Директива 22

– Господин Хастингс, мы вынуждены потревожить Вас в связи с произошедшим недоразумением, и просим ответить на несколько вопросов. Прежде всего, когда Вы первый раз услышали о возникшей ситуации с переводом на счета Вашего фонда денег, украденных из банков Альянса?

Щелчок, отправка. Ожидание. Кин и Дип, находящиеся в кадре, старательно сохраняли прежнее положение, чтобы не создавать впечатления, что они тут, пока ждут, жрут или кофе там пьют. Это обычный жест вежливости во время межпространственной связи: не отвлекаться, хоть это и трудно.

– Дорогие коллеги, я очень опечален происходящим. Мне очень жаль, что «Дети науки» оказались замешаны в преступлении, совершенном в вашей стране, которую я, несомненно, очень уважаю. О проблеме мне сообщила моя дорогая Элснер сегодня утром. Я совершенно не ожидал, что какой-то наглец может воспользоваться нашим общим благим делом для такого наглого преступления.

Пользуясь своим невидимым для него положением, просматриваю полученные из Созвездия данные о нем. Ему, внезапно, вовсе не ближе к двумстам, а всего лишь около девяноста, но он происходит с одной из отстающих планет, где продолжительность жизни еще не поднялась до среднестатистической по обитаемой галактике.

Зато он профессор нескольких Университетов, ученый-экономист, занимающийся исследованием бедности и борьбы с ней. Судя по всему – прекраснодушный «свадебный генерал» от которого мало толку в наших вопросах. Я теряю к нему интерес, потому что это согласуется с моим впечатлением о нем, но продолжаю следить за беседой.

– Подскажите, пожалуйста, Вы участвуете лично в операционной деятельности фонда, господин Хастингс? Если да, расскажите, пожалуйста об этом.

– Да, конечно, конечно, участвую. Я лично разработал шкалу для оценки интеллекта и возможностей детей, многие из которых лишены доступа даже к базовому образованию. Это альтернативная метрика по сравнению со стандартными тестами, и работает она очень хорошо. Выбранные мной дети показывают чудесные результаты в дальнейшем развитии. Конечно, к сожалению, во многих случаях бывает трудно объяснить родителям, чего они лишают своих детей, когда препятствуют Фонду заниматься с ними или забирать их на Аваллон. Иногда, конечно, удается их уговорить. Другие же готовы буквально продавать своих малышей – их не волнует дальнейшая судьба их сына или дочери, их интересуют только деньги, на которые можно прокормить себя и других … отпрысков.

Свадебный генерал, но не прекраснодушный? Я бросаю вопросительный взгляд на Кина, и тот отвечает мне практически зеркальным.

– Подскажите, пожалуйста, господин Хастингс, каков объем деятельности Фонда по поиску и воспитанию таких детей? Сколько человек сейчас вы курируете?

– Если быть точным, тысяча четыреста девятнадцать, – ответил он на следующем отрывке видео, видимо, сверившись с бумагами. – Это дети разных возрастов, от самых маленьких до уже выпускающихся из образовательных учреждений. Деньги расходуются на обеспечение им достойной жизни, дополнительные занятия, медицинское обеспечение. Кроме того, много ресурсов отнимает поиск новых подопечных.

Фабрика талантов?..

На деньги, которые они собирают в Альянсе, вполне можно содержать эту тысячу пятьсот, и искать новых. Но ведь они не только в Альянсе собирают ресурсы?

Такая же мысль, видимо, пришла в голову и Кину, потому что он задал вопрос именно об этом.

– Господин Хастингс, я понимаю, что Вы, скорее всего, редко касаетесь финансовых вопросов. Однако, по Вашему мнению, Вы собираете на потребности Фонда больше денег в Созвездии или в Альянсе?

– О, конечно же, в Созвездии. Кроме пожертвований от неравнодушных к будущим поколениям людей, мы получаем грант от Тир-ар-Ллеа лично.

Кин едва успел убрать с лица такое выражение, как будто съел лимон до того, как снова включил запись.

– Спасибо за помощь, господин Гастингс. Последний вопрос: кто, по Вашему мнению, больше в курсе ситуации с кражей – госпожа Горун или ло-Лланнренн?

– Я думаю, милая Элснер поможет вам больше, коллеги. Кирс обычно занят нашими проблемами внутри Созвездия.

Мы отключились, и Кин сразу же картинно прижал пальцы к вискам.

– Ну? – сказал он с надрывом.

– Что «ну»?

– Где же неизбежное заявление про крыс?

Я выгибаю бровь и смотрю на него.

– Ты его только что сделал. Сам. Чуешь крысу, Кин?

– Чую полное фиаско. Они собирают больше денег, чем тратят, это явно. Но если они там обогащаются за счет грантов и пожертвований, нас-то это как волнует?

– Не знаю. Не волнует, если они в самом деле отбирают детей только у себя там, и не трогают Альянс.

– Вряд ли они так рискуют. Думаю, на границах Созвездия достаточно нищих планет – бывших колоний, чтобы дать им достаточно… детей.

– Думаете, это работорговля? – подала голос Дип, видимо, тихо переживавшая этот страх внутри в последние несколько минут.

– Нет, – подумав, отвечаю я, и вовсе не для того, чтобы ее успокоить. – Тут скорее что-то вроде экспериментов по… воспитанию новой расы. Тир бы дал на такое грант, могу точно сказать.

– Придется пока поверить твоему представлению о Тире. Но, может, попросить наших коллег в Созвездии прогнать проверку? Хотя бы по судьбам… известных выпускников.

– Может.

– Это все прекрасно, – почти раздраженно сказал Кин. – Но мы только закапываемся в это дело дальше, и никаких концов пока не нашли. Допустим, у них там евгеника и фабрика младенцев, но это не решает наш вопрос о том, способствовали ли они краже, или нет.

– Да уж, зато подняли кучу мути в воде, – хмыкаю я. – Кто дальше, маворска или сидхе?

– Предлагаю начать с госпожи Горун, раз нам ее прорекламировал господин Хастингс. И, кстати, я не уверен, что женщина-маворс это «маворска». Кажется, это будет просто «маворс».

– Да знаю я. Просто по аналогии с «давоской», – хихикая, поясняю я, вспоминая не к месту свой любимый анекдот.

– Почему он всегда ржет? – трагично поинтересовался Кин у Дип, но та только отмахнулась, дозваниваясь нашей следующей жертве.

– Зато я точно обещаю молчать и не маячить, пока вы общаетесь с гражданкой Горун, – искренне обещаю я. – Потому что кому как не мне понимать, что мое присутствие может тут сильно покачнуть, так сказать, международные отношения.

– Я так понимаю, твои ежеутренние покупки кофе у того маворса в кофейне международные отношения покачивают не очень сильно.

– Именно. И заодно толерантность к ядам у нас всех развивается. Классно, правда?

Кин неодобрительно посмотрел на меня, словно оценивая градус правды в моей болтовне, но счел ниже своего достоинства это комментировать, тем более, что Дип все-таки дозвонилась.

«Милая» госпожа Элснер Горун, которую я наблюдаю на боковом видеомониторе, милой мне совсем не кажется – скорее, она, как и все представители ее расы, похожа на несколько недружелюбный бульдозер с дизайном элитного спорткара. Или элитный спорткар с дизайном бульдозера, да еще и причудливо украшенный. У нее на коленях стоит красивая сумка стоимостью в пару среднестатистических квартир на среднестатистических планетах Альянса, а на серьги, наверное, можно прикупить еще десяток. Я не знаток женских шмоток – но прикинуть на глаз стоимость драгоценных камней в таких возмутительных «люстрах», что аж до плеч, я вполне могу. В них красиво играет свет, подсвечивающий сзади, и роскошный интерьер прекрасно освещен, тоже.

– Прошу вас, быстрее. У меня мало времени, в отличие от вас.

Несмотря на мое предусмотрительное отсутствие в кадре, она совсем не приветлива, так что, может, стоило ее понервировать мной? Или нет?.. Пока я размышляю, Кин свел брови под очень опасным углом и начал допрос.

– Госпожа Горун, пожалуйста, назовите свое полное имя.

О, да. Да! Кажется, Кин разозлился на отлично. Когда он начинает опрашивать по всей форме, это занудно, долго, бесполезно и раздражающе, но, кажется, он намерен оторваться по полной.

– Элснер Грей Горун, – раздраженно ответила она. – Это все, что вы хотели узнать?

– Госпожа Горун, пожалуйста, соблюдайте спокойствие. Есть определенные процедуры проведения опроса свидетелей, и мне не хотелось бы, чтобы Вас потревожили еще раз просто потому, что я не задал все полагающиеся вопросы.

Голос Кина прозвучал так мило и дружелюбно, что я начинаю тихонько похрюкивать от смеха, едва не наматывая на нос шарф, чтобы приглушить неконтролируемое веселье.

– Задавайте уже свои вопросы, офицер. У меня в самом деле мало времени.

– Подскажите, пожалуйста, госпожа Элснер, правда ли то, что раньше Вы работали директором операционного отделения фонда на Альянсе?

– Да.

– Когда это было, подскажите, пожалуйста.

– С момента начала работы в Альянсе шесть лет назад. Два года.

Я делаю про себя ставки на то, сколько она продержится до взрыва.

– Госпожа Горун, в Вашем профиле есть упоминания о том, что после заключения договора с Маворсом Вам предлагалось гражданство Альянса, но Вы отказались. Это правда?

– Да.

– Почему Вы отказались?

– По личным причинам.

– Испытываете ли Вы неприязнь к каким-либо народам Альянса, или его законам?

– К чему все эти вопросы? – уже явно начала она психовать и злиться. – Я ненавижу альваров и лично вашего обожаемого Палача из Эвердена – по его вине и от его рук погиб мой отец. И я совершенно не хотела быть причастной к его делам даже косвенно, приняв гражданство вашего альварского до мозга костей Альянса.

– Понятно. Тем не менее, Вы жили в Альянсе, как минимум, два года, пока занимались делами Фонда. Как Вы можете описать это время?

– Отвратительное и тревожное. Это личные вопросы, если хотите знать!

– Вы всегда можете отказаться отвечать, – почти промурлыкал Кин, не договаривая, но явно имея в виду, что это произведет на него сопутствующее впечатление. – Почему именно Вы, а не Ваш коллега ло-Лланнренн занимались делами фонда в Альянсе?

– Потому что он куда полезней в Созвездии. Это наше внутреннее дело, как именно распределять обязанности в нашей организации.

– Но разве это не выглядит для Вас самой подозрительно? Вы, которая настолько не любит Альянс, отправляетесь сюда и проводите здесь два, как Вы сказали? Отвратительных и тревожных года.

– Это выглядит рациональным решением на тот момент, при тех ресурсах, которые у нас были. И, если Вас интересуют только мои проблемы с принятием Альянса, пожалуй, нам не о чем больше разговаривать! Я ответила на Ваш звонок потому, что меня просили это сделать, но терпеть оскорбления я не намерена. И непременно составлю жалобу на ваше дурацкое ведомство через посольство.

– Погодите же, – мягко сказал Кин. – От кого и когда Вы узнали о поступлении на счета Фонда средств, не принадлежащих ему?

Мадам уже кипела, как вода на огне, и ожидание ответов от нее становится все дольше. Но что-то заставляло ее держаться и продолжать. Я даже немного уважаю ее за терпение, особенно с учетом ее признания в сугубой нелюбви к нам и нашим делам.

– Увидела сама. Вчера рано утром. Я учредитель, в конце концов.

– И каковы были ваши действия?

– Я сочла, что эти суммы будут мне объяснены позже и не стала, конечно, делать ничего. И не обязана отчитываться перед вами, между прочим, в своих решениях. Я не смотрю новостей Альянса, и тем более, конечно, не могла знать, что вы претендуете на эти деньги.

– И когда же Вам удалось получить объяснения?

– Через несколько часов с ло-Лланнренном связались из администрации Тир-ар-Ллеа, и наши счета были заблокированы. Это крайне неудачная ситуация, поскольку там находятся не только эти спорные деньги, но и наши собственные средства. Так что я требую в самом ближайшем времени вернуть нам контроль над счетами. Забирайте свои деньги, солите их, жрите их, купайтесь в них, и оставьте нас в покое.

– Как Вы понимаете, госпожа Горун, мы никакой властью над Вашими счетами не обладаем. Решение об изъятии денег и разблокировке счетов должно исходить от властей Созвездия, поскольку именно они и наложили на Вас вето.

– Но из-за вас. Кто-то из вас, кто-то достаточно важный попросил, и отказать не смогли. Кто-то, кто для Тир-ар-Ллея важней друзей детства, видимо. Не сам ли Палач? – почти выплюнула этот уничижительный титул она.

Она, конечно, все путает. Кровавый злодей для Маворса и герой для Альве, палач Эвердена уже тридцать четыре года, как воссоединился с Великой Алхимией. Меня назвали в честь него, собственно, и после его смерти, если на то пошло. Но его потомки здравствуют, процветают и чрезвычайно походят на него, что несколько объясняет путаницу. Видимо, маворсы тоже такие же, как я, «девочки с Давоса» в отношении альваров.

Впрочем, поправлять ее я не собираюсь – мне нравится цирк, но усугублять я его не собираюсь.

– Оставим такие тонкости на совести дипломатов, – покачал головой с деланным сожалением Кин. – Я чрезвычайно сопереживаю возникшим у Вас проблемам, и надеюсь, что скоро ситуация разрешится к вящему удовлетворению всех сторон. Госпожа Горун, какая сейчас ваша основная сфера деятельности в фонде?

– Я организатор, – коротко бросила она.

– Вы организуете поиски талантливых детей, или мероприятия по сбору денег?

– Я организую ВСЕ. Послушайте, это смешно! Вы битый час задаете мне дурацкие вопросы, не имеющие отношения к расследованию. Если вас не пугает жалоба на вашу контору, то, я, пожалуй, потребую, чтобы ноту протеста направили против вас лично! Как вас там? Кинслеер? Раук? Погодите у меня. Думаете, можно издеваться над гражданами другой страны безнаказанно?

Она отключает связь, и я, наконец, выдыхаю.

– Кинслеер! Раук! Гиллернхорн! – перечисляю я, смеясь. – Жаль, она не видела, что тут еще и я.

– Смех смехом, но толку чуть. Она явно что-то знает, или подозревает, но нам не скажет.

– Принципиально не скажет, – согласилась с шефом Дипика, которая, кажется, уже устала молчать и фиксировать основные пункты разговора на планшете. – Вызываем последнего?

– Да, – потер переносицу Кин. – Иль, не хочешь с ним сам поговорить? Как, так сказать, личный друг Тира с личным другом Тира?

– Сомневаюсь, что могу считаться его личным другом.

– А по-моему, это приравниваемый титул, – вставила Дип. – Неэквивалентный, но того же уровня значимости, как минимум. У большинства людей, знаете ли, есть слабое место насчет тех, кто их спас.

– Обычно совсем не так, – не соглашаюсь я. – У нас есть слабость к тем, кого мы спасаем, а не наоборот. Тот, кто спасает нас самих обычно вызывает раздражение. То есть, в начале, конечно, восторг и радость, но потом чувствуешь себя нелепо.

– Ты это исходя из своего опыта говоришь? – осторожно уточнила Дипика.

– Очень, – лаконично отвечаю я, потому что даже мое личное прозвище связано с неудобным моментом спасения меня, в конечном итоге.

– Итак, ты не будешь с ним говорить.

– При всем уважении, Кин, от меня в такой ситуации больше толку, когда я могу смотреть на ситуацию со стороны и не отвлекаться на мороченье чужих голов, – я кидаю на него критический взгляд, пытаясь сообразить, надо или не надо напоминать ему об очевидном.

Кинслеер сощурился.

– Ты что-то хочешь мне сказать?

– Не забудь спросить о причине создания фонда. И о «Трек-Аваланш».

– Почтовая служба? – не понял он.

– Он владеет ей через подставных лиц.

– О, кажется, кто-то сделал свою домашнюю работу?

– Если бы домашнюю работу делал не только я, у нас была бы куча зацепок. Где моя информация о «Соджорне»? А про делишки «Фаради»? А про подходящих хакеров?

В отместку Дипика снова кинула в меня бородатой рыбой – и снова неудачно.

– Отставить шутовство, – Кин перехватил рыбу в воздухе рукой, безо всяких затей и отправил куда-то в угол. – Если есть лишние силы – лучше кидайся фактами, а не рыбами. Откуда у нас вообще это уродство?

– Финансисты на зимнепраздник подарили.

– Лишний повод считать их дебилами. Иль, что-то еще?

– Звоните, – говорю я и отодвигаюсь обратно вне границ поля охвата камеры.

Кирс-ло-Лланнренн был словно готов сорваться со своего места и задрать своей активностью весь мир вокруг. Он весь лучился какой-то нервной кипучей энергией, весь нарядный и яркий. За его плечами был виден роскошный сад, и я рассеянно скольжу взглядом по растениям. Сгенерированные, что ли? Колыхаются в разные стороны.

– Господа, господа, сразу скажите, какого черта вы к нам привязались? Мы всего лишь не такой уж большой благотворительный фонд и не делали ничего плохого, а Тир мне велит сидеть тихо и говорить правду, как будто мы тут все под следствием.

Я обращаю внимание на то, как он назвал имя Тира – очень казуально, нарочито небрежно. Словно пытался сакцентировать внимание на то, что находится в Созвездии на особом положении.

– Мы пока просто проясняем ситуацию, ло-Лланнренн, – с готовностью пояснил Кин. – Чтобы понять, по какой причине был выбран именно ваш фонд для вывода денег.

– Все наши системы проверяют – вероятно, нас тоже взломали, как и вас, – дернул плечом сидхе. – Тут даже особенно нечего выяснять.

– Если это действительно так, то, во-первых, остается непонятной причина, по которой вас выбрали для взлома. Если же у хакера были какие-то зацепки у вас, это может помочь вычислить его. Возможно, вы даже знаете того, кто вас поставил в такую неприятную ситуацию.

Ло-Лланнренн сложил руки вместе и посмотрел поверх сцепленных пальцев на Кина, видимо, обдумывая его слова.

– Спрашивайте.

– Проводились ли за последнее время в Фонде какие-либо работы с привлечением внешних экспертов, так, чтобы они получали доступ к корпоративной сети?

– У нас это происходит на регулярной основе. Много проектов, вы понимаете. Под каждый собирается команда на временной основе, и им предоставляется распределенный доступ.

– За последний год, сколько новых проектов было, и сколько человек получило доступ в вашу сеть?

– У нас было семь проектов, – на следующем куске видео у сидхе в руках появился планшет. – Но все люди, которые задействованы, уже работали с нами раньше.

Может, он врет? Внешних признаков нет, но мне все равно что-то не нравится. Хотя очень похоже на правду. Может, я в самом деле просто чокнутый параноик?

– Менялись ли у вас системные администраторы или контракты с охранными компаниями?

– Нет, все по-прежнему.

– Есть ли связь между инфраструктурой фонда и каким-нибудь вашими другими организациями?

– Я не являюсь владельцем никаких других организаций. Возможно, Элснер может что-то сказать на этот счет? У нее пара фирм.

– А как насчет «Трек-Аваланш»?

Следует пауза, несколько более длительная, чем в предыдущие разы, мы все трое даже успеваем поиграть в гляделки, делая друг другу страшные глаза.

– Вы хорошо осведомлены. Боюсь, если я буду отпираться, вы сочтете меня записным лгуном и поставите на контроль. В рамках… установления доверительных отношений, могу сказать, что «Трек-Аваланш» иногда подхватывает те проблемы, которые мы сами в рамках фонда не можем оперативно решить. Но это отдельная компания, не имеющая пересечений ни по персоналу, ни по системам безопасности. Им передаются готовые документы для обработки, или конкретные задания, но они не включены в документооборот или что-то такое.

Врет-не врет?

Скорее, нет.

– Спасибо за откровенность, – поблагодарил Кин, демонстративно делая пометки на планшете. – С учетом вашего… участия в совладении такой значимой транспортной империи, однако, вынужден спросить – в чем для вас была выгода в организации фонда?

– Это была комплексная причина. Политическая, социальная, моральная. Вы же представляете, насколько юным, неокрепшим и… маленьким выглядит Созвездие по сравнению с Альянсом, с СОНМом, с Империей. Наша сила – в общей мечте и тех защитных системах, которые породил гений Тира. Мы все верим в него, поддерживаем его и делаем все, что в наших силах, чтобы помочь стать реальностью той прекрасной идее, которую он нам всем показал. Идее справедливого мира, управляемого разумом. И люди – наша смена, наше продолжение – это то, что нам нужно больше всего. Молодые, талантливые, преданные Созвездию. Их надо… воспитывать. Понимаете? Мы в самом деле хотим им самого лучшего, хотим для них светлого будущего – того, которое они построят в Созвездии. Именно с этой идеей я пришел к Тиру, и он одобрил и поддержал ее – и меня.

– То есть, ваш фонд занимается… выращиванием кадров для Созвездия?

– Именно. Вы можете обвинить нас в том, что мы привлекаем средства граждан Альянса для того, чтобы улучшить положение своей страны, но это здоровый эгоизм, больше ничего.

– И как с этим согласуется регистрация на заштатной планете, но при этом – офис на Аваллоне?

– На Квилай упрощенные формы отчетности и оформления опеки, – коротко ответил сидхе.

Выслушав ответ, Кин некоторое время сидел молча, не включая запись, переваривая полученные сведения, и потом вернулся к основным вопросам, видимо, решив не развивать тему.

– Вы передали информацию по всем людям, имевшим доступ к вашей системе, оперативной группе?

– Да, насколько я знаю, эти данные даже уже передали вашей стороне. Как я уже сказал, Тир велел нам всем говорить правду и содействовать.

– Я так понимаю, не все этим довольны.

– Конечно. Если бы нас всех всем устраивал Альянс, мы бы не пытались поднять на своих плечах Созвездие, разве не так?

– Когда Вы узнали о ситуации с деньгами и от кого?

– Мне сказала Элснер, когда узнала. Потом со мной связались из администрации и сообщили о приостановке операций. Это, как вы понимаете, тоже не слишком способствует всеобщей любви и желанию содействовать. У нас куча дел сейчас просто висит в воздухе, пока на счетах болтаются эти краденные деньги, и всюду рыщут оперативники.

– Мы сделаем все, чтобы завершить расследование в кратчайшие сроки. Возможно, нам потребуются еще раз побеседовать с вами после того, как мы изучим все документы.

– Звоните, – взмахнул рукой он. Планшета у него уже снова нет. – До связи, господа.

– Я одного не понимаю – если они в самом деле организовали эту кражу, то какого хрена они не вывели деньги вовремя? – демонстративно не понимаю я, когда мы заканчиваем и этот звонок.

– Может, они надеялись на «личную дружбу с Тиром» своего этого ло-Лланнренна, – Дип пожала плечами. – И совершенно не ожидали, что в дело вмешается еще и «спаситель Тира», против которого дипмиссии запрещено и слово поперек сказать.

– По-моему, «Дип-миссия», ты преувеличиваешь мою значимость.

– А я считаю, что вполне возможно, что нет. И ты до конца не осознаешь, какие условия им можешь ставить.

– Спасение спасением, – я пытаюсь свести концы с концами и от этого тру шрам на щеке, словно бы это была волшебная лампа, из которой можно выдрать решение. – Но никто там не станет делать то, что не выгодно, просто потому, что я попросил.

– Зато нам начали отдавать статистику, собранную при проверке счетов, – сказала Дип, возвращаясь к своему терминалу. – Они были созданы не позднее, чем пять месяцев назад, и не раньше, чем четыре месяца назад, даты отличаются немного в разных банках, которые уже проверили, но это примерно тот период.

– Данные с фонда нам передали?

– В процессе.

– Сравни с тем, какие они проекты в это время делали, и какие люди к ним были подключены.

– И кто-нибудь уже мне проверит «Соджорн»? – встреваю я.

– Да что тебе сдался этот «Соджорн», – отмахнулся от меня Кин. – Лучше расскажи, что думаешь про нашего ло-Ланхрена.

– Лланнренна, – педантично поправила Дип.

– Я почти уверен, что он говорил правду. Или ту версию, которую сам готов считать правдой, – добавляю я, подумав. – Однако, мне вот что показалось: у них у всех были сгенерированные обои сзади, а не реальное окружение.

– И о чем это нам говорит?

– О том, что надо запросить оперативную группу в Созвездии об оконечной точке принятия нашего сигнала.

– Да зачем это?

– Может, это ничего и не значит, – соглашаюсь я. – А, может, это даст нам какую-то ниточку и зацепку. Потому что я считаю, что все они были в этот момент в одном месте, скорее всего, присутствовали все при всех разговорах, что крайне не рекомендуется, и не сочли нужным об этом сообщить. Это уже считается за подлог. Кроме того, в этом случае они сознательно выстраивали беседы определенным образом, чтобы создать у нас то или иное впечатление. Например, что Хастингса допрашивать бесполезно, а Горун – неприятно, и стоит все серьезные вопросы адресовать самому вменяемому – Лланнренну. А он, как раз, скорее всего, лучше всех умеет манипулировать информацией. Это все пришить им и в чем-то обвинить не получится, но зато позволит определиться, так сказать, с основным параметром.

– Это с каким? – с подозрением уточнил Кин, а Дипика закатила глаза, не отрываясь от каких-то таблиц. Во имя ее и своего спокойствия я искренне надеялся, что это, наконец, «Соджорн».