Кровь и молоко

– Мисс Говард, какой приятный сюрприз. Вы, должно быть, по поводу рукописи? – поднимаясь на ноги, весьма правдоподобно играя роль всего лишь знакомого, журналист бросил многозначительный взгляд в сторону коллеги. Тот понимающе кивнул и, прихватив со стола шляпу, направился к выходу.

– Подумай над моим предложением, Фостер! Мисс… – учтиво поклонившись даме, мужчина покинул помещение.

В комнате остались только Амелия и Джозеф. Джентльмен сразу же подошел к возлюбленной, накрывая своими ладонями её плечи.

– Как прошло с судьёй? – с участием поинтересовался он, вглядываясь в глаза Амелии.

Она молчала.

– Ну же, неужели старый хрыч отказался дать отстрочу?

– Можно сказать и так, – почти шёпотом ответила Говард.

– Чёрт возьми! – Фостер тяжело вздохнул и, отступив назад, прикрыл глаза рукой, давя большим и указательным пальцами на глазницы. – И сколько у нас времени?

– В письме было указано: "по истечении недели". Но два дня мы уже потеряли, – обречённо заключила леди.

Фостер, почувствовав, что девушка что-то недоговаривает, перестал мерить шагами кабинет и остановился прямо напротив неё, глядя с подозрением.

– Я должен знать что-то ещё?

Он испытывал сильнейшее желание прикоснуться к хрупкому стану своей музы, прижать её к груди, втянуть в лёгкие сладковатый аромат шёлковых волос. Но застывшее лицо Амелии, не выражающее ничего, кроме горечи, останавливало журналиста.

– Ты сама не своя. Прошу, не молчи. Я скор на выдумку закрученных сюжетов, – попытался разрядить обстановку джентльмен.

Говард зажмурилась, шумно выдохнула, силясь привести мысли в порядок.

– Амелия, да ради всего святого, что произошло?

Теперь Джозеф действительно нервничал. Он хорошо знал женщину, которую любил: судья не только отказался продлить ссуду, случилось нечто ещё.

– Байрон предложил мне стать его любовницей в обмен на полное закрытие долга, – холодно произнесла леди. – Я отказалась и была весьма неучтива. Теперь судья наверняка потопит меня, как жалкую лодчонку. А вместе со мной ко дну пойдёт сестра и, так уж вышло, ты…

– Я? – непонимающе нахмурился журналист, но страха и даже волнения на сей счёт он не испытал.

– Питер Байрон в курсе, что мы любовники. Он открыто обмолвился об этом. Я не стала лгать.

Повисла пауза. Фостер отошел к окну, задумчиво глядя на проезжающие мимо экипажи. Амелия присела на стул, где прежде сидел журналист. Время потекло неспешно, угнетая тихим шагом секундной стрелки часов, висящих на стене.

Ситуация была непростой, никто в Лондоне не хотел затевать спор с судьёй. Но бросить любимую женщину в столь щекотливом положении Джозеф не мог.

– Послушай, – мужчина обернулся глядя на Амелию, заговорив при этом чётко и твёрдо, – раз у нас всего пять дней, и нет времени на то, чтобы плести интриги вокруг нового имени, я опубликую роман под своим.

– Но, Джозеф, если роман провалится, твоя репутация окажется под ударом, – тут же запротестовала Говард.

Джентльмен заметил взволнованный блеск в глазах любовницы, напряжённую морщинку меж бровей и то, как дрогнули хрупкие плечи. В груди тёплой волной разлилась нежность.

Фостер чуть заметно улыбнулся собственным мыслям: как бы Амелия ни старалась держать его на расстоянии, нередко проявляя полное равнодушие, он всё-таки был ей небезразличен.

Сорвавшись с места, Джозеф в два шага оказался подле леди, присел на колени у её ног и взял в свои ладони маленькие ручки с длинными, "фортепианными" пальцами.

– Твой роман хорош, очень хорош, Амелия! Я читал его и знаю, о чём говорю! Но даже если что-то пойдёт не так, об этом забудут уже через пару месяцев. Не волнуйся обо мне, милая…

– Да, забудут, если не вмешается Байрон, – вымученно усмехнулась леди. – А он не стерпит! Он обязательно влезет в это дело!

Фостер тяжело вздохнул. Затем поднёс к губам руки возлюбленной и прикрыл веки.

– Но другого выхода у нас нет, – спокойно произнёс мужчина некоторое время спустя. – Так что подготовь рукопись, я заеду за ней завтра утром. Возьму пару отгулов, перепишу своей рукой и отдам издателю. Верь в меня! Верь в себя, в нас, и всё получится.

Амелия, колеблясь, согласно кивнула. Джозеф был прав в одном – при сложившихся обстоятельствах выбора особо не было.

Спустя пару часов Говард вернулась в поместье. Ещё не успев снять шляпку, она услышала исполненный трагизма плач младшей сестры. Мэри была в гостиной, вокруг неё, точно наседка, суетилась Лиззи, подавая то чистые платки, то воду в стакане.

– Что случилось? – холодно спросила старшая Говард, проходя в комнату.

Она и так была на грани, а тут ещё сестрица решила устроить спектакль! Порой Амелия сомневалась, что их с Мэри связывало кровное родство, больно взбалмошной и, что греха таить, глуповатой была эта белокурая девица.

– Амелия! – зашлась воем Мэри и кинулась сестре на шею. – Амелия, я умру старой девой! Никто больше меня не полюбит! Я никого не смогу полюбить… О, Чарльз!

Говард вопросительно посмотрела на служанку, которая лишь растерянно пожала плечами. Тогда, взяв Мэри за запястья, леди сняла с себя её руки и попыталась поймать взгляд раскрасневшихся глаз.

– Быть может, ты, дорогая сестрица, перестанешь реветь раненой медведицей и объяснишь, в чём, собственно, дело?

Но юная мисс лишь драматично закатила глаза, прижав ко лбу тыльную сторону ладони и, отойдя от Амелии, рухнула на кушетку, продолжая плакать.

– Лиззи? – требовательно обратилась к прислуге хозяйка.

Та, поначалу замешкав, таки смогла преодолеть врождённую трусость и рассказала, что знала сама.

– Около часа назад к нам приезжал мистер Уитмор, Чарльз Уитмор. Он был страшно расстроен и зол на своих родителей. Вывел мисс Мэри на прогулку, но дальше крыльца они не ушли. Миледи вернулась домой вот… – Элизабет указала на всхлипывающую девицу рукой, – в таком состоянии.

Амелия напряжённо сощурила глаза, бросила колкий взгляд на сестру, затем вернула внимание служанке, безмолвно приказывая продолжать. Она наверняка знала о таланте Лиззи оказываться в нужное время в нужном месте. Вдобавок ко всему её служанка обладала почти сверхъестественным слухом.

– Кажется, мистер и миссис Уитмор не дали своё благословение на помолвку с мисс Мэри, – стены гостиной вновь задрожали от протяжного стона младшей Говард.

– Но всё же шло хорошо! Почему они изменили решение? – задумчиво нахмурилась Амелия, отводя взгляд в сторону, цепляясь им за первое, что придётся.

– Я могу ошибаться, но возможно, в этом деликатном деле замешан судья Байрон. Мистер Уитмор обмолвился о его сегодняшнем визите, – почти шепотом пролепетала Лиззи.

Глаза Амелии вспыхнули ядовитым пламенем, плечи вздрогнули, спина стала неестественно прямой. Пальцы сжались в кулаки, зубы заскрипели, лицо сначала побледнело, но вскоре налилось сочным румянцем. Буря уничижительных чувств, гневных, отравляющих, захлестнула изнутри, разрывая благородную сущность молодой женщины на сотни лоскутных лент, которые в её писательском воображении тут же устремись к судье, настигли его и безжалостно обвили дряхлое тело, ломая кости. Говард чувствовала почти физическое возбуждение, представляя, как жалкий старик корчится в муках. Ненавидела! Как же Амелия его ненавидела!

– Что же мне теперь делать, сестра? Что же нам делать?.. – продолжала причитать Мэри, в то время как старшая Говард из последних сил сдерживала приступ ярости, дабы не разнести всю гостиную в щепки.

Прикрыв трепещущие от злости веки, Амелия шумно выдохнула. Затем горделиво вздёрнула подбородок и пугающе холодно произнесла:

– Готовиться к свадьбе… или к похоронам.

Ох, знала бы мисс Говард, что её слова в скором времени станут пророческими.

Глава 9

"Пока мы стонем: "Вытерпеть нет силы",

Ещё на деле в силах мы терпеть".

Уильям Шекспир

На следующее утро, как и обещал, Джозеф приехал за рукописью. Амелия встретила его холодно. Мысли девушки всю ночь вращались вокруг расстроенной помолвки младшей сестры. Фостер не стал утомлять возлюбленную вопросами, посчитав, что если она пожелает, расскажет всё сама. Но позже всё же уточнил у Лиззи, не случилось ли чего. Служанка, как на духу, выложила и о визите мистера Уитмора, и о разбитом сердце Мэри. Решив более не терять ни минуты, журналист попросил передать Амелии, что через два дня будет ждать её "где обычно", и спешно уехал. Ему предстояло меньше чем за сутки переписать внушительных размеров роман, а с утра явиться в бодром расположении духа на встречу с издателем.

Амелия за это время успела нанести визит чете Уитморов. Мать Чарльза была несказанно рада видеть Говард, но с прискорбием сообщила, что никак не может повлиять на ситуацию – решение принял её достопочтенный супруг после встречи с судьёй Байроном. О чём именно мужчины говорили, женщина не знала.

Уже покидая их дом, Амелия столкнулась с несостоявшимся женихом. Молодой человек был подавлен не меньше, чем Мэри. Леди даже почувствовала жалость к юному джентльмену. Его чувства по отношению к младшей мисс Говард были искренними и взаимными. Этот брак наверняка сделал бы счастливыми их обоих, что в нынешние времена случалось нечасто.

– Мисс Говард, – сжав руку Амелии на прощание, Уитмор заглянул ей в глаза, пытаясь увидеть в них надежду. – Будьте любезны, передайте Мэри, что если мои родители не изменят своего решения, я клянусь, что никогда не женюсь, ведь моё сердце… моё сердце…

– Милый Чарльз, – участливо похлопав молодого человека по тыльной стороне ладони, мягко улыбнулась Амелия, – не спешите отчаиваться. Уверена, в скором времени всё образуется. А сестре я обязательно передам ваши тёплые пожелания. Уверяю, она скучает по вам не меньше.

– Она что-нибудь говорила обо мне? – взволнованно спросил юноша.

– Ох, она говорит о вас постоянно. Не волнуйтесь, Мэри любит вас и, к слову, передала письмо.

С облегчением выдохнув, забирая конверт из женских рук, Чарльз помог даме сесть в экипаж и быстрым шагом устремился к дому, прижимая заветное послание к груди.

Всю дорогу до родового поместья Амелия размышляла над сущностью чувств, превращающих разумных господ в Чарльза Уитмора. Некогда славившийся рассудительностью юноша теперь походил на бездомного щенка, который отдал бы всё за сахарную кость – возможность обладать предметом своего обожания, в данном случае Мэри Говард.

– Ах, эта коварная любовь… – в голос произнесла Амелия с досадливой усмешкой.

Отчего-то перед глазами тотчас возник образ американца. Его проникновенный взгляд, будораживший сознание. Очаровательная улыбка, вызывающая приятный трепет в районе солнечного сплетения. Глубокий, низкий голос, который хотелось слушать и слушать. Их чаепитие оставило в душе девушки приятные воспоминания. Если быть до конца откровенной, Амелия пару раз ловила себя на мысли, что не окажись она в столь щекотливом положении, останься по-прежнему беззаботной барышней, коей была до смерти матери, непременно бы влюбилась в этого мужчину без памяти.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.