Красный кефир
В похмелье Валерий становился излишне великоречивым.
– А когда принцессу привезли в Москву, – добавила Вера, – там начался путч и беспорядки. Конечно, с ней поступили по-свински. Духовный мир был возмущен. Любой алтаец скажет, что их народу плюнули в лицо. Великую святыню обнажили догола и выставили на всеобщее обозрение. Интересно, что сказали бы русские люди, если бы какие-то иноземцы извлекли тело Ленина, раздели его и увезли в американский или африканский музей? Даже мучители Христа, и то не додумались до подобного глумления.
– Как бы то ни было, врата ада открылись, – продолжил Валерий. – С 2003 года Алтай начало трясти. Силы подземного мира рвутся наружу. Люди просят правителей вернуть принцессу Укока, предать ее земле, но слугам народа нет дела до своих избирателей.
– Тут все понятно, – ответила Машка. – Воровство артефактов и постепенный вывоз их в Америку, Англию и Ватикан – это одна из первостепенных задач иллюминатов.
– Иллюминатов? – заинтересовалась Вера. – Это масоны какие-то? Евреи?
– Нет, – с усмешкой сказала Машка. – Евреи – это мы с Левой. А иллюминаты – люди, которые владеют миром. Всемирное правительство. Буши, Клинтон, Блэр и даже этот японец… как его там… Я читала о них в каком-то журнале. В статье говорилось, что все логотипы крупных нефтяных и торговых фирм используют особый символизм иллюминатов, по которому им ясно видно, кто есть кто.
– Вот же гады! – воскликнула Вера.
– Похищая предметы силы и священные артефакты, они не только ущемляют культуру народов, но и подчиняют себе все новые и новые земли. Ваша принцесса – это рядовой случай. Лишив Алтай защиты, они навяжут вам своих богов, штрихкоды и тотальную бездуховность. Одна половина населения будет гнить от туберкулеза, а вторая – от сифилиса. Грудным младенцам начнут прививать СПИД и прочие жуткие болезни. В середине двадцатого века роддома заражали стафилококком. Теперь для той же цели вывели птичий грипп.
– А зачем это нужно? – удивилась Вера.
– Жертвы Молоху и Бафомету. Такой у них культ.
– Машуля, довольно болтать ерунду, – возмутился я. – Алтайская мумия – это ценная находка археологов. Благодаря ее изучению, наука раскроет множество загадок.
– Каких загадок? – съязвила Машка. – Ты просто подумай над этим вопросом. Какие загадки у полуразложившейся плоти? Ах, у нее ДНК не такая, как у современных алтайцев! Ладно! Предположим, что нынешний губернатор Абрамович погибнет и будет с почетом погребен в вечной мерзлоте. И через двадцать веков какие-то новые археологи откопают его мумию и начнут почесывать хвосты. Как мужчина семитских кровей попал на Дальний Север? И разве это не доказывает, что часть еврейского народа, бежав из Египта, прошла через весь континент и поселилась на краю Ледовитого океана? Так вот где находилась земля обетованная, обещанная Моисеем!
Взглянув на меня, она презрительно махнула рукой.
– Все подобные археологические теории нужны лишь для вида! Для прикрытия систематических разграблений курганов и могил. Часть похищенных сокровищ забирают чиновники. Остальные раритеты расходятся по рукам и попадают в частные коллекции. Мне самой однажды предлагали купить брошь из скифского кургана.
– А как же музейные экспонаты? – спросил Валера.
– В музеях только черепки от горшков и сгнившее железо. В крайнем случае, медные монеты и серебряные браслеты. А драгоценные камни? Говорят, что в Крыму нашли золотого коня, отлитого в натуральную величину. В каком музее этот конь?
– Тут ты права, – сказала Вера. – Все воруют, как могут. Если бы я нашла сокровище, то об этом фиг бы кто узнал. А твоего золотого коня я распила бы пилой и переплавила на маленькие брусочки. Такое сейчас время.
Валера вытащил флягу и сделал внушительный глоток. Крякнув от удовольствия, он внес свой вклад в беседу:
– А мне вот интересно, где хранятся все драгоценные камни, собранные людьми в течение веков. Каждый год их сотнями и тысячами извлекают из земли. За век получается миллионы. Раньше любой пират или разбойник владел сундуком отборных сокровищ. И вдруг бац! Все куда-то пропало. А золото? Его ежегодно добывают сотнями тонн. Где хранятся золотые запасы, собранные за двадцать прошлых столетий?
Он передал флягу мне и по-приятельски подмигнул. Стрельнув на него испепеляющим взглядом, Вера строго предупредила:
– Только не перебирайте с выпивкой. У нас сегодня будет трудный день.
– Мы немного, – успокоил ее Валерий. – Только чтобы подкрепиться.
– Я знаю ваше «немного». Сейчас приложитесь к горлышку, а нам с Машей потом весь груз на своих плечах таскать.
– Что ты раскричалась, женщина? – в шутку проворчал Валерий. – Ты у нас кто? Экскурсовод и водитель. Лева именинник. Маша при нем. Значит, я руководитель экспедиции!
– Это я руковожу экспедицией, – рявкнула Вера. – Ты даже не знаешь, где место находится.
Хлебнув водки, я вернул флягу Валерию и прикрыл глаза. Все повторялось, как и в первый раз. Это походило на дежавю. Я замечал сюжет и вспоминал, что он уже был. Я слышал фразу Валерия и понимал, что он говорил ее в прошлом. Но это прошлое накладывалось на настоящий момент, и я не знал, каким будет следующий поворот на дороге, и где находилась заветная пещера. Обычная петелька времени, со своей особой цепочкой событий. Некоторые из ее элементов можно было заменить на другие и тем самым подправить ситуацию по своему усмотрению. В компьютерной игре это называлось бы уровнем. Игрок повторяет его, пока не проходит от начала до конца. Преодоление нескольких уровней закроет эпизод – в моем случае, жизнь на данном отрезке времени. При неудачных результатах в этом эпизоде я мог бы повторить его сначала, попутно выправляя те или иные ситуации. Но с каждым повторением я понижал свой статус мага – свою реализационную силу.
Джип плавно брал повороты и подъемы. Вера вела машину спокойно и уверенно. Жаль, что этой семейной паре придется остаться в пещере. Валера должен был вскрыть священный путь и погибнуть от падения с двенадцатиметровой высоты. Соответственно, его жена превращалась в ненужную свидетельницу. Мне полагалось избавиться от нее. В двух прошлых попытках я допустил серьезные ошибки. В первой временной петле мы вообще не обнаружили провал. Во второй петле Вера потребовала вытащить тело Валерия из глубокой расщелины. Я думал, она останется наверху, но эта взбалмошная женщина спустилась вслед за мной и увидела меня в процессе открытия временного портала. Как оказалось, у нее был пистолет. Пули пустяк, но она помешала магической процедуре, поэтому мы с Машкой вернулись на неделю в прошлое и начали заново эту петлю.
– Лева, ты спишь?
Приоткрыв глаза, я взглянул на Валерия и флягу в его протянутой руке.
– Глотни еще, а то ведь может укачать.
Беда какая! Приятный парень – добрый, славный. А я должен был подвести его к моменту гибели. К сожалению, только он мог открыть путь. Совокупная вибрация его энергетических центров создавала особую модуляцию, необходимую для запуска целевой цепочки событий. Я мог бы прыгать на той каменной плите, дробить ее кувалдой, и ничего бы ни случилось. А под ним она срывалась вниз, пробивала несколько перегородок в расщелине и освобождала проход в огромную пещеру, освещенную синевато-зеленым сиянием. Там находилась одно из «полей тростника» – хранилище кристаллических матриц, на которых были записаны параметры индивидуальных временных порталов. Благодаря этим кристаллам мы могли произвести «посев» – телепортацию великих воинов, отважившихся совершить прыжок в далекое будущее, чтобы затем вернуться обратно в свое время и дать отпор бесчисленным ордам Гора, выпущенным из самых грязных и мерзких окраин Иномирья. Только армия бессмертных магов, с огромным знанием, накопленным веками, могла оказать сопротивление кровожадным и алчным варварам.
Печально вздохнув, я отпил из фляги пару глотков.
Ход истории показывал, что Гору удалось покорить этот мир. Древнее знание было уничтожено. Эоны «золотого века» погрузились в тину забвения. Отголоски великой битвы Сета и Гора сохранились только в смутных мифах и библейских откровениях. Великий дракон Себау, давший людям знания о законах вселенной, превратился в «зверя» и «врага». Даже слово «изверг» приобрело дурной и совершенно извращенный смысл. Но я верил, что не все еще потеряно. Мы вернемся в прошлое и изменим временную петлю. Мы сохраним свою цивилизацию и восстановим баланс Зодиака.
Я взглянул на поселок, мимо которого мы проезжали. Унылые дома, разруха, нищета. Сорок пять веков назад здесь возвышались прекрасные дворцы, и люди обладали невероятным знанием о пространстве, в котором они обитали. И что теперь? Регресс культуры! Ярчайший образ того, на что был способен монотеизм – новая и несбалансированная вера. Естественно, дворцы можно отстроить заново, а как быть с общим развитием? Вверх взяла материальная сторона существования. Большую часть времени люди посвящали бестолковым занятиям, которые сводились к заработку и тратам денег – даже здесь, в стране, которая считалась духовным центром Земли.
Похоже, я снова задремал. Когда Машка пихнула меня в бок, мы как раз съезжали с дороги на каменистую пустошь. Русло пересохшей речушки вывело нас к небольшой скале, за которой мы увидели расчищенную площадку с шестами, украшенными белыми лентами. На кучах собранных камней лежали остатки подношений.
– Мы оставим машину здесь и дальше пойдем пешком, – сказала Вера. – Тут недалеко. Не больше километра. Вечер и ночь проведем в пещере. Если только вход не завалило. Утром вернемся сюда и отправимся в обратный путь.
– А машину не угонят? – поинтересовалась Машка.
– Это священное место, – ответила Вера.
Закинув на плечи большой рюкзак и взяв в руки сумки, она уверенно направилась к оврагу, поросшему желтой травой. Мы последовали ее примеру. В картонной коробке, которую нес Валерий, позвякивали бутылки. Я с трудом тащил груз, состоявший из палатки, двух одеял, жаровни, пакетов с углем и прочих вещей, необходимых для празднества внутри пещеры. Машка тоже пригибалась под тяжестью ноши. Мы не привыкли к таким экстремальным нагрузкам. Пологий склон вел к холмам. За ними возвышался треугольник горного массива. Воздух пах травами и теплом камней. Через полкилометра я снова почувствовал момент дежавю. Вот сейчас Вера скажет, что в этих местах расположены залежи золота…
– Давайте отдохнем, – внезапно предложил Валерий. – У меня устали руки. И мочевой пузырь вот-вот порвется. Кстати, вон те кустики вполне подходящие для того, чтобы покурить и оправиться.
Он взглянул на Веру и спросил:
– Ты со мной? Или как?
Она с усмешкой опустила на землю рюкзак и, повернувшись к нам, пояснила:
– Лерка змей боится. Он в горах без меня ни на шаг.
Этого не было в прошлых петлях времени. Когда наши спутники направились к кустам, я с изумлением посмотрел на Машку. Она пожала плечами. Что-то явно шло не так.
– Мы меняли только окончание. Разве это могло повлиять на начало цепочки событий?
– Будь предельно осторожен.
– Я всегда осторожен.
В ушах зашумело. В висках застучала кровь. Живот напрягся, словно противился какому-то давлению. Я с опаской посмотрел на заросли кустов, в которых скрылись наши спутники. Внезапная тошнота могла объясняться либо усталостью от непривычной нагрузки, либо произведенным неподалеку магическим действием. Мне не хотелось верить во второе, иначе пришлось бы признать, что импульс силы совпал с уходом Веры и Валеры. Допустим, в ход событий вмешался некто неизвестный. То есть, он пришел со стороны врагов. Но откуда ему известно о наших планах? В принципе, кто-то мог обнаружить петлю, образовавшуюся во времени. Но это третья попытка! Мимолетное образование! Даже если данный район находился под бдительным надзором, ни один из магов не был способен на такое тонкое распознавание полевых флуктуаций.
Машка приветливо помахала рукой возвращавшейся паре.
– С облегчением.
– Спасибо.
Я поднял рюкзак и закинул его на плечи.
– Между прочим, в этих местах расположены залежи золота, – сказала Вера. – Есть большая вероятность, что вы найдете самородок…
Все вернулось в прежнее русло. Я начал успокаиваться. В далекой древности наставники предупреждали меня о загадках времени. Даже опытные собиратели душ порою сталкивались с аномалиями, которые не поддавались никаким объяснениям.
Наконец, мы подошли к пещере. Вход зарос густым кустарником. Ничто в этом месте не намекало на проход в глубины гор. Вероятно, мы были первыми людьми, оказавшимися здесь за прошедшие семь-восемь лет. Валера достал туристический топорик и расчистил тропу к отверстию. Затем мы приложились к его фляге, включили фонари и двинулись дальше. Я шел вторым – за Верой. Машка следовала за мной. Валерий замыкал цепочку. Свод и стены узкого тоннеля были покрыты сетью трещин. Слишком много землетрясений происходило в последнее время. Без крепежных работ этот узкий проход в пещеру мог продержаться не больше двух лет. Вот и прекрасно. «Посев» такого большого поля займет десятилетия. Мы не нуждались в посторонних свидетелях.
Вера обернулась и посмотрела на меня. В ее осанке я заметил перемену. Прежде в моем присутствии она всегда проявляла едва заметное уважение. Но сейчас она окинула меня взглядом, как нечто мелкое и незначительное. На ее губах промелькнула презрительная усмешка. Почему? Я не мог понять причин подобной трансформации. Хотя, возможно, она действительно почувствовала себя «начальницей экспедиции».
– Мы входим в первую пещеру. Пойдем по карнизу. Ничего не бойтесь. Я дорогу знаю, как свои пять пальцев.
Проход начал расширяться. Мы оказались в огромном пустом пространстве. Темнота уходила вверх, вниз и в стороны. Лучи фонарей уже не достигали дальних стен. Наш небольшой отряд шагал по широкому выступу. Я снова начал уставать. Если рассуждать логически, то идея пикника в глубокой пещере выглядела выдумкой безумца. Тащить продукты, уголь и палатки по карнизам и узким тоннелям? Чтобы затем вкусить шашлычков, нажраться водки и нагадить в какую-то расщелину? Хотя дух романтики тут был. Я это признавал. Ничуть не хуже, чем ночевка у озера, с примерно той же последовательностью действий – вкусить, нажраться и нагадить.
– Видите ту насыпь, – сказала Вера, указывая на явные последствия солидного обвала. – В прошлый раз ее не было. Вот в таких осыпях старатели и ищут золото.
Справа появился боковой проход.
– Нам туда? – спросила Машка.
– Нет. Метров через сорок там будет тупиковая каверна. Батя говорил, что раньше в той пещере на стенах можно было увидеть древние рисунки, на которых символически изображалась схема подземных проходов. Однако позже эту наскальную живопись уничтожили. Наверное, кто-то из местных шаманов.
– Черт! – проворчал Валера. – Я снова чуть не грохнулся. Вот упаду, и что мы будем делать? Все спиртное в моей коробке! И как мы завтра пойдем по этому карнизу? После пьянки? С бодуна?
– А ты не нажирайся, – посоветовала Вера.
– Интересно! Зачем мы тогда сюда ехали? Пальцы на ногах сбивать? Или, может быть, вести геологические изыскания? Поводом для поездки был день рождения Левы. И ты обещала нам интересное культурное мероприятие.
– Ладно, не бухти, – ответила его супруга. – Будет вам мероприятие. Сейчас пройдем еще немного и начнем устраивать стоянку.
Через некоторое время мы оказались во второй пещере – такой же огромной и наполненной тьмой. Откуда-то снизу доносились звуки ручья. Изредка сверху падали мелкие камни, и я слышал их всплески в воде.
– Дальше лабиринт тоннелей и пещер ветвится по нескольким уровням, – сообщила Вера. – Я выбрала для нас самое лучшее и безопасное место. Палатки поставим под тем козырьком.
Она указала лучом фонаря на широкий изгиб скалы, защищенный сверху каменным выступом. Рядом я увидел старые следы кострищ. Чуть поодаль валялись пустые ящики. На одном из них виднелась дата: 1936 год. Опустив поклажу на неровный каменный пол, мы с Валерой приступили к установке палаток – благо, в скале виднелись вбитые скобы. Вера достала из рюкзака рулон фольги, предназначенный для кулинарных ухищрений. С помощью Машки она закрепила ленту на камнях таким образом, чтобы та выполняла функции отражателя света. Перед фольгой расставили и зажгли таблетки сухого спирта. Темнота отступила на несколько метров. Чуть позже мы соорудили из ящиков стол и стулья. Наш бивуак приобрел вполне житейский вид.
– А теперь сюрприз, – объявила Вера. – Валерик, ты готов?
Получив подтверждающий кивок, она повернулась ко мне.
– Лева, мы хотим сделать вам необычный подарок. Уверяю вас, что этот момент надолго останется в вашей памяти. Идите за мной. Машуля, пошли, пошли.
Мы вышли за границу светлого пятна и сделали несколько шагов. Вера дала нам знак остановиться. Валера вытащил из кармана металлический цилиндр морской сигнальной ракеты. Свинтив крышку, он направил цилиндр вперед и немного вверх, а затем дернул за кольцо. Темноту озарила яркая вспышка. Зеленый шар метнулся по нисходящей дуге вглубь пещеры, и у меня по спине поползли «мурашки» от фантастического вида огромной каверны, величаво расходящейся вниз, вверх и в стороны. Мы стояли на краю обрыва, который отвесно тянулся на сотню метров. Ниже нас виднелись столбы и копья скал. Между ними струились воды подземной реки. Дальняя стена на расстоянии футбольного поля пестрела пятнами бугристой поверхности. Над нами возвышался купол непроглядной тьмы. Это действительно было красивое зрелище.
Через несколько секунд все пространство перед нами погрузилось во мрак. Мы вернулись к палаткам. Я поблагодарил Валеру и Веру, и мы начали раскладывать вещи. Мысль о том, что наш лагерь находился рядом с пропастью, будоражила мое воображение. Пока женщины обустраивали палатки, Валера предложил мне «освежить градус тела». Мы выпили и решили ознакомиться с территорией.
– А вы не потеряетесь? – забеспокоилась Машка.
– Нет, только коней привяжем и вернемся, – пошутил мой коллега.
– Коней?
– Они отлить хотят, – объяснила Вера. – Только далеко не уходите. На стенках всех ближайших проходов есть метки. Ориентируйтесь по ним. На нижние уровни лучше не спускайтесь. Там везде вода и завалы. Валера, я тебя прошу. Не шляйтесь долго. Мы не хотим скучать здесь в темноте и одиночестве. И возьми моток веревки на всякий случай.
Знала бы она, что это были ее последние слова, адресованные мужу. Интересный парадокс! Их супружеская пара, так же как и я, третий раз переживала события данного отрезка времени. Неужели у них не сохранилось никаких остаточных воспоминаний? Хотя бы в виде каких-то предчувствий? По-видимому, нет. Валера шел на погибель, с абсолютным неведением жертвенного агнца. Вера не проявляла никакой интуиции. Каждый цикл на этой петле времени обнулял их память, словно стек в каком-то компьютерном процессоре.
– Лева, не отставай!
Конечно, приятель! Я от тебя не отстану. Сейчас мы пройдем через несколько небольших пещер. Ты увидишь черный кристалл, торчащий из скалы, и захочешь сбить его топориком. Внезапно каменная плита под твоими ногами расколется надвое. Ты рухнешь вниз в расщелину и, пробивая тонкие перегородки, откроешь мне дорогу к «полю тростника».
Мы медленно двигались по узкому проходу. Иногда Валерию приходилось поворачиваться боком, чтобы протиснуться между изгибами стен. Я чувствовал, что он уже жалел об этой небольшой экскурсии по ближайшим пещерам. Мне нужно было как-то подбодрить и вдохновить его.
– А знаешь, как древние старатели икали золото? – спросил я у Валеры.
– Как?
– Они раскрывали левую ладонь, растопыривали пальцы в стороны и проводили над ней ребром правой ладони. Попробуй! Только сначала задай себе вопрос: «В какой стороне находится золото? Справа или слева?»
– Ага! Справа или слева…
Валера последовал моим инструкциям и со смехом сообщил мне:
– В правой части ладони чувствуется щекотание. Это означает, что золото справа от меня?
Я утвердительно кивнул головой.
– С помощью такого метода можно находить все, что угодно. Затерявшиеся вещи, людей и полезные ископаемые.
– А как точно выявить место?
– Нужно поворачиваться на пятнадцать-двадцать градусов и повторять этот маневр несколько раз. Постепенно ты найдешь правильный вектор.
– Отлично, – произнес Валерий. – Давай по глоточку, а затем попробуем найти золото. Тут, говорят, его навалом.
Вскоре мы свернули в правый боковой проход и оказались в нужной мне пещере. Я сразу узнал ее по конфигурации, напоминавшей неправильный ромб. Как бы случайно проведя лучом по дальней стене, я вскричал:
– Смотри! Там что-то блеснуло.
– Где? Ого! Какой-то кристалл! Он черный! Ни фига себе!
Мы подошли поближе. Валерий снял с пояса топорик и потянулся к небольшому, размером с палец, кристаллу. Все повторилось, как прежде: плита под ним раскололась надвое, раздался грохот падения… Но вместо затихающего крика я услышал раздраженное шипение и нецензурную брань.
– Черт! – прокричал Валерий. – Я упал в какую-то яму! Лева, помоги! Подумать только! Чуть ногу не сломал!
Склонившись над провалом, я увидел в свете фонаря неглубокую расщелину, на дне которой находился мой спутник. Он морщился и потирал колено. Рядом с ним под углом в шестьдесят градусов возвышалась часть упавшей плиты, на торец которой я мог бы встать, чтобы подать ему руку. Другие варианты действий были бесполезны. Валера не открыл проход. Наша третья попытка оказалась неудачной.
Спустившись на торец расколотой плиты и найдя опору для правой ноги, я пригнулся и протянул Валерию руки. Он подпрыгнул, ухватился за мои запястья, после чего мне удалось приподнять его почти до своего уровня. Он закинул ногу на плиту, оперся на мое плечо и рывком переместился к краю ямы. Но когда Валера выбрался из расщелины, плита от толчка его ног сместилась с места. Она скользнула вниз, пробила тонкую перемычку и полетела вниз в зияющую черноту. Я пару секунд цеплялся за гладкие стены и, не удержавшись, рухнул следом. Удар о выступ скалы, отбросил меня в сторону. Я заскользил по наклонной плоскости. Рукав куртки порвался. Что-то острое распороло мне предплечье. А затем я полетел по дуге в зеленовато-синее сияние. Высоко над головой раздался изумленный крик:
– Лева? Где ты?
На мое счастье я упал не на острые пики скал, а на пологую осыпь мелких камней. Сознание вернулось буквально сразу. Глотая кровь и пыль, я встряхнул головой и едва не закричал от боли в ноге. Правая сторона груди ныла и пульсировала горячими волнами, намекая на несколько сломанных ребер. Как странно сложилась ситуация! Этот чудик наверху все-таки открыл проход. Правда, пробивать перегородки расщелины пришлось мне, но, возможно, такой поворот событий был не самым худшим. Прямо передо мной начиналось «поле тростника». Огромную пещеру, протянувшуюся вдаль на несколько сотен метров, заполняли россыпи сияющих кристаллов. Некоторые из них достигали в длину полутора метров, но основная масса имела стандартный размер в тридцать-сорок сантиметров. Я чувствовал вибрацию силы, исходившую от поля. Вот он, путь в страну бессмертных. Дорога в Шамбалу.
– Лёва, ты меня слышишь?
Судя по крику, Валерий находился где-то в тридцати метрах от меня. Мне крупно повезло, что большую часть времени я скользил по крутому откосу расщелины. Она шла вбок под острым углом. Это хорошо. Мне не хотелось, чтобы он увидел сияние кристаллов. Сплюнув красную слюну, я крикнул в ответ:
– Эй! Наверху! Со мной все в порядке!
На самом деле никакого порядка не было. Рассеченное предплечье, сломанные ребра, оцепеневшая нога. Одежда, залитая кровью… Я активировал плексус воли, спроецировал три луча сознания, создал регенеративную систему и начал восстанавливать привычное состояние тела. Мышцы ног и торса отозвались интенсивным покалыванием. Боль ушла.
– Лёва, я сейчас тебя достану! Подожди немного! Только камень к веревке привяжу.
Я поднялся на ноги и спустился с насыпи. Мне нужно было создать точку входа – портал, объединяющий несколько слоев времени. Выбрав несколько крупных и высоких восьмигранных кристаллов, я настроил их на особую частоту и объединил в один круг силы. Участок «поля», находившийся в круге, отозвался резким усилением сияния. Я спроецировал образ Великого Птаха – божественной птицы, порождавшей яйцо бытия для каждого живущего на Земле человека, – затем, используя данный символ, инициировал точку входа в информационную матрицу нисходящего потока времени. Отныне кристаллы этого «поля тростника» могли быть активированы только воинами Сета. Еще одна победа старой веры! Мой вклад в великую битву Теней и Света.
– Лева! Ты видишь веревку?
Я с радостью побыл бы здесь подольше. Магическое место омывало меня волнами экстатического наслаждения. Пилоны активированного «дома» – большие и высокие кристаллы – отождествляли меня, как открывателя пути. Они отдавали мне часть своего излучения. Я чувствовал, что рана на руке заживает. Ткани обновлялись. С губ слетала короста. Ребра срастались. Но ситуация требовала спешки. Если Валерий почувствует неладное, он либо позовет свою супругу, либо спустится сам, чтобы оказать мне посильную помощь. Я вернулся к насыпи у ближней стены. В двух метрах надо мной болтался камень, привязанный к концу веревки.
