Человек и собака. Взаимная дрессировка

Любимой жёнушке Татьянушке, воспитавшей наших детей, давшей умные советы по дрессировке и натаске собак, проявившей безграничное терпение при корректуре моих повестей и рассказов, а главное – удержавшей меня от непродуманных и торопливых поступков…

Предисловие

Последние годы – примерно лет десять – моя память делает чудеса: она удивительно явственно выносит из своей глубины картины далёких событий, настолько ярко, что мне начинает казаться фантастическое: сейчас, вот именно сейчас я снова живу среди моих родных, друзей и собак, которые давно ушли к предкам и теперь блаженствуют в местах вечной охоты и рыбалки… Конечно же, то, что со мной происходит, называется возрастными изменениями, но насколько же интересны эти мои странствия по Прошлому!

Размышляя над тем, что же привлекает меня в сегодняшних моих путешествиях в те далёкие года, нахожу такой ответ: «Щемящая тоска по великолепию давно минувших дней, которым нет возврата». И вот я сижу и пишу про всё это. Пишу не спеша, потому что у меня осталось маловато времени, чтобы спешить… Вот такой вот парадокс…

Кому же нужны мои воспоминания про нашу жизнь, про наших детей, друзей и врагов, про наших собак? Первым делом жене (вдруг она не знает некоторых интересных деталей?), нашим детям, внучкам, будущим правнукам и, конечно же, родным, друзьям и товарищам. Наверное, и врагам, которые непременно есть, вот и пусть узнают правду о моём к ним отношении. Поэтому и пишу. И очень надеюсь на то, что читатель обязательно заинтересуется переживаниями моих героев.

Основанием для шести повестей о наших собаках, представляемых читателю, стали мои охотничьи дневники, записи в которые вносились сразу же, пока ещё не стёрлись из памяти впечатления от пережитого. Именно тогда находились и точные слова, и нужные краски. Да и оценка событиям давалась более правильная, пусть иногда и горькая…

Конечно же, наша жизнь сложна и полна неожиданностей. Сейчас, читая эти дневники, я порой не могу понять, как же во мне уживалась любознательная тяга к природе, к охотничьим скитаниям, к собакам, и одновременно – основная профессия офицера ВМФ. Очевидно, что только любовь близких людей позволила мне как-то существовать в этом моём, во многом эгоистичном мире…

Нашей семье очень повезло: вся жизнь освещена собачьей любовью. Что бы с нами – людьми – ни случалось, в какие бы человеческие передряги мы ни попадали, всегда нас дома встречали собаки: с бурным, сносящим крыши молодым скаканьем, собачьими поцелуями в нос, уши, щёки… или со зрелым партнёрским постукиванием хвоста, приглашающим к охотничьим приключениям… либо с печальным взглядом старости, полным щемящего чувства приближающейся утраты… И всегда происходило чудо растворения неприятных событий человеческого мира, даже трагических, в море-океане утешительной собачьей любви.

Собачьи Боги решили так, что первая собака нашей семьи оказалась английским сеттером. Очевидно, Собачьи Боги каким-то образом разобрались, что именно наша семья соответствует высоким критериям выбора людей-партнёров собаками породы английский сеттер. Слова «нашей, наша», только эти слова здесь и подходят: если не было бы в то время рядом жены Татьяны и детей Антошки и Маришки, вряд ли мне – молодому флотскому офицеру – удалось бы завести собаку. Что касается меня лично, то ни разу в своей большой охотничьей жизни я не пожалел об этом собачьем выборе.

На протяжения полувека мне довелось наблюдать жизнь охотничьих легавых собак различных пород, да и не только легавых. А если прибавить мои детские годы с охотничьими собаками отца, то получится ещё больше. Насмотрелся я на них и на выставках, и на испытаниях-состязаниях, и на охотах, и дома в семейном кругу. Видел прекрасно поставленных собак, работающих как часы, видел и неучей, видел «гонцов», видел тугие стойки, непослушание, непроявление чутья… всё видел. Большинство этих собак – независимо от породы – объединяла страсть к охоте и любовь к охотнику-партнёру и его семье.

Мне повезло: все шесть англичан, которые выросли и жили в нашей семье, поняли своё наиглавнейшее предназначение – быть охотничьей собакой. Именно тогда – в момент осознания своего предназначения – зов предков, который дремлет в каждом щенке, чудесно прорвался на волю, разжигая неугасимый пожар охотничьей страсти и любви к человеку. Подобные пламенные сердца и неукротимые порывы встречаются и у людей. Но не часто. Можно даже сказать – редко! Кишка у них слабовата… Про себя же я твёрдо знаю: как бы ни сложилась концовка жизни, всегда буду повиноваться этому властному неумолчному зову. И ещё, для читателя: не люблю в отношении собаки употреблять и слышать слова «хозяин, владелец», вместо них предпочитаю «друг, товарищ, партнёр».

В этих повестях о наших собаках нет ни капли лжи, ни грамма фантазии и преувеличения, а есть только попытка выразить свои чувства к ним – друзьям и спутникам нашей жизни, равноценным партнёрам, те чувства, которые могут быть неизвестны не только моим родным, но даже и мне самому, и только теперь – при написании – обдуманные и окончательно сформировавшиеся. Особенно мне хочется рассказать, как ведут себя собаки в необычной, сложной, иногда даже экстремальной обстановке. Постараюсь написать и об особенностях воспитания щенков и натаски молодых собак, о совершённых мною при этом ошибках и победах.

Прошу учесть, что я никогда не стремился к постановке исключительно спортивной легавой собаки, считая, что спорт «зажимает» собачье поведение, ограничивая самостоятельность, столь необходимую на охоте, а охота в свою очередь разбалтывает спортивную составляющую собачьего поведения.

В конце моего повествования я постараюсь в отдельной главе сделать сравнительный анализ наших собак в части охотничьего поведения, выявив лучшее, и, конечно же, недостатки. Думаю, что это будет интересно правильным охотникам, и не только легашатникам.

Написать только о собаках, конечно же, не получится. Обязательно найдётся немалое место человеческим чувствам и проблемам. Заговорят давно ушедшие в мир иной люди, снова проявятся их мысли и действия, как замечательные и полезные, так и не правильные, даже подлые. Что ж, это жизнь, со всеми её гранями и выкрутасами…

И ещё. Эти книга написана не для маменьких сыночков, в каком бы возрасте они ни были, и не для девочек, хныкающих над маленьким комариком, сломавшим ножку, и не для лесбиянски-геевых существ среднего пола и приверженцев однополых браков…

Герои этой книги – нормальные люди, которые с помощью своих хвостатых партнёров – легавых собак – осуществляют поиск и добывают дичь, стреляя из ружей в лесах, полях, лугах, болотах, в горах и пустынях, на реках и озёрах.

Эта книга написана для настоящих мужиков, никогда не предающих друзей-товарищей, прямодушных, а иногда и жёстких охотников и рыбаков, их верных жён и детей, подлинных ценителей и защитников Природы.

Повесть первая. Мастер охоты по белым куропаткам

«Настрелял, и хватит!»

Идёт второй год моей службы на Севере. Сентябрь 1971 года выдаётся довольно тёплым. Наши почти двухлетние детишки гостят в Питере у бабушек и дедушки. Как только у меня появляется свободное время, мы с Таней топаем в сопки, за грибами, которых появилось во множестве. С собой у нас корзины, рюкзак, банка тушёнки, хлеб, пара луковиц, варёные яйца, маленький котелок для чая: воду в то время никто из дома не брал, свободно используя чистейшую влагу ручьёв и озёр. На плече у меня верная «двадцатка», взятая в надежде наткнуться на уток или белых куропаток, которых я ещё никогда не стрелял, только видел несколько раз на зимних дорогах Кольского, да ещё слышал весной «вявяканье» куропачей с сопок над городом. Это мой первый выход с ружьём на Севере.

Мастер Вега. Умный взгляд

Суббота, около 16 часов. Облачно, но без дождя. Погода совершенно не предвещает скорую зиму. Хилые и кривые от ветров северные деревья и кустарники расписаны осенью во всевозможные цвета. Это разноцветье подчёркивается стылой глубиной многочисленных прозрачных озёр и озёрец. В тишину, повисшую в распадках между сопками, вплетается хрустальное переливистое журчание ручейков и изредка – трубный голос большого чёрного ворона.

Медленно двигаясь по склонам сопок к Щук-озеру, наполняем корзины и рюкзак шляпками подосиновиков. К вечеру, вдоволь набродившись, ночуем у крошечного ручейка на склоне сопки, с которой открывается великолепная панорама Щук-озера. Кипятим воду и завариваем чай. Какая же это прелесть – крепкий чаёк, начисто смывающий усталость от скитания по крутоватым сопкам! После чая расслабленно отдыхаем под волшебный шёпот воды, тоненько звенящей среди скал… Под шёпот ручья проваливаюсь в сон, и вдруг, где-то на границе сна и яви, возникает еле слышный лай собаки… вот он усиливается, будто приближается, в нём возникают просящие и требовательные интонации… собака определённо что-то хочет сообщить… К чему бы это?

Позже, вспоминая мой полусон, я догадываюсь, что это было первое обращение Великих Собачьих Богов ко мне.

Лишь светает, а мы уже двигаемся по сопкам и многочисленным распадкам в сторону города. Срезая обратную дорогу, переходим голую каменистую сопку и спускаемся в лесистый распадок, заросший довольно высоким березняком. Ноги совершенно неслышно ступают по мягкому ковру черничника и шикши-водяники. По склонам сопок видна изобильно краснеющая брусника, вся в птичьих поклёвах. Среди брусничника гордо возвышаются подосиновики, которых брать уже некуда. Короткое северное изобилие…

И тут Таня находит пару белых грибов, что для наших северных краёв большая редкость. Радуясь удаче, мы продолжаем поиски, двигаясь параллельно друг другу. Внезапно слышу крик Тани: «Скорее сюда!». Что случилось?! Сбросив рюкзак, бегу. Неожиданно замечаю впереди под ногами, совсем рядом, какое-то движение. Присматриваюсь… Вот это да! Всё ближайшее пространство заполнено шевелящимся покровом из куропаток. Пёстрые по-осеннему, птицы почти незаметны на фоне густого черничника. Медленно снимая с плеча ружьё, делаю осторожный шаг, и… большущий выводок с треском дружно снимается, плотной группой сматываясь за ближайшую сопку. Мелькают белоснежные маховые перья крыльев и перья подхвостья… Всё! Держу в руках ружьё и, раскрыв рот, обозреваю окрестности… Внезапно одна запоздавшая птица взлетает и летит прямо на меня. Ясно вижу её блестящий глаз. Пропускаю её над собой, разворачиваюсь и стреляю в угон. В момент выстрела куропатка скрывается за склоном. Промах!

«Видела?!» – спрашиваю жену. «Да… Здорово, - отвечает Таня, – а вдруг они недалеко сели? Сходи, поищи – я тут подожду». Спешу за улетевшим выводком. За сопкой, куда птицы скрылись, почти такой же распадок с березняком. Мечусь в бесполезных поисках – куропаток нет… Длится мой поиск довольно долго. Слышу далёкий зов Тани. Надо возвращаться. Решаю срезать путь, иду напрямик, через невысокую сопку, поросшую карликовыми берёзками и низким можжевельником. И чуть не наступаю на куропатку, которая, взлетев, мгновенно скрывается в распадке, из которого я только что пришёл. Вот ведь неудача: опять я не успел выстрелить… Но что это? Вижу метрах в тридцати птицу, бегущую между камней. Куропатка низко держит голову, стараясь быть незамеченной. Прицеливаюсь, но она уже за камнем. Делаю короткую перебежку, тут же птица взлетает и летит над самой землёй вправо, стараясь облететь меня и скрыться в распадке. Она вся на виду. Старательно, с необходимым упреждением выцелив, стреляю из правого. Чисто битая куропатка валится на крутоватый каменистый склон сопки, медленно съезжая по камешкам к подножию. Забыв перезарядиться, в несколько прыжков преодолеваю крутизну склона и – вот она, моя первая белая куропатка! Это молодой петушок, очень красивый. Среди рыжих и серо-пёстрых перьев оперения кое-где проступают белоснежные перья зимнего наряда.

Отношу птицу Тане, а сам ещё в течение часа безрезультатно ищу птиц. Таня зовёт домой: «Пошли! Скоро будет темнеть! Настрелял, и хватит!». Как это «настрелял, и хватит»? Там же больше десятка птиц! Но вынужденно соглашаюсь: до дома ещё часа два тяжёлого бездорожья.

Всю обратную дорогу обдумываю наше охотничье приключение. И здесь, на пути к дому, Собачьи Боги снова стучат в мою голову мечтой об охотничьей собаке. Но как сказать об этом Тане? Как ей прожить в коммуналке с двумя малышами и собакой в то время, когда я много дней буду на службе, в море? Да и вообще – откуда здесь возьмётся собака?!

Возвращаемся домой в темноте. Заканчиваем обработку грибов поздней ночью, спать до подъёма остаётся всего пару часов. Перед провалом в глубокий сон решаюсь всё-таки высказать Тане свои мечты о собаке. Во сне я выслеживаю куропаток вместе с верным псом непонятной породы, и мой дуплет сливается с оглушающим звоном будильника…

Появление Веги

Больше в ту осень поохотиться мне не удаётся: военно-морская служба – это всё-таки «не фунт изюма». После первой, такой памятной охоты, происходит несколько событий: в октябре бабушка привозит на Север наших двойняшек; мне присваивают звание старшего лейтенанта; делаю чучело того самого куропача, и… всё это время мечтаю о собаке.

Вега в городе. 1971 год

К моей радости, Собачьи Боги продолжают свою деятельность: они «подкидывают» нам друзей. 7 ноября, гуляя всей семьёй по празднично украшенным улицам, совершенно неожиданно встречаем одноклассника Татьяны по ленинградской школе № 397. Это Олег Осипов, в этом году окончивший Высшее Военно-Морское Училище Подводного Плавания имени «Ленинского Комсомола». С ним жена Наташа и дочь Алёнка, чуть помладше наших детей. Знакомимся, и… семейство Осиповых тут же оказывается у нас в гостях. Олег – увлечённый охотник, он так же мечтает о собаке и охотничьих приключениях, как и я. Увидев чучело осеннего куропача, Олег признаётся, что всё время хочет научиться сохранять трофеи именно таким способом, но не знает, как за это взяться. Между нами моментально пробегает искра взаимной симпатии: говорим и о «собачьих» мечтах, и о создании коллекции чучел северных охотничьих птиц, и о будущих совместных походах. Замечтавшись, совершенно не слышим разговоры наших жён о детях, полярной ночи, трудностях с продуктами, невозможности устроиться на работу. Короче говоря, расстаёмся друзьями и в дальнейшем встречаемся так часто, насколько это возможно.

Проходит ещё почти полгода до знаменательного события, когда Судьба стучится в дверь в образе запыхавшегося Олега, который радостно сообщает, что нашёл охотничью собаку, четырёхлетнюю суку английского сеттера! Год назад в семье, где жила собака, случилось несчастье: трагически погиб глава семьи, мичман и охотник. И теперь его вдова хочет продать собаку, но только в охотничьи руки. Сука натаскана по белым куропаткам, есть родословная, в которой значатся два диплома по боровой дичи. Олег и сам бы её взял, да уже договорился о приобретении в Мурманске щенка западносибирской лайки. Решать надо быстро, иначе собака может «уйти» в другие руки.

Да… весть, конечно же, приятная… и Таня согласна… и дети, узнав об этом, радостно вопят… Но вот как быть с деньгами?! Это – почти непреодолимая стена для молодой семьи, где все доходы-расходы расписаны на много месяцев вперёд. К счастью, и эта задачка быстро решается: удаётся занять деньги у сослуживца.

Настаёт воскресенье, и мы с Олегом торжественно идём за собакой. В кармане у меня пятьдесят рублей, а в груди бухающее от радости сердце, полное охотничьих мечтаний. У Олега в руке короткая верёвка: поводка второпях мы так и не нашли. Дома Таня с ребятами готовятся к встрече.

Маленький домик на две семьи на окраине города. Стучим в дверь. Хозяйка Ольга Ивановна, женщина средних лет с озабоченным лицом, проводит нас в темноватую кухню, где у жарко натопленной плиты на половичке спят две (!) собаки: оранжево-крапчатая сука и её толстый щенок явно «дворянского» происхождения. Хозяйка объясняет, что после кончины мужа Вега – такова кличка собаки – совершенно отбилась от рук: не слушается, уходит и шляется по всему городу, копается в помойках… вот и нагуляла потомство. Хорошо, что родился всего один щенок, а то бы не знала, что и делать. Однако нам нечего бояться, так как Вега уже не кормит – молоко перегорело, можно собаку спокойно забирать, а щенка она оставит себе, для охраны. Вот такие дела… Вега поднимает красивую голову, смотрит на нас мудрым взглядом, словно ожидает чего-то. Это мгновение разрешает мои сомнения в пользу собаки.

Сую деньги, но так, чтобы Вега не видела. Зову собаку гулять, показывая на дверь. Вега встаёт, отряхивается и спокойно идёт следом за мной. Привязываю поводок-верёвку к кольцу ошейника и… прощаемся с хозяйкой. На глазах у неё слёзы: Вегу очень любил покойный муж… Для Ольги Ивановны печаль, а для нас – радость. Дверь из темноватого домика распахивается в яркое охотничье будущее, полное удивительных приключений!

Обратный путь до дома проходит без происшествий. Вега идёт рядом, не делая никаких попыток удрать, даже натянуть поводок. Удивительно! У нашего дома Олег прощается – ему надо бежать на службу – а я ввожу Вегу в лифт, пахнущий кошками, и мы поднимаемся на седьмой этаж. Даже в лифте собака совершенно спокойна!

Даю два звонка (один – это к соседям), Таня открывает дверь, и… её настороженное лицо расплывается в улыбке, она приседает к собаке и обнимает её за шею. Вега лижет Таню в лицо… Всё! Я успокаиваюсь в отношении жены, но… как-то встретят Вегу ребята? Встреча проходит прекрасно: умная собака позволяет детишкам делать с ней что угодно! Однако когда дети совсем уж забываются в своих ласках и играх, Вега быстро показывает им, кто из этой троицы старший.

На первую прогулку с собакой выходим всей семьёй. Почти сразу становится ясно, что с Вегой поводок вообще не нужен: слушается идеально. Но в детских играх со швырянием палочки, лепкой снежных баб и игрой в снежки участия не принимает, просто отходит в сторонку, словно понимает в жизни что-то такое, что считает главным, а остальное её не волнует. «Может быть, это тоска по хозяину?» - обсуждаем с Таней. Мы и не догадываемся, что собака давно уже знает своё предназначение и всё время – каждую минутку – ждёт приглашения на охоту!

Взаимное узнавание

С появлением Веги жизнь нашей семьи меняется. Надо теперь, кроме детей, заботиться и о собаке: выгуливать, кормить, расчёсывать её красивую длинную шерсть. А главная задача – разобраться в собачьем характере, привычках, желаниях, даже мечтах. Одновременно и Вега изучает наши характеры и особенности поведения. И, похоже, справляется с этим быстрее, познав нас в совершенстве за несколько дней. Мы же открываем для себя неизвестные нам ранее оттенки собачьего характера ещё очень долго.

Разобравшись, Вега даёт понять, что наша семья, в которой она окружена заботой и любовью, это и её дом, обитатели которого должны быть подчинены строгой иерархии. Вега по её мнению – находится между взрослыми и детьми. Следовательно, она тоже должна воспитывать детей. Когда до нас с женой это доходит, мы с удовольствием принимаем «собачью» расстановку.

Хорошо с Вегой в городском парке!

Основным «воспитательным» занятием Веги на прогулках и дома становится наблюдение за поведением детей и ограждение их от всяческих, по её понятию, бед. Особенно от чужих людей, фамильярности которых она совершенно не переносит. К примеру: детишки играют во дворе или в городском парке, собака спокойно сидит неподалёку, внимательно наблюдая за ними, но стоит только кому-то подойти, как Вега начинает волноваться, ворчать, по-своему стараясь отогнать пришельца. Кстати, собачкой она оказывается довольно молчаливой – почти не лает.

И не кусается. Был только один случай, произошедший через пару лет с Ларисой Кайстря, женой моего друга Вадима из незабвенного калининградского детства. Вадим служил в то время на крейсере «Мурманск», а его семья проживала на той же лестничной площадке, что и мы, поэтому Лариса частенько заходила к нам пообщаться.

Вот и в тот день Таня с Ларисой пьют чай, ведя вечную беседу о трудностях существования флотских жён, а Вега мирно посапывает под столом. Вдруг Лариса вспоминает про какие-то дела, прощается, встаёт из-за стола и… случайно наступает на распростёртое ухо спящей собаки! Раздаётся собачий взвизг, затем вскрик укушенной Ларисы. Спросонья Вега сильно прокусывает Ларисе ступню (Лариса пришла в тапочках, по-домашнему). Собачий клык попадает в такое место, что нога мгновенно распухает, и Лариса не может одеть уличную обувь. Таня выдаёт подруге валенки, в которых Лариса и ковыляет несколько дней. Хорошо, что зима, снег, мороз… После укуса Вега по-своему извиняется перед Ларисой, лижет ей укушенную ногу, однако Лариса с тех пор общается с собакой несколько настороженно.

В 70-е годы прошлого века Военно-Морской Флот нашей огромной страны борется с известным вероятным противником за господство на море-океане. В этот период «холодной войны» надводные корабли и подводные лодки Северного Флота регулярно выходят в море решать различные задачи. И я частенько, иногда неделями и даже месяцами, дома не бываю. Однако случаются периоды спокойной службы, когда жизнь идёт размеренно, позволяя каждый день в одно и то же время заявляться домой. Расцеловав родных, я, как правило, выхожу с Вегой на прогулку, иногда и всей семьёй.

Как-то раз, традиционно проделав весь этот обряд, мы семейно сидим за вечерним чаем. Мы – за столом, Вега – под столом. Таня улыбается и рассказывает о Веге удивительные вещи. Не секрет, что Вега всё время ждёт моего появления домой. Это понятно. Но, оказывается, Вега научилась за время постоянного ожидания считать звонки! Когда раздаётся один звонок, соседям, собачка поднимает голову и настораживается. Если больше звонков нет, то голова собаки вновь опускается на пол. Но стоит прозвучать второму звонку, как Вега моментально вскакивает и бежит к двери встречать. Здорово! Ай да Вега-математик! А ещё собачка слушает металлическое хлопанье дверей лифта, разбираясь по этому хлопанью, кто конкретно поднимается, почти безошибочно угадывая именно моё «поднимание». Это её удивительное «лифтовое» угадывание похоже на волшебство!

Однако выявляется у Веги и ужасно вредная привычка, приносившая и нам, и ей, неприятности. Собака, привыкшая целый год копаться в помойках и жрать отбросы, подбирает на улице всякие куски, корки и косточки, даже пролежавшие на земле с «доисторических» времён. Сожрав что-нибудь непотребное, долго страдает животом, а мы её всячески лечим. Наши терпеливые попытки отучить её от этого оказываются совершенно бесполезными – Вега проявляет удивительное упрямство. На прогулках мы вынуждены внимательно следить за поведением собаки, в нужные моменты насильно вытаскивая из пасти эту дрянь, но не всегда успеваем…

Эксперимент

Гуляя с Вегой по городу и окрестностям, мы стараемся – по понятным причинам – не подходить к дому её бывших хозяев. Но в нашем маленьком городке встреча неизбежна. И она-таки происходит.

Антошка с Вегой. 1972 год

Как-то раз мы с Вегой вдвоём неторопливо двигаемся по улице Комсомольской, направляясь на Почту. Естественно, без поводка. Совершенно неожиданно, из-за угла дома возникает Ольга Ивановна с большой сумкой в руке. Вега радостно бросается к ней, прыгает вокруг, стараясь лизнуть в лицо. Женщина, смахивая рукой слезу, наклоняется к собаке, оглаживает её, потом выпрямляется и сообщает, как сильно скучала, как долго ждала встречи с Вегой каждый раз, когда выходила на улицу. А я, в свою очередь, рассказываю Ольге Ивановне, как приняли собачку в нашей семье, как она прижилась, и что мы теперь с ней – не разлей вода!

Ольга Ивановна внимательно слушает, неотрывно глядя на Вегу, и я вижу, как она скептически улыбается. Не верит, что ли? Но ведь всё так и есть! Вега – теперь член нашей семьи! Прямо говорю ей об этом. И всё равно она не верит, что за такой короткий срок собака может настолько привыкнуть, привязаться к нам. Как же ей доказать?

Неожиданно приходит решение: предлагаю, усадив Вегу, одновременно отвернуться от собаки и, не оборачиваясь, расходиться в разные стороны. За кем побежит Вега, тот и выиграет спор. При этом собаку звать нельзя. Всё просто, но меня скребёт мысль: «Надо ли подвергать психику собаки такому испытанию?» Ольга Ивановна, продолжая улыбаться, уверенно соглашается…