Лухари

Красота самолета была последним, что интересовало сейчас Каролину. Однако отзывчивость и оперативность Хью сработали в его пользу.

В Нью-Йорке детективы отрапортовали, что ее сестра в полной безопасности вне зоны действия сети в Эквадоре на экотрипе. Каролине ничего не оставалось, как провести с Хью уикенд, после которого в Лондон они вернулись как пара. Еще через месяц он сделал ей предложение, а летом они сыграли свадьбу.

*****

Спустя два года после свадьбы Хью, привыкший обладать и распоряжаться всем, что он имел, счел жену одним из своих приобретений, которое, как и все прочие, должно было находиться в его полном распоряжении. С каждым днем он позволял себе все больше и больше, требуя от нее безусловного подчинения. Он перестал скрывать свои романы, пеняя ей на ее якобы недостаточную сексуальность. Скандалы сменялись бурными примирениями и его раскаянием. И затем все повторялось. Новые унижения, оскорбления и очередные романы. Ночами она рыдала в подушку, стесняясь поделиться с кем бы то ни было своей бедой. Ведь это только ее вина в том, что она нежеланна. Лишь долгие сессии с психотерапевтом смогли убедить ее в обратном, что причиной его агрессивности была вовсе не она, а его биполярность и нарциссизм. Ее попытки отправить Хью к психотерапевту вызывали в нем еще большую ярость. В конце концов, поведение его стало невыносимым. После очередной безобразной ссоры Каролина улетела к родителям в Швецию, но через неделю, растроганная его беспрерывными звонками и просьбами о прощении, решила обрадовать его сюрпризом – вернулась.

Зная, что Хью должен быть на работе, она отперла ключом дверь и прошла прямиком в гардеробную. Из спальни послышался звук включенного телевизора. Хью? Он дома? Она отворила дверь. Телевизор и правда работал. Она поискала глазами пульт. И тут услышала легкий шорох. С кровати, из-под голубого сатинового одеяла, на нее смотрели испуганные глаза, прикрытые длинной челкой. После секундного замешательства из постели выскользнуло худое обнаженное тело. Каролина застыла на месте. Подросток лет шестнадцати, чуть не сбив ее с ног, быстро прошмыгнул в ванную. Послышался шум воды.

Очнувшись, она дрожащими руками нашарила в сумке телефон. Полиция! Но был ли он непрошенным гостем? Поразмыслив пару секунд, она решила подождать, что будет дальше. Когда-то же он выйдет из ванной? Мысли метались. Каролина судорожно прокручивала в голове возможные сценарии того, чему она оказалась невольной свидетельницей. До ее прихода мальчик, судя по всему, чувствовал себя в постели вполне вольготно, так что мысль о незаконном вторжении была отвергнута. Не походил он и на сына домработницы, решившего пожить жизнью хозяев, пока те на работе. Всеми способами она пыталась отогнать от себя последнюю, самую омерзительную мысль… Но правда становилась все более очевидной. Каролина поразилась внезапно охватившему ее спокойствию. Что ж… Коли так… И все-таки она решила сделать звонок. Абонент на другом конце не заставил себя ждать.

– Я в нашей спальне, – ледяным голосом сообщила она. – Твой несовершеннолетний любовник заперся в ванной, и мешает мне принять душ. – Это было первое, что пришло ей на ум. Произнеся это, она отключилась, и села на край постели, не испытывая ни ненависти, ни ревности. Лишь чувство глубочайшего отвращения постепенно овладевало ею. Жуткая усталость давила на плечи. Посидев, она подошла к двери ванной и постучала.

– Эй! Я ухожу. Можешь выходить! – Она даже прониклась сочувствием к этому мальчику. Вот уж, наверное, вообразил себе все самые страшные варианты исхода дела.

Выйдя из дома, Каролина не стала терять времени даром, и прямиком поспешила в контору миссис Пеклтон. Это имя не раз звучало в кругу знакомых в связи с мультимиллионными бракоразводными процессами. По счастью, у той оказалась свободная минутка. При упоминании фамилии Янг, лицо Андреи Пеклтон расплылось в довольной улыбке: развод? Чудненько. Дама мгновенно прикинула размеры ставок. Клиентке она посоветовала немедленно собрать вещи и переехать из дома, вызвавшего у нее «глубочайшие эмоциональные переживания», в одну из их общих с мужем квартир, в которой ей хотелось бы проживать в дальнейшем. Первым же рейсом Каролина улетела в Монако.

*****

Ресторан «Остельри Жером» в деревне Ле Турби был маленьким семейным бизнесом. Всего на десять столов, и за одну из самых вкусных кухонь в мире гид Мишлен присвоил ему две звезды.

– Молодец, что надела невысокие каблуки, – Ричард заглянул под стол проверить туфли Таш. – Сегодня нас ждет длинная ночка. Хорошо, что идти недалеко. Ведь лодка Альберто на первой линии… – Как бы невзначай упомянул он . Такая парковка на период Гран-при, откуда гонка была видна как на ладони, обходилась Альберто в копеечку. Таш умиляла наивность Ричарда, на полном серьезе полагавшего, что весомость его знакомых, позволявших себе такие траты, добавляет веса и его персоне. Ведь для Альберто это был сущий пустяк, тогда как для Ричарда – недоступная роскошь.

– Я не уверена, что готова к длинной ночи.

Это был первый день отдыха Таш после изнурительных недельных съемок в дождливой Шотландии. Впереди ее ждали насыщенные выходные.

– Ты приехала с новыми силами. Это мы, вымотанные фестивалем, уже на последнем издыхании.

Интересуясь, почему Таш не приехала в Канны, Ричард не забыл упомянуть все мероприятия, которые она пропустила. Ей показалось, что, всякий раз произнося название очередного светского раута, Ричард возбуждался от ощущения собственной значимости.

– Я работала. В Шотландии, – Таш робко поправила волосы. Ее не наигранная скромность только раздувала его чувство превосходства.

– Весьма многозначительное заявление из уст столь юной девушки, – произнес он с некоторой снисходительностью. – Когда же ты будешь наслаждаться жизнью? Сейчас самое время. Тебе надо гулять до рассвета и брать от жизни все, что можешь взять, как будто этот твой день – последний. Это говорю я, человек в два раза старше тебя. Сколько тебе лет? Двадцать – двадцать три?

– В июле исполняется двадцать семь.

Ричард уже успел выдать всю нужную информацию о себе и решил поподробнее разузнать о своей собеседнице.

– Ну а что вы снимали, в Шотландии?

– Эпизод одного телесериала. Им нужны были модели с натуральными темными волосами, белой кожей и светлыми глазами. Оказалось, таких не так много, – неохотно ответила Таш. Ей не нравился Ричард. Не нравились его хвастовство, его тон, надменность. С каждым его вопросом ей становилось все скучнее.

– Да уж, редкое сочетание. И кого вы играли?

– Сирен… – Она достала телефон и сделала вид, что ей срочно надо ответить на сообщение.

– Вы ходили голые? – голос Ричарда нарочито понизился в хрипловатость. – У тебя есть фотографии?

– Ричард, съемки строго конфиденциальны. Даже если бы у меня и были фотографии, я не смогла бы их вам показать.

Таш развернулась в другую сторону.

За весь ужин она так больше и не повернулась к Ричарду, несмотря на его многочисленные попытки привлечь ее внимание. Она отлично знала этот типаж. Они вечно крутятся вокруг моделей, думая, что это прибавит им сантиметры в трусах и количество нулей на банковских счетах.

Музыка с «Принцессы Океана» разливалась по порту. На набережной змейкой выстроилась очередь желающих подняться на борт. На входе царила полная неразбериха. Охранники, проверявшие приглашения, не справлялись с потоком гостей, одетых во фраки и вечерние платья. Как обычно, на Гран-при количество приглашенных и просто желавших проскользнуть на вечеринку заметно превышало вместительность самой вечеринки.

Поскольку Альберто Висконти вычеркнул Каролину из списков, Марк, как настоящий джентльмен, предложил составить ей компанию на его собственной лодке, стоящей неподалеку. Выстояв очередь и, наконец, поднявшись на борт, Таш, сознательно потеряла назойливого Ричарда, повсюду следовавшего за ней по пятам. Вкусив дурманящий запах свободы, она забралась на самую верхнюю палубу. Здесь было немноголюдно. Вооружившись бокалом шампанского, она расположилась на дальнем диване в надежде побыть одной. Море и небо за ровными рядами подсвеченных лодок сливались на горизонте в одно черное пространство. Таш наслаждалась темнотой. Легкий бриз резвился в ее длинных волосах, а струйки из стразов на платье сверкали на свету словно серебряные чешуйки. Проходивший мимо официант долил в ее бокал шампанского. Сделав маленький глоток, она с удивлением обнаружила в нем привкус дуба. Интересно, какие еще ноты получится уловить? Ей показалось, что она почувствовала вкус и даже запах бисквитного торта, мысль о нем заставила ее улыбнуться. И, возможно, сандаловое дерево… Этот запах ей что-то напоминает. Но что?

– Привет, Русалка. Тоже сбежала? Прячешься от толпы? – приятный баритон прервал ее дегустацию. Таш обернулась. Но увидела лишь темный силуэт в ярком свете прожектора. Обладатель баритона приблизился, и она разглядела джинсы и голубой пуловер, надетый на голое тело. Когда мужчина наклонился, чтобы чокнуться с ней, Таш вздрогнула. Горло перехватило.

– Чемоданы в порядке? – Ироничная улыбка заиграла на его загорелом лице… Его смелый взгляд блуждал от ее испуганных глаз к глубокому декольте. Таш сгорала от стыда. Ее щеки пылали. И как она могла принять его за носильщика?! Как пренебрежительно она с ним общалась!.. Боже праведный …

– Я могу смотреть на море часами, – тихо сказал незнакомец, устраиваясь рядом с ней. – С детства. Я вырос в Южной Африке, – казалось, он и не ждал от нее ответов, – можно сказать, что меня воспитали пингвины. Милые птички, – рассмеялся он. Ей показалось, что в его голосе промелькнула тоска по тем беззаботным временам.

– Интересное ощущение, – Он глядел вдаль, – Тебе не кажется, что мы с тобой на необитаемом острове? – он развернулся к ней, чтобы рассмотреть ее внимательнее.

Смуглое лицо девушки было осыпано золотистыми веснушками, заметными даже в тусклом свете фонаря. Миндалевидные глаза под пушистыми ресницами влажно сияли. Она смущенно улыбалась, не произнося ни слова. Из динамика лился блюз.

– Потанцуем, Русалка?

Он взял ее за руку и потянул за собой. «Girl, I don't know, I don't know why, I can't get enough of your love baby2», – пел Барри Вайт. Таш кинула взор на ноги незнакомца и неожиданно ее разобрал смех. На нем были те же самые мокасины, что и днем.

– А!.. вот ты где, – интимность была нарушена Ричардом. – Мы уходим.

Ричард обращался к Таш, напрочь игнорируя присутствие ее партнера.

– Ты была права, тут нечего делать, Вивьен и Зак уже ждут нас на пирсе.

Незнакомец недоуменно смотрел на Ричарда. Тот встал рядом с ними, словно заявляя свои права на Таш. Заметив ее растерянность, он быстро взял ее под руку и повел к лестнице. Она безропотно подчинилась. Уже у самой лестницы ее вдруг охватило чувство, что она упускает что-то важное в своей жизни. И в последний момент, обернувшись, наконец, разлепила губы:

– М…мы… увидимся?

– Конечно, – широко улыбнулся в ответ незнакомец.

*****

Лодка Марка стояла неподалеку. Мужчины перешли на виски, а Каролина и Вивьен смаковали шампанское. Из салона был слышен джаз.

Каролина устроилась на соседнем с Таш шезлонге.

– Марк рассказал мне, откуда он знает Хью. – Каролина выдохнула дым от тлеющей в руке сигареты. Пепельница была полна окурков с кроваво–красными следами ее помады. – Много лет назад, когда Марк создавал свой первый фонд, его главный проект был в Ливии. И завязан он был на одного высокопоставленного чиновника, обеспечивающего поддержку Муаммара Каддафи. – Каролина потянулась за сумкой, чтобы достать очередную пачку сигарет. – Марк работал над этой сделкой несколько лет. Хью возник на последнем этапе, чтобы распространить его и на другие африканские страны. – Каролина закурила пятую за последний час сигарету. – Хью, используя свои связи, убедил Каддафи, что чиновник – это лишнее звено, впрочем, как и Марк, ведь все и так на мази. Каддафи засадил чиновника за решетку и разорвал договоренности с фондом Марка, заменив его на фонд Хью. А потом, – Каролина понизила голос и взглянула на Марка, что сидел чуть поодаль, – Хью попытался сфабриковать дело и обвинить Марка в финансовых махинациях, но, слава Богу, суд его оправдал.

Марк и Зак перебрались в салон, подальше от суеты шумного променада. Ричард расхаживал по лодке взад-вперед, то и дело, попадая в объектив туристов с прицеленными фотокамерами. Со стороны его можно было принять за хозяина лодки. Этот образ давался ему с легкостью. А Вивьен вполне могла сойти за хозяйку. Закурив очередную сигарету, Каролина бросила ироничный взгляд на гарцующую перед туристами парочку.

– Как же от них отличается Марк! – Она вздохнула.

Все это время Таш безотрывно смотрела на променад. В толпе она искала своего незнакомца. И представляла себе, как, проходя мимо, он увидит ее и уведет с собой.

*****

Золотистые сандалии Таш шлепали по дорожке клуба «Монте-Карло Бич». Кабана Каролины находилась во втором ярусе клуба в самом дальнем конце. Ветер раздувал полосатые зонтики и срывал с нарядных курортниц широкополые шляпы. Таш подошла к тенту. Одинаковые поло цвета морской волны с бежевыми слаксами на Анне и ее муже Нике заставили ее улыбнуться. В выборе гардероба чувствовалась рука Анны. Как коренная жительница Нью-Йорка, она считала созданный ею образ квинтэссенцией стиля Хэмптонс, излюбленного места для восхождения по социальной лестнице. Правда, Анна решилась внести небольшие акценты и дополнила образ замшевыми мокасинами в цвет поло и поясами «Эрмес». Таш усмехнулась. Вот что выдает нуворишей? Да, они подглядели и скопировали простой и элегантный стиль в модных журналах. Но не удержались и добавили немного «от себя».

Таш познакомилась с Анной в Нью-Йорке задолго до ее замужества, через общую подругу Катю. Под маской надменности Таш сумела разглядеть в Анне ум и проницательность. Анну же покорили искренность и доброта Таш. Образованные и начитанные, они любили подтрунивать над Катей – то заманив на лекцию по философии на французском языке, на которой, несмотря на отличное знание французского, Катя не поняла ни слова; то отдав ее на растерзание экспертам современного искусства на благотворительном ужине в музее Метрополитен. Эти шалости сблизили девушек еще больше, и они поняли, что их дружба продлится вечность.

Хотя природа не одарила Анну модельной красотой, но смилостивилась над ней при раздаче ума. Анна быстро смекнула, что статус, который являлся для нее мерилом всего, обитает вовсе не на неделях моды, а в Принстоне, и четыре года своей жизни посвятила изучению литературы.

Анна потягивала апельсиновый сок.

– Мы наконец-то отдохнули от суеты Канн, – своим зевком Анна выразила смертельную усталость от напряженного графика Каннского кинофестиваля, точнее, от бесконечных вечеринок, на которых ни ее присутствия, ни присутствия ее мужа Ника, не имеющих ни малейшего отношения к киноиндустрии, вовсе не требовалось.

Таш уже в третий раз за день рассказывала ей подробности вчерашнего вечера и, не находя себе оправдания, корила судьбу:

– Какая же я мямля!, – она сморщила от досады носик. – Как же я позволила этому ужасному Ричарду увести себя как маленького ребенка? Мы даже не представились. Теперь, плакали и Фэйсбук, и Инстаграм.

– Успокойся.

Анна развалилась на полосатом шезлонге, спрятав лицо от солнца под газетой «Файненшл Таймс».

– Еще увидишься со своим носильщиком. Тоже мне, нашла из-за кого расстраиваться! Даже имени не знаешь. Может, он и правда носильщик или стюард на лодке? Здесь по вечеринкам ходит кто попало. – Она осуждающе посмотрела на проходившего мимо работника пляжа.

– Пойду-ка я окунусь, – обиженно протянула Таш. – И, между прочим, у него аристократический акцент.

Скучающие хозяева соседних тентов лениво повернули головы, наблюдая за перемещением по пляжу «новенькой морячки» – девушки в «слишком откровенном» белом в синюю полоску купальнике. Эстафету осуждения подхватили и «тела» на пирсе, напоминающем лежбище морских котиков. Морячка на секунду застыла и наклонилась вниз, словно что-то проверяла, затем нырнула рыбкой в воду и красивым кролем поплыла к горизонту…, то бишь к краю загона, заботливо огороженному сетью от кишащих в Средиземноморье медуз. «Вечно эти месячные начинаются в самый неподходящий момент! Да я еще и в белом купальнике, – думала она по пути к буйкам. Она взглянула на сети. – Неплохо бы такие заградительные сети поставить и на берегу, спасая отдыхающих от ядовитых взглядов наземных горгон».

Таш смотрела вдаль. Небольшая парусная лодка раскачивалась на волнах. Таш показалось, что на палубе она увидела девушку. Ее белоснежное платье развевалось на ветру. Она прикрыла плечи роскошной шелковой шалью. Неожиданный порыв ветра сорвал шаль с ее хрупких плеч. Но теперь она была не одна, белокурый парень обнимал девушку сзади, защищая своим теплом от шквального ветра. Так они стояли… Она тонула в его объятиях, чувствуя себя защищенной от бед и напастей. Буек качнуло сильнее – налетевший порыв ветра заставил Таш открыть глаза. Она тоскливо посмотрела в сторону горизонта и поплыла обратно.

Когда Таш вернулась, Анна все еще недоумевала, как подруга с такой молниеносной скоростью успела присвоить своему носильщику титул и наделить его акцентом представителей высшего класса.

– Стюарды вполне могут быть голубых кровей, правда, Ник? – Анна повернулась к мужу, который наконец-то нашел применение «Файненшл Таймс» по назначению.

– Что дорогая? – Ник отвлекся от своей газеты.

– Могут ли стюарды быть голубых кровей? – повторила она.

– Дорогая, в современном мире нет места ни классовости, ни расовой и социальной принадлежности. Твои рассуждения делают тебя вульгарной. – Ник снова уткнулся в газету.

– Ник, – Анна подергала его за руку, – именно поэтому ты принадлежишь ко всем возможным членским клубам мира, чтобы там пообщаться с черными рабочими из Стратфода? И сейчас мы лежим не на общественном пляже, а в закрытом клубе, благодаря членству Каролины, – Анна оседлала любимый конек политических и социальных споров с Ником.

– Любимая, это просто ради удобства и комфорта, а вовсе не из-за социального расслоения. Все люди равны.

Анну раздражала политкорректность Ника. Родившись с серебряной ложкой во рту3, он любил порассуждать о классовом равенстве. По мнению Анны, его чрезмерное уважение ко всему работающему на них персоналу, в особенности к повару, которого он считал милым другом, было просто нелепым. Домработница крутила им как могла, до тех пор, пока в дом не пришла Анна и не расставила все по своим местам. Она сразу же ввела, если не классовую, то хотя бы рабочую субординацию, где домработница как минимум исполняла обязанности, вмененные ей работодателем, а не наоборот.

– Ты себе, как обычно, нафантазировала. Встретишь его опять, если судьба, – Анна легла и прикрыла лицо полотенцем, тем самым показывая, что разговор окончен.

«Если судьба…» – вздохнула Таш.

2. Как исправить ошибки родословной

Сардиния

– Ах ты, старый развратник! – звон смачной оплеухи заглушил хруст металла, смявшегося от удара о твердую терракотовую плитку. Серебряное ведерко неторопливо покатилось в сторону бассейна, оставив содержимое – горку из кусочков льда – таять на палящем итальянском солнце. Немолодые дамы, лежавшие по соседству, высунули головы из-под пляжных зонтов отеля «Кала ди Вольпе», больше похожих на шляпы вьетнамцев.

Толстая, словно мешок набитый картошкой, тетка оттаскивала своего орангутанга–мужа от деревянного лежака, на котором вот уже несколько минут пышногрудая блондинка безуспешно искала удобное положение для никак не помещавшихся на шезлонге длиннющих ног.

Катя Волкова, или, как она сама себя называла, Волкофф, поставила ступню со свежим красным педикюром на гладко подстриженную траву. Голубые стринги, расшитые пайетками, будоражили воображение особей противоположного пола, в поле зрения коих она попадала.

– Еще пять минут, и идем обедать, – буркнула она, обращаясь к Таш.

Даже посягательство на ее святая святых, о которой она отзывалась не иначе как о «храме благочестия и добродетели» и в которую угрохала не один год тренировок и десятки тысяч баксов, не могло отвлечь Катю от чтения газеты «Дэйли Мэйл». Вот уже час Катя не выпускала из рук любимую газету, жадно вчитываясь в последние новости мира богатых и знаменитых. Таш не тревожила подругу, уважая ее неотъемлемое конституционное право на любовь к миру шоу–бизнеса. Сводки важнейших международных событий – таких, как торговая война с Китаем или кризис в Венесуэле, Катя черпала из «Татлера» и «Нью-Йорк Пост». «И, конечно же, в Венесуэле у Мадуро нет ни единого шанса, – считала она, – ведь у Хуана Гуйдо такая красивая жена!» Катя рассматривала наряды первых леди, размышляя, как одевалась бы она, стань она одной из них. «А ведь эта роль не так уж и недостижима.» Живя в Нью-Йорке, Катя не раз попадала на страницы светской хроники, без нее не обходилась ни одна шумная вечеринка или модный показ. А горячо любимые ею таблоиды неоднократно приписывали ей романы с сильными мира сего на шестой странице.

– Ты только глянь, – она помахала газетой перед лицом Таш, – Хью снова заказал статью про Каролину.

Таш неохотно взяла в руки «Дэйли Мэйл». На любительском фото была запечатлена их подруга Каролина, углубившаяся в телефон у входа в магазин «Шанель». Подпись: «Проверяю, достаточно ли у меня средств на счету». Сама же статейка грязно высмеивала Каролину, отрезанную от средств к существованию собственным мужем.

– Зачем ты читаешь эти газетенки? – Таш брезгливо бросила газету на деревянный столик между ними.

Всего пару дней назад Каролина сообщила, что Марк задержался в Монако после Гран-при и, как истинный джентльмен, помогал ей разбираться с делами.

– А ну отдавай обратно…

Заботливо разгладив газету, Катя снова углубилась в чтение.

*****

Впервые она увидела Катю на даче у бабушки Ханны. В то дождливое утро бабушка забрала ее из дома, потому что там было очень душно и набилось многу народу. Мама, с белым, как будто измазанным мелом лицом лежала на кровати, а незнакомые люди подходили к ней, целовали и почему-то плакали. Папа проводил их до поезда и долго не выпускал Таш из своих объятий. Всю дорогу неопрятный мальчик в клетчатых шортах, который был взрослее Таш, носился по вагону и кричал «Сдавайся! Ты низвергнут!», размахивая воображаемой саблей. Она знала, что в общественном месте надо вести себя тихо и уважать других людей. Поэтому она спокойно смотрела в окно и ни разу не заплакала. В Москве они пересели в желтое такси и долго ехали на дачу с вокзала. На подъезде к бабушкиному дому водитель резко затормозил. Почти из–под колес выскочила высокая белокурая девочка, похожая на фею. Она задорно рассмеялась и полетела дальше, преследуемая оравой кричащих гномов.

Катя была любимицей всего поселка. Таш с восхищением наблюдала, как ловко она расправлялась с мальчишками. Одним лишь взглядом она притягивала понравившихся ей парней и одним словом отшивала назойливых ухажеров. Преклонялась Таш и перед Катиной красотой. Катя была настоящей «столичной штучкой», достойной восхищения окружавших ее мальчиков. Сама же Таш была обычной девчонкой, по счастливой случайности попавшей, как она тогда думала, в эпицентр жизни на Земле – поселок Переделкино под Москвой. Когда один из местных парней обратил внимание на нее – невысокую голубоглазую девочку с толстыми косичками, Таш, покраснев, убежала. Больше всего на свете она боялась, что они раскроют ее тайну. Что она – не одна их них. Что ее мама умерла, а они с папой, «клошаром», который завел семью, не придумав, как ее обеспечить», как любила повторять бабушка Ханна, остались жить в небольшом городке. И что тот самый клошар назвал ее дурацким именем Таш, как он говорил, «в честь Наташи Ростовой».

Таш ненавидела свои непослушные вьющиеся волосы и выстригала затылок, чтобы косички не казались такими толстыми. Ненавидела свою худобу и невысокий рост. Она завидовала прямым золотистым волосам Кати, ее осанке и грациозности. Катя напоминала ей прекрасную принцессу из сказок Андерсена. Каждое лето, когда она приезжала к бабушке на каникулы, Таш находила в Кате все новые черты для восхищения. Конец этому преклонению был положен в один прекрасный день, когда она приехала на дачу и обнаружила, что Катя состригла свои золотистые локоны в каре. В этот день Таш впервые увидела себя иначе: в зеркале отразилась копна блестящих каштановых волос вместо ненавистных кудрей… Теперь у нее было что-то лучше, чем у Кати. Но она пока не могла понять, что с этим можно сделать. Ответ пришел в виде мальчика по имени Леша. Леше было четырнадцать и о нем мечтали все девчонки в Переделкино. Два последних года Катя и ее подруга Рита боролись за его благосклонность, поочередно добиваясь его расположения. Но на этот раз Леша остановил свой выбор на так похорошевшей за зиму Таш. Она вытянулась, наконец-то расплела свои нелепые косички, ее худощавое тело обрело округлые формы, а глаза заблестели тем самым дьявольским огоньком, присущим только что перешагнувшим порог половой зрелости девицам. Все еще не привыкшая к своему новому статусу «красивой», Таш по инерции отказала ему в свидании. Леша же проявил настойчивость, и к середине лета все Переделкино знало, что Леша влюблен в Таш. Теперь даже Катя увидела Таш в новом для себя свете. Раз Леша выбрал ее, значит, она чего-то стоила. Одним солнечным утром Катя постучалась к ней в дверь и предложила дружить. К удивлению Таш, ее страшная тайна не только не оттолкнула Катю, но даже укрепила их дружбу. Катя решила заботиться о своей несчастной подружке как о сестре. Что касается Леши, его эти новости повергли в невероятный восторг, и все лето он с павлиньей гордостью платил за Таш в местном кафе и возил ее на экскурсии по столице.