Путь к Свету

Василий Арсеньев

Путь к Свету

Пал Вавилон, город великий,

потому что он яростным вином

блуда своего напоил все народы.

Откровение Иоанна Богослова 14: 8

Но хотя бы ты, как орёл,

Поднялся высоко и среди звёзд

Устроил гнездо твоё, то и оттуда

Я низрину тебя, говорит Господь.

Книга пророка Авдия 1: 4

Пролог

2060 год от Рождества Христова

Андрей Романов стоял у окна с решёткой и мрачным невидящим взором глядел в пустоту. Косой мелкий дождь стучал по стеклу.

– Убийца! Смерть тирану! – злобные голоса врывались издалека в его сознание, поглощённое мыслями о прошлом. Он вспомнил катастрофу первого дня войны, но вины своей не смог признать… В его памяти воскрес образ друга, которого он предал и обрёк на гибель. Андрей Романов качнул головой, прогоняя от себя болезненные воспоминания, и перенёсся в счастливое беззаботное детство…

Скрипнула дверь за спиной. Он обернулся и увидел надзирателя Джона. «Пора, Ваше Величество! Настал последний судный день…» – ухмыльнулся англичанин. Седовласый мужчина с густой чёрной бородкой, сложив руки за спиной, покинул камеру.

В сопровождении Джона он шёл по мрачным коридорам лондонской тюрьмы… Отворилась решетчатая дверь. Андрей Романов встретился взглядом с тюремщиком, в глазах которого сверкнуло обычное злорадство. Джон передал его конвоирам. На лифте они стремительно спустились под землю (во времена войны был прорыт тоннель, связавший государственные учреждения королевства секретной веткой метрополитена).

«Они не понимают, что делают моё имя бессмертным!» – подумал Андрей Романов и шагнул в вагон скоростного поезда.

Без малого месяц его под конвоем доставляли в здание Верховного суда, где проходил закрытый процесс. Он садился на скамейку подсудимых и мрачным взором оглядывал зал, встречая полные ненависти глаза людей, которые считали его виновником всех своих бед. К трибуне один за другим подходили многочисленные свидетели обвинения.

– Вся моя семья погибла под той бомбой, – рассказывал убитый горем мужчина. – Жена и двое детей: сын Брайан и восьмимесячная дочь Эмили.

Андрей Романов насторожился, услышав это имя.

– Мы жили на окраине города, – продолжал свидетель. – Поблизости – ни одного военного объекта… Их не стало в один миг. Почему я не умер вместе с ними?!

Такие истории ранили сердце Андрея Романова. Ему было неприятно выслушивать оскорбления в свой адрес. Одна женщина, потерявшая сыновей на той войне, выхватила пистолет и выстрелила в него…

По счастью, она промахнулась, и у неё тотчас отобрали оружие.

Когда прокурор произносил свою речь, Андрей Романов думал о ребёнке, которого родила предавшая его женщина. Он поймал себя на мысли, что не чувствует к ней ненависти. Бог всем судья!

«Предатель достоин лишь жалости, ибо нет греха более тяжкого, чем измена!» – вздохнул Андрей Романов и вспомнил тот день, когда на суд из России приехали его бывшие соратники и, в их числе, премьер Алексеев. Тот поначалу избегал его взгляда, но вскоре осмелел, кричал и размахивал руками:

– Он много раз признавался в ненависти к англоязычному миру, а незадолго до атомных бомбардировок Америки созвал заседание Совета Безопасности и сказал дословно следующее: «Пора покончить с этими подлыми империалистами».

– Ты меня в коммунисты записал?! – возмутился Андрей Романов и громко рассмеялся. Раскаты хохота долго сотрясали своды зала…

И вот, настал последний день суда. Он привычно сел на своё место, огляделся по сторонам и увидел прокурора, который накануне сравнил его с Гитлером. Народа в зале на сей раз не было. Пока судья оглашал приговор, Андрей Романов перенёсся в далёкое прошлое, где плескались воды Урала, и сияла улыбка на лице прекрасной девушки с золотистыми волосами, но картинка вскоре изменилась: теперь он стоит на перекрёстке и видит браслетик на руке, что высунулась из-под белого покрывала…

Больно кольнуло в груди его, но тотчас подоспел ещё один удар.

– Пожизненное заключение на лунной станции! – провозгласил судья. Так решил английский премьер-министр накануне: «Пусть он живёт, мучается и знает, что никто его не спасёт!»

– Не может быть, – растерянно пробормотал Андрей Романов, не желая верить своим ушам. – Подлая нация! Им недостаточно моих унижений…

В тюремной камере он, наконец-то, остался один. Было темно, за окном стояла тишина… благословенная тишина. Он упал на кровать и закрыл глаза, мечтая забыться сном, но мысли не отпускали его. В последнее время он желал лишь одного – покоя…

«Похоже, свою горькую чашу страданий я ещё не испил до дна, – невесело заключил он. – Но на этом пути я должен во что бы то ни стало сохранить мужество!»

Андрей Романов едва задремал, когда надзиратель Джон потряс за плечо его:

– Вставайте, Ваше Величество, вы отправляетесь на небеса.

Андрей Романов привык к шуточкам англичанина и ничего не ответил ему.

Он покинул здание тюрьмы и шёл по улице, освещённой фонарями, – под охраной взвода конвоиров в бронекостюмах и чёрных масках. Они оглядывались по сторонам…

Вдруг резкий звук пронзил его слух: нечто смертельно опасное просвистело над головой, и он упал на землю под тяжестью навалившихся охранников. В тот миг его жизнь снова висела на волоске, но конвоиры словно знали, что в него будут стрелять…

Впоследствии визит незваного гостя приоткроет завесу этой тайны. Тогда ранним утром скрипнула дверь камеры. Он открыл глаза и вгляделся в темноту. Чёрный мужской силуэт замер на месте.

– Кто вы? – спросил Андрей Романов по-английски.

– Ваше Величество, я сопровождал вас, – отвечал гость по-русски. – Помните командира взвода конвоиров?

Андрей Романов признал его по голосу:

– Зачем вы здесь?

– Я русский разведчик…

– Это ясно.

– Я знал о подготовке покушения на вас. Наши люди помешали киллеру!

– Вы пришли, чтобы освободить меня?

– Да, Андрей Владимирович, – сказал спаситель. – Алексеев довёл страну до краха. Вы нужны России!

Но это будет чуть позднее, а пока Андрей Романов пробежал по ночной улице, сел в бронированный микроавтобус и, наконец, смог отдышаться. Они выехали из города и в густом тумане долго добирались до космодрома…

На освещённой взлетно-посадочной площадке горделиво красовался великолепный шаттл. По трапу они поднялись в космический корабль. В первом отсеке всё было заставлено деревянными коробками, прикреплёнными к палубе тяжёлыми железными цепями. «Шаттл грузовой», – подумал Андрей Романов и усмехнулся. В последнем отсеке перед кабиной пилотов он уселся в высокое кресло, и ремни автоматически стянули его тело.

Космические путешественники переносили колоссальные нагрузки и, как правило, проходили месячную подготовку на Земле, но для заключённых английское правительство делало исключение. Неудивительно, что многие из них погибали по пути на станцию, а их тела погребали в лунном грунте…

Андрей Романов в далёком сороковом году проходил подготовку для полёта на Луну, но с тех пор много воды утекло. В первые мгновения полёта детское чувство радости овладело им, но время не прошло даром, – набор высоты показался чудовищно долгим, и душу его сковал ужас; давление резко поднялось, голова закружилась. Он страдал и не мог позвать на помощь. «Господи, когда же это кончится?!» – взмолился он про себя.

Тем временем, термоядерный двигатель разогнал шаттл до второй космической скорости. Корабль вырвался из гравитационных объятий родной планеты и устремился ввысь. Андрей Романов смог немного перевести дух…

***

Путешествие подходило к концу. Шаттл совершил посадку на английской станции в районе лунного моря Спокойствия. Путешественники сходили по трапу внутри космопорта…

Космопорт был одной из пяти зон лунной станции с тоннелями, проложенными под поверхностью Луны. Андрей Романов оглянулся по сторонам и мрачно подумал: «Никого! Никакого уважения…» Они шли по ангару, где находились машины для переработки лунного грунта, спустились на лифте вниз, сели в вагон поезда и вскоре очутились в жилой зоне №2, где конвоиры передали заключённого представителю местной власти – лейтенанту Ховарду. Тюремщик надел на ногу узника электронный браслет и проводил его в камеру – это была довольно просторная комната с чистым санузлом. Тогда Андрей Романов попросил книги, и ему принесли Библию…

В тот момент, когда он дочитывал книгу «Исход», вошёл лейтенант Ховард и сказал как будто смущённо:

– С вами хотят поговорить.

– Кто?

– Человек, которого я уважаю. Он сказал, что знает вас…

Андрей Романов с лейтенантом Ховардом поднялись наверх и оказались в грандиозном куполообразном сооружении ботанического сада. Пальмы, кипарисы, сосны, кедры, берёзы, бамбуковые заросли, плодовые деревья, кустарники, радующие глаз своими прекрасными цветками, – в общем, великое многообразие растений со всего земного шара обрело новый дом на Луне!

Андрей Романов поднял голову кверху и в прозрачном куполе увидел голубое пятно. (Это была Земля… далёкая и маленькая планета!) Он шёл вдоль берёзовой аллеи, и на мгновение почудилось ему, будто в родном городе А. гуляет по лесу у дома. Но когда опомнился, его охватила тоска, и слёзы блеснули в глазах его. Прозвучал знакомый тёплый голос с сильным акцентом: «Здравствуйте, Ваше Величество». Тогда он обернулся и увидел бывшего министра иностранных дел Великобритании Пола Смита.

Они познакомились еще до войны на саммите стран двадцатки, проходившем в новой российской столице. Вскоре Пол Смит был направлен послом в Россию и однажды сказал русскому царю:

– Ваше Величество, мир катится в пучину новой войны! Но ещё не перейдён Рубикон. В ваших руках жизни миллионов людей…

– Если бы всё в этом мире зависело лишь от нас с вами, – грустно улыбнулся Андрей Романов. – Я тоже чувствую – грядёт буря, но мы не в силах её предотвратить…

Деловые встречи вылились в крепкую дружбу. Они подолгу беседовали на политические и религиозные темы. Но вскоре Пол Смит был отозван в Лондон и оказался в заточении…

Они не виделись без малого десять лет и теперь обнялись по-дружески.

– Как ты постарел! – воскликнул Андрей Романов, оглядывая англичанина. Тот грустно улыбнулся:

– И вы не помолодели, Андрей Владимирович.

– Не сравнивай, – усмехнулся Андрей Романов, – ведь я старше тебя на тридцать лет! Однако омолаживающие процедуры давно не проходил и скоро превращусь в дряхлого старика, каким мне и подобает быть по возрасту. Впрочем… Лучше скажи, как ты здесь оказался?

– Меня посадили в тюрьму по сфабрикованному делу, – вздохнул Пол Смит. – После отзыва из России я чувствовал, что моей карьере приходит конец. Меня травили журналисты, клеймили предателем по телевидению, в коридорах департамента, в конце концов, уволили с государственной службы, но моим недругам этого было мало. Я проявил слабость, которую до сих пор не могу себе простить…

Маргарет с детьми уехала к своей матери за город, а я напился впервые за много лет. И тогда в дверь позвонили, я пошёл открывать… и увидел ту актрису. Хелен Стюарт, – кажется, так её звали. Говорят, красота спасёт мир, но до сих пор она только приближала его к пропасти! Хелен была женщиной ослепительной красоты. И теперь она в коротком платье, с обнажёнными плечами стояла предо мной. «Что же вы держите меня в дверях?» – нетерпеливо спросила она и, не дождавшись позволения, исчезла в моей гостиной. Когда я вошёл, увидел её обнажённой и потерял голову…

– А что Маргарет и дети? – спросил Андрей Романов.

– Все эти годы я только о них и думаю! Я рассказал Маргарет всю правду… – вздохнул Пол Смит. – Она горько плакала и поначалу не хотела со мной разговаривать. Когда же я оказался в тюрьме, она пришла на свидание и сказала, что прощает меня. Во время войны меня обвинили в государственной измене и забросили на Луну…

– Ваше правосудие исполнено лицемерия, – заметил Андрей Романов («И не только правосудие», – подумал он про себя). – Они обрекают нас на смерть, создавая образ цивилизованности. Казнь была бы много гуманнее! Отправили прозябать на Луну, надели на нас электрические браслеты. А сами боятся нас! Но как ты узнал обо мне?

– Вчера ко мне приходил человек в чёрной форме: он мне всё и рассказал. А Джеймс Ховард – мой старинный приятель, мы с ним вместе учились в Оксфорде…

В этот миг лейтенант Ховард, – лёгок на помине, – появился с испуганным видом и подал знак: Пол тотчас скрылся за кипарисами. Вскоре Андрей Романов удостоился великой чести лицезреть самого генерала Ричарда Андерсена, наместника английской короны на лунной станции…

В начале 2051 года бизнесмен Ричард Андерсен жил в шотландском Эдинбурге и вовсе не помышлял о военной карьере. У него была невеста по имени Кэтрин. Но все планы на жизнь молодого человека вмиг рухнули с началом войны…

Он шёл по мощёным улочкам Старого Эдинбурга, чувствовал нежное прикосновение руки и украдкой поглядывал на счастливое лицо любимой девушки. Один самолёт, одна бомба, один взрыв… Когда дым рассеялся, контуженный Ричард нашёл на мостовой, залитой кровью, мёртвое тело своей возлюбленной.

В тот день он поклялся отомстить русским и вскоре ушёл на войну добровольцем. Ричард искал смерть в бою, а находил гибель своих товарищей. Он первым бросался в атаку, лез в самое пекло, но пули упрямо летели мимо и снаряды рвались вдали от него. В скором времени Ричард дослужился до капитана. Но звания и награды не радовали его. Он проклинал свою судьбу, ненавидел русских, но более всего – самого себя. После выхода Британии из войны поступил на службу в армию США; вскоре стал бригадным генералом и лично вёл своих солдат в бой, ни разу не будучи ранен.

После войны Ричард Андерсен вернулся в Британию, где по популярности превосходил самого премьер-министра; на родине в Эдинбурге о нём слагали легенды! Но народная любовь сыграла с ним злую шутку. Его отправили наместником на секретную английскую лунную базу…

За год пребывания Андерсена на лунной станции вдвое вырос объём добычи полезных ископаемых, станцию расширили за счёт новой производственной зоны, но своим главным достижением он считал грандиозный ботанический сад.

Ричард Андерсен был молод, но выглядел гораздо старше своих лет; его красивое мужественное лицо выражало каменную решимость и, казалось, давным-давно забыло, что такое улыбка…

Враги, молча, глядели друг на друга. Генерал первым нарушил тишину.

– У вас есть какие-нибудь претензии или пожелания? – грубо пробасил он.

– Нет, мне всё здесь нравится. Я не ожидал таких условий содержания.

– Я очень рад, – небрежно обронил генерал. – А как вам моё детище – этот уголок живой природы? Не правда ли, воздух тут чудесный? Как дома… – на мгновение его глаза заблестели, но тотчас, опомнившись, он помрачнел, подошёл к пленнику вплотную и сказал вполголоса:

– Ты за всё ответишь, ублюдок! Я тебе это обещаю… Ты уже покойник!

– Я готов к смерти, – смиренно промолвил Андрей Романов.

Генерал Андерсен окинул своего пленника испытующим взором, но не нашёл на лице его и намёка на испуг.

– Если вам что-нибудь понадобится, достаточно нажать кнопку на стене камеры, – громко сказал он и ретировался. Андрей Романов вернулся назад в свою камеру. И тогда, не теряя времени даром, он решил написать книгу мемуаров (вполне отдавая себе отчёт, что она, скорее всего, никогда не выйдет в свет) и нажал кнопку на стене камеры: вскоре, как джинн из волшебной лампы, появился лейтенант Ховард.

– Мне нужна общая тетрадь и ручка. Генерал говорил, я могу просить всё, что нужно.

Лейтенант Ховард решил не рисковать и доложил начальству о просьбе русского заключённого. Ричард Андерсен вошёл в камеру и огляделся по сторонам, с удивлением заметив, что кругом чистота и порядок.

– Неужели книгу хотите писать? – усмехнулся он.

– Да, – отвечал Андрей Романов.

– Что ж, это ваше право! – повёл плечами генерал и сказал лейтенанту Ховарду. – Выдайте ему всё, что он просит…

Андрей Романов прошёл длинный и трудный путь, полный ошибок и потерь. Обладая незаурядными способностями, он испытал в своей жизни всё: взлёты и падения, победы и поражения, муки любви и одиночества, дружбу и предательство; боль раскаяния за то зло, что невольно нёс людям. Судьба преподнесла ему самое тяжкое испытание – властью, той, что превращает сильных в слабых и лишает собственной воли. Его необычная жизнь, его служение Отчизне, – об этом пойдёт речь далее. Он сам поведёт Вас по пути к Свету…

Книга первая. Начало пути

Глава первая. Необычный мальчик

К концу двадцатого века цивилизация достигла апогея своего развития. Учёные указали место человека в классификации животного мира, проникли в атом и заглянули в далёкие галактики, посмеиваясь над гипотезами о внеземном происхождении жизни. За аксиому возвели, что жизнь человека подчинена общим законам природы и, стало быть, нацелена на удовлетворение насущных потребностей…

Родился я в городе А. на севере Оренбургской области РСФСР в семье чиновника и школьной учительницы. Однажды, будучи уже взрослым человеком, перебирая свои вещи, я на старой пожелтевшей фотографии увидел молодую женщину с голубыми глазами и ямочками на щеках. Мама была настоящей русской красавицей! На обороте я прочёл: 1987 год. Это было то самое благословенное время, известное всем молодым семьям, когда весело струится источник любви, и он ещё не превратился в реку обыденности…

Мама обрела своё счастье и не жалела о переезде из Новосибирска, где прошло её детство и остались непростые воспоминания. Она работала с удивительной лёгкостью, любила своих первоклашек, и дети отвечали ей взаимностью. Она жила в своём сокровенном мире. Даже перемены в стране не пугали её. Она знала, что всё будет хорошо, потому что рядом муж: за ним как за каменной стеной! Бледная тень болезни ещё не легла на лицо её… Она уверенной поступью шла по жизни и одаривала прохожих своею очаровательной улыбкой.

Родители жили на окраине города А. неподалёку от берёзовой рощи. И вот настала благодатная летняя пора, в школе начались каникулы. В погожий солнечный день мама в весёлом настроении шла в лес по ягоды и вдруг завидела нескольких цыган на опушке. Она свернула в сторону, ускоряя шаг, но её догнала смуглая цыганка в ярком пёстром платье и, следуя по пятам, без умолку приговаривала:

– Красавица, не хочешь узнать, что ждёт тебя и мужа твоего в будущем?

Наконец, мама остановилась. Цыганка взяла её руку и улыбнулась:

– Красавица, да ты ждешь ребенка!

– Ты ошибаешься, – мрачно возразила мама.

Цыганка вдруг переменилась в лице и, глядя куда-то вдаль невидящим взором, сказала:

– Родится мальчик. И это будет весьма необычный ребёнок. Он станет орудием судьбы… – она побледнела и умолкла на полуслове.

– Что? – спросила мама.

– Я не могу всего сказать… – смутилась цыганка.

– Что вы видели? Скажите, я заплачу.

Цыганка пребывала в раздумьях и заговорила не сразу:

– Я видела гибель людей. Многих людей… В огненном столбе! Воспитайте своего сына неравнодушным человеком, женщина, – крикнула она, убегая к своим сородичам. Мама недоуменно пожала плечами, продолжая свой путь, и вспомнила о цыганке, когда поняла, что, и в самом деле, беременна. «Как она узнала? Неужели всё правда?» – эти вопросы привели её на опушку леса. Но цыгане исчезли, оставив после себя потухший костёр и гору мусора…

Подчас один-единственный случай способен перевернуть всю жизнь человека! На волне массового пробуждения интереса к религии мама начала изучать духовную литературу и однажды решилась прийти в храм. Она изменилась: стало меньше слов, улыбок и смеха. Отец объяснял это беременностью и думал, что со временем всё вернётся на круги своя. Но она уже не будет прежней!

***

Начались лихие 90-е… Союз пал… Это была катастрофа! Разруха в головах, «парад суверенитетов», безудержный рост цен и стагнация. Зарплаты рабочие не видят месяцами, государство уходит из экономики, но «свято место пусто не бывает»; криминал захватывает рынки и сферу услуг. Населению дарована свобода, но отнято благополучие застойного советского времени. В жизнь людей с новым мышлением ворвались голливудские фильмы, американские жвачки, конфеты в красивых ярких обёртках, джинсы и бейсболки. Молодёжь с головой окунулась в свободу, не стремясь к знаниям и пренебрегая прошлым своего народа. В Америке «секс, наркотики, рок-н-ролл» были смыслом жизни в 70-х, а Россия вкусила запретные плоды Запада в 90-е годы. Искушения захлестнули волнами народ пуританских нравов…

Когда я думаю о том времени, отчего-то всплывает в памяти картина расстрела «Белого дома» из танков, случайно увиденная мною в выпуске новостей от октября 93-го года. По мере взросления в моей душе копилась обида… обида за Родину, которую топтали ногами все кому не лень: иностранцы, что праздновали победу в «Холодной войне», и сами русские, потерявшие веру в себя и свою страну. Одни уезжали, другие спивались, третьи – ожесточались и замыкались в себе…

Впрочем, приобщение к запретным плодам западной культуры началось отнюдь не в 90-е годы. Думать, как известно, не запретишь! Не всем гражданам Советской России нравилась роль безгласных строителей коммунизма, которую им отвели по умолчанию. Интеллигенты, что посмелее, подались в диссиденты, но грань между патриотизмом и предательством подчас слишком тонка…

Одно поколение молодёжи на волне «оттепели», последовавшей за смертью вождя всех народов, стремилось стильно одеваться и развлекаться, следующие поколения – от скуки жизни всё более раскрепощались. Сквозь помехи в радиоприёмниках доносился «Голос Америки». Магнитные кассеты с песнями Битлз – мечта молодого советского человека! Из-за границы веяло духом свободы и счастья. Так, рождался образ цивилизованного Запада, где исполняются все желания, нет цензуры и всесильных органов безопасности. Рай на земле, коммунизм, которого обещали, но не построили советские вожди к 80-му году. Падал авторитет власти, забывались прошлые победы, обнажилась пустота советской жизни и ограниченность идеологии марксизма-ленинизма. Мы поверили в западную сказку и вышли из плена, но по пути к новой мечте увязли в болоте! Советская империя ушла в небытие, едва пошатнулся строй, что держался на попрании свободы…

***

Я привыкал к труду с самого раннего детства. Мама учила меня иностранным языкам: в шесть лет я уже бегло говорил по-английски и немного понимал по-французски. Она читала мне рассказы о наших великих предках, об их тяжкой жизни, полной подвигов и лишений. Она говорила мне о Боге… с таким чувством, что я плакал от умиления. Я учил наизусть Евангелия, – подчас ленился, но она и слушать моих капризов не хотела, тащила меня в тёмный чулан, где я ревел, забившись в угол, а потом просил прощения у неё. Вместе с тем мама осталась в моей памяти удивительно добрым человеком; её забота была деятельной – она готовила меня к взрослой жизни и всю себя посвящала моему воспитанию, – даже уволилась с работы, чтобы заниматься со мной. Отец не понимал её, а в предсказание «какой-то там цыганки» не верил.

В те дни река обыденности захлестнула моих родителей волнами ссор…

– Зачем ты забрала его из сада? – кричал отец. – Сколько раз тебе говорить – он вырастет дикарём!

– От других детей он научится только плохому, – возражала мама. – Как ты не видишь, что он особенный!

– Ребёнку, пусть и особенному, прежде всего, нужно общение со сверстниками.

– Ты не понимаешь, Владимир… – со вздохом сокрушалась мама.

– Если я такой непонятливый, почему ты вышла за меня замуж? – вспыхивал отец, но, в конце концов, мирился с её чудачествами.

Тогда я жил в плену своих детских иллюзий. Папины знакомые одаривали игрушками и хвалили меня, и я думал, что всем интересен. Если бы мне сказали, что это не так, я бы ни за что не поверил!

Я обижался на маму за строгость, но сколько раз за свою дальнейшую жизнь вспоминал её благодарным словом! Помню, однажды она прочитала мне отрывок из «Откровения Иоанна Богослова». Я ничего не понял в этом странном тексте, сплошь наполненном аллегориями.

– Сыночек мой, – говорила она, и печаль легла на бледное лицо её, – очень важно, чтобы ты вырос хорошим человеком… неравнодушным, чтобы не было злобы и ненависти в сердце твоём.

Я улыбнулся и заметил мрачное выражение её лица:

– Мамочка, я тебя никогда не огорчу!

Среда формируют личность человека…

Я рос домашним ребёнком, но всё изменилось, когда мне исполнилось семь лет. Мама не хотела отдавать меня в начальную школу. Я умел писать и читать на русском и ещё на двух европейских языках.