Революция Разрушения

Только вот я знал, что её не спасут. Пуля пролетела насквозь – и посередине.

Надо было решить, что делать с теми, кто остался на крыше. Но, для начала, я забежал в другой подъезд, откуда вышла бабушка.

Тут была такая же сетка.

Где-то наверху было слышно разговор мужчин. Но из-за многократного эхо разобрать речь не получилось.

Я медленно поднимался по ступенькам, стараясь как можно меньше шаркать. Уже на пятом этаже стало слышно их речь.

– Чё нам стоять под крышей?

Ответ был невнятный.

– Где он, я его не вижу!

Я поднялся ещё на этаж выше, где стоял лифт. Нажал на кнопку, не заходя внутрь – он двинулся наверх.

Наступая только на носки, я бежал со скоростью подъёма лифта.

– Встреть его.

Это было то, на что я рассчитывал.

– Привет, – сказал один из них, когда двери лифта раскрылись, направив дуло в пустоту.

– Привет, – ответил я, стреляя с лестницы.

Ещё один причастный к смерти Лилии отправился на небеса.

– Чёрт! – послышалось сверху.

Я осторожно поднялся и нажал на кнопку с циферкой 4. Хоть бы не заглючил…

Я не знаю, откуда появилась эта паническая мысль, но она не подтвердилась.

Лифт поехал вниз, я стал на следующий пролёт.

Мы вдвоём оказались по разные стороны сетки. Я с пулемётом и он – с автоматом и полным обмундированием.

– И чё теперь? Сетка сильно мелкая.

– Видно, что вы оружие недавно получили.

Обращаться с ним не умеете.

Приставив пулемёт к сетке, я нажал на курок. Понеслась очередь.

Первый патрон пробивает первую сетку. Остальные прилетают примерно в одну точку во второй сетке. Хотя бы несколько из них должны были пролететь сквозь две дырки и попасть ему по ноге.

Так и случилось. Он упал, скорчившись от боли и хватаясь за ногу.

Оставалось надеяться, что в подъезде их было двое.

Я подбежал к парню, который уже выпустил оружие из рук. Приподняв стекло шлема, я приставил пистолет ко лбу.

– Дёрнешься – нажму. Встань!

Он повиновался. Я снял шлем и бронежилет, надев их на себя.

– Умничка, послушный ребёнок, – наградив его улыбкой, я спросил – Сколько их наверху?

Он молчал.

– Хочешь, чтобы твои мозги вылетели наружу?

– Так ты же всё равно меня убъёшь, – выдавил он. – Вы бессердечные, не любите и не жалеете свой народ.

Это была скользкая тема для меня, и он мог меня заговорить. Поэтому я, не отрицая сказанного, выбросил его оружие, перебросив через сетку, и полез по лестнице наверх.

Люк был открыт. Я второй раз за сегодня выставил голову.

На меня навели пистолет, но не выстрелили. Не узнали.

– Нет его?

Мои руки дрожали от страха. Я покачал головой, чтобы он не спалиться по голосу.

Он убрал прицел с меня и отвернулся, смотря на другие люки.

– ЭТО ОН!! – донеслось из подъезда.

Надо было убить его, но поздно.

Послышались автоматные очереди. Я положил двух – снайпера и того, кто меня ложно принял за своего.

Другой рукой я взял пистолет и убил парня на лестнице. Сам виноват.

На крыше больше никого не было видно. Я вылез в полный рост.

– Эй! Давай по-честному, без оружия?

Он вскинул руки.

– А если я умру?

Почему-то ни один герой в боевике не задаёт себе этот вопрос…

Я выстрелил.

– Пиф-паф, ойойой…

Когда я спустился и вышел на улицу, меня встретила бабуля.

– Я Вас всё жду, думаю – вернётесь или нет… Это всё, что у девушки было с собой, – она протянула руку и передала мне горсть монет, пару крупных купюр и сложенный листик бумаги.

Да я и сам не знал, вернусь я или нет!

– У вас сильно плохо с пенсией?

Она кивнула. Я отдал ей деньги и спрятал монетки в карман.

Наверное, опять какая-нибудь листовка, подхваченная у подростков, пытающихся заработать первые деньги.

Вскоре я забыл о ней и пошёл домой.

Нога слегка побаливала, но было терпимо.

Глава 9

Вернувшись домой, я достал бумажку и понял, что это была не листовка. Потому что это не была глянцевая бумага.

Это была записка, написанная её красивым, немного угловатым почерком:

«Дорогой Мишка!…

Меня всегда так удивляли её угловатые буковки «о».

… мне очень льстит быть девушкой такого человека, как ты. Быть любимой самим спасителем людей – тем, кто каждый день попадает в опасные перестрелки и рискует жизнью ради будущего. Но в то же время, я понимаю, что и сама из-за этого нахожусь в опасности.

Если ты это читаешь, то, наверное, ты напуган. Или расстроен. Или хочешь покончить с собой.

Я пишу это в случае, если меня больше нет рядом с тобой. Чтобы знать, что я смогла передать тебе последнее слово.

Ты был лучшим в моей жизни. Всегда и везде.

Надеюсь, таким и останешься.

Я знаю, ты будешь плакать. Говорят, что мужчины не плачут – я знаю, что это ложь.

Потому у вас тоже есть сильные эмоции.

Пожалуйста, не устраивай большие и длинные похороны в мою честь. Ты знаешь, я не люблю популизма…

Лишь скромных неизвестных героев;).

Я знаю, ты будешь грустить. Но помни, что я всегда с тобой. Морально.

Буду поддерживать тебя с небес. Я знаю, ты не веришь, что такое возможно. Но я хочу тебя утешить.

Люблю тебя, мой Архангел!

И, пожалуйста: живи и продолжай делать то, что у тебя так хорошо получается.

Ради меня.»

Я сидел и плакал. По щеке катились слёзы.

Внизу, видимо, было ещё дописано позже.

«Сегодня я попытаюсь вытащить тебя погулять. Тебе нужно развеяться.

Мне кажется, что после вчерашнего со мной может случиться что-то нехорошее. И ты знаешь, как много женщины уделяют своей интуиции.

Но я готова на всё ради тебя.

Люблю!»

Её «Архангел», которое всегда заставляло меня улыбаться, в этот раз ударило, как ножом по открытой ране.

Ведь я смог защитить всех, но не её.

Глава 10

Я сидел весь вечер, перечитывая её записку. Потом пошёл спать – минуя душ и не ужинав.

Жизнь для меня остановилась. Большой кусочек меня ушёл с ней. И в этом кусочке была вся моя душа, всё доброе во мне.

Осталась только тупая боль и физическое тело.

Белый мишка лежал на подушке.

Лилия…

Я снова расплакался, уткнувшись в подушку.

Это – та боль, которую доставил сотням людей.

Но это был первый вечер, когда я не боялся ночных кошмаров. Мне было всё равно.

На утро я проснулся, осознав, что мне ничего не снилось. Постель была ровная, не скомканная, как это происходит обычно.

Только пустота на душе.

Вчера мне пришло сообщение, что Лилия скончалась по пути в больницу. Я настолько не верил в чудо, что даже не ждал сообщения про неё.

Договорившись по телефону с Саней о том, что сегодня его ждёт визит, я достал суши из холодильника и разогрел их. Лилия заказала вчера сразу две порции.

Но есть их оказалось очень трудно, хоть и заставлял себя. Каждый раз я вспоминал позавчерашний вечер – когда мы кормили друг друга при свечах.

Больнее, чем сквозное ранение.

Телефон мой завибрировал. Ещё раз. Ещё раз.

Кто-то строчил сообщения.

– Спасай, срочно! Миха!! СПАСАЙ!!!

Через минуту я был в полном обмундировании. Собирался, как на последний бой: два автомата по бокам бронежилета; пистолет на поясе; винтовка, переброшенная через плечо; граната, запасные патроны, а также каска и бронежилет. Весило это немногим больше, чем 20 кг.

Через пять минут я бежал по улице, неся ещё в руках белый флажок с зелёным тигром. Такими в последнее время стали пользоваться все мятежники, чтобы самообозначаться.

Через десять минут – стоял в ста метрах от той больницы, где лежал мой друг.

И этих тварей нет ничего святого. Они окружили больницу, и никто даже не пытался им противостоять.

Они даже на больницы нападают.

Я достал телефон и позвонил Сане.

– Выносят всё оборудование. Всё, что можно продать. Нас пообещали не трогать, – ответила девушка шёпотом. Наверное, та, которая присматривала за моим другом.

Подонки, как вы лечиться будете в новой стране?

Я спрятался в деревянном домике на детской площадке. Сидеть было тесно, но другого выхода не было. Настроив прицел, я следил за происходящим.

Мне как раз было видно больницу с заднего входа, куда уже подъехали грузовики.

Пару минут ничего не происходило. Мы молчали, но трубку не сбрасывали.

Потом показались люди, несущие аппараты. Они собрались продавать всё, что награбили. И тут я не выдержал.

Направив прицел на бензобак, я спустил курок. Пуля пробила его, но машина не загорелась.

Да, не всё так просто, как в фильмах или GTA: San Andreas.

Ещё один выстрел. И ещё.

С третьего раза машина загорелась.

Я покинул своё убежище, пересёк детскую площадку и убежал во дворы.

– Здорово ты их поджарил! – послышалось в телефоне.

Снова бегаю по подъездам. Только это была пятиэтажка.

Выбравшись на крышу (люк был без замка, на щеколде), я лёг и навёл прицел на мятежников, которые окружили больницу.

Полиция больше не приезжала на массовые противостояния. Революционеры победили – это лишь вопрос времени для смены власти.

Вести огонь по ним было трудно – на расстоянии трёхсот метров с боковым ветром пули сносило в сторону на пару десятков сантиметров.

Но трёх я всё-таки смог завалить.

– Это тоже твои действия?

Саня и девушка наблюдали за происходящим через окно.

– Да, я стараюсь.

Когда другие две машины поехали, третья осталась догорать. Я сделал три выстрела по колёсам – не знаю, насколько эффективно.

Второй магазин патронов закончился.

Глава 11

Я спустился и пошёл, подняв белый флажок со зверюшкой.

Не знаю, насколько подозрительно я выглядел, перевесив через плечо винтовку, но меня никто не тронул, аж пока я не зашел в больницу.

Внутри было много «нищих»: они обламывали плитку, забирали цветочные горшки, блокноты, ручки и т.д.

Как будто разбирали Вавилонскую башню: каждый стремился унести кусочек.

Я вскинул автомат и положил всех, кого видел. В бронежилет прилетело два выстрела, но не пробили его.

Бока раздались болью – я получил новые синяки.

Я прошёл длинный коридор и выглянул в левый проход. Раздался выстрел, который попал мне по шлему.

Ни у кого не было опасного оружия, и я спокойно вышел.

Залп – и тишина. В углу сидел ребёнок лет пяти – я навёл на него, но передумал. В руках он держал какое-то моющее средство.

Этот коридор был коротким, и я подошёл к нему. Мне не хотелось его убивать не из жалости – вся жалость умела вместе с Лилией – а из интереса узнать: чем они думают?

Он дрожал и смотрел на меня слезящимися глазами.

– Зачем?

Он не отвечал.

– Зачем это тебе? – я повторил свой вопрос.

– Потому… потому что нет… нет денег, что…что…чтобы купить это, – ответил он, всхлипывая.

– А почему нет денег?

Я догадывался, каким будет ответ.

– Потому что… они хотят, чтобы мы умерли…

Объяснять маленькому ребёнку было бы глупо. Но ведь взрослые думают так же, как дети…

Я развернулся и пошёл назад. Мальчик взял кусок отколотого кафеля и кинул мне в спину.

Моей реакции не последовало. Он кинул ещё раз.

Я достал гранату.

– Хочешь, сделаю из тебя жареное рагу?

Он испугался. Не понимал, что я таким образом стану суицидником.

– Вот и не трогай меня.

В коридоре уже появились новые вандалы. Через пару секунд они лежали. Некоторые даже не успели понять, кто их убил.

Я поднялся по лестнице, осматриваясь. Тишина немного настораживала.

На втором этаже находилось всего два человека. Возможно, кто-то прятался в кабинетах.

Вывеска над входом гласила: «Хирургическое отделение». Тут был мой друг.

Те двое были безоружны.

– Мы врачи! – закричали они, увидев меня. – Не убивайте нас!

Меня интересовало только одно.

– Я вижу, что врачи, раз вы в халатах. Как относитесь к революции?

Они стояли, не двигаясь.

– Отвечайте, вас в любом случае не трону.

Очень неуверенно, одна из них покачала головой.

– Неужели, адекватная, – бросил я. Где палаты с онкобольными?

Она показала мне за спину. Я развернулся и пошёл. Из третьей двери от меня выглянуло лицо.

Это был Саня. Я его узнал, но с трудом. Болезнь его почти уничтожила – выпирающие кости, неестественно худое тело, что было невозможно скрыть даже под одеждой.

Я зашёл внутрь – остались только койки. Кроме Сани и девушки, которая с ним была уже несколько недель, в палате никого не осталось.

На стене висел плакат с разными животными.

Она вскрикнула, увидев меня, но я поспешил успокоить девушку:

– Свой. Добрый. Грабить не буду.

Страх не сошёл у неё с лица, но она протянула мне руку:

– Меня зовут Валерия.

– Михаил. Приятно познакомиться.

– У неё сегодня день рождения, – вставил Саня, указав на букет цветов на подоконнике.

Я вспомнил, что сегодня – 15-ое апреля, как будто планировал поздравить Валерию раньше.

– Вазу спёрли?

Лера кивнула.

– С днём рождения. Сожалею, что он у Вас такой.

Она вздохнула.

– Можно на «ты». Ваш друг мне много рассказывал про Ваши подвиги.

– Со мной тоже на «ты», – я улыбнулся, – и да, это не подвиги. Это лишь попытки, конвульсии… не решающие ничего.

В коридоре послышался подростковый голос.

– Мы находимся в больнице, которую несколько минут назад почистили. Сейчас я вместе со своим другом попытаемся найти здесь что-нибудь дорогое, что не успели забрать наши войска.

– Ещё одни… – прошептала девушка.

У меня появилась идея.

– Эй, идите сюда! Тут сейф с деньгами!

Послышался бег по коридору. Два парня влетели в палату – один из них держал телефон.

Я навёл на них автомат.

– Проходите, не стесняйтесь. Отдайте мне телефон.

Они повиновались.

Два парня вели стрим в Инстаграме. Их смотрело больше двадцати тысяч человек – такую аудиторию не собрал даже мой влог.

– Саня, сними рубашку! – приказал я.

Дальше мои слова были адресованы зрителям эфира.

– Обращаюсь к тем, кто активно поддерживает тигровую революцию. Вы молодцы, что не равнодушны и хотите прийти к власти, чтобы воцарилось равенство в стране. Только, обогащаясь, вы перешагнули все рамки. Сегодня вы уничтожили дотла больницу.

Я повернул камеру. В кадр попал мой друг, оголённый по пояс. Кожа впала настолько, что, казалось, у него не было органов – только кости.

– Так выглядит человек, не лечащийся от рака. Так будете выглядеть все вы без медицины.

Комментарии, прежде льющиеся рекой, остановились. Число зрителей, к счастью, не менялось.

– Завтра вы ограбите школу.

Я подошёл к плакату и навёл камеру на обезьянку.

– Так вы будете выглядеть без образования.

По-прежнему ни одного комментария.

– Вы не патриоты, а настоящие мрази. Вы готовы рушить, но никто из вас не будет строить.

В голову пришло хорошее сравнение.

– Вы как будто хотите сделать из старого колодца более новый; но, ломая старый, вы портите воду, которую потом придётся пить.

Я выдержал короткую паузу, перевёл дыхание и продолжил.

– Я тоже против нового правительства. Мне тоже пришлось плохо – вчера я потерял девушку – единственного родного человека, –сглотнув слюну сквозь ком в горле, я продолжил, – но то, что делаете вы – это мразотство по отношению к своей стране.

Слова давались очень трудно.

– Поэтому я призываю всех: с этой минуты мы объединяемся и восстанавливаем полностью то, что разрушили за эти несколько недель.

Я отдал телефон парню, который еле держался на ногах. Наверное, вид моего друга пугал. Да и мне было не по себе.

– Саня, спасибо. Одевайся.

Повернувшись к ребятам, я показал им жестом на выход.

– Свободны!

Оба вышли.

Я положил оружие, сел на пол и закрыл лицо руками.

Воспоминание о Лилии забрало мои силы снова.

Молчание прервал Саня:

– Помнишь, ты когда-то меня спрашивал? Я вот долго думал, что лучше: жить как ты или жить, как я. И знаешь… мы оба скоро умрём, лишь пытаемся угадать, через сколько; мы оба испытываем муки каждый день… Но только ты можешь принести пользу в это общество. Поэтому я хочу пойти вместе с тобой.

Я долго смотрел на него, не отвечая.

– Больница спасала меня от смерти. Я хочу защитить её от варваров. Сколько смогу.

Глава 12

Я молча отдал ему пистолет – он был полегче, чем автомат – и мы пошли вниз.

Две врачихи где-то исчезли.

Снаружи уже узнали о моих убийствах, поэтому нас поджидали с оружием. Их было больше десяти.

Саня неосторожно вышел – мне пришлось дёрнуть его назад. И вовремя: несколько пуль влетело в стену.

У меня появилась мысль о том, чтобы кинуть гранату, но это была больница.

А сам я призвал две минуты назад строить, а не рушить.

– Сколько лестниц в больнице? – спросил я шёпотом.

– Две.

– За мной.

Саня послушался.

Я выпрыгнул и выстрелил в тех, кто уже бежал с другой лестницы. Трое легло, но за ними бежало ещё несколько. Я запрыгнул назад, вытащил отмычку и закрыл двери на второй этаж.

Скорее всего, Валерию не тронут. Да и она им не нужна.

По ступенькам уже бежали. Мой друг явно проиграет в скорости – поэтому он пошёл наверх, пока я выстрелил в двух первых преследователей.

В матовых окнах железных дверей показали тени. Я побежал вверх по лестнице, что было силы.

Через секунду послышался звук битого стекла. Повезло, что двери с решёткой – они не вылезут.

Мы забежали на третий этаж, куда они ещё не успели добраться. Той же отмычкой я закрыл двери и вставил между ручек использованный магазин для винтовки.

Так их выломать будет труднее.

Я помчался к другим дверям, пытаясь сыграть на опережение. И мне удалось: по лестнице уже бежали.

Сделав два выстрела из автомата в стену, я закрыл и эти двери.

Только я отпрыгнул в сторону, стекло посыпалось.

Я подбежал к окну и открыл его.

– Нам только наверх.

Он покачал головой и поднял пистолет туда, где выбили стекло и уже пытались попасть по нам.

У Сани не хватит силы вылезти наверх или убежать внизу.

Я достал два магазина и положил на подоконник. Винтовка осталась там же – она мне только помешает.

Четвёртого этажа у здания не было. Я вылез на подоконник.

Ноги дрожали, но ждать нельзя. Саня дал мне несколько секунд убежать.

Подпрыгнув и схватившись за ливнёвку, я подтянулся. Но схватится было дальше не за что.

Внизу был ларёк. Высоко прыгать.

Я разжал руки и схватился за откос на третьем этаже. Повторив это действие, я уже висел на втором.

Подтянувшись, я стал на откос. Перед мной был пустой коридор.

Повезло.

Выбив стекло, за что почувствовал укор совести, я оказался на втором этаже. Выше было тихо – ни выстрела.

Его жизнь прервалась.

Из кабинета вышел один из врагов, видимо, на звук битого стекла. Я побежал, оказавшись через пару секунд на лестнице, и он меня не успел заметить.

Нельзя стрелять. Это будет знаком того, где я.

Через миг я был уже на первом этаже. Короткая перестрелка – получил пулю в ногу, но положил троих.

Я вернулся на лестницу и поковылял вниз. На автостоянку, на въезде которой стояла сожженная машина.

Послышались шаги на лестнице. Оставалось молиться, чтобы они потратили время, побыв на первом этаже.

Сквозь режущую боль я всё же оказался внизу. Стоянка была пустая, с колоннами, и длинная.

Не успею убежать.

Я скакал на левой ноге, стараясь не нагружать раненую. Буду передвигаться от столба к столбу. Его ширины как раз хватало, чтобы спрятаться.

Мне удалось уйти на метров двадцать, когда услышал эхо приказов.

Они хлынули потоком вниз.

Я передвинулся за следующую колонну и увидел первого из них.

Патронов хватало. Я аккуратно выглянул – они пошли в другую сторону парковки.

Ещё одна перебежка.

Осталось столбов 8 – и я на улице.

Вдруг послышался рёв двигателя. Я вскинул автомат, но не выстрелил.

За рулём голубого седана была Лера. Она подъехала к моему столбу.

Я выпрыгнул из-за своего убежища и окатил парковку залпом. Они спрятались за колоннами.

Открыв дверь, я прыгнул внутрь и приказал ехать.

Девушка выехала задом – пострадало лобовое и заднее стекло, но нас не задело.

Мы оказались на дороге, я лёг между сиденьями. Девушку пропустили и дали выехать.

Она спасла меня.

Эпилог

Был и плюс этой революции – я мог сделать себе липовый паспорт, заплатив небольшую сумму, и отвалить за границу.

Так я и сделал после похорон Лилии.

За то, что Лера подвезла меня домой, она получила большую сумму – хватит стёкла несколько раз поменять.

Поезд вёз меня к границе. Я не брал с собой ничего, кроме нового заграна, чемодана вещей и пары газет.

Со мной в купе ехали трое мужчин, и всю поездку мы не разговаривали.

Ужасно болела нога, хоть я её и перевязал.

Ещё несколько часов – и меня не будет в моей стране больше никогда.

Вдруг, сосед на верхней полке включил видео без наушников. Это был выпуск новостей.

«В сети появилось новое видео – обращение сотрудника полиции к гражданам. Оно было записано в местной больнице…»

Я насторожился.

«Сегодня вы уничтожили дотла больницу»

Пауза.

«Так выглядит человек, не лечащийся от рака. Так будете выглядеть все вы без медицины…»

Тепло разлилось по моему телу. Наконец-то у меня что-то получилось.

11–14.04.2020.

Примечания

1

 Алканы – ациклические углеводороды линейного или разветвлённого строения.

2

Аллюзия – стилистический приём, заключающийся в намёке на общеизвестные факты, исторические события, литературные произведения и т. п.