Дети Лимба

В этом омуте я вроде как Цезарь,

Но я омута сам арестант.

Из ближнего только лишь шепот,

Но спасибо ему, что дышу.

Моя жизнь – это просто осколок,

Застревающий в латаном шву.

Что-то видел и что-то пишу.

Что-то слышал, но лучше б не слышал.

Знаешь, пустота породит белый шум,

И мы все этим шумом дышим.

Пантеон

День за днем тебя давит тонна бездушного текста.

Как пантеон, в который ты больше не веришь.

Просто давит и ждет, когда позвоночник треснет.

Ты все смотришь и ждешь, когда добела истлеешь.

Посмотри сюда. Выбрось все эти строки.

Я хочу за всем этим просто быть человеком.

Живым человеком, живым и одним из многих,

А не просто кульком, зарытым и серо отпетым.

Просто скажи, потому что я не понимаю,

Куда все вложить мне, пока я еще живой.

Мне насильно писать и играть доводилось сценарий,

Только в титры не вписан и роли здесь нет никакой.

Ты не знаешь, не веришь, что у меня есть зубы.

Ты не знаешь, как я могу скалиться здесь вопреки.

Вопреки этой жизни, которая всех здесь губит.

Я губы кусаю, но не обнажаю клыки.

Хочу человеком быть, не просто убийцей знаков,

Оцифрованных намертво, что никому не нужны.

Я такой никудышный актер своего театра,

Но первосортная туша, что здесь обглодают псы.

Выбрось все. Выбрось здесь каждую строчку.

Это все как игра, в которую я проиграл.

Сотри мою жизнь и оставь хоть одну лишь точку,

Я за все это время здесь больше жизней терял.

Стало проще

Все стало легче, понятнее и проще.

Чужие балконы холодного лета,

До боли знакомые редкие рощи,

Да и все, где меня не найдут наверно.

Стало проще, когда разговор не клеишь,

Проще стало, когда ко всему остыл.

Когда так же не спишь, но уже не жалеешь

Ни о чем, что когда-либо отпустил.

Стало проще, когда ждешь больничной койки.

Стало проще, когда не захочешь вернуть

Ничего, даже всех этих дней убогих.

Даже воздух, который осталось вдохнуть.

Стало проще, когда изнутри не держит.

Ты здесь умер. И больше уже не ждешь.

Ты здесь умер. Просто здесь умер прежним.

Сколько же раз ты еще по пути умрешь…

Некрономикон

Верни меня в мой настоящий дом.

Не в тот, где вырос и потом расстался,

А в тот, что в голове сгорел давно,

И ты в его обломках потерялся.

Верни туда и объясни зачем,

Зачем и для чего я был там нужен.

И объясни мне, почему он догорел.

И объясни мне, почему он был разрушен.

Верни. И я не расскажу, где был.

В каких застрял и потерялся мыслях,

В каких концовках персонаж себя убил.

В каких концовках это все приснится.

Верни. Насыпь мне в руки его прах.

Я подавился этой горечью о том,

Что в голове своей я угодил в капкан,

Листая будней этих Некрономикон.

Вы придете

Лишь на секунду обо всем забудусь,

И вы придете головой пинать об землю.

Куда ни уходи, куда ни сунься -

Натянут нервы голоса чужих советов.

Да тут и так как выкидыш из зоосада,

Куда распарывать на мясо – нечего.

Я, ощетинившись, ползу по эстакадам,

Да только ты все потрошишь до самой печени.

И у меня застряло все в этой печенке,

Что все системы на неврозе отказали напрочь.

Иди рассказывать другим о чем-то.

Дай мне хоть раз спокойно уснуть за ночь.

Я больше слышать не могу и сколько можно.

«Не будут ни читать тебя, ни слушать».

Вот только знаешь, по длине своей дорожки,

Я здесь и так был никому не нужен.

Еще живы

Мы еще живы. И что?

Жизнь онемела под натиском бойни.

Я равнодушно жду шторм.

Жду, когда все-таки нас здесь зароет.

Темная сказка в моей голове.

Ты придешь под конец, я оставлю страницы,

Пустые и чистые, будто мел.

Допиши, и пускай мне все это приснится.

Люди застыли, я вижу их лица.

Я слышу их голос, и он мне мешает.

Я раньше умел по глазам читать мысли,

А теперь мои мысли меня убивают.

Мы брошены были куда-то в космос

На маленьком шарике, тусклом и синем.

Приди под конец, лучше уж поздно.

Мы вроде как живы. Мы вроде как были.

Говори со мной

Поговори со мной.

Тьма опускается, нежно целуя в шею.

Ночь тянет руки, пока я еще живой.

Я слышу звуки, вкус моих мыслей голодом будит зверя.

Цербер проснется и спустится за тобой.

Ты говори.

Только как можно тише.

Моя метка внутри так жутко горит,

Цепью тянет его, он это видит и слышит.

Только здесь его дом, который его приютит.

Ты говори.

Лишь это его усыпит.

Он дышит искрами пыли давно уже мертвых звезд.

Лучшая часть меня, которую не накормили.

Худшая часть меня, всех моих странных грез.

Самый тяжелый бой.

Я уверенно жду рассвета.

Он не даст ничего, даже меня не спасет.

Говори со мной.

Сквозь вопли из грудной клетки

Буду слышать твой голос, пока мою душу жрет.

Ничего не вижу

По монолитному лону своих городов

Километрами странной застывшей боли,

В иступленной колкости холодов

Люди бредут в никуда волною.

И лишние им замерзают стайно

Поредевшие полчища серых птиц.

Твое сердце уродливо режет сталью

Отвердевшего кокона прежних лиц.

На груди висит бремя своей бездарности.

Эхо грязных безвыходных мыслей казнит.

Шаг. Спотыкнусь. Новый шаг к крайности.

А потом ничего никогда не простит.

Сгорбившись в душном и тесном транспорте,

К счастью доедешь, проедешь мимо.

Поставь самый важный мне штамп на паспорте

О том, что меня эта жизнь не добила.

Я увижу Луну, она так прекрасна.

Но стервозно в тебя просто плюнет с неба.

Ты промоешь глаза, еще день живешь на спор.

Никогда, никогда не узнав ответа.

Руки тянутся к глазам – ничего не вижу.

Нечем гордиться, но к черту гордость.

Просто долго искал возможность услышать,

Что душа здесь моя не в конец распоролась.

Обрывком кабеля

Нарисуем картинку обрывками кабеля,

Обломком того, что не умерло.

Нарисуем на грани сакрального,

Даже немного безумного.

Я задеть тебя хочу заживо,

Через все, что здесь сложено урнами.

А мы здесь ничего не нажили,

Кроме дырок под сердцем. Пулями

Прошивает пространство вне времени.

И мы падаем навзничь воинами.

Разукрась все в оттенок пепельный,

Лишь бы кто-нибудь светлым вспомнил бы.

Только книги и только люди

В Фаренгейте горят нечитаемом.

Мы возьмем в черновик наши судьбы

И намеренно исчеркаем.

Нарисуем обрывком кабеля,

А могли бы ошкурить в пламени.

Мы могли бы на медь отправить бы,

Но мы вне этих рангов табельных.

Отпусти меня

Нас всех гнало на смерть,

И я слышал их смех,

Внимая тусклым отзвукам ступора.

Мы хотели воспеть

Под ногами ту твердь,

Что ломалась и все время путала.

Миллионами бомб

Из земных катакомб

Голосами взрывались из сумрака.

Только наш серый дом

Не простит нам потом

И обратно собою окутает.

Ты оставишь в себе

Эту память о тех,

Кто флэшбэком врывается с муками.

Отпусти меня, тлен.

Отпусти насовсем.

Я хочу быть живым, а не с трупами.

Не по плечам

Кровь запеклась на щеках.

Заезженным взглядом щенка

Ты смотришь в разодранный мир

Из обглоданных дыр

В неоплаченных вечных счетах.

Принесите нас всех на щитах.

Кто-то что-то здесь не рассчитал.

Мы хотели жить большим,

Не думать о прошлом,

Только нас здесь никто не читал.

Инквизитор истошно кричал

О том, что нам не по плечам.

И подбрасывал в топку

Все новые стопки.

Я дальше все шел и молчал.

Такой сказочно светлый причал

Я еще никогда не встречал.

Но не в море, а в топи,

Чрез Мории копи.

Не исчезнуть лишь просто мечтал.

Резец

Возьми свой резец и больше уже не теряй.

Крепко держи в руках, не замечая боль.

Он с тобою останется, когда перейдешь за край,

С тобою уйдет, когда не придешь домой.

Сожми его крепче в холодных своих руках.

Его потеряешь – уже ничего не будет.

Совсем ничего и больше уже никогда.

И никто не вернет тебя, странный уставший путник.

Вырежи сердце свое, сделай его чуть лучше.

Огранке придай – лишь бы хоть что-то вышло.

Наполни себя изнутри этой чертовой стружкой,

Чтобы все заглушить и криков уже не слышать.

Были ведь люди, что шли и потом пропали.

Но они ведь оставят что-то себя взамен.

Вырежи сердце, сделай цветок и оставь им.

Пусть лежит на дороге между кирпичных стен.

Сомнамбула

Кружка летит об стену.

Я зубами сжимаю осколки,

Чтобы чувствовать вкус белый.

Чтобы ватное тело

Вылезло их целлофановой пленки.

Не спал сотни суток,

Но при этом удачно проспал всю жизнь.

Сомнамбула тащит свой призрак,

Пинает свой мозга сгусток

Туда, где не ждет утешительный приз.

Кровь вытекает из носа.

Просыпается снова в крови.

Просыпается поздно.

И плетется к входной двери.

Плетется на спертый воздух.

Глазницы пустынных улиц

Равнодушно следят за поступью.

По лестницам спустится.

По лестницам падать на холод

И остаться на стенах росписью.

Готэм

Я продираю глаза и пытаюсь проспаться.

Готэм снаружи скребется в стальную дверь.

Ломится будто больной. Где я вообще оказался?

Кто я вообще такой и где нахожусь теперь?

Тени скребут руками по ниточкам моих нервов,

Играют на венах моих ноктюрны из ржавых труб.

Выдай скафандр, я смело шагну самым первым

В мертвый инсайд всех хранителей этих мук.

Стрелки часов поплывут и стекут по обоям,

Я все перепутаю, видя поплывший компас.

Изувеченных топятся толпы антигероев,

В этих волнах унылого Стикса бредя по пояс.

Держи сердце мое, руки и разум, и я не вскроюсь.

Я дышу его холодом мерзким и вдоволь больным.

Готэм ломится в двери, я от него не скроюсь.

Он придет и мне выдохнет в мысли всю копать и дым.

Фабрикат

Руки завязаны, падаю в грязь -

Обруганный, сожранный площадью.

Площадь – в моей голове, не стыдясь,

Заливается водами сточными.

Я разрезан, распихан по ампулам

С запаянным газом внутри.

Вот он – финал каждой фабулы.

Что бы ни делал – ты делал круги.

Напихай в свой желудок стекла,

Расфасуй его в свою голову.

Тараканам опять не до сна -

Тараканы голодные.

Они бьют в твоих мыслях хрусталь,

Чтобы ты здесь собрал что-то новое.

Только я собирать устал -

Предпочтут фабрикат штампованный.

Вода

Все слова – вода.

А я вижу здесь десятый круг ада.

Давай скинемся на ограду,

Все равно не дойдем никуда.

Я совру, что мне ничего не надо,

Чтобы просто не быть тщеславным.

Однако знаешь, где правда?

Правда здесь в том, что не лгал.

Просто ты смотришь не так.

А я смотрю, но не вижу.

Постебусь над душевной грыжей.

И не стыдно, как есть – дурак.

Непременно все склеим лыжи.

Мне плевать, что там были ласты.

Я бреду по хрустящему насту,

Сам в бреду, и свой бред ненавижу.

Ты проиграл

Такая унылая сценка.

Сыграй в дурачка на подушную подать.

Ты сам, дурачок, обесценен,

И мы как-то сами должны все штопать.

Последние тряпки выцвели.

Мы выцвели с ними, увяли здесь.

И все еще живы из принципа,

Заштопав себя, но с иглы не слезть.

Ты всю жизнь был обязан делать,

Словно нужно заслуживать даже смерть.

На асфальте черкаешь классики мелом,

Но по классике здесь даже старта нет.

На обшарпанной батарее

Кто-то пишет: «Жизнь – это игра».

И я незнакомцу поверю,

Подписавшись рядом: «Ты проиграл».

Легион

Восславим же пепельный орден.

Мы все призраки в тесных латах.

Убийцы мыслей, убийцами сдохнем.

Душители сегодня, вчера и завтра.

Отними здесь все, верни поле брани,

Новый припадок внутри себя.

Мы войну в голове своей не выбирали,

Но она уместит весь свой мрак в тебя.

Встань с колен, иди – все равно ты падший.

Чумным сукам плевать – уже обглодали тебя.

Я не вижу свет, только мрак вчерашний.

Наша рать канет в бездну небытия.

Мы горим на кострах – нам не стыдно.

Нас сожгут, потому что живем.

Встань с колен – ты признал погибель,

Мой пропавший во снах легион.

Доброе утро

Доброе утро,

Нештатный работник

Не существующего проекта.

Сегодня хмуро,

И сегодня клеем на пальцах

Разъест тебя тень макета.

Ты и я.

Я – твой голос внутри,

Пинающий в спину с балкона.

Пинающий вниз

С ноги

На еще не покрытое снегом лоно

Твоей преисподней.

И я по пятам за тобой,

С тобою вместе.

С тобой в темноту,

В пустоту, на убой.

Там так много места, что каждый влезет.

Мы, как два наркомана,

Как два образных шизофреника,

Деремся за право коснуться жизни,

Что лежит за рябящим экраном.

Ищем чувства и смысл,

Но оба посредники.

Ты примешь из моих рук

Инъекцию амнезии.

Я – не враг тебе,

Я – не друг.

И мы оба – проснувшийся труп,

Который мы не воскресили.

Интерфейс

Город в огне -

Ломись на горящий чердак, как чокнутый.

Спасай свои мысли, дай пачку патронов мне

И падай на землю, унылое небо зачеркнуто.

И мы перечеркнуты, даже не зная где.

Собери пустых банок, кучу бутылочных пробок,

Чтобы было чем дырки в изнанке своей заткнуть.

Чердак догорит, одуванчиков винный погреб

Формалином затопим, двинемся дальше в путь.

Радужка глаз изнутри заплыла тонировкой,

И я вижу на станциях орды уснувших тел.

Наши чувства – расходники. Гуляем по мышеловке.

Время хлопнет по шее. Органы. Контур. Мел.

Вживи в кору мозга мне самый полезный датчик,

Я сброшу туда весь свой пустой интерфейс.

Город в огне – это значит диспетчер задачи

Не справляется больше с бесцельностью наших действ.

Айсберг

Давай разложим по полкам.

Без метафор, не надо, не романтизируй.

Голая правда, все бестолково.

Голая правда, без перспективы.

Дай в руки нож. Я знаю, нужно резать.

Чтоб никогда здесь ни к чему не прикипеть.

Лед тронется. И с айсберга не слезем,

Нырнуть под воду – значит умереть.

И в голове холодным сухим треском

Ломается тяжелый грубый пласт,

И давит дальше, кровь течет с порезов.

И отрывает часть тебя балласт.

А дальше что? Ползешь по снежной корке,

И сухожилия не тащат больше ног.

Ты на руках ползешь, но сможешь ли ты долго

Терпеть на пальцах отмороженных ожог?

Здесь завтра нет, лишь воды океана.

Я перерезал часть себя и сбросил вниз

На корм касаткам, мне уже не надо.

Здесь нет вчера, лишь белый взгляд убийц.

Дай в руки нож. Я знаю, нужно резать.

Мне больно, не зови меня в туман.

Я никуда здесь не доплыл, но я не слезу,

Я знаю голос под водой, в нем лишь обман.

Перчатки

Попробуй прикоснись,

Но не забудь потом и поменять перчатки.

Страна разбитого стекла кричит: «Проснись!»

Так что иди и собери осколки по брусчатке,

Но только по пути не захлебнись.

Беги за кроликом протоптанной дорожкой.

Пусть смех его дерет до дрожи, до костей.

И посмотри ему в глаза – ему дороже

Безумие и омут пропастей.

А ты ищи. Ищи и не сдавайся.

Беги, не замечай, как хлещет молоток

По не сгибающимся стертым пальцам.

Беги, дурак, не завязав шнурок.

И он завяжется петлей, и нет роднее.

Спасибо, что хотя бы именной.

Я все осколки мыслей растерял – проверил.

И сжег свой дом, ища свой путь домой.

Не найден

Никто потерян, и никто не найден.

Ты расщепляешь в голове координаты.

Так мало солнца и так много пятен,

Но они все твои и все считать некстати.

Замотай кулаки в бинты,

Ложись спать со спокойной совестью.

И залей керосином мосты,

Все равно не спасут от пропасти.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.