Beat

От атора

Надо признаться, что после того, как была закончена рукопись «Вспышки», отпало всякое желание ещё что-либо писать. Прошло какое-то время, прежде чем я вновь решил сесть за компьютер и продолжить марать виртуальные листы бумаги своими историями. Наверное, мне нужно было отдохнуть от писанины, всё это как-то переосмыслить и вновь набраться того самого писательского голода, чтобы продолжить это дело. И вот я снова на своём писательском месте – бью по клавиатуре, освежаю в памяти прошедшие годы веселья, алкогольных трипов и сотни километров грязного рок-н-ролла. Хочу выразить огромную благодарность моему корректору и редактору Алексею Вороновых из славного приграничного города Выборга, только он способен грамотно и чётко разобраться в моём потоке слов. В потоке моего сознания.

Клубные хроники

Клубы, бары, площадки, места для выступлений (я их называю «норы») и подвалы. В таких местах играют настоящий грязный рок-н-ролл и животный, первобытный рок. Только здесь можно почувствовать настоящее дно жизни. Только в таких местах ты один на один со своими слушателями. В этой главе я расскажу о нескольких клубах, с которыми у меня связаны свои личные воспоминания и истории. Практически ни одного из этих клубов уже не существует – они остались лишь в истории моего питерского андеграунда. Речь пойдёт о клубах этого города (Санкт-Петербурга) и ближайших окрестностей, потому что именно в них становилась моя рок-н-рольная карьера музыканта, и в них я начинал играть для своих тридцати человек в зале. Тут не пойдёт речь о культовых клубах типа «Молоко», «Там-там», «Fish fabrique» и прочих – о них уже написано достаточно и о некоторых даже сняты фильмы. У меня свои клубные хроники.

Первый электрический концерт я сыграл в составе группы «Эксперимент» осенью 1999 года в клубе «Клим Ворошилов» в качестве гитариста. Клуб находился на Свердловской набережной и нужно было ещё суметь добраться до него от станции метро «Финляндский вокзал», ибо логистика была просто ужасна: нужно было идти пешком 25 минут, никакой транспорт туда не ходил. Клуб находился в старом трёхэтажном здании с большими ступенями и высокими потолками внутри. Небольшая сцена, маленький островок для музыкантов, двадцать человек в зале внутри – преимущественно, все свои друзья и друзья друзей. На этом концерте был и мой отец – он буквально свалился как снег на голову. Перед концертом я слегка дёрнул пивка, чтобы как-то снять волнение и раскрепоститься. Как мне тогда показалось, сыграли мы неплохо, да и с чем было сравнивать? Ведь это был первый концерт полным составом, не считая до этого «акустики», которую мы играли вдвоём с Димоном (вокалистом группы «Эксперимент»).

Отец ничего не сказал по поводу моего лёгкого опьянения. Напротив, он забрал меня и моего брата после концерта, посадил в машину, и мы поехали домой. Я был рад этому – не нужно было переться на метро уставшим после концерта и ехать на другой конец города.

Наш вокалист Димон постоянно искал площадки для выступления. Одна из них находилась на территории завода «Петмол». Если ехать по Московскому проспекту в сторону Сенной площади, то рядом со станцией метро «Фрунзенская» с левой стороны вдоль проспекта на пересечении Обводного канала есть большой, массивный жёлтый забор – это и есть те самые постройки когда-то работающего молокозавода «Петмол». На его территории находился клуб с банальным названием «Рокер». И в нём, в какой-то кутерьме из групп, попросту говоря, «солянке», мы сыграли концерт, записав его на плёнку, на кассету. Запись нам не понравилась: слишком сильно выпирали ритм-секция и вокал, гитару было практически не слышно, это меня как гитариста особенно бесило. Позже поверх этой записи мы наложили уже другую, мощную гитару, и музыка зазвучала совсем по-другому.

«Василеостровский молодёжный центр», или попросту ВМЦ, как все его называли – сущий ад на карте Питера 90-х. Ужасные развалины, в несколько этажей обтянутые зелёной строительной сеткой. Эта сетка была повсюду – даже на лестницах, предупреждая об отсутствии перил и напоминая, чтобы все были начеку и не зевали. По пути от метро на концерт мы живо что-то обсуждали, потягивали своё «Петровское»… Мы были изрядно навеселе. Вели себя нагло и вызывающе – молодёжный бунт. По пути обокрали торговку, стащив у неё с прилавка упаковку шоколадных яиц «Киндер сюрприз». Продавщица этого даже не заметила – она трепалась со своими подругами и похоже, обсуждение сплетен ей было важнее, чем торговля. Войдя внутрь ВМЦ, мы увидели нескольких панков, которые грелись у здоровой металлической бочки, в которой горел огонь. А вокруг руины – разрушенные кирпичные стены и обломки бетона. Сразу вспомнились голливудские фильмы с эпизодами, где бездомные «нигеры» греются у таких же бочек на задворках Нью-Йорка.

Поднявшись на третий этаж и войдя в зал, мы увидели кучу народа – человек пятьсот, не меньше. Фестиваль начинался, какая-то группа уже давала жару на сцене, и одному богу было известно, как пройдёт ночь, ведь сие действо будет продолжаться до шести часов утра, вплоть до открытия метро. А когда мы вошли в гримёрку, оптимизма стало ещё меньше, несмотря на простор и удобства помещения. Меня сразу напрягли бухие менты, которые выёбывались, всячески показывали своё превосходство и попросту говоря, провоцировали музыкантов на какие-то, по их мнению, неправомерные поступки. На поясах у них висели пистолеты в кобурах и дубинки. «Заебись, – подумал я, – будет фестиваль». Так оно и оказалось: ментам почему-то сразу не понравился наш барабанщик Юрий. Хотя я-то знаю, почему: налысо побритый, в кожаном плаще, в солдатских немецких ботинках, покрытый тату… Весь его внешний вид говорил: «Идите на хуй». Он бросал вызов обществу и этим ментам. Несмотря на это, наше выступление прошло просто круто: народу битком, как сельди в банке, зал качал, на стенах образовалась испарина, хотя «клуб», если его так можно назвать, не отапливался. Под конец нашего выступления моя гитарная примочка (педаль для переключения и эффекта звука) предательски сгорела на середине последней песни, как раз когда я начал играть соло. Мы ушли со сцены и вернулись в ад гримерки, в которой уже на подсознательном уровне мы ждали встречи с «мусорами», но на наше удивление, их там не оказалось. Зато остались следы их пьяного буйства: сумки, одежда, чехлы из-под инструментов, перевернутые пепельницы и пустые бутылки – всё это вперемешку валялось на грязном полу. «Ментовский сучий подарок», – подумал я. Вообще в девяностые в крупных клубах всегда роль охраны выполняли менты или ОМОН. Они считали своим долгом отпиздить или покалечить как можно больше слушателей, пришедших на концерт, и такая тенденция продолжалась ещё несколько лет даже на крупных фестивалях.

В те давние времена мы в первый раз поехали на выездные гастроли в Выборг. Никакого интернета ещё и в помине не было – все переговоры велись только по телефону, и не мобильному. Мобильный телефон в конце 90-х был одним из показателей так называемой крутизны, и обладали им далеко не все. Все переговоры о концертах (организация и реклама) велись либо при личной встрече, либо по городскому телефону. Это сейчас в нашу цифровую эпоху есть скоростной интернет и можно из любой точки земного шара связаться с нужным тебе человеком. В дорогу мы взяли с собой горячительных напитков, сели в холодную электричку на Финляндском вокзале и отправились в славный приграничный город Выборг на ночной концерт. За два часа, проведённые в электричке, мы успели порядком поднабраться. Особенно в этом деле преуспел наш бас-гитарист Андрей, которому всё не терпелось открыть литровый пузырь водки и начать её глушить. Дорога от вокзала до клуба заняла минут пятнадцать пешком, клуб находился в историческом центре города и назывался «Кочегарка». Нас встретил Сергей Юдин, директор, организатор и звукооператор. Гримёрки в клубе не было, и мы разместились в баре, разложив на столе бухло и жрачку. Андрей тут же открыл бутылку водки – ему не терпелось начать «бухать по-взрослому», как он говорил. Я к нему присоединился, остальные тоже не отставали. Мы бухали и ждали своего времени для выступления. Концерт был ночным, и мы планировали после концерта с лёгкостью уехать на утренней электричке обратно в Питер. Чем дольше мы бухали, тем ближе было наше выступление, и тут я взглянул на часы. Через сорок минут нам надо было выходить на сцену, а наш басист Андрей просто не в состоянии что-либо делать. Ситуацию помог исправить наш вокалист Дмитрий. Объяснив наши затруднения директору, он вышел с ним на улицу через чёрный ход, и они вместе стали приводить нашего басиста в чувства с помощью нашатырного спирта. Я поначалу очень скептически к этому отнёсся, но спустя минут пятнадцать эта процедура начала давать результаты. Зимний мороз тоже давал о себе знать (а стояли мы на улице без верхней одежды), и наше так называемое лекарство в совокупности с холодом подействовали на нашего пьяного пациента. И уже через полчаса мы стояли на сцене и даже вполне сносно сыграли свою программу, да и народа в клубе было достаточно, что сказалось на нашем драйве. И тут я обратил внимание на очень крутую лестницу, которая шла со сцены вниз в зал. В начале выступления мы все быстро её миновали, видимо, из-за волнения не заметив крутизны, а теперь я стал беспокоиться за Андрея. Мои опасения сразу оправдались: Андрей, ещё до конца не протрезвевший, начал спускаться, оступился и всей своей массой упал плашмя на пол. Раздался сильный удар. Андрей лежал на полу и не двигался. Первое, о чём мы подумали – потерял сознание. Подойдя ближе, мы убедились, что он в полном порядке: подняли его на ноги, а он, как ни в чём не бывало, улыбнулся, поблагодарил нас и предложил вновь продолжить праздник. «Вот сраный алкаш, – пронеслось у меня в голове, – всё нипочем!»

В данное время «Кочегарка» канула в Лету, но на её место пришла не менее экстравагантная площадка «Zona Bike»: достаточно странное для простого обывателя место, но для того, кто погружён целиком в рок-среду и рок-жизнь – то, что надо. Тут есть и хороший бар с кухней, и тату-салон, но самое главное – тут продают хороший самогон. А ещё здесь есть бордель с апартаментами, сауна и игровые автоматы – настоящий оплот подполья. Всё, что душа, как говорится, пожелает. Большой зал на 500 человек и большая сцена. Концерты продолжаются, несмотря на то, что неоднократно местные власти и так называемые правоохранительные органы пытались всё это дело прикрыть, но безуспешно. Были и сюжеты по телевидению, и облавы полиции нравов, но всё без толку: крыша, как говорится, есть. И пока будет клуб, будет и грязный рок-н-ролл.

Питерский культовый клуб «Полигон», как птица феникс, возрождался из пепла в новых ипостасях в разных уголках города на Неве. Для меня он оказался отдушиной в конце 90-х: я туда ходил на концерты два раза в месяц, как к себе домой. У нас была своя небольшая неформальная тусовка, около десяти человек. Встречались мы у метро «Лесная». Брали несколько «баклах» (1,5 литровые пластиковые бутылки) пива, а иногда и чего покрепче, переходили проспект и скрывались во дворах клуба, где жадно поглощали алкоголь. Попутно мы встречали разных приятелей и музыкантов, которые не спеша подтягивались к клубу. Одно только жёстко обламывало – менты снова, как стервятники, стягивались на концерт. Псевдоправоохранители… Против серой униформы годен только автомат. Как-то после концерта, когда я выходил с гитарой из клуба, такой наглый, на выебоне, «мусор» остановил меня и потребовал предъявить паспорт с фотографией и спецификацией на мою гитару. Когда я ему сказал, что таких документов попросту не бывает, он впал в ступор и не знал, что делать. Чтобы не казаться в такой неловкой ситуации перед своими подчинёнными сущим невеждой и дураком, он быстро съехал с темы, перевёл разговор с своими коллегами в шуточное русло и тут же потерял ко мне всякий интерес. Одним словом, полный мудак. Я любил ходить в «Полигон» – звук был в клубе на достаточно хорошем уровне, группы, которые выступали, были практически все нам знакомы, многие пропускали нас бесплатно на свои концерты, достаточно было прийти на пару часов пораньше на концерт. Так на концерты проходил и я, иногда, будучи клавишником или вторым гитаристом той или иной группы. Всегда на концертах мы поддерживали группы, устраивали стейдждайвинг, питмош, ( прыгали со сцены в зал, трясли головами в такт музыке) всячески отрывались. Несколько лет назад всплыли видеобутлеги из «Полигона», на которых можно наблюдать всю нашу компанию, и как мы периодически вылезаем на сцену и прыгаем в толпу, на зависть разгорячённым ментам и охранникам (fuck off and die!).

В начале нулевых, после того как закрылся «Полигон», все концерты стали проходить в клубе «Спартак» – он стал заменой нашему «ушедшему другу». Наша тусовка и все любители тяжелой музыки перебрались на Кирочную улицу, недалеко от станции метро «Чернышевская», где и находилась наша новая музыкальная Мекка. Здание лютеранской кирхи, в котором находился клуб «Спартак», поначалу нас всех очень угнетало, по крайней мере, сдвигало шаблоны: такое место, а внутри играют рок! Естественно, во внутреннем убранстве ничего уже не напоминало о прежнем предназначении здания – всё было переделано. Впервые в этот клуб мы пришли на финскую группу «Fintroll» – они только что выпустили свой первый альбом в России и решили приехать с концертами в Питер и Москву. Изрядно бухнув перед концертом, мы слонялись то по бару, то по холлу, периодически заглядывая в зал – не закончили ли играть группы разогрева? И в один из таких моментов я понял, что сейчас буду блевать – бухло сделало свое дело. Я рванул в сортир что есть мочи, чтобы не расплескать свои рвотные массы по коридору и холлу. Быстро открыв дверь, я подлетел к первому попавшемуся «толчку» и изрыгнул из себя всё, что отверг мой организм. Мне тут же стало легче. Немного отойдя от этой процедуры и умыв лицо, я вышел в коридор и увидел гитариста «Fintroll» Teemu Raimoranta, все его знали под псевдонимом Somnium. Мы слегка потрепались – я поинтересовался его впечатлениями о России, расспросил о дебютном альбоме, он ответил на вопросы, любезно подписал мне билет и поспешил откланяться: ему нужно было готовиться к выступлению. Спустя пару лет после концерта я узнал, что Somnium погиб по пьянке, упав с моста в реку у себя в холодной Финляндии. Дерьмо случается… И вот – сам концерт. Перед выступлением группы зажгли свет в зале, и ведущий таким голосом, будто в рот говна набрал, сообщил: «Если кто-то полезет на сцену или будет мешать выступать музыкантам, а также кидать предметы на сцену, концерт сразу прекратится».

В наших головах мелькнула мысль: «Вот пидоры зажравшиеся, совсем уже опопсели!» Но несмотря на предупреждения, мы всё равно вылезали на сцену и угорали. В порыве этого энергетического обмена даже скинули гитариста «финских троллей» в зал – все видели, что ему самому это было по кайфу. Концерт всё же не прекратился, и шоу продолжилось. Шоу всегда должно продолжаться.

Прошло уже более пятнадцати лет после закрытия клуба «Спартак», но его величество случай не раз затаскивал меня на «Чернышевскую», и вот в один прекрасный погожий денёк лета 2014 года я оказался в небольшом рок-баре под названием «Gipsy bar». Его открыл наш знакомый Алексей – он пригласил меня с подругой прийти в гости, к тому же пообещав, что будет сюрприз. В это легко было поверить, так как Алексей был настоящий «коммерс» и при бабле. Мы спустились вниз по лестнице в бар, сели за столик, я заказал себе выпить, подруга взяла кофе. Пришел Алексей, мы выпили и славно поболтали. А потом он сказал: «Сегодня ожидается вечеринка, будет круто, будет много классной музыки, сегодня выступает Кен Хенсли, а потом будет крутой джем». Естественно, мы остались – в Питере была хорошая погода: лето, белые ночи, и это придало ещё больше хорошего настроения. Все тихо сидели за столиками и поглощали свою еду и напитки, иногда что-то бормоча себе под нос. И вот – в бар спускается Кен. Надо сказать, что народ никак не оживился, напротив – всем было практически плевать, лишь только одна фриковая парочка ретроградов остановила Кена. Они дрожащими руками протянули ему потрёпанную пластинку Uriah Heep и попросили подписать её. Кен с удовольствием это сделал и снялся с ними на память. В глубине бара его остановил и я. Он вызвал у меня жалость – старый дедушка, типичный америкашка из провинции: кожаные штаны, ботинки-казаки, ковбойская куртка с болтающейся бахромой на рукавах. Он производил жалкое зрелище, но всё же я не удержался и сфоткался с ним, тем более, что мне всегда нравился альбом Uriah Heep «Demons and wizards» 1972 года, который есть у меня в коллекции и я его с удовольствием слушаю. После такого первого и важного впечатления мне сразу расхотелось оставаться на выступление этого бравого американского парня. «Пойдём отсюда, сегодня рок-н-ролла не будет», – сказал я подруге. Она не стала перечить, и мы вышли из бара и продолжили свою прогулку по ночному Питеру.

Грязный рок-н-ролл

– Мы едем в тур! – заорал я нашему гитаристу Серёге в ухо.

– В какой ещё тур? – с недоверием спросил Колян, наш барабанщик.

Так началась одна из наших репетиций. В апреле 2015 года у нас были запланированы концерты в пяти городах: в Мурманске, Питере, Калуге, Брянске и Смоленске.

– Надо подготовиться, сделать мерча (сувениры с атрибутикой группы) продолжать репетировать, не дать говна, показать, кто мы и на что способны, – продолжил Колян.

Спустя месяц ранним утром мы прибыли на Ладожский вокзал в Питере, стали ожидать свой поезд Санкт-Петербург – Мурманск. Мы вышли на улицу, чтобы не видеть хмурые и противные рожи, которыми был заполнен зал ожидания. Стоял тёплый апрель, и мы радовались погожим денькам после долгой мёртвой зимы. Голос на вокзале объявил, что началась посадка на наш поезд и мы, взяв вещи и инструменты, поехали вниз по эскалатору к своему поезду. Показав проводнице билеты и паспорта, мы прошли в глубь вагона, нашли свои места и расположились. На часах было семь утра. Нам предстояла дорога до Мурманска в 27 часов, это было первое дальнее путешествие и первый визит в этот город за полярным кругом (автор имеет в виду, что коллектив Rockets Parallels всем составом поехал первый раз в Мурманск, до этого он уже был в городе с концертами только в составе других коллективов). Мы ехали в плацкарте – это сущий ад. «Бомж-класс», как мы его называли. Больше суток мы должны были наблюдать эти серые, гнусные, неинтересные рожи, слушать, как безостановочно орёт маленький ребёнок, так что его хочется пристрелить. Старые, вонючие бабки, пердящие во сне, снующие туда-сюда курильщики и барыги-проводники, предлагавшие печенье и пиво. Скука, серость и обыденность жизни… Пусть мечтатели, которые восхваляют в своих жалких романах путешествия и романтизм дороги, пустят себе пулю в лоб! Скучный, однотонный пейзаж и разруха за окном, уныние, меланхолия, грязь и тоска… Я достал бутылку водки и предложил парням начать бухать – дорога была долгой и нужно было убить время. Первый бутыль разошёлся очень быстро, потом я достал второй, а позже и третий. На этом всё и закончилось. Нас трое и три бутылки – по бутылке на каждого. Мы порядком захмелели и пошли проветриться и покурить в тамбур. К нам подошла женщина и поинтересовалась, куда мы едем. Мы ответили: «В Мурманск».

– Там ещё холодно, снег лежит. Я видела вас на вокзале, вы очень легко одеты, – сказала она.

Мы не придали этому значения. И тут Серёга начал блевать. Хорошенько проблевавшись и приведя себя в порядок в сортире, он вернулся, и мы пошли на свои места. Мы рухнули на полки и заснули. Проснулись, когда наш поезд сделал большую остановку в Петрозаводске, на двадцать минут. Все пассажиры, как стадо, вывалились на перрон. Мы начали искать возможность взять ещё водки и догнаться. Спустившись по вокзальной лестнице и зайдя в небольшой привокзальный павильон, мы взяли два больших «пузыря» и ушли обратно в свой вагон-берлогу заливать глаза.

За беседами, неспешно мы стали поглощать алкоголь и закусывать жареной курицей. Наши поведение и разговоры привлекали ехавших по своим делам людишек, скучающих, смотревших в окна на нескончаемый поток деревьев, серый дровяной пейзаж. Какой-то очередной мудак решил поинтересоваться, куда мы едем и какую музыку играем. Как я не люблю этой хуйни! Сиди ты себе и молчи в тряпочку. Обязательно надо доебаться и сделать вид, что тебе интересно, завести трёп, чтобы скоротать своё никчёмное время. Я ответил ему нехотя: «Мы музыканты, едем в Мурманск выступать, у нас гастроли». Тут мужик брякнул, что он тоже когда-то играл и что у него сын тоже любит рок и играет на гитаре Цоя и Шевчука. Блядь, как это меня заебало – одно и то же! Срать я хотел на тебя и твоего сына! За более чем двадцать лет такой хуйни я уже наслушался вдоволь, о сыновьях-музыкантах и прошлой ностальгической ерунде, аж тошнит. Отвязавшись от надоедливого попутчика, мы продолжили свои возлияния и беседы. Наступала ночь, и мы поочерёдно вырубились на своих местах. Я проснулся от дикого гула за окном. Что происходило, было непонятно – лишь сильный вой и кругом темнота. Стояла ночь, все спали, только я, как подорванный, смотрел в окна по обеим сторонам вагона и пытался выяснить источник этого звука. Позже я рассказал об этом эпизоде своему другу Григорию, который проживает в Мурманске, на что он сказал: «Эта звуковая аномалия давно известна, но причин её никто не знает». А вообще, несмотря на однотонность, пейзаж за окном иногда очень радовал. Например, когда проезжая мимо Белого моря, мы пересекли полярный круг, стали виднеться большие сопки. Я бы сказал, что это были горы с заснеженными вершинами. Очень необычно, и в то же время страшно, когда поезд идёт по рельсам, а по сторонам от него – бесконечная водная гладь. Складывалось впечатление, что мы буквально скользим по воде. Очень странное ощущение. Проснувшись утром, мы заметили, что наш вагон практически пустой: большая часть народа успела выйти, то есть приехать на пункт своего назначения. Нам стало легче дышать, и мы почувствовали себя лучше – наконец-то всё это стадо слюнтяев выгреблось наружу и растворилось в своих домиках. Предстояло еще несколько часов пути, выпивки уже не осталось, да она уже и не лезла. Нас трясло от похмелья, и мы отпивались кто минералкой, кто чаем, кто крепким кофе. Погода за окном начала портиться, было уже довольно прохладно. На больших остановках мы выходили на перрон, чтобы размяться, перекурить и посмотреть на свет божий. Двадцать семь часов в плацкарте – это ад. Когда стали появляться признаки цивилизации за окном, мы поняли, что подъезжаем к Мурманску. В памяти сразу вспомнилась тётка в тамбуре и её разговор о тёплых вещах. За окном была ещё зима, и шёл снег. Я нацепил на себя всю свою одежду: «кенгуруху» (теплая кофта с капюшоном и карманами по бокам), куртку-ветровку, кепку и сверху капюшон. На перроне нас встречали организаторы: Саня и Эд. Погрузившись в машину, мы поехали на съёмную квартиру, чтобы перевести дух, смыть смрад плацкарта, отдохнуть и «бахнуть» за приезд. Остаток дня мы отлёживались и никуда не выходили. Лишь периодически нам звонил Эд, интересуясь, как дела. Отсыпались мы долго – нужно было приводить себя в порядок после мучительной дороги и алкогольного трипа. Нас разбудил телефонным звонком Эд.

– Парни, вставайте, принимайте душ, через час я за вами заеду, поедем перекусим, а потом – на саундчек, – донёсся голос из трубки.

Время пролетело быстро, и мы вновь в салоне автомобиля, едем в клуб на саундчек. Как обычно – вся эта настройка инструментов, сплошная рутина и скука. Крутить ручки туда-сюда, это громче, это тише. Чек закончился, и мы решили скоротать время, пройтись по ближайшим окрестностям, не отходя слишком далеко от клуба, чтобы не заблудиться. Мы вновь проголодались – северный воздух делал своё дело. Мы зашли в какую-то забегаловку, заказали себе несколько блинов с красной сёмгой и пива, быстро и жадно запихивали куски в рот. А после того, как набили свои желудки, мы вновь вернулись в клуб. До концерта оставалось совсем немного времени. Сначала играли две местные группы, их я не слышал – мы готовились к своему выступлению. И вот наш выход. Публика очень хорошо нас встретила, всячески поддерживала, периодически крича название группы: «Ра-ке-ты, Ра-ке-ты» (полное название группы – «Ракеты Параллели»). Наш сэт пролетел очень быстро, и мы вернулись в гримёрку, чтобы переодеться и немного отдохнуть. Внутри нас ждали организаторы Эд и Саня, а также несколько сексуальных особ противоположного пола, которых я заприметил ещё до начала концерта. Они были просто настоящими красотками. Еще гуляя по городу, я заметил, какие красивые женщины в Мурманске – естественная красота, стать, женственность. Одна из них задрала футболку и обнажила роскошную грудь.

– Дай автограф, – сказала она.

Я тут же сделал всё, что она просила, и предложил ей поехать с нами, прихватив с собой своих подруг.