Судная ночь
Танец заставил их забыть обо всем. Запреты и ограничения исчезали, пока музыка несла их медленными, головокружительными спиралями по усыпанному звездами полу. Они молчали. Они даже не думали. Время как будто остановилось, и осталась лишь музыка, пьянящая сильнее, чем вино.
Они знали друг друга уже целую вечность. Слившись в одно целое, они протанцевали последние аккорды и остановились под отзвуки замирающего эха. Они смотрели друг на друга в зачарованном оцепенении, словно пробудившись от глубокого сна, наполненного самыми невероятными фантазиями.
Сейчас они стояли в маленькой роще на берегу озера. Иллюзорная вода плескалась у их ног. Здесь они были совершенно одни. Музыка как будто поднималась от поверхности озера и воспаряла над их головами среди шелестящих листьев. Джулия внезапно заметила, что Эгид напряженно замер и смотрит на нее со странным вызовом. Его глаза тревожно поблескивали в полумраке. Он потянулся к ней; в этом жесте было что-то столь жестокое и целенаправленное, что она отпрянула. Если бы он собирался поцеловать ее, то его лицо выглядело бы не так пугающе, а глаза блестели бы по-иному.
Вероятно, даже Эгид не вполне отдавал себе отчет в том, что он собирался сделать. Какое-то время они глядели друг на друга в напряженном молчании, а затем юноша опустил руки и с тяжелым вздохом отступил назад.
Джулия поняла, что им пора прощаться.
Когда она вернулась в свои тихие апартаменты, солнце по-прежнему ярко сверкало над морским пейзажем за окнами гостиной. Разумеется, на самом деле никакой ночи не было. На Сайрилле время суток менялось по желанию клиента, а в общественных помещениях оставалось неизменным до установки новых декораций.
Элия подняла голову и окинула принцессу быстрым, изучающим взглядом. Джулия молча прошла в синий туман спальни, неслышно ступая по мерцающему полу. По ее телу разливалась сладостная усталость. Разум затуманился, как облачная постель, зовущая в свои мягкие объятия. В глубине расслабленного сознания Джулии еще обитало беспокойство, связанное с той последней сиеной у озера, но ей не хотелось думать об этом.
Она предавалась приятным воспоминаниям о романтичном свидании, без всякой досады подмечая, как умело ее спутник менял тему беседы и настроение встречи, как увлекал ее за собой даже вопреки осознанному желанию. Он умышленно разыграл перед нею несколько сцен самого возмутительного романтизма, с прогулками при луне, цветами, журчащими ручьями и сладкоголосым пением. Джулия смутно ощущала, что, если бы упор на романтику не был таким очевидным, их встреча выглядела бы смехотворно, но весь этот романтический антураж настолько притупил ее чувства, что фальшивая нежность ухаживаний ее спутника выглядела совершенно естественно. Ближе к концу, подумала она, он превзошел самого себя. Каким бы ни было его первоначальное намерение, в этом безвременном, чарующем танце он попался в собственную золоченую ловушку.
А потом, когда он потянулся к ней со странной решимостью и пугающим блеском в глазах… Но в конце концов, что странного может быть в обычном поцелуе? Разумеется, с ее стороны было глупостью вкладывать в этот жест более угрожающий смысл. Она встретится с ним снова и тогда узнает.
Джулия внезапно поняла, что она уже довольно долго стоит посреди комнаты и невидящим взглядом смотрит на проплывающие мимо предметы обстановки, снова и снова вспоминая растворяющую нежность музыки и ритм их движений.
– Черт бы его побрал! – сказала она вслух и прошла через туманный занавес в ванную. Чудесное платье, которое она носила весь вечер, волнами улеглось на полу, и Джулия подставила лицо под освежающие водные струи.
Ее сны в облачной постели были прекрасными и волнующими.
– Мы знакомы уже три дня, – сказала Джулия. – И я вполне могу сказать тебе, что ты мне не нравишься. Твой вид тоже не внушает доверия. Не могу понять, почему я здесь остаюсь…
– Все дело в моей неоценимой способности к приятному времяпрепровождению. – Эгид задумчиво погладил короткую светлую бородку. – Я и не ожидал доверия, но нравиться женщинам – совсем другое дело. Может быть, проблема заключается в кратковременности нашего знакомства?
– Дай мне сандвич, – попросила Джулия. Эгид подвинул к ней корзинку с сандвичами.
– Со временем я могу разобраться, если это все, что тебя беспокоит, – продолжал он. – Смотри!
Он взял светящийся диск, лежавший рядом с ним, и что-то пробормотал. В ту же секунду яркий солнечный свет, струившийся сверху, начал таять, сменившись приятными сумерками.
Они завтракали в обстановке бесхитростной детской фантазии – на облаке, проплывавшем над поверхностью несуществующей планеты. На Сайрилле человеческое тело могло наслаждаться любыми удовольствиями, изобретенными человеческим разумом. Разум мог раздвинуть стены комнаты, так что освещенное солнцем пространство казалось бесконечным во всех направлениях. Они могли опираться на снежно-белые клубы и смотреть, как тень их облака движется по светло-зеленым контурам мира, медленно вращавшегося далеко внизу. Воплощение мечты, известной каждому ребенку, заставило Джулию забыть о прошлом, и она ощущала, что ее спутник тоже расслабился. В эти беззаботные дни его очарование было почти неотразимым, словно он, как и она, специально избавился от всякой ответственности, воспоминаний о былых обязанностях и теперь интересовался лишь ею да своим красноречием. Джулия обнаружила, что может сидеть здесь и слушать глупости, которые льются из его уст, совершенно не отдавая себе отчета в том, что она была и снова должна стать принцессой Эрикона. Ни одна тень не омрачала настоящего, и ей не хотелось заглядывать в будущее.
Над миром внизу сгущался вечер. Воздух потускнел, и огромные мягкие клубы облака, на котором они сидели, окрасились нежнейшим розовым цветом. В небе замерцала одна звезда, потом другая. Наступила ночь, и в бархатной черноте наверху зажглись яркие созвездия. Затем за отдаленным горным хребтом забрезжил рассвет. Воздух засверкал; роса щедро сбрызнула лик пробуждающегося мира.
– Видишь? – спросил Эгид. – Вот и завтрашний день наступил.
Джулия снисходительно улыбнулась ему, наблюдая, как утро быстро движется по планете. Эгид не пытался остановить его продвижение, и тени внизу быстро удлинились, когда день снова начал клониться к вечеру. Сказочный закат расцветил все вокруг золотом и багрянцем; небо стало зеленым, потом фиолетовым и опять бархатно-черным. Циклы повторялись все быстрее и быстрее – вечер, ночь, рассвет, день, снова вечер.
Когда внизу промелькнула целая неделя, Эгид обратился к своему диску, и ход времени замедлился до нормального. Он улыбнулся Джулии.
– Теперь мы знакомы уже десять дней. Тебе не кажется, что ты немного лучше знаешь меня?
– Я старела слишком быстро, чтобы заметить это. – Она тоже улыбнулась. – Как забавно быть богом!
Джулия приподнялась на локте и выглянула через край облака.
– Пусть там будут города, – сказала она и небрежно махнула рукой, вдоль которой как будто заструилась ярко-голубая вода, разбившись пеной радужных пузырьков вокруг запястья.
– Уже есть. – Эгид щелкнул пальцами, и над горизонтом замигали огоньки. – Устроим вечер и посмотрим, как они светятся?
Джулия кивнула. Свет вокруг них снова потускнел. Протянув руку, окутанную голубым сиянием, она смотрела, как отражения дробятся на гладкой поверхности ее рукава.
Вчера они плавали под парусом в ветреную погоду, а утром Эгид послал к Джулии модистку, окрыленный новой идеей. Поэтому сегодня она носила платье изменчивого сине-зеленого цвета, текучее, как морская вода, и разбивавшееся у ее ног брызгами кружевной пены.
В последние три дня они проводили вместе почти все время. Джулия почти забыла об инциденте, испугавшем ее в конце первой встречи. Ничего подобного больше не происходило. За ее спиной – возможно, но эти три дня были безоблачными, полными смеха, легкомысленных бесед и разнообразных развлечений, доступных только на Сайрилле. У них по-прежнему не было имен друг для друга, но взаимное напряжение давно покинуло их. Джулия позволила своему недоверию отступить, и лишь какое-нибудь случайное слово ненадолго пробуждало прежние подозрения.
Так случилось и теперь. В любом другом месте и в любое другое время Джулия была бы не на шутку разгневана, но сейчас в ее голосе слышалось лишь легкое недовольство.
– У тебя декадентский склад ума, – сказала она. – Это отражается даже в твоей одежде.
Эгид с благодушным видом принялся рассматривать свой костюм, самой заметной частью которого была накидка из ярко-желтых волос, рассыпавшихся по плечам. Крепкое, мускулистое тело обтягивал влажно поблескивающий голубой комбинезон под цвет его глаз.
– О, я еще не пробовал массу вещей, – заверил он. – Огонь, дождь… Кстати, как тебе понравится гроза над нашими городами?
Джулия пожала плечами и посмотрела вниз, приподнявшись на локте.
– Не сейчас. Посмотри, как они прекрасны!
Внизу угасал багряный закат, и города загадочно мерцали огромными скоплениями огней, разбросанными по всему лику вечерней планеты.
– Посмотри вверх, – пробормотал Эгид. Его голос звучал приглушенно в искусственных сумерках. – Интересно, есть ли где-нибудь в Галактике такие звезды?
Звезды были огромными сияющими розетками, отливавшими красным, желтым и белым, прихотливо разбросанными на черном бархате ночи. Когда они улеглись на облаке и стали смотреть, сверху донеслись отдаленные звуки какой-то неземной мелодии.
Мелодия напомнила Джулии о музыке на озере и о незабываемом очаровании их танца. В следующее мгновение она поняла, что должна сесть и что-то сказать, чтобы разрушить крепнущие чары. Она не доверяла этим чарам. До сих пор она была достаточно осторожна и не позволяла себе с головой окунаться в новые ошеломительные мгновения, подобные первому. Даже мысль об объятиях Эгида была пугающей – вне всякой логики.
Мелодия медленно опускалась к ним неосязаемыми кружевами неги и томления. Звезды сверкали в темноте, как огненные розы. Они плыли в пространстве, убаюкиваемые самым первым и наиболее памятным из всех движений – мягким покачиванием колыбели. Облако несло их над безмолвным миром, и звезды изливали на них свое очарование. Теперь было уже слишком поздно что-либо говорить.
Знакомая магия, лишающая мысли и растворяющая в себе, опустилась на облако, медленно парящее среди звезд. Реальность стремительно исчезала. Джулия услышала глубокий вздох своего спутника, а затем звезды померкли, закрытые силуэтом его головы и широких плеч, склонившихся над нею. Но что-то в их напряженных очертаниях развеяло нежную истому, владевшую ею. Охваченная ужасом, Джулия резко выпрямилась. Лицо Эгида скрывалось во тьме, но когда его руки потянулись к ней, все тщательно скрытые страхи вновь нахлынули на нее.
Прежде чем Джулия успела пошевелиться, он бросился на нее. Его сила была ошеломительной. Он без труда сдерживал ее сопротивление одной рукой, и она почувствовала, как мозолистая ладонь другой руки мягко легла ей на горло. В одно безрассудное мгновение, вне мыслей и чувств, Джулия постигла его намерение. Мысленно она уже чувствовала, как эта рука с чудовищной нежностью усиливает свою хватку и ночь плывет красными разводами в ее угасающем сознании. Если это убийство, она должна помешать ему! Ее тело знало способ. Она поступала чисто инстинктивно, забыв о логике. С тихим вздохом она расслабилась в его объятиях и закрыла глаза. Ощутив, как его хватка на мгновение ослабла, она высвободила одну руку и обвила его шею.
То, что случилось потом, могло бы поразить их обоих, если бы в этот момент они были способны удивляться. Но их разум бездействовал. Как и во время танца, все противоречивые мысли исчезли без предупреждения и события управлялись лишь реакциями плоти. Джулия ощутила, как смутное предупреждение зашевелилось глубоко в ее сознании, под покровом грубого физического удовольствия от его поцелуев. Но сейчас она не хотела – нет, не могла думать об этом. Возможно, позднее она вспомнит… но не сейчас.
Звезды заметно потускнели, когда зрение вернулось к ней. Ее покрывала какая-то теплая мягкая ткань – плащ Эгида из колышущихся желтых волос. Ее голова покоилась на облачной подушке, в воздухе чувствовалась предрассветная свежесть, хотя ни один луч еще не пробивался из-за горизонта. Она видела темный силуэт своего спутника на фоне звезд: он сидел рядом, опершись подбородком на кулак и глядя вниз.
Джулия взбила облачную массу за спиной и облокотилась на нее, наблюдая за ним. В ее сознании кружились бессвязные обрывки мыслей. Наконец его голова повернулась к ней. Его лицо было смутным пятном в полумраке, освещенном лишь гаснущими звездами. Они долго смотрели друг на друга в молчании.
Джулия проснулась в сумраке своей спальни и несколько секунд лежала неподвижно, разгоняя туман снов. Затем она пошевелилась и села в постели одним резким движением. Это был не сон!
– Свет! – произнесла она, шаря перед собой в темноте обеими руками, словно могла раздвинуть ее, как занавес. Кто-то, ожидавший за приемной панелью спальни, должно быть, услышал ее, поскольку темнота неожиданно рассеялась и комната озарилась розовым утренним сиянием.
Элия стояла в дверях; маленький ллар с безмятежным видом восседал на ее плече. На ее морщинистом лице не отражалось никаких эмоций, но в том, как она склонилась над своей хозяйкой, чувствовалась сдержанная нежность и озабоченность.
– Я долго спала? – спросила Джулия.
Элия кивнула. Ллар протянул свои гибкие лапки и запустил их в темные волосы принцессы, с невероятной ловкостью и быстротой заплетая их между маленькими пальчиками, напоминавшими отростки морского анемона. Джулия погладила маленького зверька. Тот щелкнул острыми как бритва зубами и грациозным движением спрыгнул на пол.
– Мне кто-нибудь звонил?
– Еще нет, принцесса. – Суровый взгляд Элии начинал тревожить ее.
– Выйди, – приказала Джулия и села, обхватив руками колени и нахмурившись. В зеркалах спального алькова она могла видеть свое отражение: жесткое, застывшее лицо, похожее на восковой слепок. По ее спине пробежал холодок.
То, что произошло прошлой ночью, не поддавалось ее разумению. Сомкнулись бы его пальцы на ее горле, если бы она не выбрала единственный способ помешать этому? Или то была разновидность жестокой мужской ласки? Что могло пробудить в нем желание задушить ее? Но если он действительно хотел этого, если он соблазнял ее с определенной целью… что ж, значит, этого следовало ожидать. Былое недоверие и неприязнь овладели Джулией. Декадентская одежда выдавала его, думала она, и чувственный рот, и небрежные замечания. Ему постоянно приходилось делать выбор; он разрывался между долгом и сентиментальностью. Нет, она никак не могла уважать его!
Все вокруг нее было иллюзией – она поняла это с внезапной холодной ясностью, которую не могло развеять никакое волшебство Сайрилла. Но эта опасная иллюзия угрожала целостности ее существа, способности здраво мыслить и рассуждать. Ни одна физическая угроза не могла наполнить ее таким ужасом. Когда амазонка отказывается от женственной мягкости тела и разума, она совершает осознанный выбор. Джулия ощущала в своем спутнике ту же самую холодную, несгибаемую преданность принципу, который служил основой ее собственной жизни. Но она знала, что ей лучше никогда не видеть его обезоруживающую улыбку – даже для того, чтобы решить для себя загадку прошлой ночи. Пусть тайна останется неразгаданной. Лучше уехать сейчас и забыть все, что случилось на облаке. Теперь Джулия знала, по какой зыбкой почве ходят обычные женщины, и ей не хотелось снова ступать на эту почву.
– Элия! – позвала она через дверной проем, задернутый легкой завесой тумана. – Вызывай корабль: мы немедленно возвращаемся на Эрикон.
Эгид сидел, обхватив руками правое колено, откинув голову и глядя на поле бледных цветов, кивающих головками в лучах тройного солнца. Он не смотрел на Джейра. Сегодня на его плечах лежала мантия, сотканная из языков пламени.
– Ну, что скажешь? – спросил Джейр, стараясь сдерживать гремящую силу своего голоса.
Ответа не последовало. Джейр посмотрел на собственные руки, сжатые в кулаки. Он несколько раз сжал и разжал пальцы, наблюдая за игрой огромных мускулов под рыжей порослью волос.
– Она узнала тебя? – спросил он.
Эгид взял бокал с низкого столика и задумчиво повертел его в руке.
– Ах, вот ты о чем, – равнодушно отозвался он. – Ложная тревога, Джейр.
– Ложная тревога? – Бокал дрогнул в руке Эгида от раскатов громоподобного голоса. Гигант снова сжал кулаки. – Так, значит, это все-таки не дочь императора?
Эгид смерил своего спутника холодным взглядом голубых глаз и улыбнулся.
– Не стоит, – сказал он. – Нет смысла производить на меня впечатление. Иногда я забываю, как хорошо ты знаешь свое дело, Джейр.
– Ты хочешь сказать, что мы зря потратили столько времени и денег? – громыхнул Джейр.
– Не думаю, что они потрачены зря. Во всяком случае, я с пользой провел время. Но нам лучше уехать сегодня же. Это не дочь императора!
Капли дождя барабанили по хрустальному куполу и стекали вниз длинными извилистыми струями, затуманивая вид на зеленые холмы Эрикона. Внутри огромного камина, украшенного резными барельефными изображениями давно забытых богов, негромко потрескивал огонь.
Дождь снаружи, нагретый камин, молчание людей, находившихся в комнате, – все это располагало к мирным размышлениям. Но панель коммуникатора, укрепленная над каминной полкой, была похожа на окно, распахнутое навстречу смерти и разрушениям. Люди, сидевшие за столом, напряженно застыли в своих креслах, глядя на изможденное, окровавленное лицо человека, обращавшегося к ним с экрана.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
