По следам Добрыни

Красно Солнышко. Но мой вывод, что Даждьбог был Даждьбогом Древлянским, опирался не только на загадку «Даждьбожьего внука». В нем играл крупную роль и стабильный былинный эпитет Владимира – «Красно Солнышко».

Никакими чертами «солнцеподобного» недоступного величия Владимир в былине не наделен: он пирует с богатырями, радушно беседует и шутит, обладает человеческими слабостями. Один из стабильных эпитетов его – «ласковый князь Владимир». Да и эпитет «Красно Солнышко» звучит тепло, любовно, а вовсе не грозно-величественно.

Итак, дело на сей раз вовсе не в обожествлении деспотической власти монарха (образ былинного Владимира диаметрально противоположен этому; там же, где его именем прикрыты другие князья, деспотизм не прославляется, а обличается). Почему же у этого идеального, патриархального князя русской былины стабильный «солнечный» эпитет?

Ответ на это дан наукой. Говоря о Даждьбожьем внуке, Рыбаков пишет также: «С этой солнечной символикой связан и былинный эпитет Владимира – «Красно Солнышко»[30]. То есть эпитет сопоставлен непосредственно с миром богов.

Дело в том, что Даждьбог – именно солнечный бог. И если он был покровителем Древлянской земли, то Владимир был внуком Даждьбога-Солнца по праву князя Древлянского дома. Во времена, когда о нем слагались былины, это на Руси знал каждый. Эпитет «Красно Солнышко» был столь же естествен, как титул Даждьбожьего внука. И ласковое «Солнышко» (как и весь колорит образа Владимира) ясно говорит, что Даждьбог был тогда в глазах народа добрым божеством.

Победа 980 года (как и победа 945-го) была одержана под Древлянским знаменем. И хотя описания его не сохранились, но можно ручаться, что на нем сиял солнечный лик небесного хозяина княжества, Даждьбога Древлянского (вероятно, в сочетании с какими-то другими геральдическими изображениями, например, с княжеской булавой Древлянского дома). В победном 980 году всюду, где армия Добрыни водружала Древлянское знамя, восходило после черной ночи деспотизма Варяжского дома Красно Солнышко русской свободы! И это Красно Солнышко было практически княжеским гербом Владимира. А свободолюбивая репутация Даждьбога была к тому времени освящена в глазах всего русского народа столетней героической борьбой Древлянского дома против варяжских угнетателей.

Солнечный лик Даждьбога в качестве родового герба Владимира должен был широко встречаться в его быту – на знаменах, в гридницах, где пировали с ним богатыри, на фасаде дворца, на утвари князя. Красно Солнышко могло быть вышито и на груди княжеской одежды, и притом не только парадной, но и походной, в которой князь объезжал знаменитые богатырские заставы – крепости против печенегов. Это Красно Солнышко само просилось в поэтический образ – и вместе с тем поэтическое «Владимир Красно Солнышко» было практически равнозначным титулу «Владимир Древлянский».

Добавочную роль в сложении и закреплении этого эпитета Владимира сыграло еще одно важное обстоятельство. В Шестибожии Владимира места богов (кроме оставленного поневоле на первом месте Перуна Полянского) оказались – как выяснилось при политическом анализе Шестибожия в свете древлянской теории – распределены в строгом соответствии с заслугами их земель в победе 980 года. Соправительство богов означало соправительство земель, было его проекцией на небо и фиксацией на земле. Оно означало ни много ни мало наличие федерального парламента державы и власть победоносной свободолюбивой коалиции земель (я не стану касаться здесь расшифровки ее младших участников).

Даждьбог в Шестибожии стоит на третьем месте (означавшем фактически второе). Но перед ним было одно место, еще более почетное. И настоящим хозяином положения в державе стал в 980 году именно этот бог, стоящий в перечне Шестибожия сразу вслед за Перуном и перед Даждьбогом. Имя этого «бога № 2» (фактически «бога № 1») – Хорс. И о нем известно, что он также был солнечным богом.

Какой землей Руси владел Хоре-Солнце? Это не может быть загадкой, ибо победа 980 года, как я уже говорил, была одержана под Древлянским знаменем, но прежде всего новгородским оружием! По праву это место в Пантеоне Победы (а Шестибожие, учрежденное Владимиром, несомненно, было им) принадлежало небесному хозяину Новгородской земли. То есть Хорсу Новгородскому.

В теории эпохи именно Хорс Новгородский был главным победителем 980 года (протянувшим руку помощи своему союзнику Даждьбогу Древлянскому). И Шестибожие не просто Пантеон Победы персонально Владимира. Или даже персонально Владимира и Добрыни. Или даже всего Древлянского дома. Нет, у него есть и другие функции, и другой важный смысл. Шестибожие также – фиксация победы новгородско-древлянской земельной коалиции, установления новгородско-древлянской гегемонии в державе.

Стало быть, на общепринятом языке русской языческой геральдики (а он оставался общепонятен еще долго после крещения Руси) «Владимир Красно Солнышко» немедленно расшифровывалось каждым как титулатура «Владимир Новгородский и Древлянский» (или «Древлянский и Новгородский»).

Вот почему Владимир стал навеки для былины Владимиром Красно Солнышко!

Кстати, это означает, что победители 980 года, Хорс Новгородский и Даждьбог Древлянский, равно как и их противник Перун Полянский, были не менее серьезными политическими фигурами, чем, к примеру, Мардук Вавилонский, Афина Афинская и Юпитер Капитолийский.

Это означает и то, что русский языческий пантеон ничуть не был примитивным и недоразвитым, а, напротив, стоял на той же высоте, что пантеоны Древнего Востока, Греции и Рима! В этой непривычной для представления о Руси системе великие боги были территориальными владыками и, подобно князьям, имели территориальные титулы.

Далее, это означает, что владыками княжеств Руси великие боги стали задолго до событий X века, в глубокой древности по отношению к X веку. И еще это означает, что языческая Русь обладала высокоразвитыми политическими и конституционными теориями, построенными не на влиянии мусульманского или христианского мира, а на осмыслении собственной русской практики.

Святище. Но ведь я нахожусь сейчас не только в столице Мала Древлянского, но и в столице Даждьбога Древлянского, под чьим знаменем одержал победу в 980 году Добрыня. Где-то здесь должен был быть не только княжеский дворец, в котором родились Добрыня и Малуша, но и главный храм Даждьбога. Где же? Не с ним ли связано название загадочного Святища? Ведь место, именуемое так издревле, имеется в Коростене и сегодня и по легенде оно связано с Даждьбогом и событиями X века.

Как я уже говорил, местные предания – драгоценный исторический источник, но нуждающийся в проверке и осмыслении. Вот хороший пример тому: в конце XIX века фольклорист И. И. Коробка записал в этих местах предание, которое гласило, что Игоря убила под Коростенем… рассорившаяся с ним Ольга! Можно ли этому верить? Конечно, нет. Но вместе с тем в предании, несомненно, отразились противоположность политики Ольги и Игоря и позднейший союз Ольги с Древлянским домом.

Что же надо отвести как заведомо недостоверное в предании о Святище? Прежде всего, церковь. И притом по многим причинам. Из разговора с Ивановым выясняется, что на самом деле церкви на горе никогда не было (там стояло лишь несколько старинных крестов). Да и строить в Коростене церковь на месте языческого храма Ольга не могла уже по одному тому, что не обладала для этого достаточной властью. Она крестилась сама, но Русь не крестила. Она не смогла крестить даже своего сына, Святослава, а государем был он. О преследовании языческих культов в такой обстановке не могло быть и речи. Но была и другая причина, по которой Ольга ни в коем случае не стала бы ломать коростеньское святилище Даждьбога: ведь этот бог благодаря древлянскому браку стал политическим союзником Ольги как раз в период ее крещения.

Легенда (с дополнительными стандартными мотивами звона потонувшей церкви и т. п.) перерабатывалась в течение столетий под воздействием совсем иной перспективы: антитезы христианства вообще с язычеством вообще. Картина союза Христа с Даждьбогом была для последующих столетий не только необычной, но и совершенно невероятной. Разумеется, она должна была замениться в легенде иной картиной. Так и произошло. А само мнимое желание Ольги поселиться под старость в Коростене? Это, видимо, отражение, хотя и превратное, ее союза с Древлянским домом.

Нет, Святище названо так вовсе не по утонувшей церкви Ольги. Напротив, церковь придумана для объяснения названия из христианской перспективы. Само же по себе слово ни в коем случае не может означать «место, где утонула церковь». Такое место именуется совсем иначе – «церковищем». Для «святища» же гораздо естественнее другое значение – «святилище» (древнее). То есть открытый или закрытый языческий храм.

Если так, то что за святыню могли здесь сбросить в X веке на дно Ужа? Видимо, статую того же Даждьбога. Только делала это, конечно, не Ольга.

Ищу следы святилища Даждьбога у подножия той горы, на которой будто бы стояла церковь, и не нахожу. Но ведь, по преданию, Даждьбог, когда стал швырять камни через реку, стоял не под горой, а на противоположном берегу. И я начинаю искать следы святилища на западном берегу Ужа.

Действительно, вниз по течению от каменного водопада (но все еще напротив горы; река здесь делает петлю) у берега находится большой природный амфитеатр из гранитных глыб. Валуны циклопические, иногда голые, иногда поросшие мохом и травой. В центре амфитеатра обращенная в сторону Ужа и горы (и похоже, на юг – к полуденному солнцу) большая изолированная глыба с нишей под ней. Ниже ее – площадка, обрывающаяся прямо в воду.

Уж не алтарь ли это с жертвенником перед ним? Не здесь ли высилась когда-то статуя Даждьбога? Вдруг это и вправду чудом уцелевшее древлянское святилище? Ведь такие природные глыбищи не выкорчуешь, даже если хочешь разрушить храм враждебного божества.

Воображение рисует жрецов Даждьбога, совершающих перед его статуей обряд в открытом храме, созданном в природном амфитеатре. Древлян, толпящихся выше на его уступах. Кто знает, вдруг древняя статуя и сейчас лежит где-то на дне реки?..

Это лишь догадка, не более. Впечатление от амфитеатра гранитных глыб может быть и обманчивым. Возможно, святилище находилось где-либо поблизости. Возможно, оно теперь погребено под землей. Возможно, храм был закрытый… Словом, здесь судить археологам. А систематического археологического обследования Коростеня и его окрестностей еще не производилось. И не приходится сомневаться, что Коростень заслуживает пристального внимания археологов, да и краеведам здесь еще хватит работы на годы.

Продолжаю размышлять над Святищем и легендой о нем. Что еще надо в этой легенде отвести как недостоверное? Конечно, союз Даждьбога с Перуном против Ольги и Христа. Такого союза в X веке быть не могло. Как мы уже знаем, в 945—946 годах Даждьбог и Перун были не союзниками, а врагами. В политической теории эпохи восстание Мала означало, что Даждьбог Древлянский восстал против своего сюзерена Перуна Полянского и отказал ему в сюзеренитете. А при капитуляции Мала Даждьбог снова признал себя вассалом Перуна.

Мала можно было сослать в Любеч, но Даждьбог был бессмертен, ни выслать, ни даже развенчать его было нельзя: он вечно обитал в Коростене. А оскорблять древлянского бога и делать его своим вечным врагом в расчеты Ольги не входило. Стало быть, мотив единого фронта Перуна и Даждьбога против Ольги – такое же позднее наслоение, уже из христианской перспективы, как мнимая утонувшая церковь Ольги.

Но название Святища на христианское наслоение не похоже, церкви и места их расположения так не называли. Мне такое название больше не встречалось нигде, похоже, что оно уникально. И специфично для Коростеня. Оно явно может означать только место древнего языческого святилища. И ведь, в общем-то, название относится к тому самому месту, в пределах которого оказался гранитный амфитеатр.

Нет, я не спешу с выводами насчет Святища. Но решаю еще расспросить об этом Иванова.

Площадка казней. Оказывается, про гранитный амфитеатр тоже есть местная легенда, не связанная на сей раз с X веком. Но очень подходящая к тому, что показалось мне «жертвенной площадкой». Отсюда, гласит легенда, в глубокой древности, при злом царе Аттиле, сбрасывали людей в Уж.

Царь гуннов Аттила действительно оставил по себе в истории страшную память. Его прозвали «бичом божьим», а сам он похвалялся тем, что, где ступали копыта его коней, не растет больше трава. Своей колоссальной империей Аттила правил из нынешней Венгрии, опустошительные походы совершал по Западной Европе, немного не дошел до Сены, грозил и самому Риму. Словом, фигура для преданий о лютом деспоте очень подходящая.

Но Аттила – в Коростене?! Ведь он жил в V веке, за полтысячелетия до Добрыни. Может быть, к его громкому имени предание пристало значительно позже, просто по ошибке? Решаю отвести Аттилу как анахронизм, обычный для местных преданий, и задаюсь вопросом: нет ли в легенде о «площадке казней» смешения разновременных событий?

Ведь одно предание гласит: отсюда давным-давно, в лихую годину, людей сбрасывали в реку. А в другом предании эти же места связаны не только с именем Даждьбога, но еще и с X веком. Случайно ли это? Какие драматические события X века могли быть притянуты преданием гораздо позже к временам злого царя Аттилы? Короче говоря, кого могли сбрасывать здесь в Уж в X веке?

Площадка, которая в предании оборачивается нежданно для меня площадкой казней, показалась мне при осмотре сразу жертвенной площадкой. Заметны даже природные желобки между глыбами, по которым в реку стекала кровь жертвенных животных. Но я не отнес эту площадку к войне, бою Даждьбога и Перуна против Христа. И вообще ни к какому бою. Я счел это нормальным (правда, величественным) местам жертвоприношений божеству, обитавшему здесь несколько веков. Но когда я осматривал жертвенную площадку в амфитеатре, который счел храмом Даждьбога, мысль о человеческих жертвах даже не пришла мне в голову, тем более что я уже знал, что Даждьбог был Солнцем благодетельным, подателем жизни и хранителем древлянской и общерусской свободы.

Однако в час войны перед лицом Даждьбога вполне могли и предавать ритуальной казни пленных врагов. Тех, кто посягнул на свободу Древлянской земли, охраняемой Даждьбогом.

Так могло ли это быть в X веке? В 945 году вряд ли – победа над Игорем была быстрой, и Игорь был немедленно казнен, но не в самом Коростене (об этом речь еще впереди). А война с Ольгой была упорной, но не кровавой (что нам уже известно), обе стороны щадили друг друга.

Однако в том же X веке была другая древлянская эпопея, когда вся Древлянская земля после нескольких лет гражданской войны оказалась захвачена знакомым нам уже Ярополком и его варяжским фаворитом Свенельдом – в 977 году. И эта гражданская война была ожесточенной и кровавой. В ходе ее с площадки казней вполне могли сбрасывать в Уж попавших в плен воинов Ярополка, вторгшихся в Древлянскую землю.

Но также вполне возможно и другое: что варяжские опричники Ярополка (или их союзники печенеги) расправлялись здесь с древлянами и бросали их в Уж специально отсюда, ради осквернения их храма, в отместку свободолюбивому богу. И кстати, не «швырял ли Даждьбог камни» в первоначальных вариантах легенды о Святище вовсе не в церковь, а во врагов, захвативших командную высоту напротив его святилища?

Ведь в ту эпоху каждая меткая стрела, пущенная через реку (особенно в этом священном месте!), каждый камень, метко брошенный древлянскими защитниками через реку, естественно понимались как направляемые самим Даждьбогом. Если так, то исходной точкой легенд о Святище было не крещение и не отношения древлян с Ольгой, а героическая оборона Коростеня и, в частности, самого храма Даждьбога в 977 году…

Как бы то ни было, а Святище в Коростене есть. И для археологов комплекс его загадок может оказаться интереснейшим объектом.

Но если я прав, заземляя легенды о Святище не на времени Ольги и не на временах Аттилы, а на 977 году, то Даждьбог тогда швырял камни не в Христа, а в войско Перуна, и в тот черный год Перун торжествовал.

Неудавшаяся столица Руси. Но я нахожусь не только в гордом «Гранитограде» Лесного края. Я нахожусь также в кратковременной столице Руси.

Коростень – столица Русской державы?! Да, именно столица державы. Провозглашенная Малом в 945 году. Но – так и не утвердившаяся в этой роли.

На основании чего же можно делать такой вывод? Во-первых, на основании отчетливых следов в самой летописной версии. Правда, она тщится представить Мала незадачливым князьком (за которого его принимали вследствие этого многие историки), полезшим в женихи к великой княгине. Словом, фигурой с Ольгой абсолютно несоизмеримой. Мотивом сватовства Мала к Ольге подсовывалась таким образом попытка Мала переселиться из дыры в стольный Киев.

Однако, странное дело, если вчитаться в текст статьи 945 года, то выясняется, что в нем идет речь вовсе не о переезде Мала в Киев к Ольге, а о переезде Ольги в Коростень!

Сначала Ольга требует максимально представительного и почетного посольства древлян, «чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди» (курсив мой. – А. Ч.). Речь идет отнюдь не о том, чтобы Мал стал при Ольге принцем-супругом в Киеве и даже не о вокняжении его в Киеве с переходом власти от Ольги в его руки. А о том, что киевляне не слишком охотно отпустят Ольгу жить в Коростень.

И дальше Ольга действительно едет в Коростень. Едет, положим, с намерением обмануть и истребить тысячи древлян, но ведь для виду-то едет, и древляне верят ей, что она едет к ним. Ольга едет, словно не она великая княгиня, а Мал – государь Руси.

Нужды нет, что вся поездка эта есть вообще выдумка летописца. В статье 945 года фактически дважды недвусмысленно зафиксировано, что Мал тогда требовал Ольгу к себе в Коростень.

По какому же праву? По праву победы! Потому, что он после победы над Игорем немедленно объявил Коростень новой столицей Русской державы вместо Киева. И это подтверждается анализом действий Мала сразу после победы.

Что до мнимых действий Ольги, то еще Карамзин писал: «Здесь Летописец сообщает нам многие подробности, отчасти несогласные ни с вероятностями рассудка, ни с важностью Истории, и взятые, без всякого сомнения, из народной сказки»[31]. Шахматов считал их источником народные песни. Я полагаю, что это продиктовано князьями, враждебными Древлянскому дому. Но в данной связи это не важно. Действия-то Мала не выдуманы, и они поддаются расчету.

В логике положения (если Малу для законности власти над всей страной был непременно нужен захват Киева) была не отправка в Киев парламентеров, а немедленное развитие боевого успеха, форсированный марш на Киев! Во всех последующих усобицах в течение нескольких веков мы видим эту картину: одержав решающий военный успех на подступах к Киеву, очередной претендент на «царский» трон сразу же устремляется прямо на столицу. Надо ковать железо пока горячо, и претендент бросает войска на главную цель – Киев, стремясь взять его врасплох или с бою.

Между тем следов такого стремительного броска Мала на Киев летописный рассказ (в котором сквозь увертки ложной версии явственно проступают черты хода военных действий) не обнаруживает. (Вместо этого будет потом поход Ольги на Коростень и его осада.) Мал не делал броска на Киев, не шел на него победным маршем – потому что Киев не был его главной целью. Он считал свою власть законной и без того, рожденной победой над Игорем, а вовсе не обладанием разжалованной столицей.

Мал объявил себя государем всея Руси прямо в Коростене, и в его глазах Киев после поражения и казни Игоря автоматически перестал быть центром политической власти страны. Там, с точки зрения Мала-победителя, имелись теперь лишь «местные власти», в покорности которых он был заранее уверен (как оказалось, ошибочно). Мал вообще не добывал Киева, он подбирал его между делом.

Зачем же тогда он слал посольство к Ольге, да еще со сватовством? Он вообще не посылал посольства к Ольге. Он посылал посольство к боярству Полянской земли с требованием выдать ему, прислать в Коростень, Ольгу вместе со Святославом как трофей победы. Посольство было, таким образом, через голову Ольги, ее он просто не принимал в расчет.

Картина вырисовывается следующая: немедленно после казни Игоря Мал отправил послов в Киев к Полянскому боярству с известием, что Игорь пленен, низложен и казнен, династия Рюрика также низложена, а он, Мал, отныне новый государь державы, а столицей ее стал Коростень. Мал требовал немедленного принесения ему вассальной присяги и, как уже сказано, выдачи Ольги и Святослава.

Но, чтобы решиться на такие претензии, мало обладать твердым сознанием своего права. Надо еще обладать реальной силой. Такие условия диктуют только с позиции силы, не опасаясь ответных ударов. Надо быть в состоянии сделать это. (Проиграл кампанию Мал только через год). Для этого надо явно не уложить князя в случайной стычке (как обманно пытается представить дело летопись), а одержать полную победу на поле боя.

То есть надо уничтожить не только лично Игоря, но и главную реальную опору его власти, уничтожить его решающую боевую силу.

Сделал это отец Добрыни? Очевидно, сделал. Иначе армия державы, остававшаяся в распоряжении Ольги, немедленно раздавила бы его стремительным броском на Коростень. Ольга бы в таком случае не стала (как в летописных баснях) хитрить и не стала бы (как вынуждена признать нехотя летописная версия) терять даром целый год до того, как осадить Коростень. Вполне очевидно, что в 945 году сильной армии у Ольги не было и ей пришлось ее фактически создавать с большим трудом и большой потерей времени.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

1 В. В. Стасов. Избранные сочинения, т. 3, М., 1952, с. 265, 266.

2

2 М. П. Цапенко. По равнинам Десны и Сейма. Изд. 2-е. М., 1970, с. 137.

3

3 Б. А. Рыбаков. Древняя Русь. М., 1963, с. 62.

4

4 История СССР, т. I. M., 1966, с. 496—497 и 500.

5

5 Б. А. Рыбаков. Древняя Русь, с. 63.

6

6 История СССР, т. I, с. 645.

7

7 А. А. Шахматов. Повесть временных лет. Пг., 1916, с. XVI.

8

8 Б. А. Рыбаков. Древняя Русь, с. 63.

9

9 Б. А. Рыбаков. Древняя Русь, с. 63.

10

10 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери. – Записки Императорской Академии наук, т. V, кн. I. СПб., 1864, с. 20.

11

11 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 21.

12

12 И. И. Срезневский. О Малуше, милостнице в. к. Ольги, матери к. Владимира. – Записки Императорской Академии наук, с. 33.

13

13 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 20.

14

14 Между прочим, это разгадал еще в XVIII веке В. Н. Татищев. Он счел ее знатной славянкой, но не разгадал, кто она.

15

15 Т. Н. Кондратьева. Собственные имена в русском эпосе. Казань, 1967, с. 52.

16

16 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 20.

17

17 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 20.

18

18 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 18.

19

19 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 20-21.

20

20 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 19.

21

21 И. И. Срезневский. О Малуше, милостнице в. к. Ольги, матери в. к. Владимира, с. 32.

22

22 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 21.

23

23 А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908, с. 377—378.

24

24 Д. И. Прозоровский. О родстве св. Владимира по матери, с. 24.