Рассказы о животных

Мужчина двигался, как танк, не видя никого и ничто перед собой. Его раздражало буквально все. Свой гнев он выплескивал щедро, не заботясь о чувствах других. Когда один из пассажиров попытался высказать свое недовольство, началась потасовка. В это время мне удалось разглядеть убийцу зонтов: высокий и плотный мужчина, лет сорока пяти, страдающий повышенной волосатостью, в противовес этому на макушке поблескивала приличных размеров плешь. Гавайская майка и странная панама, что слетела в процессе разборок, придавали абсурдность его образу сурового мачо. За ним следом размеренно шла молодая особа. Возможно, жена, а может быть, любовница. Ее высокомерный взгляд неуловимым образом превозносил ее над всеми. Острый вздернутый нос делал ее еще менее приятной. Рядом бежал их лабрадор. Из всех троих мне был симпатичен лишь пес. От него исходили эманации счастья. Стоило взглянуть на бешено виляющий хвост, сразу же становилось очевидно – пса переполняет восторг.

Впервые за последние сутки я улыбнулась. Как приятно наблюдать за неподдельным счастьем кого-либо! Тем более, когда искренность этих чувств не подлежит сомнению.

С того памятного утра прошло шесть дней.

Мужчина со своей спутницей каждый вечер проводили в компании алкоголя, а позже отыгрывались на псе: кидали в него винные пробки, били не за что и лишали питья с едой в наказание за их испорченное настроение. Пес же ни разу не ответил, не укусил и не зарычал. Он, как и в то утро, по-прежнему преданно смотрел на людей, которых считал своей семьей.

Я молча поглядывала и не вмешивалась. Таких, как я, было много. «Не мое это дело» – неплохая отговорка?

Как-то раз, в очередной из шумных хмельных вечеров Хокико, что в переводе с испанского «Рыло», упал за борт. «Ласковое» прозвище было дано ему испаноязычной частью команды. Причины и так понятны, верно?

К беде, найти спасательный круг не удавалось. Прыгать в ночные воды никто не желал. Хокико прохрюкал что-то невнятное, побрыкался и стал медленно идти ко дну. Вдруг, в воздухе мелькнула какая-то тень, разрезав собой сумрак ночи! Громкий шлепок! Соленые брызги долетели до собравшихся у борта!

Лишь собачий лай, доносящийся из воды, дал понять, куда смотреть и где искать. Незамедлительно морячки направили подготовленные ранее фонари. И, о чудо! Хокико покачивался на спине храброго пса, лабрадор умоляюще смотрел на нас. Вниз полетели тросы. Несколько крепко сложенных ребят спустились по ним, чтобы поднять бедолаг.

Последующие дни все, включая капитана и его команду, окружали отважного лабрадора любовью и заботой. Однако Хокико, уже пришедший в себя, казался крайне недовольным сложившейся ситуацией. Представляете, позавидовать собаке? Хвостатому другу, что спас тебя…

Как только мы причалили, я поспешила сойти на берег. Уже и забыла, как это прекрасно, когда тебя не качает из стороны в сторону! В какой-то момент я поняла, что сумочка слишком легкая. Проверила. Похоже, в спешке умудрилась потерять телефон. Пришлось вернуться обратно. Увы, его я так и не нашла.

Повторно спускаясь по трапу, я увидела знакомую мордаху. Поводок лабрадора был прибит ножом к огромному деревянному бочонку. Он жалобно скулил, всматриваясь в толпу. Сквозь скулеж я расслышала обрывки разговора между боцманом и морячками. Оказалось, добродушного пса бросили неблагодарные хозяева. Яркий пример жестокости человеческой натуры…

Столкнувшись взглядами с лабрадором, я почувствовала столько родного в этих глазах, оставленного и преданного существа. Впервые я совершила поступок, которым горда.

– Неужели?

– Да, теперь мы семья. Знакомьтесь, это Смайл. А это~

Я ее прервал:

– Большая честь! Николай! – и протянул руку своему соседу напротив, пожал ему лапу и угостил отварными сосисками. Так и отметили наше знакомство.

Путешествие только начиналось… «Ту-туууу!!!» – протяжно оповестил состав.

Мышеловка

Эта история, как и многие другие, начинается с повседневной рутины и разочарований, а чем заканчивается, тебе, дорогой читатель, предстоит узнать самостоятельно…

Непогожий осенний день. Начало недели. Глаза с трудом разлипаются…

Дождавшись щелчка электрического чайника, немного неухоженного вида человек заварил чашку крепкого кофе. Уже уходя с кухни, вспомнил, вернулся обратно и добавил несколько спрессованных кубиков сахара в свой обжигающий руку напиток. Вдохнув аромат африканских зерен, он, все еще в полусонном состоянии поплелся в рабочий кабинет. Маленькая квартирка на окраине города была его пристанищем, местом работы.

Смахнув осевшую пыль с поверхности ноутбука, человек сел в скрипящее и потертое от времени офисное кресло. Спинка податливо прогнулась, и он, продолжая держать в одной руке кружку, потянулся всем телом, при этом смачно зевнув.

Кофе, как и ожидалось, от всех этих манипуляций колыхнулся и вышел за края, ошпарив незадачливому соне пальцы, частично попав на домашние штаны.

– Твою ж!

Прокричав вслух еще ряд ругательств, которых в приличном обществе не услышать, мужчина поставил уже наполовину пустую кружку на стол и открыл крышку ноутбука. С темного экрана на него смотрел убитый от усталости мужчина, с запавшими глазами, черными синяками под ними, пятидневной щетиной и копной нерасчесанных волос неопределенного цвета. На вид человеку можно было дать лет пятьдесят, хотя на деле ему не стукнуло и тридцати пяти. Проведя рукой по подбородку и в очередной раз удостоверившись, что в отражении все-таки он сам, мужчина подавлено усмехнулся и, наконец, нажал кнопку «включить». Агрегат зашумел, ознаменовав начало работы и начало этой истории.

Человеком был известный в своем роде журналист, писавший статьи на основе реальных судеб людей. Обычно в своих историях он менял лишь названия улиц и имена героев. Но эта история отличалась. Пальцы ловко застучали по полустертым буквам клавиатуры…

***

Окно, в которое нам доведется с вами заглянуть, окно в жизнь целого семейства. Итак, приступим.

Под звуки сирены пожарной машины, лихо промчавшейся под окнами спального района, в ближайших домах стали зажигаться то тут, то там лампы и ночники. Покой был нарушен, а сон уже не вернуть.

Среди десятков разбуженных оказались и жильцы квартиры номер семь дома девятнадцать по улице Ореховой. Семейная пара глубоко за сорок, щурясь от слепящего света прикроватный лампы, неустанно потирая глаза, растерянно переглянулись. Глава семейства – профессор и доцент кафедры математики Григорий Афанасьевич Рат нахмурился, после чего рассерженно хлестнул хвостом себя по ноге. Да, все верно, вы не ошиблись. Раты – семейство мирных грызунов, проживающих в многоквартирном доме в окружении других животных семей. Были здесь и пернатые, и хладнокровные, и просто хищники, а были безобидные и тихие, как они.

За долгие годы совместной жизни у Григория Афанасьевича и его супруги Муси Поликарповны родилось двое чудесных детей, оба – сыновья, погодки. Старший, Марк, сейчас учился на первом курсе в университете, в то время как его младший брат домучивал свой последний год в школе, соответственно. Отношение к детям в семье отличалось, хотя на публике это скрывалось.

Старший пошел в отца: спортивный, сообразительный, уже многого успел добиться в свои годы, был популярен, как у учителей, так и у сокурсников. На его фоне младший брат Веня, любивший помечтать, не умевший завести нужные знакомства, далекий от всего, что было связано с физической и умственной нагрузкой, казался не от мира сего. Глядя на него, буквально все вздыхали и в мыслях искренне жалели чету Ратов: «Бывает же такое. Одному все, а другому ничего. Какая трагедия».

В козни ведьм и иную экстрасенсорную чушь профессор математики, безусловно, не верил, а вот в жестокую шутку генов – да. О чем, собственно, он не забывал напоминать домочадцам ежедневно.

Муся Поликарповна всегда молча принимала критику супруга в адрес своего сына, ибо винил он непосредственно ее и ее родню в дурной наследственности, из-за которой у них родился такой ребенок. Слово «такой» отец семейства всегда произносил чуть громче, и чуть протяжнее других, закладывая в это слово особый и очень обидный смысл.

Марк же настолько привык быть единственной звездой этой сцены, что уже как года три-четыре и вовсе перестал воспринимать своего кровного брата за личность. Предмет интерьера, не больше. В его глазах Веня приравнивался к старому, трехногому табурету. То есть вещь, которая портит общий вид, мусор, который не жаль и следовало бы выкинуть.

Но стоило оказаться за пределами их семейного гнездышка, на зависть миру являла себя идеальная семья: любящие братья, уважающие друг друга супруги, нежный муж-отец, веселая и счастливая жена-мать.

Игра в театр превратилась в смысл жизней многих из нас. Отсутствие «маски» скоро будет приравниваться к беспардонности, не делайте вид, что не замечали. Все, как у всех. В то время как «скелеты мирно, вдали чужих глаз, догнивают в шкафу».

Вернемся же к семейству Ратов.

Жили бы они так и дальше, но, видимо, сегодняшний вой сирены оказался неким предзнаменованием.

Но будем обо всем по порядку.

На утро после беспокойной ночи домочадцев разбудил аппетитный аромат с кухни. Муся Поликарповна в длинном розовом фартучке с бигудями на голове носилась от плиты к столу, готовя завтрак для своих мужчин. Хоть рост ее был и не велик, но шустрые лапки полевой мыши компенсировали все сполна.

Первым на кухне появился Марк. Его рост был значительнее выше его матери, как и у его отца крысы подвида пасюк. Марк, поправив воротник черной рубашки, которая выгодно оттеняла его серый мех, молча сел за стол. Он уже успел умыться и переодеться в университет.

Спустя пару минут к нему за столом присоединился Григорий Афанасьевич. Мужчина довольным взглядом окинул сына, затем сдвинул повыше на своем левом запястье часы (подарок университета) и вопросительно посмотрел на свою супругу:

– Муся, ну скоро уже? Мы так опоздаем.

На что запыхавшаяся Муся Поликарповна растерянно спросила:

– А как же Веня? Марк, ты разбудил его? – Григорий Афанасьевич жестом остановил старшего сына, собиравшегося ответить.

– Будь он даже Господом Богом, мы не обязаны ждать его. Муся, накрывай. Этот бестолковый идиот небось опять всю ночь в своем компьютере просидел. Ох… Если пропустит сегодня учебу – отбери ноутбук. За что так гены обошлись с нами?! Это все твоя прапрабабка, сожравшая отраву. Лучше б померла, вместо того, чтобы плодить бракованное потомство.

Муся Поликарповна незаметно смахнула слезинку, после чего с улыбкой на мордочке поставила первую партию блинов посередине стола.

На кухне раздавались лишь стук вилок о тарелки, да шипение пышущего на сковороде очередного блина. В помещении стояла мертвецкая тишина. Это было одно из правил Григория Афанасьевича – «За столом никаких разговоров!».

Обычное утро завершилось холодным прощанием и хлопком входной двери. Оба «крысиных короля» дома номер девятнадцать отправились покорять новые просторы и завоевывать сердца.

Серая мышка Муся Поликарповна под сладострастные песни включенного радио домывала посуду, тихонечко подпевая в особо любимых моментах, пока никого не было рядом. Закончив, она вытерла руки о свой нарядный фартук, затем сняла его и повесила на крючок между холодильником и стеной. Проверив плиту и убедившись, что ничего не забыла, она пошла будить своего младшенького. Уже на выходе с кухни, она взмахом хвоста выключила приемник, стоявший на низенькой подвесной полочке.

По коридору разнеслись эхом шлепки ее тапочек, пока внезапно не затихли. Это Муся Поликарповна дошла до комнаты Вени.

Постучав дважды, она неуверенно вошла. В комнате царил беспорядок: под ногами хрустели пустые банки из-под энергетиков, шуршали разбросанные тетради, на фоне приглушенно играла странная музыка. Взглянув на серые от пыли шторы и окружающий хаос, Муся Поликарповна вздохнула и аккуратно толкнула в плечо спящего сына:

– Веня… Вееень… Сынок, вставай!

– Ээх… – зевнул Веня.

– Сынок, вставай!

– Мам, дай поспать. Я всю ночь не смыкал глаз.

– Сыночек, Веня, надо в школу. Ты же не хочешь, чтобы папа рассердился?

– Марк и папа ушли?

– Да. Вставай, я блины приготовила.

– Боже мой! Мам, почему ты вспоминаешь, что я – твой сын, только в их отсутствие?! Это нормально по-твоему?! Может прекратишь?! Пожалей хоть себя!

– Веня!

– ЧТО Веня?! Мам, я не хочу ругаться, выйди, пожалуйста. Я встану через час.

Мусе Поликарповне ничего не оставалось, кроме как покорно выйти. Она чувствовала вину. Но в сложившейся ситуации была беспомощна.

Казалось, не можешь сама, так выйди, попроси о помощи соседей, друзей, обычных прохожих – нет, засмеют. Позвони в полицию – потом хуже будет. Поговори с психологом – стыдно. А решение близко – прекрати молчать! Но мнение соседей всегда оказывается намного важнее благополучия семьи.

За этот час Муся Поликарповна успела дважды сбегать в магазин, убраться, приготовить обед, оплатить счета за коммуналку и даже пять минут отдохнуть.

– Мам? – голос раздался где-то над ухом, вырвав Мусю Поликарповну из легкой дремы.

На нее смотрел Веня, в нетерпении подрагивая усиками. Со стороны он мог показаться до смешного милым. Такой же маленький и пухленький, с белой шерсткой на груди в виде воротничка, как и Муся Поликарповна.

– Малыш, ты еще не поел?

– Мам, прекращай, я давно уже вырос, – покраснев, пробурчал себе под нос смущенный Веня.

Муся Поликарповна, не сдержавшись, хихикнула в голос. Чтобы не говорил ее муж, она ни на секунду не прекращала любить своего младшенького сыночка. Хотя и в тайне от Марка и мужа.

Душа домохозяйки – еще та шарлотка. Ожидаешь яблок, а в ответ получаешь тыкву.

Пока Веня кушал, Муся Поликарповна незаметно выскользнула в коридор и сунула в карман его куртки пару с трудом скопленных купюр.

Веня уже давно догадывался о личности его денежного волшебника, но каждый раз находя шуршащую зеленую бумажку, он восклицал в удивлении и делал приятно шокированный вид, не забывая тайком поглядывать на свою осчастливленную мать.

Чего не сделаешь ради любимых… А такую мелочь и вовсе не стоит упоминать.

– Мам, я ушел! Пока!

И теперь Муся Поликарповна осталась наедине с собой. Скинув опостылевшие тапочки, она, порывшись в чулане, достала пару золотых танцевальных туфель. А дальше под зажигательные ритмы, передаваемые радиостанцией «L», закрыв глаза, перенеслась в свое прошлое, в самые счастливые годы до замужества.

Казалось, пять минут назад она еще драила посуду, а сейчас уже поражает своими «па» международное жюри. Какие были времена! По мнению Муси Поликарповны воображение было создано кем-то специально для таких, как она. Каких таких? Домохозяек, или?

Звонок в домофон, и столь недолгой радости пришел конец. Муся Поликарповна отработанным движением скинула туфли в дальний угол кладовки, сменила частоту радио и с натянутой улыбкой пошла открывать дверь.

Время пролетело незаметно. Муж и старший сын Марк вернулись в районе восьми часов вечера. Последующий ужин и отбой ко сну прошли как всегда: в молчании и скуке.

Веня пришел после десяти вечера. Григорий Афанасьевич накричал на него, а затем в квартире номер семь дома девятнадцать по улице Ореховой воцарилась всеми ими так привычная тишина.

Настольная лампа погасла. Впереди семейство Ратов ожидал очередной похожий на все предыдущие дни вторник. Сегодня же было начало недели.

Однако мольбы Муси Поликарповны, видимо, кем-то были услышаны. В их жизнь нежданно-негаданно, в прямом смысле, прилетело разнообразие.

Утром следующего дня Ратов разбудили не чарующие ароматы стряпни с кухни, а звон разбитых стекол, и влетевшая в окна группа захвата быстрого реагирования. В течение двух минут все двери внутри квартиры оказались выбитыми, а жильцы положенными носами в пол. Спецназовцы в черных масках кричали, угрожая оружием, а на фоне шипели рации: «Пшш… Пшш… Прием! Пшш… Ястребы, отчитайтесь! Пшш…»

Аккуратнее нужно быть со своими желаниями, друзья.

А дальше лишь веселее. Мрачные камеры, допрос один на один с жутким боровом-капитаном со шрамом через все рыло. Пытка голодом и отсутствием воды. Мусе Поликарповне казалось, что прошла целая вечность, когда на деле часы отсчитали лишь третий час с начала допроса предполагаемых террористов, а точнее нашего семейства мирных грызунов.

Генерал в задумчивости почесал затылок, наблюдая за рыдающей мышью через двойное стекло. Его начали одолевать сомнения, а не ошиблись ли они? Мыши и террористы? Возьми да и попроси он новенького опера перепроверить адрес преступников.

– Овца мне в жены! Кто был ответственен за координаты для группы быстрого реагирования!??

– Лейтенант Крот…

– Кретины! Крот?! А никого ещё менее подходящего на это задание не нашли?!! Всем живо сюда!

В тесной комнатушке мгновенно собралась большая толпа подчиненных генерала, принимавших непосредственное участие в сегодняшней операции по захвату особо опасных преступников.

«Бам! Бам! Бам!» – оглушительный стук по стеклу прервал допрос, и через мгновение капитан стоял уже перед ним:

– Сэр!

– Отпустить, принести извинения и доставить домой! А лейтенант Крот и тот, кто назначил его на должность координатора на период этой операции, возьмут на себя все расходы по ремонту жилья по ошибке захваченных мышей.

– Сэр…

– Вы чего-то не поняли?!

– Не в этом дело, сэр…

– А что тогда?!! Капитан!?

– Сэр, тот, кто назначил лейтенанта Крота…

– Назови мне имя этого дебила, и завтра его уже не будет в военном ведомстве!

– Сэр! Передумайте, прошу!

– Решил оспаривать мое решение?! Имя!

– Сэр…

– Имя, капитан!

– Сэр, это… Вы…

Наступило неловкое молчание.

***

С момента произошедшего вопиющего случая некомпетенции органов, как обозначил его Григорий Афанасьевич, прошла неделя.

Разбитые окна заменили, глубочайшие извинения принесли, но осадок на душе остался. Да и в целом в воздухе с того самого дня витало почти осязаемое напряжение. По крайней мере Муся Поликарповна шугалась буквально любого шороха, и ей повсюду мерещились какие-то шпионы. Она настолько замучила домочадцев своими подозрениями, что Григорий Афанасьевич даже пригрозил ей психлечебницей в случае, если она не угомонится.

После этого мышка-полевка обиженно сопела в сторону своих твердолобых мужчин, но молчала. А новый дворник, внезапно появившийся в их районе, стал казаться еще подозрительнее. И дело вовсе не в «якобы» ее неприязни к совам.

Казалось, взгляд Филата Сычева, так звали нового дворника, вездесущ. Ночами, Муся Поликарповна часто просыпалась от «взгляда в окно» этих жуткий желтых глаз. Но никто ей не верил. А эти его «ух-ух» под монотонные «шурх-скряб» метлы звучали в ее ушах, как самая обидная насмешка.

А между прочем, филин и в самом деле таким образом посмеивался. Кто мог ожидать, что в семье мирных мышей скрывается столько нелицеприятных тайн? Похоже, его изначально провальная миссия вполне еще способна вылиться в повышение.

Униженный Яр Коршунов был обязан восстановить свою репутацию и честь мундира. Миссия «Мышеловка», главная цель которой – поиск компромата на семью Ратов, стала для него делом чести. Заветная папка с доказательствами в кабинете генерала толстела с завидной скоростью. Не прошло и месяца, и, наконец, повторное задержание.

Это случилось двадцать третьего октября, в вечер пятницы. Благочестивая семья Ратов только успела приступить к ужину, как раздался звонок в дверь. Удивились все. Даже Веня, младший и вечно попрекаемый сын, вышел из своей комнаты с изумленным выражением на своей мордочке.

– Мам? Кто это?

– Муся?

– Хм?

Три взгляда устремились на Мусю Поликарповну. Она же в свою очередь понятия не имела кого занесла нелегкая к их порогу в столь поздний час, но предчувствие было не хорошее.

– Может ошиблись? – с некой надеждой в голосе спросила она.

Повторный звонок разбил на осколки еще теплившуюся в ее душе надежду. Муся Поликарповна побледнела.

– Муся! Иди уже открой в конце концов! Небось опять Котофеич приперся на опохмел выпрашивать. Алкоголик проклятый!

Муся Поликарповна не двигалась. Ее ноги словно к полу примерзли.

– Может сделаем вид, что не слышим?

– Мам! – рявкнул Марк.

– Эх… – полевая мышь, как всегда, сдалась без боя и смиренно поплелась к двери.

– Ну я к себе тогда, – отметил Веня.

– Как будто кому-то есть дело до тебя, – проворчал Марк.

– Марк! – строгим тоном прервал его профессор, – Не опускайся до его уровня! Это все та отрава, что дура прапрабабка твоей матуш…

Очередная порция унизительной критики вырвалась из пасти Григория Афанасьевича.

– Да ну вас! – донеслось до идеальной пары крыс, после чего послышался хлопок двери и падение настенной картины.

– Этот поганец! Нет сил! Надо было сразу сдать в интернат, а не терпеть столько лет эту ошибку природы! Каждый божий день краснею из-за него! Проклятье! – отец семейства в гневе швырнул подвернувшуюся под руку ухватку в стену коридора.

Внезапно от двери донеслось:

– Дорогой! Марк…

Это была Муся Поликарповна, которая успела уже дойти до двери и открыть ее.

Перед ней стоял Филат Сычев, но что-то в нем поменялось. Сейчас на нем красовался военный мундир с яркими погонами на плечах, голову украшала фуражка, на ногах переливались нагуталиненные сапоги. Поправив монокль, он отрапортовал:

– Капитан Сычев. Просим не сопротивляться и оказать следствию содействие. На данный момент Григорий Афанасьевич и Марк Григорьевич, проживающие по адресу улица Ореховая, дом девятнадцать, квартира семь, задержаны, – после этих слов из-за его спины вышли четверо внушительных ястребов в военной форме.

– Как задержаны?! – просипела Муся Поликарповна. – В тот раз же ошиблись!? Вы сами сказали!!?

– Выходит, что не так уж и ошиблись. Не террористы, конечно, но коррупция, распространение наркотических веществ, и это лишь верхушка айсберга. Немедленно пригласите Вашего супруга и сына сюда. Иначе мы будем вынуждены применить силу.

– Дорогой! Марк…

***

С того памятного дня прошло ни больше, ни меньше – пять лет.

Ранним осенним утром на улице Ореховой в доме номер девятнадцать из квартиры номер семь выбежали с ранцами за плечами малыши-первоклассники. Следом вышла молодая семейная пара… канареек.

Эти милые птицы заехали в новое жилье уже давным-давно, а старые жильцы куда-то съехали. Поговаривают, что в той семье произошли поистине трагические события: одним днем были арестованы, а затем осуждены отец семейства и его старший сын.

Первый – за взятки, принуждение студенток и аспиранток к сексуальным отношениям, шантаж и так далее, и тому подобное. А второй – за изготовление и сбыт в особо крупных размерах нового вида афродизиака, вызывающего привыкание, а также расстройство психики. Обоим сидеть еще более десяти лет за свои «подвиги».

Мать же семейства и ее младший ребенок сразу после выяснения всех обстоятельств быстро продали квартиру и покинули страну, чтобы, вероятно, начать жизнь заново.

В наше время нет места случайностям и нерешительности.

Мусе Поликарповне и Вене относительно повезло: на них компромата не нашлось. А некогда «крысиным королям» дома номер девятнадцать теперь наблюдать «несменный пейзаж» ещё очень и очень долго.

На первой встрече после осуждения Марк в ярости набросился на полевых мышей, попытавшись задушить обеих, от этого срок его заключения лишь увеличился.

Муся Поликарповна впервые поступила смело, когда отказалась нанимать адвоката для Марка и Григория Афанасьевича. Ее предали, и кажется, Марк все это время был в курсе событий. От этого обида стала лишь жгучее.

По завершению судебных тяжб она вместе с Веней быстро распродали имущество и уехали, сначала из города, а потом и вовсе из страны. И даже говорят, что Веня поступил в очень престижный вуз на иллюстратора. Благодаря этому обе мыши семейства полевых получили визу и разрешение на место жительство.

А как сложилась дальнейшая жизнь падших крысиных королей, история умалчивает, ибо она не о злодеях, а о превратностях судьбы.

Хрустальный поросёнок (сказка)

Далеко-далеко, там, где снегами объята целая планета, в одной крошечной стране под названием Фьёка, глубоко на севере, близ Талых Гор, располагался любопытный городок.

Примечательным в этом, без ложной скромности, сказочном месте, были его немногочисленные улицы, всегда переполненные улыбающимися людьми, аккуратными пряничными домиками, служившими им кровом, да магией, которой некогда славились предки нынешних обитателей.

Сейчас же о магии все позабыли, каждый ребенок страны Фьёки желает достичь успеха в спорте, на военном поприще, в науке. Какой же нелепой может показаться мечта научиться магии одного слабого, часто болеющего, не блистающего в учебе, мальчика.