Трилобиты не виноваты

Сейчас Изя отрабатывает любимую ката (упражнение) «шлёп-но тачи»: сворачивается в шар и летит в нужном направлении, а в момент окончания броска выбрасывает хвостовой конец, что придаёт дополнительную силу удару. А еще Изя может просто поднять противника и отодвинуть его как можно дальше. Это не боевой прием, но иногда помогает – сбивает врага с толку.

– Изя и Пип, спарринг! Короткий, не больше пяти глотков.

– Что можно использовать? – уточняет Изя. Он намного сильнее Пипа и обычно ему что-то запрещают.

– Всё!

Изя хищно оскаливает ротовые придатки. Пип сразу разворачивается задом.

– Начали!

Пип бросается на Изю – колющий удар в лицевой шов. Ну и промазал, конечно, Изя весь гладкий, полированный, шип соскользнул. Изя уходит с линии атаки – такой вроде большой и тяжёлый, а двигается в бою быстрее Парабара на беговой дорожке. Старое правило «кто начинает, тот проигрывает» сработало снова, Пипа всегда подводит нетерпение. Ну и он знает, что менее вынослив, чем Изя, значит, дело надо кончать быстро, до того, как устанет. БОМ! Это Изя наподдал боком, Пип отлетел влево. Так, разворот и уход… БОМ! Изя опять бьёт боком, ножки поджаты, не зацепишь подрезающим. Ага! Пип всё-таки пловец, он взвился над Изей, и тот не может его добить вверху. Пип опять прицелился шипом в лицевой шов противника – цки! Мимо.

Караул, Изя сворачивается! Сейчас будет убийственный «самсвернулся-сам-метнулся», который собьёт Пипа напрочь. Пип с невероятной быстротой атакует, не имея времени нормально прицелиться. Планировался укол в подбрюшье, но опоздал, и получился ёко-до – удар по ножке. Это на какие-то доли мгновения сбило движение Изи, и Пип повторил удар в лицевой шов. Попал!

– Ямэ! Закончили, – командует тренер. – Пип, это есть неплохо. Слабые удары, но хорошая скорость. Колющие у тебя вполне на троечку с плюсом. А рубилово есть ниже нуля.

– Я трилобит. Я стремлюсь к совершенству, – ответил Пип как положено по обычаю.

– Разбор ошибок. Изя, зачем ты бил его боком? Надо было сразу приплюснуть сверху. Или захват ногами.

– Боялся зашибить, – говорит Изя. – После прошлого спарринга Пип три дня перекошенный плавал, поджав левые ножки.

– Я есть придумал хорошо. В следующий раз я тебя поставлю с обоими одонтами одновременно, – обещает сэнсей. – Договорюсь с их тренером. Я тебя недогружаю, это есть недопустимо. Пип, повторить кириороси двадцать раз. Красиво и не торопясь. И одновременно читая вслух стихи Амо-ноэ о красоте уходящего света. Чтобы выровнять дыхание. Твои жабры не есть хорошо во время боя. Надо следить за дыханием. Изя есть свободен. Тебе ещё математику пересдавать.

– Лучше бы мне кириороси, а ему математику, – пробурчал Изя, направляясь к выходу из додзё – тренировочного зала.

А что вы думаете, если вы секретный агент, то вам математика не нужна? Директор школы так не считает (к великому огорчению Изи).

Додзё – это очень большая площадка на самой окраине школьной территории. Всё, как обычно: стены из кораллов и выходов вулканической породы, защитный купол, песчаное, очень ровное дно.

Места хватает для одновременной тренировки всех девятерых курсантов. Хотя обычно занимаются трое-четверо, и у всех индивидуальные программы. Обоих одонтов, например, обучает тренеродонт, и на их занятиях присутствовать нельзя – по их воинскому кодексу приёмы боя можно передавать только одонтам, да не всем, а из трёх кланов – Одонтоплеврида, Одонтоплеврелла и Одовара. Очень редко и неохотно тренер-одонт (его имени никто не знает) отпускает своих питомцев на спарринги с другими курсантами. И такое впечатление, что одонты сражаются в пол-силы, в четверть-силы, чтобы не раскрываться даже перед своими. Радик – из клана Одонтоплеврида, рода Радиаспис, он жутко знатный по их понятиям. Он классный товарищ, но никогда ничего не показывает из своих боевых приёмов – нельзя, бесчестье. Говорит, вот пойдём вместе на задание – сами всё увидите. Ну, что делать, нельзя так нельзя, всё равно они дружат по-прежнему – Пип, Парабар, Изя и Радик.

Циклоп тоже обычно с ними, он хохмач, с ним весело. Факопсы, как и везде, держатся отдельно, да и не больно-то хотелось дружить с такими задаваками. Второй одонт, Эври – хороший парень, но слишком молчаливый, замкнутый. Всё бы ему возиться с его аппаратами и чертежами. У него здорово идёт математика, оптика, механика. С Шумаром никто не дружит – он мелкий, слепой и ехидный. И вообще слишком умный, такое не прощают. Его тоже тренируют на боевых искусствах, хотя Пип не представляет себе, чему можно научить такую слепую малявку.

Тренировка закончена, отдых 30 глотков до технологии – перерыв на обед. Глоток – это совсем маленький интервал, условное время, которое требуется условной губке на одно условное «глотательное» движение, когда она пропускает сквозь себя условную порцию воды. А если учесть, что губки не глотают, то получается совсем условно. Пип и Парабар пошли в столовую, Изя вместо обеда убежал пересдавать математику.

Раньше, в Эпоху Дикарства, трилобиты-хищники ели мелких трилобитов-илоедов и фильтраторов*. Потом, уже в Эпоху Невежества, это стало считаться нехорошо и негуманно – есть разумных существ, своих родственников. Многие короли издавали указы о запрещении поедания разумных форм жизни (нарушителей закона торжественно съедали на городских площадях). Но кушать-то хотели все, а необразованного планктона иногда не хватало. Только в Эпоху Процветания вопрос с пищей был решен.

По современным законом необразованный планктон и прочих неразумных существ можно есть без ограничений: всяких радиолярий*, фораминифер, моноплакофор*, онихофор* – на здоровье. А самих трилобитов – ни-ни! Государственное преступление.

Проблема в том, что среди неразумного планктона попадались планктонные личинки трилобитов, мелкие, миллиметр-два по-нашему, и совершенно неотличимые от необразованного планктона. Решили так: если личинка трилобита плавает без присмотра в планктонный толпе, значит, она сбежала из яслей, где за детишками уход и пригляд. А раз сбежала, значит, она глупая и пользы своей не понимает. А раз глупая, то можно ее съесть, чтобы она, повзрослев, не передала свою глупость следующим поколениям и не ухудшила благородную породу трилобитов. Жестокий закон, и, может, со временем придумают что-то более гуманное, но пока, в ордовике, дело обстоит вот так. А поскольку планктона и червей на всех не хватает, то по окраинам трилобитовых городов возвели корпуса комбинатов пищевых концентратов. Там из всякой съедобный мелочи отдалённых областей моря делают пищевые капсулы 3 видов, маркировка красным, синим и белым. И трилобиты могут это получать на комбинате или в специальной столовой по месту жительства, работы или учебы. Не так вкусно, как сочный многощетинковый червь или хрустящая фораминифера, но зато без ограничений. И бесплатно, конечно – трилобитовая цивилизация до денег как-то не додумалась, потому что карманов у них нет, и кошелек класть некуда.

Друзья перекусили и отправились на технологию. Сегодня творческое задание, это не так нудно, как зубрить этапы производства пластика или способы обработки кораллов, зато труднее. Кстати, трилобитский пластик – это не наша пластмасса. Это спрессованные и обработанные особым составом листы плоских водорослей, довольно твердый материал из-за кремнезёмной пропитки. Пип получил задание: придумать боевое применение яда губок суберит*. Сложность заключалась в том, что если тупо смазать им шип и ткнуть в бок, допустим, аномалокара, то заранее это было нельзя сделать – яд растворяется в воде, и химический сигнал «Ядовито! Не приближаться!» тут же распространяется по всей округе. А если смазать ядом шип прямо перед применением, то это совершенно невозможная ситуация: на тебя движется свирепый бронированный аномалокар, в 30 раз тебя больше, а ты говоришь: «Подождите, я только смажу свой шип ядом».

Парабар тоже получил задание, но как-то не горел энтузиазмом и лениво рисовал на своей пластине какую-то кривую завитушку.

– Это граптолит*? – спросил Пип. – Похоже.

– Балда, это ощущение тоски в потоке холодного течения, – объяснил рисунок Парабар и добавил рядом кружочек. Пип с сомнением посмотрел на «ощущение тоски» и решил не спрашивать, что означает кружочек.

Изя сидел в углу с мрачным видом. Математику он не сдал, лучше бы на обед сходил. Эври лихорадочно делал расчеты – он уже третий урок корпел над заданием: «Как улучшить плавательные свойства неразумных организмов под условным названием «рыбы»*.

Зачем учителю понадобилось улучшать плавательные свойства таких примитивных неперспективных организмов, как рыбы, непонятно.

Может, какие-то секретные нужды оборонки? Ясно же, что ничего из них приличного не выйдет, и они вот-вот вымрут без потомков. Эти небольшие (как Пип) или большие (как Изя) вытянутые в длину животные, тоже в панцире, как трилобиты, но панцирь похуже – так, отдельные детальки, кое-как приляпанные прямо на мягкое тельце. Ни хвоста приличного, ни ножек, глазки маленькие, тупые. Плавали эти неудачи природы плохо и обычно кучковались внизу, у дна, фильтруя воду крохотным щелевидным ротиком и заглатывая маленькие частички планктона. Трилобитовые математики рассчитали, что та странная штучка внутри каждой рыбки (хорда или позвоночник, Пип забыл) вроде бы очень полезная и внушает надежды, что через миллионы лет эти недоразумения усовершенствуются и будут вполне приличными животными. Пип в это не верил. Ясно же, что трилобиты будут царить в мире до конца времен.

– Я нашёл! – воскликнул Эври. – Я придумал!

Все побросали свои задания и посмотрели на Эври. Потому что в прошлый раз его задание по технологии окончилась грандиозным фейерверком, Хотя по идее фейерверк в воде невозможен. Но Эври не знал, что невозможен, изобрел его, и теперь начало каникул всегда отмечали фейерверком.

– Вот расчёты! – взбудораженно говорил Эври. – Ещё, конечно, надо провести ходовые испытания, вживить такой пузырь рыбкедобровольцу. Или хотя бы опробовать на моделях.

– Доложи по порядку, – строго сказал учитель.

– Это изобретение имеет условное название «рыбий пузырь»*. Воздух собирается в упругий прозрачный мешочек из любой биологической мембраны (например, выроста пищевода конкретной рыбы) или искусственной плёнки. Воздух выделить легко даже в школьной лаборатории, его много растворено в воде. Мешочек-пузырь располагается вот здесь, в организме так называемой рыбы, смотрите на схеме. И рыба приобретает устойчивость и не тонет даже в неподвижном состоянии!

– Вроде всё верно, – учитель с сомнением проверил расчёты и забрал пластину себе. – Молодец, Эври, отлично, пять.

Забегая вперед, скажем, что это изобретение Эври (как и многие последующие) тут же засекретили. Потому что аналитики Третьего отдела сказали, что если рыбы будут иметь такой пузырь, они очень быстро продвинуться по пути эволюции. И займут самое главное положение в морях и океанах. А трилобитам это невыгодно, потому что сейчас они цари природы, и конкуренты им ни к чему. Поэтому изобретение «рыбий пузырь» заперли в секретном сейфе, и бедным рыбам пришлось совершенствоваться самим и самим изобретать в своем организме рыбий пузырь. Они смогли это сделать только в девоне через 30–40 миллионов лет, и, как и предсказывали аналитики, начали потихоньку занимать главенствующее положение в морях и океанах.

Пип задания не завалил, но и не отличился особо. Он придумал механизм, который впрыскивает яд вдоль шипа в момент нападения, но механизм крепился к пигидию, был громоздкий и мешал плавать.

Учитель поставил Пипу трояк и велел подумать еще. Парабар вообще ничего не сделал, зато «ощущение тоски» приобрело приятную синеватую окраску и два хвоста (видимо, про запас). Изя тоже сидел невеселый, прямо как парабарово «ощущение тоски», только с одним хвостом. Ему велели придумать возможность быстро плыть – для него самого. А иначе какая тебе секретная миссия, если ты, друг, по дну тащишься, а коллеги твои резвятся в толще воды? Пропеллер маломощен, надо что-то другое. Изя понимал, что ему необходимо решить эту задачу, иначе он просто останется в школе и никуда не отправится. Но ничего не получалось. И он решил после уроков пойти отдохнуть и развеяться в одно хорошее место. Это не поощрялась, ну да ничего, как-нибудь обойдемся.

Глава 5

Кто такой дракон?

– Изя!

– Изя!

– Изя пришёл!

И малыши облепили Изю со всех сторон.

– Тише, тише, вы меня уроните! – сказал Изя. Малыши засмеялись.

Крохотным, слабеньким личинкам понравилось что они могут уронить такого большого, могучего Изю.

– Изя, давай играть в «кто кого съест»!

– Нет, в прятки!

– Ага, в прятки, вот хитрые! Вы спрячетесь между двумя песчинками, я вас и не найду, а я куда спрячусь? – возразил Изя. – Лучше в догонялки!

– Нет, ты слишком быстрый! Лучше расскажи сказку!

– Изя, расскажи сказку!

– Уф, – Изя устроился на песке поудобнее. – Про кого?

– Про рыцаря!

– Нет, про дракона!

– Нет, про рыцаря и дракона!

Да, самым лучшим развлечением для Изи было ходить в ясли, где росли трилобитовые личинки. Он играл с этой веселой мелюзгой в разные игры, а, играя, потихоньку учил убегать, прятаться, драться. Личинки были такие маленькие и слабые, и ему было за них страшно и хотелось поскорее научить выживать в этом мире. Ну да, сейчас их охраняют, кормят и спасают. Но одна-две линьки – и всё, плыви, малыш, в большой мир! Хорошо, если возьмут в школу Игрек, Зет или Кси. А если в какую-нибудь обычную районную школу, где учат только грамоте, скоростному сворачиванию и паре – тройке боевых приемов?

Там дитёнок-трилобитёнок должен бороться за жизнь. Нет, надо научить их хотя бы чему-нибудь прямо сейчас, пока они ещё в яслях.

Визиты в ясли вообще-то не приветствовали. Во-первых, можно занести малышам инфекцию. Или вообще затоптать крохотную личинку, если она придонная, а не планктонная. Во-вторых, в ясли могли коварно затесаться личинки аномалокаров-врагов и выведать секреты подготовки агентов. Это сомнительно, личинок всё-таки получали прямо из бассейнов икрометания (трилобитового роддома). Да и потом малышей регулярно осматривали на предмет здоровья. Но враг пойдёт на всё, чтобы раскрыть тайны школы Игрек! Он перекрасить личинку аномалокара под трилобита, он… ну не знаю, что сделает. В общем, за посещения яслей Изю не похвалили бы. Но прямого запрета не было, потому что руководители школы просто не могли себе представить, что трилобит-подросток может находить удовольствие в том, чтобы играть с малышами! А раз не говорят нельзя, значит, можно!

– Ладно, про рыцаря и дракона, – добродушно согласился Изя. – Давным-давно…

– Ещё до Конца Света, – подсказала крохотная шустрая личинка.

– Еще до Конца Света жил-был храбрый рыцарь из Ордена Парадоксидов.

– А я зато из царского рода Изотелусов Рексов! – перебила шустрая личинка.

– Молодец, – похвалил Изя.

– А ну и подумаешь! А я зато из клана Одовара рода одонтов!

– А я… а я… а я забыл, как я называюсь, но я круче всех!

– А у меня есть рога зато!

– Так рассказывать или нет? – уточнил Изя, стараясь разместить свои ножки, чтобы не придавить никого из малышей. – А то вы всё перебиваете.

– Рассказывай! – мелкота более-менее замолкла, и Изя продолжил:

– Его звали Парагрин. Это был замечательный рыцарь. Он в единоборстве победил Красного Магистра аномалокаров, после чего Орден Красных Рыцарей впал в ничтожество и…

– Куда упал?

– Ну… того… все оттуда уволились, – пояснил Изя. – Парагрин толпами расшвыривал ортоцерасов и одной лапкой мог раздавить эндоцераса. А ведь эндоцерас в 20 раз длиннее Парадоксида!

– А сколько у рыцаря было лапок? – спросил другой трилобитёнок.

– 50 двойных лапок! И если в каждой зажать по эндоцерасу… ой-ой, какой могучий рыцарь был Парагрин!

Малыши замерли, потрясенные эпической картиной.

– И вот однажды зашел рыцарь Парагрин к королю. Тогда трилобитами короли правили, а не Совет Безымянных, как сейчас. Кто такой король, знаете?

– Знаем, – откликнулись малыши. – Ты рассказывал сказку о короле и его трех личинках, две были умные, а одна такая дурашка. Она за молодильными водорослями ползала.

– И у короля на глабели корона! Золотая!

– А зачем корона?

Изя точно не знал, зачем королям корона, и объяснил, как сам разумел:

– Для улучшения плавательных качеств. Чтобы голова не всплывала.

Балласт. Вы это потом в школе будете проходить, по физике.

– Я в школе физику не буду проходить, – грустно пропищал очень маленький трилобитик. – Я из акантов, а слепых илоедам полагается только начальное обучение. Так что лучше ты сразу скажи.

– Ну уж нет, – возмутился Изя. – Наш самый умный трилобит Шумар рода Шумардия тоже из илоедов, ну и что? Он уже почти академик.

Если тебя в хорошую школу не возьмут, ты ко мне приходи. Я договорюсь с Директором.

Если честно, Изя в жизни ни о чём не с кем договориться не мог, а Директора вообще боялся. Но нельзя же бросать ребенка на растерзание начальной школе!

– И я! И я! – запрыгали личинки.

– Тихо! А то у меня перемена закончится, и мы не успеем сказку досказать, – прикрикнул Изя. – И вот пришел рыцарь Парагрин к королю: то да сё, как дела, как здоровье, как глабель – не болит от государственных забот?

– Пигидий не отваливается? – подсказал малыш из акантов

– Ага, и говорит: «Что, королюшка, не весел, что ты цефолон повесил?»

А король, правда, весь в тоске, как перед линькой, сидит, плачет, корона набок сползла, хвост задрался в отчаянии: «Горе мне, горе! На моё царство-государство напал Семиглавый дракон! И такая же скотина прожорливая! Пять городов уже съел со всем коллективом… ну, с жителями, а оставшиеся пять завтра съест». Кто такой дракон, все знают?

– Да! Чудовище!

– Не всамделишное!

– Нет, всамделишное! Раньше драконы были взаправду!

– Дракон был вроде как аномалокар, но с семью головами, – сказал Изя.

– И Парагрин, конечно, сразу отправился с ним сражаться.

Изя подумал, что времени для занятий осталось совсем мало, и еще хорошо бы поесть, раз он из-за математики не обедал, и сократил легенду:

– И победил, конечно. Отрубил две головы левым щёчным шипом, две головы правым щёчным шипом, а три оставшиеся сшиб основным шипом пигидия. Но и сам был тяжело ранен, сильно погрыз его Семиглавый дракон, много гемолимфы* потерял Парагрин. Лег рыцарь на дно и умер. А жители этих городов так обрадовались, что живы остались, что сделали вокруг Парагрина мавзолей – такой большой грот из кораллов. Нет, тогда кораллов почти что и не было, они сделали грот из разноцветных губок. С тех пор в качестве меры длины используется длина глабели Парагрина, называемая «глап». Ещё – длина тела Парагрина, называется «корп». Если кто забыл, сколько это, то может сходить в мавзолей и сам измерить. Потому что в Конце Света погибли почти все живые трилобиты, а мёртвый герой окаменел и до сих пор лежит в священном склепе мавзолея.

– А дракон? – спросила шустрая личинка.

– Дракону мавзолей не делали, и так обойдется, – объяснил Изя, и личинки согласно закивали. – Но длина тела дракона тоже стала единицей длины, она называется «драп». В одном драпе 10 корпов. В одном корпе 10 глапов. А еще есть парвар, он с драконом не связан. Это расстояние, которое не торопясь проплывет трилобит из рода Пловцов за один свет. Всё понятно?

– Всё! – отозвались трилобитята. – Расскажи еще!

– Или поиграем! В домик!

– Или в плюхи-плюхи!

– Нет, мне еще поесть надо, а потом на занятия, – отказался Изя. – До свидания, мелюзга! Как смогу, снова приду!

Глава 6

Спасение прекрасной дамы

Времени до начала урока Зет оставалось совсем немного, но Изя надеялся успеть пообедать. Он был совсем рядом с комбинатом пищевых концентратов. Комбинат, как и школа, располагался на окраине, на по другой причине: чтобы не огорчать эстетическое чувство трилобитов неизящным процессом превращения неразумных неперспективных живых организмов (ННЖО) в пищевые концентраты.

Эх, не повезло! Как раз подошла «ловилка», зрелище «ловилки» всегда отшибало Изе аппетит. «Ловилка» – это длинная серебристая машина из пластика, куда насосами всасывали те самые ННЖО, из которых потом делали концентраты для трилобитов. ННЖО по герметичному гибкому переходу поступали прямо в баки комбината и перерабатывались в аккуратные капсулы с красной, белой или синей маркировкой. Спастись было невозможно, хотя ННЖО – это совершенно нормальные живые зверюшки: радиолярии, червячки, мальки рыбоподобных арандаспид, моллюски. Неразумные, конечно. Изя предпочитал об этом не думать, когда ел. Но не есть он не мог, трилобиты царского рода Изотелусов Рексов – хищники, не илоеды какие-нибудь.

Он приостановился, глядя, как «ловилка» пристраивается к боковому клапану перехода, как разъемы опускаются, и содержимое «ловилка» плавно перетекает в баки. Ага! Что-то пошло не так! Автоматика сглючила, левый разъем опустился не до конца, между клапаном перехода и шлангом «ловилки» образовался зазор. Оттуда хлынула разная живая мелочь, радуюсь спасению. Да не такая уж мелочь! Вон рыбка удирает, а вон здоровенная онихофора шевелит щетинками. Эх!

Тут же подскочили рабочие, обслуживающие «ловилку», обнесли пластиковой защитной сетью всю территорию, запихали беглецов обратно. Обидно. Почти сбежали.

Изя боролся с желанием провертеть дырку в боку «ловилки» – его мощная «вилка» на гипостоме* легко пробила бы пластик. Но нельзя.

Это нужное для страны дело – снабжение пищевыми продуктами.

Рабочие так тщательно заэкранирование места, куда произошла утечка питательной продукции, что в неё попал и Изя.

– Эй, – пошутил он. – Меня не запихните в вашу кухню.

– А ты отойди, чего торчишь тут, мешаешь работать, – проворчал один из рабочих, обводя защиту вокруг Изи и выпуская его.

– А то и правда, из тебя вон сколько пищевых капсул получится, сразу нормативы перевыполним, – мрачно отозвался второй рабочий.

– Ну да, у них же нормы по массе, поэтому они и бросились ловить сбежавших, чтобы не было недостачи, – понял Изя. – Пойду-ка от греха подальше, что-то я расхотел обедать. Да и времени в обрез.

Он отвернулся от рабочих, пошел в сторону учебных корпусов и почувствовал, что у него что-то щекочет под брюхом. Пощупал лапкой – ничего не нащупал, но что-то вроде отплыло под ним в сторону, спасаясь от его ищущей лапки. Сделал быстрое движение вбок и увидел: из-под него выплыло и тут же вернулось обратно крохотное рыбоподобное существо.

– Ага! – понял Изя. – Она сбежала из «ловилки» и спряталась подо мной. Вот хитрая какая! Конечно, рабочие не стали проверять, что там у меня под пузом. Не бойся, малышка, я тебя не выдам. Главное – не раздавить.

Он приподнялся на лапках, стараясь не опираться на живот, и медленно пошёл в сторону своего грота. «Опоздаю на урок, – подумал Изя. – Ну и ладно. Сначала рыбку спасу».

Рыбка оказалась смышленая, старалась держаться в укрытии и из-под Изи не выплывала. Так они до ковыряли до грота, где жил Изя. Это было очень хорошая, уютная норка в кораллах, просторная и чистая. У входа сидела Изина ручная губка. Он её дрессировал, чтобы она издавала звук «пф-ф», выпуская воду, когда он приходил. Но губка все время забывала текст. Она была совершенно безмозглая. Хотя Изю преданно любила. Безмозглые умеют преданно любить.

Ещё в норке жил брюхоногий моллюск* Бобик. Он был вредный и всё норовил уколоть Изю раковиной, чтобы доказать, кто в норке главный.

Но Изя не чувствовал уколов сквозь броню панциря. Конечно, Изя предпочел бы, чтобы Бобик отличался менее вздорным характером, Но что сделать, не выгонять же. Изя любил всяких зверюшек, и обычно они отвечали ему тем же. Кроме этого моллюска. Ну да что взять с брюхоногих.

– Вот, – сказал Изя, глядя как рыбка выплывает из под него, она сразу сообразила что это безопасное место. – Это мой дом. Хочешь, живи тут, тебя никто не тронет. Еду я тебе принесу. Или ты воду фильтруешь? А не хочешь – плыви, куда надо.

И погладил рыбку лапкой. Рыбка потерлась об Изину ладонь и заурчала… ну, завибрировала что ли.

– Ласковая, – одобрил Изя. – Хорошая рыбка, хорошая.

Губка у входа сократилось и отвернулась. Брюхоног Бобик сделал вид, что его это не касается.

– Ой, уже урок начался, – вспомнил Изя. – Всё, зверюшки, я пошел.

Ведите себя хорошо и не ссорьтесь.

Глава 7

«Почувствуй Силу, Изя!»

– Раз-два-три, расслабились. Ножки расслаблены, распущены по течению и колышутся, как бурые водоросли. Пигидий расправлен и спокоен. Спокоен как кусок коралла. Не надо им бить по воде, вы всё равно не утонете, и не надейтесь утонуть до экзамена. После экзамена тоните хоть три раза, лично я только обрадуешь. Тело свободно и расслаблено, так что, кажется, сейчас от него отвалятся куски и поплывут в голубую даль. Цефалон легкий, легкий, легчайший, наполнен кислородом.