Лабиринты судьбы. Сборник стихов 2014—2016 годов

Другого «прочесть» – вот что значит любить…

Способность познать позабыта давно в нас,

Мы в буднях привычно друг другу чужды.

Прочесть чью-то душу – немыслимо сложно.

Кого-то познать – это нравственный труд.

Кому-то отдаться душой невозможно

Привыкнув общаться и жить «на лету».

Кого-то «читая», невольно страдаем —

Вживаемся в душу его и судьбу,

Несчастья его как свои подбираем,

И в сердце своем его тушим тоску.

Мы жить не страдая обычно желаем,

И хрупкий покой наших душ сохранить чтоб,

От долга святого трусливо сбегаем —

В «другого» как в книгу вчитаться и вникнуть.

Как много нечитанных книг пропадает —

Названье не броско?.. рукой не достать?..

Признаюсь, что в тайне нередко мечтаю

Однажды прочитанной книгою стать.

«Поэмы», «рассказы» и даже «романы»,

Лежат непрочитанно пыль собирать,

И не потому что, быть может, бездарны —

Мы в книгах души разучились читать.

Нам чтенье – забава, времяпровожденье,

Мы сутью боимся свой ум тяготить,

И книги, и люди нам – просто забвенье…

Так странно ль, что мы разучились любить?

Боясь отдавать и душою трудиться,

Боимся в кого-то вникать глубоко.

Мы лжи пишем повесть на жизни страницах,

Привыкнувши жить и общаться «легко».

Прочтенье другого – одна лишь обуза,

Опасно себя ненароком спросить:

А что я такое, в душе моей пусто,

Иль все-таки есть что отдать, подарить?

Постылые будни, дела и заботы,

Привычно нам век в пустоте коротать…

Страшимся общенья, которое может

Нам трудных вопросов немало задать.

Живешь, не прочитанный и нераскрытый,

Обложкой судьбы – о другую судьбу…

Мы судьбами смежные, а не единые

Ютимся друг с другом на лютом ветру.

Мы рядом друг с другом, не зная друг друга,

Быть с кем-то все ж лучше, чем быть одному.

Познать – это страшно, признаться – как будто

В мгновенье увидеть судьбы пустоту,

Привычную ложь, одиночества ужас,

Который хоть с кем-то стремимся забыть,

И как приговор – безысходную чуждость

Всех тех нам, с кем выпало путь разделить.

Бывает – вокруг лишь пустые страницы,

Признаться же в этом так часто нет сил,

И сами мы пишем на них, чтоб забыться,

Поверить, что с кем-нибудь близок ты был.

Кого-то познать – это значит ответить,

В себя пропустить и в себе пережить,

Кого-то познать – это может отвергнуть,

А может нежданно найти, полюбить.

В уменье «читать» чьи-то души – надежда

На встречу, на близость и может любовь…

Влачим мы, душою слепцы и невежды,

Нечитанных судеб томящую скорбь.

Вглядеться в «другого» и вжиться в «другого» —

Актерский талант и общаться, и жить,

Привыкнув держать наши души в покое,

Давно разучились мы знать и любить.

Мы – рябь на реке повседневных скитаний,

Привычно слепы, холодны и чужды.

В нас будней усталость весь вкус отбивает

К прочтению чьей-то души и судьбы.

Да, люди – как книги, но мы разучились

Читать эти книги, их смыслами жить.

«Невежества» стены и рвы погубили

Надежду для нас обрести, полюбить.

Да, люди как книги – кого-то поставим

На главное место, для вида и блеска,

Кого-то в прихожей у стойки оставим —

От скуки одной лишь, не из интереса.

Кого-то за первые книги заставим,

Не выкинем – может, когда пригодится,

Тут главное – вовремя с чем-то поздравить,

Чтоб «томик» от времени не запылился.

Кого-то откроем – ну очень уж модно,

Прочтем восхищаясь, конечно, притворно —

Ах, что же за чудо, уж верно он гений!

И так изойдемся, что в это поверим…

Вот книжечек старых, потрепанных стопка

Держать ее дома – как-то неудобно…

И пахнут, и место зазря занимают,

Есть склад, говорят, их туда принимают.

Бывает, что книга – вселенная смысла,

Кому-то же – чтиво, от скуки забава,

Бывает – за книги воюют и гибнут,

Бывает, что ими столы подпирают.

Бывает такое, что ищешь ты книгу,

Чтоб в смыслах ее заблуждать, утонуть….

Тебе же на выбор – дешевое чтиво,

В котором ищи – не отыщешь ты суть.

Да, люди как книги, и часто их судьбы —

Как судьбы тех книг у них дома на полках,

Что многие годы пылятся, не нужны,

Прочтенными быть ожидая… и только!

«Прочесть» человека – священна работа,

Как будто проникнуть, как будто познать,

Как будто бы стать сопричастным кому-то,

Частицу себя – но не будто! – отдать.

Читайте ж друг друга, как книги читайте,

Как в мир углубляйтесь друг в друга, любя!

Читайте запоем и не забывайте —

Как вдох эта жизнь коротка, коротка…

ОДА К ОКРЕСТНОСТЯМ КОРИНФА

Деревенька, деревенька —

Куст ленивый лижет тенью,

Звон церковный под горой,

И блаженнейший покой.

Нет ни спешки, ни движенья —

Лишь прозрачнейшее мленье

Далей сизо-голубых.

Ветер, да и тот затих.

Нет терзаний. Нет тревоги.

Старцы древние, как боги —

Величавы и дремны

На отрогах Тишины.

Разливаясь между веток

Будто робкий малолеток

Вечер начал наступать.

Миг как Вечность. Благодать.

Пятачок Пелопоннеса —

Склоны скал прибрались лесом,

Гребни снежны, между них

Тайны мира лик приник.

Тут истоки: каждый камень —

Как вопросник на экзамен,

Вид – легенда, высей сфера —

Словно строки из Гомера…

Что ни имя – как сказанье,

Что ни выступ – указанье

На историю веков…

Взгляд касается основ…

Перешейк Пелопоннеса…

Древней Аттики предместье

И истории пролог,

Что написан между строк

Горной сини, капителий,

Бёмы Павла, элевтерий,

Цельнотесанных колонн,

Где всевластный Аполлон

Блики солнца как дыханье

Тайн предвечных мирозданья

Щедрой чашею разлил…

Мрамор нам их сохранил.

Край земли… Пелопонесье…

Центр Вселенной… словно место

Где начало и конец,

И гармонии венец.

Тут и время, и пространство

Пораженные убранством

Моря, гор, небесной сини

Утомились и застыли…

Тут остаться б и забыться,

Пантеистом стать и слиться

С совершенством бытия…

Вдруг не хочешь никуда,

Понимаешь, что добрался,

Все нашел, что обыскался…

Тут покой, венец пути,

Больше некуда идти.

Пятачок Пелопоннеса…

Раствориться б здесь безвестно,

Тут причалить бы на век,

Взять какой-нибудь обет,

Позабыть тоску и горе…

Сыр, искрящийся как море…

Кровь крепящее вино…

И желанье лишь одно —

Что бы миг блаженства этот

И покой вечерних веток,

Сладость солнца, синь горы

Не кончались… но увы —

Лишь иллюзия забвенья.

Жизнь – движенье, времененье,

К смерти каждый миг ведет…

Как не хочется вперед.

К ОСЕНИ…

Прекрасная осенняя погода…

Пусть тучи тяжелеют надо мной,

Пусть капли с ленью томной, понемногу

Сочатся на брусчатку мостовой,

Пусть ветер оплеухой, норовливо

Накатит на меня со стороны….

Твоя прелестность холодна и чуть тосклива —

Но в этом, осень, нет твоей вины…

Пронизан воздух свежестью и зелень

Крепка как нашатырь, ласкает вдох…

Тревог и дум смятенное движенье…

Тобой я, осень, снова занемог.

Писать и думать. Чувства приглушенны

И матовы, как бархат дорогой.

В тонах твоих свинцовых растворенный,

Я пьян твоею мудрою тоской.

Как мало надо осенью! Чтоб теплый

Тебя ждал дом – желанен, недалек.

Чтоб разговор о жизни умудренный

Забрел, ища тепла, на огонек.

Чтоб этой властною, холодною порою

Надежды согревали угольки….

Мы мучимся осеннею тоскою,

И истину черпаем из тоски.

Твоя тоска мудра, царица осень!

В ней временность и ценность бытия,

В ней знания трагического проседь

Которое обрел так рано я.

Безжалостно ты осень обнажаешь

То, что мы в буднях прячем от себя —

Дорогу к смерти… будто заставляешь

Вглядеться в жизнь и жить, ее ценя.

Твоей печали влажное дыханье,

Тоска листвы, измазанной в меду,

Мне возвращают жизни осознанье,

И ощущенья жизни глубину.

Пространство, время, будничное рвенье,

Движение куда-то впопыхах —

Все замирает… важно лишь горенье

Огней окон и жар из очага.

Как чувствуешь ты осенью и ценишь

Жилища неприступность и уют!

Природы испытаний не отменишь —

Так ощути их смысл и красоту.

НАВЕЯНО ПАМЯТЬЮ, НАСТОЯНО НА НАСТОЯЩЕМ…

Жить бы в Риме… пить бы кьянти,

Хоть раз в месяц – в Ватикан…

Утром – Форум, вечер – в Спаде

Восторгаться полотнам…

Раз в неделю взглядом свежим

Пробегать по Авентину,

Ну, а после – в старых термах

Слушать графа каватину…

Никогда бы не устал я —

Рим за жизнь не обойдешь…

Каждый камень тут – как тайна,

Не увидишь – не поймешь…

Красоту как повседневность

Я пьянея бы вдыхал,

Позабыв тоску и ленность

Миг как вечность б проживал…

И среди веков дыханья,

Под молитвы красоты

Позабылось бы страданье,

Навестил бы жизнь смысл…

Но увы, пленен судьбою

Я средь лысых, мрачных гор…

Взглянешь – крик подступит к горлу…

С ними долгий разговор

Каждый вечер муэдзины

Словно голосом моим

Начинают… тоны длинны,

И гнусавы, и грязны…

Вточь как это завыванье

На сфальшивленных тонах

Жизнь бесследно утекает

И теряется в горах…

День за днем… за годом – годы…

Ниоткуда в никуда…

Без последствий и покорно…

Словно пыль… или вода…

Горы эти – злые горы…

Сколько крови между них

Пролили безумства, споры,

«Боги» этих и других…

Вопли ненависти, мести

Не стихают между скал…

«Божьим» кличут этот место…

Глотки пьяных зазывал…

Пьяных злобой, пьяных ложью…

Нет любви – и бога нет!

Превратили «волю божью»

В окровавленный кастет.

«Наше!» «Наше!!» «Пламя веры!!»

«Кровь отцов!!!» «Нам месть – завет!».

Проклинаю лицемеров —

«Бога» в вас в помине нет.

Жизнь в ничто под «стягом божьим»

Превратилась здесь давно…

Тут убийцы осторожны,

С благочестьем заодно…

Тут убьют, благословившись,

В спешке требник прошептав…

Кто-то – даже извинившись:

Надо, мол, а не со зла…

Тут закон – увы, не совесть,

Не любовь, а «путь отцов».

Торопясь его исполнить

Окунают в кровь лицо.

В красоты прозренных формах

И в закуполье небес

Больше бога, скоморохи,

Чем в «акбар» или в «шабес»…

Когда мукой душ бессонных

Мы рождаем красоту,

Мы близки и любы богу,

Коли есть он… Подведу

Я итог бурлящим мыслям —

Бог – любовь… сейчас, сейчас…

Вот! Любовь – она есть сила

Созидающая в нас…

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГОВОРА…

Да, Рим велик, прекрасен безгранично,Там каждый камень – древностью сквозит,Не в том ль его безумное величье —Что он не меньшей кровию омыт?И если б не великие творенья,Покрывшие весь город с головой,Истории кровавой откровенья,Текли бы ядовитою струей.Пусть в Ватикан и в Рим ведёт дорога,Пусть святость и любовь теперь на «ты»,Но там сперва чужого били Б-ГА,Чтоб своего повесить на кресты.М. Ицикович, израильская поэтесса.

Ты как всегда права, подруга!

Твой стиль возвышенней, чем мой,

И мысль ясней… я лишь немного

Рискну продолжить за тобой.

Моих и тени нет сомнений

В том, чем был Рим в реке столетий…

Что лжи кровавой изощренья

Рядились в «божии заветы»,

Что дьявольских страстей обличья

В церковных митрах и тиарах

Кострищ огнем, как день привычным,

Вершили суд свой и расправу…

Что «божьим именем» грешили

На протяжении веков,

Свободу духа им душили,

Крутя распятья для оков.

Мы помним Папу Александра…

Да только одного ль его!

А светлый гений Караваджо —

Как был затравлен, выжит он!!

Все это так. Но в том загадка,

Что среди крови, пыток, лжи,

Любви дарили без остатка

Себя в нем лучшие умы.

Что там, где жгли Джордано Бруно —

На рынке Кампо делла Фьоре —

Писали Галло, Греко, Рубенс,

И рядом, в маленьком соборе,

Шлюх и убийц рисуя лики,

В своем новаторстве отважном

Кляня, дерясь с церковной кликой

Писал панно сам Караваджо.

Творенья гениев великих

Среди застенок и костров,

Грехов святош, средь лжи и пыток

Рождали совесть, труд, любовь.

Таков наш мир, ведь в «римской» власти —

Всей власти дьявольская сущность,

С благочестивой миной страсти,

Святош распутство и преступность.

Тут смысл глубокий проступает…

Мир – как он есть… в нем лишь любовь

Нам о себе напоминает…

Свет льется там, где льется кровь…

Ты пишешь – «если б не творенья…»

Но в этом, друг мой, в этом дело!

Ведь возвышает вдохновенье

Мир, что был создан неумело…

Пусть крови было здесь не меньше,

Вражды… греха… где его нет?

Но очень много в этом месте

Напомнит, что есть Человек.

Тут над историей кровавой,

Над властью догм и прегрешений,

Над фанатизмом клерикалов,

Царит величие свершений

Людского духа, созиданья…

Тут все об этом говорит…

Тут необычно покаянье —

Оно свершает и творит…

А что у нас… средневековье

В людских сердцах, делах, умах…

И в настоящем реки крови —

Не на великих полотнах…

Тут зуб за зуб, за око – око,

Тут мракобесие в умах

Подчас кончается жестоко —

Кровавым следом на ножах

И кем-то, заживо сожженным,

Чтоб веру предков освятить…

Тут нет без ненависти бога,

И святость в том, чтоб отомстить.

Проходишь улицами Рима

Ты потрясенный тем трудом,

Которым дух людской незримо,

Из века в век, за домом дом

Его наполнил… Те, чьи силы,

И труд, и вдохновенья взлеты

Его когда-то возводили,

Тебе нашептывают что-то…

Что ты? Где жизнь твоя, прохожий?

Как ты живешь? Что ты сумел?

Ты день оставив что-то прожил,

Или напрасно он сгорел?

Пред тем, что создано любовью,

И в вечности осталось все ж,

Своей судьбою, жизнью, болью

Ты будто бы ответ несешь.

Толпы безликой страсти гневные —

Вот, что я вижу здесь в окне.

Где тут любовь и вдохновение?

Где Красота? Где Человек?!

Лишь перепрелые святыни

Гноятся ненавистью, злобой…

То муэдзины, то раввины

Гортани рвут, крича о «боге»…

Какой тут Бог?! Тут человека

С огнем и днем не отыскать!

Бог есть любовь, любовь – от века

Нас побуждает созидать.

Не мстить за «веру» и «святыни»,

Не жечь противников огнем,

Но видеть вечность в том, что ныне,

И плодоносить день за днем.

Поэтому то в мире «дольнем» —

Приюте боли и вражды —

Мы близки к богу лишь любовью,

И созиданьем Красоты.

Величье Рима – не на крови…

Труд поколений и веков…

Титаны духа будто в споре

Его создали… из дворцов,

Мостов, скульптур, великих храмов,

Картин, панно… тут длинен счет.

Тут труд велик. Тут гений славу

Принес навечно. Что ж – итог:

Моя подруга дорогая!

Тебе понравится ли, нет —

Приехав в Рим, мы вспоминаем,

Что ты такое, Человек.

Так помни же, моя подруга,

Чтобы не спорили мы вновь —

То, что в себе зовем мы «богом»,

Есть созиданье и любовь.

ОКОНЧАНИЕ ТОГО ЖЕ РАЗГОВОРА…

Что тут скажешь, можно много или ничего.Человек – червяк и ангел, смысл и говно.Ищем мы в крови, в навозе чистоту души.Так они и «происходят», новые «вирши».А. Корнев. Эпиграмма на предыдущие стихотворения.

Пожалуй, нету настроенья…

Я волю дам чужим словам:

«…Всех низких истин мне милее,

Нас возвышающий обман…».

И вот еще – о днях поэта,

Когда он в пошлость погружен:

«…Среди детей ничтожных света,

Быть может всех ничтожней он…»

Быть может, лишь себя придумав

Средь грязи, крови и теней,