Земля будет жить!

Сначала они услышали…

Низкий вибрирующий рёв накрыл всю округу. Тяжёлые раскатистые ноты даже здесь на судне, которое фильтровало и гасило всё, что могло навредить экипажу, пробирали до самых печёнок. Музыкальный Мугамба аж уши прикрыл своими вёслообразными ладошками: его лицо прошитое множеством золотистых тату-нитей, составляющих, в итоге, жуткий рисунок на всей поверхности гладко выбритой массивной черепушки, выражало неподдельную муку.

– Что, Элли, – процедил сквозь зубы испанец. – Больно?

– Иг, – с трудом выдохнул африканец. – Я, в ауте!

– Погоди, то ли ещё будет…

Но Воевода не стал дожидаться новых сюрпризов.

– «Матильда», – рявкнул он. – Фильтрацию внешней среды на максимум!

– Уже сделано, командир, – отозвался вместо компьютера Пирс.

И впрямь картинка поблёкла красками и сгладилась, потеряв свою контрастность. Все звуки стали «ватными», но на эти перемены никто не отреагировал, разве что Мугамба, который с опаской опустил руки вниз. И тут же забыл про них, переключая внимание на мониторы.

Автоматика бесстрастно отслеживала события, фиксируя каждое движение извне.

А там творилось что-то невообразимое…

Жидкий кисель, который огибал небольшой полуостров, перекрывающий обзор и перспективу, буквально кипел от непонятных созданий. Похожие на огурцы-переростки, усыпанные колючками в палец длиной, они словно морской прилив волнами накатывали на тех, кто им противостоял. По берегу пятились две человекоподобные рогатые фигуры, одетые во что-то шипастое и очень умело отмахивались от наседавших на них тварей. Один из них держал в руке весьма внушительный рог, другая его конечность методично мозжила врагов подобием молотка совершенно невообразимых размеров. Второй здоровяк весьма бодро орудовал обоюдоострым не то копьём, не то косой, понять было сложно, так как на Земле такого оружия никто не видел. Прикрывая друг другу спины, они, шаг за шагом продвигались в сторону поляны, но делали это очень медленно и, судя по затянутым движениям, очень долго. Видно было, что оба смертельно устали, но, ни тот, ни другой сдаваться не собирались.

– Им бы в лес! – сжалился кто-то из экипажа корабля.

– Какой, в жопу, лес! – Станюта как всегда был прост в выражениях. – Смотреть надо лучше.

А в лес и впрямь заходить не стоило…

Непролазные дебри только на первый взгляд казались безжизненными. На самом же деле неосторожного и беспечного там ждала смертельная ловушка. Среди густой растительности неспешно змеились толстые, почти незаметные, если не приглядываться, поделенные на сегменты, как у земного бамбука, стебли. Они словно щупальца какого-то чудовищного монстра слепо прокладывали себе дорогу в поисках добычи. Неодушевлённые предметы и растения в расчёт не брались, их интересовала живая плоть. Где начинались и где заканчивались эти растительные монстры, увидеть с такого расстояния было сложно. Но точно такие же отростки судорожно бились в болотной жиже позади огуречных агрессоров. Объёмные и мясистые они кое-где лопались, извергая из себя целые полчища кровожадных тварей. То, что они жаждали именно крови, не было никакого сомнения. Огромные серповидные жвала, нацеленные на человекоподобных воинов, были тому прямым подтверждением. И, судя по всему, рогатые бойцы знали о том, что среди деревьев их тоже ждёт засада.

– Лейтенант, глянь! – Игуана ткнул пальцем в экран. – Похоже, что ребята дудели не зря, а?

– Похоже, – согласился Тим.

Теперь все обратили внимание на то, что откуда-то с их стороны, на помощь сражающимся кинулся ещё один местный Геркулес. Размахивая здоровенным топором, будто игрушечным, он напрямик как быстроходный катер проскочил через мелководную бухту и присоединился к своим соплеменникам. Дела у них сразу пошли лучше, но преимущество было недолгим. Растений-транспортёров чуть погодя добавилось, и поток атакующих бестий только увеличился.

– Командир, – голос капитана корабля прозвучал как раз в тот момент, когда Воевода готовился отдать команду. – Что будем делать?

– Помогать, естественно, – без тени сомнения ответил поводырь «Церберов». – Метки раз, два, три – свой, четыре, пять – чужой, цель множественная. Включить систему опознавания.

– Сделано! – канонир ВА-19 отрапортовал практически без промедления.

– Густав, погладь их сначала пушками…

– Уже начал!

Тяжёлые роторные орудия, предназначенные для огневой поддержки штурмовиков с распознавательной системой, которая умела выделять друзей и не трогать их, первым же залпом превратили в мелкую водяную пыль всё, что находилось в непосредственной близости от рогатых бойцов. Затем принялись шинковать тех, кто был подальше, в том числе гигантские отростки, вычисляя их продолжение даже в водяной толще. На зачистку ушло несколько минут. После этого рокот многоствольной артиллерии стих и наступила тишина.

Три шипастых фигуры тем временем перебрались поближе к кораблю. Вели себя незнакомцы спокойно, будто каждый день принимали такую помощь. Стояли, молча, исходя после жарких событий паром. Спустя какое-то время неспешно стянули с себя шлемы, бычьи морды оказались всего лишь впечатляющей своей натуральностью, защитой. Под ними скрывались вполне нормальные человеческие физиономии, правда, шевелюры у ребят были не менее экзотическими, чем их маски. Мугамба, знавший толк во всяческих мужских цацках, аж застонал от зависти.

– Что, Эл, – подколол товарища Игуана. – Завидно? А представляешь, что у них под бронёй творится…

– Угомонились, «Ангелы»! – пресёк неуместную болтовню Воевода. – Тут серьёзные дела творятся, а вы как дети! – и уже более спокойным тоном закончил. – Похоже, нас ждут и надо выходить…

– Момент, командир, – вмешался капитан «Кашалота». – Обрати внимание на это.

На экране пошёл замедленный повтор недавних событий.

– Вот идёт бой, – бесстрастным тоном начал комментировать Пирс. – Хочу напомнить о том, что местность вокруг корабля просканирована, данные обработаны, компьютер выдал заключение – всё чисто! Теперь, смотри сюда, – часть мониторов заработала в режиме приближения и одна из коряг, которую приборы до этого идентифицировали как дерево, ожила.

– Padlas! – ругнулся в свой аудиофон Станюта.

– Точно! – поддакнул ему говоривший. – Но это не всё, поначалу «Матильда» не могла вычислить скорость его рывка. На картинке он определился размытым пятном и только после графической экспертизы мы смогли засечь движение. Кстати, оружие тоже непростое – неизвестный сплав, которым наверняка можно сделать многое…

– Что-нибудь ещё? – пауза после короткого донесения затянулась, и Воевода первым подал голос.

– Слышь, командир, может, ну его! – пробурчал кто-то по громкой связи. – Лучше не высовываться, от греха подальше, а?

– Перестраховщикам права голоса не давали…

– Валдис! – пресёк грубость своего заместителя лейтенант. – Ещё одно кривое слово и пару дней карцера я тебе гарантирую – это, раз! Второе, капрал хоть и непочтительно, но верно подметил, как не крути, а выйти всё же придётся. У нас проблема с едой, водой, да и по срокам нашего пребывания здесь ничего пока непонятно. Это – два. Есть и третий побудительный мотив: мы оказали помощь аборигенам и можем рассчитывать хотя бы на уважение, а может и на дружбу, которая в данной ситуации нам совсем не помешает. Кстати, Рамирес, а что твои способности на местных не действуют?

Получив утвердительный кивок, Тим досадливо мотнул головой.

– Д-да, вот эт перчики-и попались, – и, потерев переносицу добавил. – В таком случае, выхожу сам. Если не вернусь, за старшего остаётся капитан. Помощником у него Станюта. Всё понятно? Вопросы? – послушав секунд пять шорох интеркома, подытожил. – Тогда готовность «ноль»!

– Командир, стоп – в последний миг напряжённый голос капитана «Кашалота» обратил на себя внимание. – Глянь ещё раз на экраны…

Воевода отреагировал моментально, но сначала ничего не понял. Потом присмотревшись, заметил, что фигуры местных здоровяков как будто истончились и потеряли контрастность. С каждой секундой они словно таяли, растворяясь на общем фоне, который оставался неизменным.

– Гедеон, – позабыл про субординацию лейтенант. – Это что какая-то ваша шутка?

– Если бы! «Матильда» пытается удерживать картинку, но изображение наших предполагаемых друзей, словно кто-то стирает…

– Вы там нормальные, эй! – Тим уже внимания не обращал на ругань Станюты и удивлённые возгласы остального экипажа. – Как такое может быть?

– Босс, – невозмутимый Игуана, который благодаря своим способностям всегда знал об окружающем чуть больше, чем другие, вмешался. – Чувствую, здесь нас ждёт ещё и не такое. Эта планета, похоже, полна загадок и удивит всех ещё не раз. Советую, ко всяким необычностям относится по возможности сдержанно, и выполнять свои обязанности без лишних эмоций. Кстати, тебя ждут, командир, и кто его знает, что в этих краях могут принять за неучтивость.

Дан-но-Таур был в замешательстве…

Им только что подарили жизнь, а значит, по обычаю тауров, сделали должниками. В голове звенело от напряжения. Он пытался найти какие-то варианты, чтобы сбросить груз ответственности и избавить себя от обязательств перед чужаками, и не находил! Все трое сняли маски, дабы выказать своё почтение, но спина гнуться в поклоне отказывалась.

А вдруг сейчас в открывшемся проёме покажется Псоглавый и что делать…

Глаза за приспущенными веками ничего не выражали, но внутри у него бурлил океан эмоций. Его товарищи тоже «подрагивали», стоя чуть позади, словно натянутая тетива дальнобойного лука и тоже не ведали, что предпринять в том случае, если перед ними и впрямь окажутся их стародавние враги. Все они знали про летающие колесницы ненавистных лгунов, но никто их не видел воочию. Последним спасением мог стать «Ритуал Смерти» – добровольный уход из жизни. Дан-но-Таур приготовил на этот случай свою маури – раковину, которая сохранит в памяти последние мгновения и спрячется в землю на безопасную глубину, чтобы потом открыть соплеменникам тайну их гибели. Но, а если коварные Псоглавые измыслят какую-нибудь хитрость и сумеют запутать всех, в том числе шаманов. Как тогда?

Думы неслись в голове безудержным галопом, обгоняя друг друга.

Наученные горьким опытом ха-тЭнги боялись ошибиться. Но уйти просто так не могли. Терпение и выдержка были почти на пределе, когда стена колесницы треснула и выдавила из себя пологую серебристую тропинку, которая с лёгким шелестом стекла в траву. И сразу же на ней появился…человек.

Тот самый!

Судя по участившемуся за спиной дыханию, братья-тауры, тоже узнали жителя с «Острова Крит» – легендарной родины их несравненных наложниц. Может даже, этот спокойный уверенный в себе мужчина, неспешно идущий навстречу, приходился кому-нибудь из них родственником по материнской линии.

Но уж точно врагом не был!

Они, к счастью, не умели так открыто улыбаться и суйму, похоже, останутся пока невостребованными, но начеку, мало ли чего…

Глава II

Земля, Китай, Гулянь,

2054год, март, 09-15 по среднестатистическому времени.

Теперь и в Гуляне включили ретрансляторы Гражданского оповещения.

Местная власть в надежде, что засуха минует их благодатный край, тянула до последнего. Но как не старалась и не гоняла хозяйственные службы, чудеса творить те не умели. Страшная сушь, долгое время висевшая над азиатским континентом, вытянула воду отовсюду, в том числе добралась и до подземных источников. Не помог ни жёсткий режим экономии, ни дополнительные скважины, бурившиеся в спешном порядке – спасительная влага всё-таки ушла! И людское поселение испуганно замерло, не зная чего ожидать.

Громкоговорители, уже который день бубнили о том, чтобы народ мобилизовался и проявлял выдержку, по возможности не покидал своих жилищ и всё в таком духе. А дисциплинированные гуляньцы и не думали ничего нарушать. На работу и службу ходили только те, у кого были специальные пропуска, остальных отряды народной милиции и военные патрули заворачивали домой. В итоге, оживлённый некогда город обезлюдел. Здесь полноправным хозяином стал суховей: горячий жаркий ветер – повелитель жухлой листвы и неприбранного мусора. И ещё серость, и запустение, которые как-то очень быстро овладели всем. Остатки «ненужного» населения высовывались наружу только утром и вечером, когда по городу начинали разъезжать машины социальной помощи, раздавая по карточкам рис и воду. С каждым днём порции урезались, а очереди за провизией становились всё длиннее. Наконец, началось самое страшное: органы правопорядка то тут, то там стали находить мёртвых людей. Сначала их убивали на улицах, а затем, принялись душить и резать по-тихому в домах. В первое время милиция пробовала с этим как-то бороться, но очень скоро сама перешла в разряд лакомой добычи, так как снабжалась по высшему разряду. И вот наступил такой момент, когда на заседание Гуляньского горсовета явился лишь его председатель. Все остальные перестали посещать бесполезное собрание, от которого не было никакого проку: на улицах давно действовал закон сильного, и большинство граждан теперь надеялись только на самих себя.

Многочисленная детвора ничем не отличалась от взрослых и тоже пыталась как-то приспособиться к окружающей обстановке. А ещё трудности и напасти казались им игрой специально придуманной взрослыми для того, чтобы жить было веселее…

Маленькая Чу или Чуси, как называл её старший братишка, знала дорогу хорошо.

Она не раз слыхала от отца, что у Толстого Лю, живущего за высокой стеной много всяких диковин, а самое главное, у него есть бассейн, где свободно плещется вода. Её можно не хранить и не трястись над каждой каплей и даже мыть ею руки. Мама рассказывала, что они тоже так делали когда-то, но Чуси не помнила, давно всё было, да и, наверное, неправда. А проверить всё же стоило, интересно ведь. Вот она и пошла в далёкий путь до заветного места благо родителям было не до неё. Те с утра до вечера промышляли еду, так, по крайней мере, говорили. Правда, Чу всякий раз морщилась, слыша про это. Суп из бедных сусликов, пойманных в поле, приправленный плесенью и какими-то корешками, которые добывали старшие, ей не нравился вот она и вредничала.

Пробираться по придорожной канаве было, конечно же, нелегко. Но соседский Чжен, который показал верный путь, говорил, что идти надо только здесь, тогда «неспящие глазки» – маленькие коробочки установленные охраной крепости их не заметят. Сегодня его почему-то не было, не пришёл к назначенному часу, зато сзади пыхтел малявка Бо. Как она его не гнала домой, уходить тот не хотел. Ему тоже хотелось полизать холодные трубы, на которых собиралась драгоценная влага. Да Чуси не очень-то настаивала, вспоминая чудесные ощущения прошлых приключений. Хоть трусишка Чжен и предупреждал её об опасности, но девочка не могла понять, кому они делают плохо? Капельки росы всё равно падают на землю и пропадают зря, а то, что забираются на чужую территорию… так ведь потихонечку, чтоб никто не видел.

Жестянщик Джеминг опять мучился головной болью.

Обидное прозвище прицепилось к имени ещё с тех времён, когда работал в автомастерской. Так это когда было? Он уж в охране у Толстого Лю сколько оттарабанил, а окружающие всё никак не могли забыть его пролетарское прошлое. Потому, наверное, и с повышением никак не получалось и «работу» давали самую грязную…

Вчера ночью, к примеру, у ювелира Бохая никто не притронулся к ножницам, а резать пальцы, чтоб бедолага выдал тайник, приказали ему. Впрочем, тот только глазами ворочал да причитал, что всё уже отобрали другие. Врал, наверное, а может, и нет. По крайней мере, он бы точно сказал. Джеминг передёрнул плечами, вспоминая, как хрустели стариковские кости и пошарил вокруг руками, пытаясь отыскать на ощупь пойло, которое вчера же всё и выхлестал, а нашёл только ненавистную воду. И чего в ней люди находят: мокрая, холодная и с похмельем не помогает. Вот то ли дело самогон… Жестянщик его очень уважал. Он веселил душу, грел кровь, заставляя оживать всё внутри, в том числе тот орган, которым накануне ему не дали воспользоваться. Охранник обиженно засопел. Дочери у ювелира были прехорошенькими, насиловали их долго и с удовольствием прямо на глазах у отца, а тот только лил крокодильи слёзы да пускал кровавые пузыри, пока не окочурился. Вот тут и вспомнили про Джеминга: попробовать сладких тел не дали, а прирезать обоих, чтобы не выдали – исполняй без размышлений.

Башка трещала нещадно!

И зуммер-сигнал с десятого поста чуть не разорвал воспалённые мозги.

Камера там как всегда не работала, техники занимались более важными делами: хозяйство ведь у Толстого Лю было большим и почти своим, хоть и значилось в городском реестре как «Глубинная скважина с водоподготовкой полного цикла». По нынешним временам оно являлось, чуть ли не «золотым дном», которое чиновник использовал исключительно в личных целях. Но ему всё было мало. Ночные рейды «охранников» предприятия в квартиры и особняки зажиточных горожан, стали не меньшей статьёй его доходов и делился со своими псами он очень щедро.

«Кстати, а не послать ли собак к тому месту, где отработал датчик движения…» – спасительная идея понравилась Джемингу. Тащится самому по жаре, и проверять периметр станции совсем не хотелось. Правда, ему вспомнились какие-то разговоры о том, что на территорию иногда пробирается местная детвора и лижет трубы, на которых собирается конденсат. Кто-то из сердобольных даже «забывал» вёдра с водой у некоторых щелей, облюбованных малолетними налётчиками, но Жестянщику на это было сейчас глубоко начхать. По предписанию он был обязан «…проявлять бдительность и пресекать любые подозрительные действия на вверенном ему объекте…».

Кнопка, запирающая клетки «чёрных бестий», как про себя опасливо называли четвероногих охранников люди Толстого Лю, на удивление легко утонула в приборной доске. А ещё, каким-то совершенно непонятным образом, отключила звуковое сопровождение на участке, чтобы не беспокоить разомлевшего от жары и пьяной одури Джеминга.

Малявка Бо, приковылявший под вечер домой, ничего не говорил.

Его трясло как в лихорадке, а услышав далёкий собачий лай, он зашёлся беззвучной истерикой, которую еле-еле уняли. Взрослые не знали, как разговорить малыша, но на помощь неожиданно пришёл соседский мальчуган Чжен. Его отец, Зихао, приволок пацанёнка за шиворот и заставил всё рассказать. В итоге, выяснилось, что маленькая Чу вместе с местными пострелятами не один раз бегала к владениям Толстого Лю, там, в итоге, она и пропала. Рабочая окраина, на которой жила многодетная семья забурлила. Люди, терпеливо сносившие обрушившиеся на них в последнее время невзгоды, от тревожной новости будто ошалели. Уже давно в воздухе витали слухи о том, что территория станции превратилась в бандитский вертеп, но громко говорить об этом никто не решался. Их район не трогали, взять было нечего, они и молчали, а теперь в один момент всё изменилось. Отец девочки, коренастый плотный Мингли, буквально за час собрал огромную толпу, ощетинившуюся не только дрекольем. Клокотавший негодованием живой поток у главных ворот встретил сам Толстый Лю.

Жирная расползшаяся от «тяжёлых невзгод» физиономия слегка подрагивала в нервном испуганном тике. Бисеринки пота, выступившие на лбу, тоже говорили о многом впрочем, испарину можно было отнести на счёт жаркого дня, а в остальном кругломордый господин держался выше всяких похвал. Холодные злые глаза так и стреляли в толпу высматривая горлопанов. Жидкая цепь автоматчиков за его спиной добавляла уверенности, может, поэтому он и не учуял беды, нависшей над головой. Да и откуда ему было черпать опыт: внушительное государство, законопослушные граждане, никаких волнений и проблем для тех, кто стоит «у руля». А тут чернь и быдло вздумали побеспокоить «хозяина жизни».

– В чём дело? – голос усиленный громкоговорителями показался даже грозным, но на последнем слове горло всё же дрогнуло и дало петуха. От такого конфуза Лю невольно сделал паузу и народ, поначалу испуганно притихший, вновь зашумел. Впрочем, толстяк тут же попытался овладеть ситуацией и заорал с новой силой, теперь не обращая внимания на то, что и как говорит. Визг, хрипы и ругань иногда перемежались нормальными фразами, которых было совсем немного. И странное дело: чем больше бесновался Толстый Лю, тем меньше его боялись. По всей видимости, он забыл, что перед ним стоят не его сявки-охранники. А в результате, даже те, кто сомневался в правильности собственных действий, теперь успокоились. Перед ними прыгал и брызгал слюной один из «отцов города», слуга народа, который во всех красках описывал, что и как он сделал бы с этим самым народом, если бы власть хотя бы на день оказалась у него в руках. Его не перебивали, давая выговориться. Но в самый разгар выступления, к Мингли, отцу исчезнувшей девочки, протиснулся кто-то из толпы и передал ему нечто!

Реакция на произошедшее у того была почти незамедлительной. Выхватив откуда-то из-за спины армейскую штурмовую винтовку, он, почти не целясь, выстрелил в Толстого Лю. Тяжёлая пуля разнесла голову начальнику станции, оборвав затянувшийся монолог на полуслове. Толпа будто ждала чего-то такого от своего предводителя, без слов бросившись на автоматчиков. Те даже не пытались отстреливаться. Словно воробьиная стая перед надвигающимся автомобилем, они порскнули в разные стороны, спасая свою жизнь. А их находили одного за другим, выковыривая из потаённых закутков и так же молча, рвали на части.

Последним выудили на свет Джеминга.

К тому моменту уже все знали, куда пропала Чуси, и кто в этом виноват…

Собаки, выпущенные на свободу Жестянщиком, разорвали её на части, прямо на глазах у малявки Бо. До мальчишки не добрались по счастливой случайности: пацанёнок не успел пролезть в дырку под забором, которая была мала для массивных ротвейлеров. А полупьяный охранник, чтобы скрыть «недоразумение», как он отметил его в вахтенном журнале, бросил останки девочки в яму с негашёной известью. Только и осталась от неё маленькая плетёная куколка, которую в итоге отыскали те, кто шёл по её следам. Как не просился последний из свиты Толстого Лю, как не взывал к человеческому состраданию ничего не помогло! Орущего благим матом Джеминга бросили в вольер к псам-людоедам, а после того как свершилось правосудие, добили и их самих.

* * *

Земля, Австралийский Союз, Уилуна,

2054год, март, 09-15 по среднестатистическому времени.

Почти полвека шериф Уилуны прослужил на своём месте.

Там же состарился, старый лис, неся свою бессменную вахту правозащитником Австралийского Союза, но хватку и чутьё не потерял. Вот и на этот раз нос Эбенезара Уильямса предупреждал его о близкой беде. Хотя, только слюнявый малец или уж совсем выживший из ума обыватель не чувствовал смертельную угрозу, которая нависла над городком. Впрочем, как и над всем их многострадальным континентом…

Дожди и раньше не больно баловали западные провинции, а последние двадцать лет и вовсе забыли про их края. И только Большая Виктория, пустыня, которая всё ближе и ближе подступала к порогу, радовалась тому, что творилось вокруг. С севера подпираемая пустошами Гибсона, она почти беспрерывно плевалась твёрдым, как наждак, песком, стиравшим в пыль всё живое на своём пути.

Уже не осталось ничего!

Ни зелени, ни шипастых кустов, которые больше походили на клубки спутанной колючей проволоки и не боялись безводья, ни просто какой-нибудь живности. Серая, словно ружейный порох земля, за долгие годы страшной засухи вконец омертвела. И только люди пытались бороться с этой напастью. Что-то рыли вглубь, пытаясь выжать хоть какую-нибудь влагу из лопнувших на многие метры спёкшихся безжизненных пластов. Куда-то прокладывали трубы, из которых ничего не текло. Возили то по дорогам, то по воздуху драгоценные баллоны с водой, которая ценилась на вес золота… и медленно отступали.

В итоге, в Уилуне остались только те, кому некуда было идти…

Эбби, как ласково называла его когда-то жена, тяжко вздохнул. Ему было легче – сыновья звали его на побережье, там жилось не в пример проще, чем в этих суровых местах, но он не мог уйти отсюда. Здесь прошла его молодость, родились дети, отошла в мир иной Маргарэт, покоившаяся на полузанесённом песком кладбище. Как он мог оставить её без присмотра? И кому нужен был на самом деле…

Старый, наполовину ослепший, вечно недовольный всем и вся.

Его приглашали скорее так, для проформы, чтобы соседи не думали, что близкие родственники забыли о нём. А он понимал и принимал эту игру, отделываясь ничего не значащими фразами. Там, в далёком и непривычном для него мире, всегда было шумно и многолюдно. Какие-то незнакомые ему личности тоже уговаривали его, если не переехать навсегда так хоть погостить какое-то время… и он обещал, успокаивая и своих, и чужих. Правда, в последнее время шериф перестал отвечать на звонки, да и связь с внешним миром потихоньку затухла. Казалось, она, как и всё вокруг изошла на нет испарившись вместе с остатками последней влаги на континенте, а после этого наступило забвенье. Впрочем, старый передатчик в конторе всё же ожил ещё раз, чтобы огорошить новостью: «Правительство уходит в отставку!» и умер уже навечно, будто понимал, что это на самом деле КОНЕЦ! Все последующие дни шериф Уильямс пытался связаться с вышестоящими органами, чтобы узнать преемников, новую программу, скорректировать свои действия и получить указания, но полицейское управление МикатАрры не отзывалось. Оно молчало до тех пор, пока Эбенезару не стало понятно – всё, уилунцы остались одни! И жизнь нескольких десятков человек уже ни для кого ничего не значила. Страны, которой он служил верой и правдой столько лет больше не существует, а значит, каждый сам за себя! Несколько кубометров на половину протухшей воды вот весь срок отпущенный им судьбой. Затем, смерть мучительная и долгая.