил меня за благоразумие и, ссутулившись, направился к лифту, где его ожидали спутники.

На следующий день я встретилась с одним из моих ухажеров – взрослым боксером, имеющим серьезные намерения в отношении меня и знающим все значимые движения в городе. Я рассказала ему про вчерашних гостей и спросила, как мне быть… Он, услышав о седом в очках, сказал, что это приезжие чеченцы из Москвы. Они приехали по общаковым делам, и лучше с ними не связываться, а отдать, что просят.

Ближе к вечеру раздался звонок в дверь. На пороге стоял голубоглазый в плаще, и за ним еще несколько человек, среди которых зло посматривал на меня вчерашний оппонент. Мне нужно было спуститься вниз, где меня ждали. Я сказала, что через несколько минут буду, и закрыла дверь. Старшая сестра удивленно спросила, кто эти люди. Я ответила неопределенно и сказала, что, если я не вернусь через два часа, пусть меня ищут в пригородном криминальном районе. Сестра выглянула с балкона в дождливую осеннюю мглу, и с ужасом предложила мне посмотреть на кортеж из машин, выстроившихся во дворе. Я кивнула и попрощалась русским «не поминайте лихом».