Невымышленные рассказы

Минут через пять показалась смущённая хозяйка. Она наскоро привела себя в порядок и села на заднее сиденье. Узнав адрес, брюнет нажал на педаль. Навигатор оперативно привёл в Тамбов. Вдвоём они вошли в отделение банка, там брюнет усадил спутницу в кресло, а сам поинтересовался, как пройти в кабинет начальства. На вопрос зачем, ответил: погашение задолженности и уже через минуту сидел напротив руководителя.

Им оказался типичный представитель кредитно-финансовой сферы, кто выслушал предложение погасить кредит, но снять пени и штрафы. После чего театрально всплеснул руками и заявил, дескать, поздно, банк намерен взыскать всю задолженность. Брюнет улыбнулся и возразил, что суд, скорее всего, обнулит штрафы и пени, а оставит ставку рефинансирования. Кроме того, не факт, что жильё возможно реализовать по полной стоимости. Но он готов прямо сейчас погасить кредит и просроченные проценты.

Управляющий стоял на своём. Тогда брюнет направился к двери. Однако взявши за ручку, вымолвил:

– Будет жаль, когда руководство банка узнает о халатности, выраженной в действиях не в интересах кредитной организации. А письменное заявление погасить кредит досрочно поставит в неловкое положение. Придётся объяснять, почему не приняли деньги. Кроме того, я намерен посетить головной офис и там разрешить ситуацию.

Закончив фразу, он вышел и, подойдя к женщине, встал рядом. На молчаливый вопрос кивнул, не беспокойся. Всё будет хорошо!

Как и предполагал, его попросили вернуться. По всей видимости управляющий доложил руководству и получил добро отменить пени и штрафы при условии, что кредит и проценты будут выплачены в полном объёме. Формальности быстро уладили, и спустя час брюнет отвёз хозяйку домой.

Женщина не знала, что сказать! Всю дорогу она молчала, прижимая свидетельство о собственности. Оставалось снять обременение, но это дело нескольких дней. Теперь ей не придётся возвращаться к родителям.

Но и это оказалось не всё, так как подъехав к дому, брюнет вручил вдове тугой конверт. Пока улаживали дела, он снял наличные. Тем не менее женщина решительно отказалась! Она и так не знает, как благодарить. На это брюнет возразил, мол, деньги не ей, а детям. Им нужны вещи, питание, компьютеры. И потом, если неудобно принимать от постороннего, пускай считает его дядей. Вконец растроганная, та расплакалась. Тогда брюнет сообщил, что пока не выйдет замуж, ежемесячно на её счёт будет поступать определённая сумма. А дальше будет видно.

Первый среди равных

Уже дома он загрузил в телефон многодетной матери банковское приложение, объяснил, как им пользоваться, и оставил номер, по которому его можно найти. Получив обещание регулярно звонить, простился с детворой. Им предстояло провести первую ночь в собственном жилье.

А пока суть да дело, смеркалось. День догорал и в небе появились звёзды. Брюнет выехал из посёлка, вспоминая события дня. Не свойственная ранее радость переполняла! Пожалуй, это был один из немногих дней его жизни, наполненный смыслом.

Пасечник, как и обещал, ждал возле костра. Он жестом пригласил отужинать. На уже знакомом пне остывал котелок с кашей. Только теперь брюнет почувствовал, что проголодался.

Мужчины не спеша насытились, оба молчали, и только сверчки заводили ночные рулады. Назойливых комаров отгонял дым, а звёздное небо завораживало. Время, словно песок, струилось сквозь пальцы. Возле огня пасечник казался героем сказки. Улыбаясь, он глядел из-под косматых бровей, понимая: в жизни брюнета случилось нечто, и оно обязательно изменит течение бытия.

Щурясь на пламя, старик сказал:

– Хорошее ты сделал дело.

Брюнет удивлённо посмотрел, но промолчал. Пасечник продолжил:

– Забота о сиротах – достойный поступок. Когда-то это было нормой…

Брюнет задумался. Захотелось спросить о наболевшем. Немного смущаясь, он произнёс:

– Как думаете, для чего живём?

Вопрос не удивил пасечника. Подбрасывая ветку в огонь, он спросил в ответ:

– А сам что мыслишь?

Брюнет молчал. Если бы он знал! Тогда пасечник вымолвил:

– Жизнь – есть любовь! Без неё ничто не имеет смысла…

Брюнет посмотрел ему в глаза, старик был серьёзен.

– Сейчас ночь и солнца не видно. Но это не значит, что его нет. Там, – пасечник поднял глаза к звёздам, – живёт любовь. Её называют – гравитация! Вот, например, земля, – он коснулся травы, – нашу планету влечёт к солнцу, оно дарует жизнь. Не будь солнца, всё живое умрёт.

– Почему? – удивился брюнет.

Пасечник усмехнулся. В глазах читалось: не понимаешь? Видя растерянность гостя, пояснил:

– Представь, что Земля вращается не вокруг Солнца, а вокруг Юпитера. Разве сможет он её обогреть? Нет! Без солнечных лучей Земле не выжить…

Старик замолчал, и только огонь, потрескивая, взметал ввысь бесчисленные искры.

– Как на небе, так и на земле, – негромко продолжил он, – но люди полагают, будто можно изменить течение жизни. Одни придумали выборы, другие иные развлечения, лишь бы потешить самолюбие.

Брюнет удивился, как он узнал его мысли?

– Было время, – говорил пасечник, – когда собирался сход, на котором выбирали главу. Но выбирали из тех, кто соответствовал. Он и становился первым среди равных. И если ты не женат, нас с тобой бы ни за что не выбрали…

– Как так? – не понял брюнет.

Пасечник улыбнулся:

– Откуда знать не имеющему семьи, нужды тех, у кого мал мала меньше?

Брюнет задумался. Действительно, не создав собственной жизни, как управлять теми, у кого она есть? Он вспомнил заместителя. Похоже, русоволосый оказался прав.

– Разумеется, – продолжал пасечник, – случалось и мужчине оставаться бобылём. Но это была редкость. Потому что он принадлежал роду и его бы обязательно женили. В те времена жили на земле, а её нужно обрабатывать…

Неспешные рассуждения содержали столько житейской опытности, сколько не сыщется во всех философских трактатах. Их брюнет поглощал в огромных количествах. Эта пыльная груда заполнила все полки книжного шкафа.

– Не моё это дело, – прервал его размышления пасечник, – но почему ты не женат? Тебе, если не ошибаюсь, нет и сорока…

– Был, – отвлекаясь от раздумий, ответил брюнет. И добавил: – Неоднократно.

– Бывает, – лаконично отозвался старик.

– Видно, пока не встретил, – машинально произнёс брюнет.

Он поднёс руку к пламени и ощутил дыхание огня. Жар не давал приблизиться, пришлось держать руку на удалении.

Пасечник пошёл к вагончику и принёс свёрнутый гамак. Он ловко натянул его между дубами и жестом указал гостю место ночлега. Оставшееся время они провели созерцая языки пламени. Наконец, те смирились и затихли. Пасечник залил угли, после чего пожелал спокойной ночи. Сам же разложил раскладушку и повалился на неё.

Брюнет подошёл к гамаку, проверил на прочность и приготовился ко сну. Покачиваясь, он смотрел на звёзды, что мелькали сквозь верхушки деревьев. Ночная мгла навевала воспоминания о возлюбленной! Их первом поцелуе и робких прикосновениях. От нахлынувшего, стало не по себе и брюнет явственно ощутил запах её тела. Острое осознание вины, накатило! Как же так? Он любил девушку, и ничто не мешало взять её в Москву. Но, ослеплённый блеском первопрестольной, смалодушничал. Предпочитая оправдаться, мол, отучусь, а позже заберу. Но время шло, и с каждым днём её облик становился расплывчатым…

Он вспомнил, как отец ежемесячно выдавал на расходы приличную сумму. Такую, что позволила провинциалу влиться в ряды «золотой молодёжи». Где быстро познал вкус женского тела, причём это случилось обыденно, и спутница не придала тому значения! Затем последовала череда бессмысленных, ни к чему не обязывающих интриг. Всё закрутилось и перемешалось. Рестораны, клубы, случайные связи. На этом фоне целомудренная возлюбленная затерялась. У него под рукой оказался огромный выбор легкодоступных девиц, кого достаточно пригласить на ужин.

Сей утомительный карнавал промелькнул и брюнет понял простую вещь, его отношения с девицами строились по формуле «деньги – товар»! О любви речи не шло. И причина семейных неудач, в том и состояла. Он покупал женщин! Подарками, ресторанами, иными безумствами. Правда, они отдавали себе в том отчёт. Он нет. Оттого вина всецело на нём. Его бывшие честно выполняли условия договора, продавая себя. Это он питал иллюзии про любовь и верность…

Прозрение оказалось столь неожиданным, что брюнет вскочил и зашагал между ульями! Пасечник открыл глаза, но ничего не сказал. В такие минуты не стоит беспокоить, к тому же чужим умом сыт не будешь. Учатся на собственных ошибках.

Внезапно возникло желание всё исправить! Брюнет достал мобильный, но номера возлюбленной не оказалось. Тогда решил набрать маму и спросить её телефон. Невзирая на темень, едва не нажал кнопку, но остановился. Другое предположение окатило! А если у неё всё хорошо? Наверняка вышла замуж и нарожала деток. А тут он, со своим раскаянием. Разбередит душу, и что дальше?

Брюнет застыл в нерешительности. Он поёжился от утренней свежести. Впервые в жизни не понимал, как поступить! С одной стороны, хотелось узнать, как сложилась её жизнь. С другой, это даст повод для сплетен. И если у неё всё хорошо, вряд ли злословие понравится мужу. А если не очень, возникнет надежда. И что тогда?

Тем временем рассвело. Предрассветная дымка окутала полянку, где стояли ульи. Пасечник поднялся и направился к рукомойнику. Он с удовольствием умылся и почистил зубы. После принялся готовить завтрак, дабы накормить гостя. И вскоре они сидели у пня и пили ароматный чай. Старик добавил мяты, её запах вернул к действительности.

– Как спалось? – добродушно поинтересовался отшельник.

Брюнет улыбнулся.

– Бывает, – кивнул пасечник и, помедлив, поделился: – Я тоже пытался убежать от себя. Не смог. И у тебя не получится.

Брюнет по-прежнему молчал.

– Давеча ты обмолвился, что ещё не встретил, – брюнет насторожился, но пасечник жестом успокоил. Правда затем добавил: – Таким, каков ты есть, тебе не суждено встретить…

Брюнет от растерянности выронил чашку. Она мягко упала в траву. Он недоумённо взглянул на пасечника. От былой иронии не осталось следов. Перед ним сидел глубокий старик, чьи глаза излучали понимание. Вот только поделиться им он не мог. Каждый сам, по крупицам, собирает его в копилку.

– Почему? – негромко спросил брюнет.

Пасечник раздумывал. Бывают мгновенья, когда слово может убить. Главное, не ошибиться!

– Как думаешь, – взвешивая каждый звук, проговорил он, – Солнце заботится о том, чтобы привлечь к себе планеты? Или оно просто светит…

Брюнет запутался. Он перестал понимать отшельника. Причём здесь Солнце? Но старик замолчал и не проронил ни слова. В тишине они позавтракали, и гость, наскоро попрощавшись, уехал. Он покинул радушного хозяина, потому что чувствовал – ещё немного и окончательно утонет в беспомощности!

Тяжёлый джип выскочил на трассу и на бешеной скорости помчался куда глаза глядят. Но уже на ближайшем посту остановили. Молодой инспектор неторопливо изучал документы. Его смутили невыспавшиеся глаза и нервозность водителя. Проверив брюнета на алкоголь, выписал штраф за нарушение скоростного режима. Джип проехал несколько километров и свернул с дороги. Брюнет дышал будто загнанная лошадь. В нём посеяно сомнение!

По прошествии времени пришёл в себя. Вернулась рассудительность. Не мягкость, впитанная с материнским молоком, а здравомыслие, присущее отцу. Благодаря ему теперь жёг стыд, что так неблагодарно обошёлся с отшельником. Сам навязался и сам же сорвался как от зачумлённого. Превозмогая желание укатить с глаз долой, брюнет решил вернуться. Но как отреагирует старик?

Он медленно выехал на трассу и двинулся обратно. На этот раз не спешил. Табун под капотом благополучно доставил к вагончику. Возле ульев трудились пасечник и тот самый мальчик, с кем познакомился накануне. Увидав джип, он радостно побежал навстречу.

Брюнет вышел из машины. Мальчик бросился кипятить чайник, а старик подошёл поздороваться. Он держался, будто ничего не произошло. Едва гость открыл рот, пасечник прижал палец к губам: не стоит. Ты здесь и это главное! И пока подросток накрывал импровизированный стол, оба молчали.

Управившись, мальчик оседлал велосипед и укатил. Пасечник отправил в монастырь, дав какое-то поручение. А когда остались вдвоём, сказал:

– Я знаю, ты погасил долг. Большое спасибо, – его лицо расплылось в улыбке.

– Простите меня, – не удержался брюнет, – я вёл себя по-хамски…

– Разве? – удивился пасечник. – Человек, который помог вдове и детям, не может быть хамом.

– Но, – запротестовал брюнет.

– Никаких но, – возразил старик. И добавил: – Пожалуйста, не спорь. Я лучше разбираюсь в людях. Сегодня в тебе зародилось нечто, чего сам пока не понимаешь. Но придёт время, и оно обязательно даст о себе знать. А утром умчался не ты. То была твоя тень…

Брюнет сидел свесив голову. Он и сам чувствовал, с ним что-то происходит. Вот только что? По-прежнему не глядя на старика, спросил:

– Вы сказали, от себя не убежишь. Разве я пытаюсь?

Пасечник улыбнулся, но не ответил. Однако молчанье было красноречивым. Огорчённый брюнет попросил разрешения изредка звонить. Старик развёл руками, телефоном не пользуюсь, так что лучше приезжай. Гость поднялся, настало время прощаться. Пасечник вынес из вагончика баночку мёда. Брюнет благодарно принял угощение.

– Возвращайся домой, – сказал старик. – Тебе есть чем заняться…

Брюнет кивнул и сел в машину. Он развернулся и, поглядывая в зеркало заднего вида, осторожно двинулся по просёлочной дороге. Ему предстояло вернуться…

Миновав гудящий Тамбов, джип увеличил скорость. Он органично влился в дорожные потоки. Двигаясь навстречу, те подчинялись правилам, нарушение которых чревато. Их слаженное движение напоминало реку. Кого в той реке только не было! И краснопёрки, машинками класса А, прытко сновавшие по сторонам. В них сидели недавно получившие права. Изо всех сил держась уверенно, они с трудом обуздывали рулевое колесо. Но выдавала неопытность. По этой причине бывалые водители держались подальше. Тут же натруженными налимами пыхтели неуклюжие «Газели». В их кузова втиснули ящики, заполняя пространство. И сбросив груз, они возвращались туда, где дожидалась очередная партия. Работы хватало, всё кипело.

Изредка мелькали кургузые джипы. Суетливыми толстолобиками, подчёркивая собственную значимость. В них восседали невысокие и лысоватые. Старательно заполнявшие душевную пустоту размером авто.

Перед небольшой деревней, образовался затор. Водители встревоженно гудели, не понимая причины остановки. Но вскоре он рассосался и трасса приняла в объятья желающих. Широкой лентой рассекая поля, она скрашивала путь деревьями. Над ними, словно над поверхностью воды, таились радары. Незаметными блеснами выцеливая зазевавшихся, фиксировали превышение скорости. Жизнь в реке бурлила.

Брюнет миновал Рязань, здесь на глаза попали хлопотливые судаки-такси. Вместе с ними поблёкшими форелями сновали тойоты. Их былой лоск сошёл, но выносливость по-прежнему держалась на уровне. Дополняла картину отечественная восьмёрка с шаркающим днищем…

Когда подъехал к столице, замелькали авто представительского класса. Их чрева разбухли от хозяев жизни. Плавно покачиваясь, они сглатывали неровности дороги.

Брюнет глянул в боковое зеркало. Стремительно прожужжав, в точку превратилось купе. Его взгляд выхватил джип, понуро стоявший на обочине. На широком капоте красовалась аэрография лошадиной морды.

Хозяин

Мужчина въехал в Москву и обратил внимание на два упитанных карася бизнес-класса, они столкнулись на перекрёстке. На место аварии уже прибыла полиция и молодой инспектор суетился, чтоб не задерживались. Но несмотря на раннее утро, желающих взглянуть на чужое несчастье оказалось немало.

Брюнет медленно миновал груду покорёженного металла. Внушительное пятно на асфальте свидетельствовало: без жертв не обошлось. Там же суетились медработники, склонившиеся над телом.

В это время взошло солнце! Его лучи озарили город, но тому, кто застыл у руля, не ощутить его тепло. Утро не предвещало ничего хорошего его родственникам.

К своему удивлению, брюнет спокойно отнёсся к виду смерти. Вызревшее в нём безучастие вытеснило былую мнительность. Он явно ощутил, как нечто доселе неведомое наполнило уверенностью. И теперь не смущали полицейские, от одного вида которых недавно робел. Брюнет равнодушно наблюдал за ними, понимая, сам мог оказаться на месте того, кто расстался с жизнью.

Размышляя, с удивлением отметил, как ведёт внутренний диалог. Прежде не доводилось такое замечать. Теперь же хорошо знакомая его половина куталась в привычные фразы. Но другая имела противоположное мнение. Каким-то странным образом его сознание уместило разные точки зрения. И теперь предстояло с этим жить. К тому же, хорошо знакомая робость просила поскорее покинуть это место. Ей был неприятен вид крови. Уверенность же, наоборот, с интересом изучала аварию. Их спор завершился обменом фраз:

– Пожалуйста, поехали, – умоляла робость. – Ещё немного и мне станет дурно…

– Да ладно тебе, – возражала уверенность и добавила: – Сейчас только узнаем, жив он или нет.

На первый взгляд могло показаться, будто уверенность главенствует. Однако робость не стала спорить и, пока соперница погрузилась в изучение, резко нажала на педаль. Джип забористо набрал обороты, место трагедии осталось позади. Погруженный в мысли брюнет опомнился, только когда заехал во двор. Он привычно припарковался и вошёл в подъезд.

Дом, в котором проживал, находился у метро «Октябрьская». Брюнету нравился этот район. В былое время в соседнем подъезде жил отец. Они частенько прогуливались в парке, что разбит неподалёку. Брюнет мог часами бродить по набережной, вдыхая весенний воздух…

Когда открылась дверь, раздалась трель канарейки. Узнав хозяина, пичуга заливалась изо всех сил. На пороге стояла экономка. Обаятельная женщина, в прошлом учительница. Брюнет поздоровался, скинул обувь и прошёл к клетке. Он просунул палец между прутьями, и канарейка привычно кольнула клювом.

Увидев хозяина жилья, экономка смутилась. Сегодня пригласила для уборки девушку, и не ожидала его возвращения. Брюнет, видя её растерянность, успокоил:

– Не волнуйтесь. Я приму душ и не стану вам мешать.

Экономка тут же отправила девушку в кабинет, понимая, что вскоре он окажется там. И пока брюнет находился в ванной, в кабинете всё блестело. Всё это время внутренний диалог не смолкал ни на минуту.

Изучая обстановку, набиравшая силу уверенность удивлялась: для чего столько вещей? Создаётся впечатление, что в квартире проживает не холостяк, а толпа.

Брюнет огляделся. Действительно, раньше не замечал перегруженность кабинета. Зачем, к примеру, здесь плазменная панель? Он ей ни разу не воспользовался. Кроме того, излишними показались массивные кресла. Гостей хозяин не принимал, а встречи проводил в кафе и ресторанах. Может пора избавиться от хлама?

Случайно взгляд упал на книжный шкаф, полки которого кряхтели от тяжести. Здесь теснились работы Аристотеля: «О душе», «О небе», «О небесных явлениях», «О философии», «О мире», а также «Политика», «Искусство риторики» и прочее, прочее, прочее. Витиевато-вычурные диалоги Платона громоздились чуточку выше, а величественный Марк Аврелий, притулился в углу. Правда, «Этика» Спинозы находилась рядом с рабочим столом. До неё было рукой подать. Там же примостились Шопенгауэр с работой «Мир как воля и представление», Ницше с «Рождением трагедии» и Сартр с фантазией «Бытие и ничто».

Брюнет подошёл к шкафу и открыл дверцу. Из любопытства попытался вспомнить, когда в последний раз брал в руки что-либо из философской мысли. Не смог.

Впечатлённая увиденным уверенность предложила:

– Может стоит другим дать прочесть? Зачем философы пылятся?

Ей мягко возразила робость:

– Пускай хранятся. Еды не просят…

Они стали препираться, выясняя кто прав.

Наблюдая за внутренней перепалкой, брюнет почувствовал, как зреет решение. Действительно, если у него руки не доходят, может книги кому-то пригодятся? Он задумчиво закрыл и снова открыл дверцу. Тем временем вердикт вызрел и был таков: что проку в философии, если не востребована? Отпущу-ка я философов на волю. Им там самое место…

Едва решение сформировалось, он с жаром принялся освобождать шкаф. Начал с экзистенциалистов, и на рабочий стол легли: Ясперс, Сабато, Мёрдок, Кьеркегор, Бовуар, Бердяев и иные. И уже через минуту внушительная горка скрыла блестящую поверхность. Её недра содержали интересные мысли, ироничные замечания, тонкие наблюдения, но они малоприменимы в жизни. И опустошив таким образом полки, брюнет достал рюкзак и доверху наполнил. Затем спустился на первый этаж, где несла вахту консьержка.

Просторный, светлый холл был украшением подъезда. Тяжёлая, массивная люстра освещала его множеством ламп. У стены красовался диван, обтянутый добротной бычьей кожей. К нему примыкал журнальный столик. На том столике лежали буклеты, газеты, а также домашняя утварь, чем соседи делились друг с другом. Туда брюнет и выгрузил содержимое рюкзака.

Он несколько раз поднялся и спустился, прежде чем кабинет был свободен от философской мысли. На пустых полках остались атлас звёздного неба и альбомы с фотографиями. Экономка принесла влажную тряпку и вытерла освободившееся место. Наблюдая за ней, брюнет подумал: «Пожалуй, избавлюсь от лишних вещей».

Когда распахнул платяной шкаф, сильно удивился, на плечиках аккуратно висели сорочки, костюмы, куртки, плащи и даже пальто. Верхние и средние отделения заполняли майки, джинсы и свитера. На нижних теснились коробки с обувью. Туфли, мокасины, кроссовки всех фасонов были припасены на любой случай жизни.

Изумлённый брюнет шагнул назад. Ему почудилось, будто он не в своей квартире, а в салоне магазина. Настолько избыточным показалось содержимое шкафа. Сзади подошла экономка и тихонько встала за спиной. Работодатель вернулся каким-то странным, по всей видимости, что-то случилось. Брюнет повернулся к ней и, чуточку помедлив, задал вопрос:

– Вы по-прежнему посещаете церковь?

Экономка удивилась. Церковь – не прихоть! Но он прояснил свой интерес:

– Как думаете, уместно ли привезти туда вещи? Возможно, кому-то понадобятся. Большинство совсем новые…

Экономка удивилась ещё больше. Хорошие вещи всегда найдут тех, кто в них нуждается. Но вслух ничего не сказала. На его уточнение, может ли прямо сейчас съездить в церковь, кивнула. Хозяин взглянул на содержимое шкафа и поймал себя на мысли, что решение – осознанное! Он чувствовал себя стеснённо, будучи обременённым массой ненужных вещей.

Внимательно разглядывая гардероб, из всего многообразия оставил костюм изо льна, один тёмный для работы, а также тёплый пиджак. Помимо этого, несколько сорочек, две майки, джинсы, свитер и спортивный костюм. Из верхней одежды выбрал куртку и пуховик. Остальное вместе с плечиками разложил на кровати. Получилась внушительная груда дорогой одежды. Затем вынул из шкафа дюжины полторы коробок с обувью и вызвал такси.

Пока они с экономкой сносили вещи, приехала машина. Консьержка с позволения взяла мужу тёплую куртку. На предложение выбрать костюм, свитер или обувь отказалась. Обувь не подходила по размеру, а остальное имелось.

Брюнет с экономкой загрузили всё в багажник, и женщина укатила, обещая предоставить отчёт. Хозяин махнул рукой. Это вовсе не обязательно. Он поднялся домой и расплатился с девушкой, завершившей уборку. После чего с удовольствием прошёлся по холостяцкому жилью. Ему показалось, даже воздуха стало больше! Канарейка заливалась, выражая восторг. Брюнет подошёл к окну, что-то подсказывало: отдавая ненужное, он открывается новому. И оно не заставит долго ждать…

В приподнятом настроении собрался в парк. На сей раз сборы были короткими, так как выбирать что надеть, не пришлось. Единственный спортивный костюм был к услугам. Брюнет улыбнулся, отсутствие выбора экономит время. С этой мыслью вышел из дома.

Мужчина пружинистым шагом направился в парк. Внезапно возникло предвкушение чуда! Избавление от лишнего подействовало. Это ощущение человека, расставшегося с ноющей болью. Он миновал площадь перед главными воротами и вспомнил военрука. Седого подполковника с отменной памятью. Поскольку всякий раз проводя экскурсии, тот рассказывал, что парк – это главный военный объект города! Так было в далёком прошлом. Именно поэтому его разбивают на реке. Ведь в стародавние времена дорог не было, сплошь леса и поля. А учитывая нашу природу, особо не разгуляешься. По этой причине передвижение шло по рекам. В тёплое время дорога проходила по берегу, зимой – по льду.

Раньше, рассказывал военрук, в парке обязательно располагалось внутреннее озеро. Его соединяли каналом с рекой. На этом озерце стояли корабли, здесь были сухие доки где их приводили в порядок. Такое озерцо называлось «парк кораблей». Именно поэтому отвод от дороги и площадка для стоянки машин и сегодня называется парковкой. Кроме того, входом служит вогнутая площадь. В стародавние времена громкоговорителей не было и военачальник находился в центре, чтобы воины его слышали.