Полная версия
Стенка на стенку. Казанский феномен подростковых группировок
Любовь Владимировна Агеева
Стенка на стенку. Казанский феномен подростковых группировок
© Климов О., фотографии, 2024
© Агеева Л., фотографии, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Предисловие
Когда приезжаешь в другие города, на тебя смотрят сочувственно. Еще бы: ты из Казани! Наш город стал символом подростковой преступности. О «казанском феномене» писалось во многих центральных газетах и журналах, в ряде зарубежных изданий. Я уж не говорю о многочисленных публикациях в местной печати, в том числе газете «Вечерняя Казань», где я работаю», – так я начала свою книгу «Казанский феномен: миф и реальность», изданную в Татарском книжном издательстве небольшим по тем временам тиражом – 5 тысяч экземпляров. Книга вышла уже в январе 1992 года.
Подростковые проблемы постоянно были в поле зрения газеты «Вечерняя Казань», где я работала с января 1979 по январь 1991 года. Но в разные годы журналисты изучали их по-разному. В 1979–1981 годах в нашей газете была специальная рубрика «Дай руку, подросток», публикации которой рассказывали о возможностях города для социализации подростков, о том, что этому мешает. В 1986 году в центр общественного внимания попали дворовые компании. Первые материалы под новой рубрикой «Город и подросток» появились, когда даже непосвященные знали о вражде подростковых «контор», как их называли сами подростки. Журналисты, как могли, помогали городу вернуться к нормальной жизни. Но это оказалось очень сложной задачей.
О подростковых проблемах писали во многих газетах и журналах, и не только казанских. «Будет жаль, если этот богатый материал останется в лучшем случае в виде разрозненных газетных вырезок», – писал в журнале «Слово агитатора» Татарского обкома КПСС руководитель пресс-группы политотдела МВД ТАССР, капитан милиции Анвар Маликов («Казанский феномен» в зеркале прессы», № 1, 1989).
Во второй половине 1990 года я получила предложение от Таткнигоиздата объединить под одной обложкой свои материалы о подростках, опубликованные в «Вечерке». Анализ газетных публикаций (и не только моих) в хронологической последовательности оказался не только интересным, но и поучительным. Вскрылись определенные закономерности, стало более понятным то, что ускользало от внимания при выполнении конкретных редакционных заданий. Появилось желание «копнуть» глубже – так появилось несколько материалов, написанных специально для будущей книги, в том числе очерк о банде «Тяп-ляп» и исследование «Группировка крупным планом», в котором личные раздумья и впечатления, дополненные при чтении статей казанских ученых и материалов моих коллег, позволили создать портрет дворовой группировки.
Для того, чтобы включить в книгу статистику преступности несовершеннолетних, пришлось идти
в обком КПСС, к заведующему государственно-правовым отделом Василию Лихачеву. Могущественной цензуры в то время уже не было, ее отменили 12 июня 1990 года. Главлит ликвидировали, а точнее переименовали в Управление по охране государственных тайн в печати, но традиции что-то запрещать никуда не делись. А в статистике о преступности несовершеннолетних ограничения для СМИ были весьма существенные. Статистика в книге появилась, и она много давала для понимания того, что происходило в городе в 1980–1989 годах. Именно этот промежуток времени правомерно иметь ввиду, применяя понятие «казанский феномен».
Время было тогда сложное, и выход книги «Казанский феномен: миф и реальность» заметили, пожалуй, только те, кто имел отношение к событиям, о которых она рассказывала. Тем не менее, специалисты по преступности несовершеннолетних ее оценили, и я попала в список экспертов по этой проблеме. Узнала об этом много позже, когда канал НТВ в новой программе «Следствие вели…» решил рассказать о банде «Тяп-ляп» и съемочная группа приехала в Казань, чтобы взять интервью у тех, кто помнил августовские события 1978 года. Меня пригласили как эксперта.
«Казанский феномен миф и реальность»
За книгу «Казанский феномен» и публикации на темы воспитания в газетах «Вечерняя Казань» и «Казанские ведомости» Любовь Агеева получила по итогам творческого конкурса 1991 года на лучший журналистский материал премию Международной конфедерации журналистских Союзов, созданной вместо Союза журналистов СССР.
А, может, свою роль сыграла перепечатка трех очерков из моей книги в сборнике «Дети-преступники: Воры, убийцы, террористы, попрошайки» из серии «Энциклопедия преступлений и катастроф», который вышел в Минске в 1996 году. Автор-составитель Ю.Н. Иванов разрешения на перепечатку не попросил, и о книге я узнала много позже, когда кто-то из друзей мне ее подарил.
После передачи «Бунт отверженных» про банду «Тяп-ляп» на телеканале НТВ появился спрос на мою книгу – мне звонили, писали, спрашивали, где можно ее купить. Но тираж уже давно разошелся. Выход был только один: я разместила несколько фрагментов книги на сайте интернет-газеты «Казанские истории», которую редактирую. Поисковая строка «казанский феномен» уже много лет занимает устойчивое первое место в списке запросов наших читателей/посетителей. С июля 2011 года публикация про казанский феномен была востребована почти сто тысяч раз. Запросы участились, когда вышла книга «Слово пацана» Роберта Гараева (2021) и появились первые сообщения о будущем сериале по этой книге (2022). В этой связи переиздание моей книги было фактом закономерным.
Возможно, лет десять назад было бы достаточно простого дубля издания 1991 года, но огромная популярность сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте», десятки откликов в СМИ и в сети дали возможность посмотреть на проблемы наших детей, живших в позднем Советском Союзе, с позиций дня сегодняшнего. Когда можно сказать то, о чем вчера молчали, увидеть то, чего не видели в будничной суете, наконец, понять то, на что раньше не хватало опыта, а порой и просто необходимых сведений.
Сейчас, когда все опубликованное прочитано и переосмыслено заново, есть возможность вынести уроки на будущее, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Специально для второй книги написаны несколько аналитических обзоров, которые открывают шесть глав книги. В них я в основном базировалась на источники времени написания первой книги, но в ходе работы пришло понимание того, что нужен взгляд на «казанский феномен» и с сегодняшнего дня. Так появилась в книге серия интервью с казанцами, которые не только вспоминают, как нам тогда жилось, но и размышляют о том, почему эта тема остается такой востребованной до сих пор.
Вы не найдете в книге подробностей кровавых разборок, которые произвели неизгладимые впечатления на зрителей сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте». Нет в ней очерков, похожих на рассказ, о судьбе конкретных подростков – я об этом почти не писала. Анализ взаимоотношений журналистов с читателями даже в то время показывал, что аналитика – холодный анализ причин и следствий – трогала читателей меньше, чем судьба конкретных подростков.
Кадр из фильма «Страшные «игры» молодых»
(1988 г.), автор-режиссер Роберт Хисамов, оператор-режиссер Николай Морозов. Из фонда ГБУ Государственный архив РТ»
Мне приходилось ходить в суд, восстанавливать вместе с учителями, работниками органов правопорядка, а то и с самими подростками подробности массовых драк, избиений и изнасилований. Должна признаться, что сугубо криминальная сторона «казанского феномена» меня особо не привлекала. Меня в то время больше заботили ребята, которые не входили в группировки, но были вынуждены жить по их законам; матери, которые плакали на судебных заседаниях, вне зависимости от того, где сидели их сыновья – среди преступников или среди их жертв; учителя, которых не научили работать с подростками. Мне был интересен не портрет явления, а его диагноз. Если сложить все публикации о подростках в «Вечерней Казани», получится достаточно точный слепок болезни, парализовавшей Казань. И не так-то просто было найти противоядие.
Многочисленные подписчики паблика Роберта Гараева «Казанский феномен», тысячи откликов на сериал Жоры Крыжовникова дали мне много дополнительной информации, уточнили аргументы моих публикаций, сделанных по горячим следам.
Газета – не научное издание, где знания предстают в полном и системном виде. Это скорее калейдоскоп мнений, отражающий живое дыхание жизни. Но если каждый отдельный «камушек» научной ценности не представляет, то все вместе они дают достаточно убедительную картину. К сожалению, невозможно здесь рассказать обо всех газетных публикациях и научных исследованиях, посвященных «казанскому феномену». Даже многие собственные материалы в «Вечерней Казани» останутся за кадром.
Я не причисляю себя к исследователям преступности несовершеннолетних. Моя книга «Казанский феномен: миф и реальность» не была даже научно-популярным изданием – тогда бы в ней были ссылки на источники. Меня можно назвать исследователем источниковой базы по «казанскому феномену», имеющим личные впечатления. За эти годы мы, конечно, стали знать и понимать гораздо больше, чем в июле 1990 года, когда я отдавала рукопись в Таткнигоиздат.
И еще одна исходная посылка моего анализа: ни в своих газетных материалах на страницах «Вечерней Казани», ни в первой книге, ни сейчас не претендую на истину в последней инстанции. Я сознательно включала в книгу 1991 года всю разноголосицу позиций, выявленных «Вечеркой» при оценке событий. Читатель находил в газете мнения людей разных возрастов и социального положения, дилетантов и специалистов, родителей и должностных лиц. Было очень важно зафиксировать коллективный поиск истины и путей борьбы со злом. Читатель без труда заметит, что основным жанром, в котором я тогда работала, было интервью. И каких-то универсальных рецептов ни я, ни мои собеседники не обещали.
Несмотря на всю оригинальность так называемого казанского феномена, он воплотил в себе многие типичные явления жизни в СССР того времени. Ведь с конфликтом «отцов» и «детей», с бездуховностью подрастающего поколения столкнулись не только казанцы. И не только наш город стал средоточием многих экономических, социальных и других проблем, которые повлекли за собой рост преступности, в том числе среди подростков и молодежи. Просто в силу разных обстоятельств Казань, как писал в «Литературной газете» Юрий Щекочихин, оказалась «наиболее изученной моделью явления, с которым столкнулось наше общество».
Название первой книги — «Казанский феномен: миф и реальность» – было взято не случайно. И совсем не потому, чтобы заинтриговать читателя. Нужно было восстановить объективную картину того, что случилось в нашем городе. Мифы мешали постижению действительности. И лишь полная правда способна была подсказать выход из кризиса.
В книге представлено несколько текстов, в основном из «Вечерней Казани», которые в момент публикации позволяли думать о том, что в «датском королевстве» происходит что-то неладное, однако мало кто об этом подумал. Но когда проблемы в подростковой среде наконец-то заметили, реакция была по накатанному сценарию: перекладывая ответственность друг на друга, искали виноватых. Сначала в «мальчиков для битья» превратили работников милиции, потом наступил период гневных филиппик в адрес непутевых родителей, затем взялись за педагогов школ и профтехучилищ. В виноватых за эти годы походили комсомольские работники, шефы из промышленных предприятий, следователи, прокуроры, судьи и журналисты. Довольно быстро была отработана определенная схема, которая позволяла, если можно так сказать, не заморачиваться по каждому конкретному случаю. Многое делалось чисто формально, в чем я неоднократно убеждалась, пытаясь понять, что привело того или иного пацана на скамью подсудимых.
Тексты 80-х годов несут на себе приметы того времени, тех отношений, той журналистики. Но не спешите пролистывать эти страницы, не читая. С тех времен прошло много лет, но сегодня я пугающе часто бываю в состоянии дежавю. Не зря говорят: история ничему не учит.
Но она серьезно наказывает за невыученные уроки.
Словарь казанских подростков
Молодежная среда всегда имеет свой жаргон. Какие-то словечки живут в нем годами. Например, предупредительный клич об опасности АТАС, который я помню с детства, встречается и сегодня. Есть понятия, связанные с определенным временем и уровнем общественного развития. Наконец, возможны какие-то новообразования, характерные для определенного региона страны.
Казань в этом отношении являет пример показательный. Социальное явление, известное как «казанский феномен», не могло не оставить своего следа в языке жителей нашего города. Наши дети на нем разговаривали, но все эти словечки – шелуха, супера, мотальщики, знали и мы, взрослые.
Словарь казанских подростков составили понятия, которые определяли существующие отношения в группе. Одни из них, например, мотальщик, стали широко известны благодаря публикациям центральных газет и телепередачам, другие обитали только в пределах Казани и Татарии.
Чтобы читатели могли лучше ориентироваться в книге, предлагаю словарь наиболее употребительных жаргонизмов, введенных в лексику русского языка казанскими группировками. Общезначимые понятия преступного мира здесь не приводятся, хотя они активно использовались мотальщиками.
Словарь казанских подростков
Автор – руководитель определенной возрастной группы, входивший в руководящее ядро группировки. Он обеспечивал связь своего возраста с другими группами дворовой компании.
Авторитеты – высшее звено руководства группировкой. Их еще называли стариками, дедами, королями или паханами.
Грязнушка (Грязь), Жилка, Чайники, Пентагон, Двадцатый двор, Воровский, Финны, Стандартный поселок и другие – названия группировок.
Контора – подростково-молодежная компания, объединяющая жителей определенного двора, микрорайона, улицы, чаще всего названная по географическому признаку. Синоним – слово «группировка».
Коробка – исходное ядро группировки в новых кварталах, которое включает жителей нескольких рядом стоящих многоэтажных домов. Группировку могла образовать одна «коробка», но были «конторы», включающие несколько «коробок».
Копилка – черепно-мозговая травма.
Матрешка – избранница автора или авторитета.
Махаловка – массовая драка.
Махаться – драться.
Молодые – члены группировок 17–19 лет.
Мотаться – быть членом группировки, жить по ее законам.
Мотальщики, группировщики, гопники – постоянные члены группировок.
Общак – коллективная касса группировки, которая состояла из добровольных взносов, разовых и регулярных, а также из денег, добытых преступным путем.
Общие девочки – сексуальные партнерши всей компании.
Пацан – подросток или молодой человек, входящий в группировку
Разборка – обсуждение всей группировкой или бригадой «боевых действий» – до драки или набега на «чужую» территорию и после.
Сбор – регулярные встречи членов группировки в точно назначенном месте и в определенные дни и часы. Синонимично слову «сходняк», принятому в преступной среде.
Средние, старшие, старики – юноши и взрослые люди, отслужившие в армии. Возрастные границы – от 20 до 35 лет и даже старше.
Супера – члены группировки 14–16 лет, активные участники драк и других хулиганских проявлений.
Улица – подростково-молодежная компания, объединяющая жителей одной улицы, чаще всего названная по географическому признаку.
Словарь казанских подростков
Чушпан – подросток, не состоящий в группировке, тот, кто не мотается. Знающий чушпан мог ответить при встрече с чужаками: «Не при делах» – и его не трогали.
Шакалить – собирать дань с чушпанов.
Шелуха, скорлупа, салаги – члены группировки 10–13 лет. Это резерв «конторы». Они в драках не участвовали.
Глава 1
От «трудных» подростков до «дрянных мальчишек»
Листаю старые подшивки казанских газет – и пытаюсь понять, почему все: руководство города, стражи порядка и педагоги, «проморгали» явление, которое войдет в историю СССР как «казанский феномен». С годами многое видишь лучше, понимаешь больше. Из следователя превращаешься в адвоката. Бесполезно искать виноватых, притягивая за уши в качестве доказательств факты, которые не имели тогда принципиального значения. Да и стоит ли? Не лучше ли подумать, как избежать чего-то подобного в нашей сегодняшней жизни, в будущем.
О подростках писали в основном две казанские газеты: популярный в то время «Комсомолец Татарии», имевший тираж 110 тысяч экземпляров (редактор Анатолий Путилов) и новая городская газета «Вечерняя Казань» (редактор Андрей Гаврилов), первый номер которой вышел 1 января 1979 года. Это была одна из основных тем отдела науки, учебных заведений и культуры «Вечерки», в котором я работала. Среди авторов многочисленных рубрик по самым разным аспектам образования и воспитания были, кроме меня, корреспонденты Елена Чернобровкина, Гузель Подольская, Марина Копцева (ныне Абрамова), Мавлида Ахмадуллина (ныне Каткова), Марина Космина и Марина Сажина. Когда на страницы газеты вышла тема дворовых группировок, к ее осмыслению подключился отдел писем и массовой работы. Чаще других корреспондентов этого отдела писала Людмила Колесникова, до 1983 года работавшая в редакции «Комсомольца Татарии». Проблемами семейной жизни, которые порой соприкасались с криминалом, в «Вечерке» интересовались еще несколько журналистов: Валентина Гудимова, Нил Алкин, Геннадий Наумов. Собеседниками журналистов были люди разного социального положения и возраста: педагоги, работники правоохранительных органов, ученые, деятели искусств, партийные функционеры, руководители промышленных предприятий, родители подростков… Все они в какой-то степени соавторы моей книги.
К старым подшивкам «Вечерней Казани» и «Комсомольца Татарии» я обратилась, чтобы понять, почему город так долго не замечал беды. Начала исследование с 1979 года, который отметился двумя важными событиями. Во-первых, Советский Союз вместе с другим странами участвовал тогда в акции «Международный год ребенка», провозглашенной ЮНЕСКО. В соответствии с Декларацией прав ребенка 1959 года акция была призвана привлечь внимание к проблемам, с которыми сталкиваются дети во всем мире, включая недоедание и отсутствие доступа к образованию. Поскольку в СССР таких проблем не было, участие в акции свелось к увеличению числа публикаций в СМИ и массовых мероприятий парадного характера, доказывающих, «как хорошо в стране советской жить».
А в это время за решетками следственного изолятора находились три десятка членов преступного сообщества «Тяп-ляп». Приговор по этому делу был вынесен только 14 апреля 1980 года. Никто тогда не мог подумать, что это было предвестие «казанского феномена». Город не узнал ни о многочисленных преступлениях «Тяп-ляп», ни о суде. Только очевидцам, работникам органов правопорядка и правосудия, обитателям высоких кабинетов на площади Свободы, где работали Татарский обком и Казанский горком КПСС, было известно, что три десятка «тяп-ляповцев» задержаны после того, как 31 августа 1978 года напали на Ново-Татарскую слободу, где жили их «враги» – другая криминальная группировка.
Судили «тяп-ляповцев» по экзотической тогда статье 77 УК РСФСР – за бандитизм. Это был первый случай в СССР, когда она применялась к молодежно-подростковой группировке. Журналистов на судебные заседания не пустили. При чтении приговора присутствовал корреспондент «Вечерней Казани» Михаил Мельников, но редакция его материал опубликовать не смогла – запрет был категорический. В газете «Советская Татария» было опубликовано краткое информационное сообщение о том, что участники набега на Ново-Татарскую слободу осуждены (23.04.1979).
В то время скрыть от людей подробности было очень просто. Даже к силе Главлита прибегать не требовалось – достаточно было позвонить из обкома КПСС редакторам газет. Насколько я помню, запрет на публикацию в редакции за трагедию не приняли. У журналистов было много других тем.
Первого июня 1979 года по традиции отмечали День защиты детей. По общему мнению, в СССР тогда не было детей, которых надо защищать. «В заботе о детях все едины» – так назывался один из материалов «Вечерней Казани» в ноябре. Но такие дети были. О нескольких из них я написала еще в июне 1968 года в газете «Комсомолец Татарии». Сотрудничала с молодежкой, когда училась на отделении журналистики Казанского государственного университета имени В.И. Ульянова-Ленина.
Перед партийными комитетами всех уровней, а значит и перед редакциями СМИ, стояла задача повышения ответственности родителей, школы, комсомола за работу с детьми и молодежью. Воспитание нового человека ЦК КПСС рассматривал как одну из важнейших целей коммунистического строительства. Первый секретарь областного комитета ВЛКСМ Шамиль Агеев в своем докладе на пленуме, где речь шла о дальнейшем улучшении идеологической работы, говоря о недостатках в воспитании детей и молодежи, привычно назвал среди причин пережитки прошлого, мещанство и… дискотеки. Задача, которую поставил комсомольский лидер перед активом, была вполне в духе того времени: усилить воспитание молодежи в духе коммунистической нравственности.
О драках дворовых группировок на пленуме обкома комсомола ни в докладе, ни в выступлениях не говорили. Хотя газета «Комсомолец Татарии» в 1979 году с завидной регулярностью писала о судебных решениях. Как правило, группа подростков нападала на одного человека, своего сверстника или сверстницу и даже взрослого, и избивала его. Чаще всего чтобы что-то отнять – куртку, шапку, кроссовки, а порой просто так, от нечего делать.
Людмила Колесникова в номере за 9 сентября рассказала о том, как группа подростков в одном из пригородных сел избила сверстника, который приехал из Казани погостить у бабушки. В название своего материала журналистка вынесла вопрос – «Просто драка?». Действительно, вряд ли можно было назвать дракой, когда 11 человек били одного. Ну, а то, что били чужака? Между городскими и сельскими подростками такие разборки были всегда. Но журналистку удивила необычная жестокость малолетних правонарушителей.
Замечу, что поводы для беспокойства у горожан уже были. Рассказывая в 1980 году о суде над подростком Леонидом С., я не могла предположить, что за этим конкретным уголовным делом сокрыта большая опасность. Подросток попал на скамью подсудимых как активный участник массовой драки – слишком распускал кулаки. Ватага его сверстников пошла в соседний поселок, чтобы выяснить отношения с тамошними мальчишками (Любовь Агеева. «Когда любовь слепа». Вечерняя Казань, 1980). На учет в ИДН, подразделение советской милиции для работы с детьми и подростками (существует по сей день) Лёня был поставлен годом раньше – за такую же драку. Тогда отреагировали по уже отработанной схеме – обсудили, осудили родителей за то, что забаловали единственного сына. Драки, в которых подросток участвовал, никого не встревожили. В подростковом возрасте драка, увы, – обычное дело.
Информация о том, что город поделили между собой дворовые группировки, дальше органов внутренних дел, а также семей участников драк и учебных заведений, где они учились, не шла. Подсчет жертв массовых драк еще не начался.
В 1983 году второкурсник отделения журналистики КГУ Артур Гафаров опубликовал в «Комсомольце Татарии» статью о дворовой компании с оригинальным названием «Грязь». Статья называлась «Кого ты хотел удивить?» и была написана по его собственным впечатлениям. Артур был членом этой компании, а когда захотел из нее выйти, оказался не избитым. Материал появился в газете 25 декабря, вызвав много откликов.
ИДН
Инспекция по делам несовершеннолетних
«Немногим, к сожалению, дано через видимость спокойствия найти пульс лестничных проемов, холодных парковых скамеек, ночного эха улиц. Там, где слоняющиеся без дела подростки хихикают над пошлыми анекдотами, там, где цинизм заменяет понятие Прекрасного, где обладание джинсами и телогрейкой ставится выше принципов – там рождается мещанская агрессивность. Время течет сквозь пальцы «рыцарей асфальта». От кружки пива до океана злобы за один вечер – вот круиз, как две капли воды, похожих друг на друга, стандартных, «специалистов в «бою без правил». И они бьют: по мишеням и просто так. Руководствуясь одним: прав только сильный. Отрицая важные жизненные истины, мешая понятия хорошего и плохого и ежесекундно меняя курс своего корабля с риском лавирующего по жизненной реке.
